Удачный неудачник

      Тойя крутой и поразительный человек, скрывающий своё доброе мягкое сердце под нарочито высоким эго и едкой ухмылкой.       Тойя популярный, горячий, сексуальный парень с подтянутым телом, по которому млеют многие девчонки и даже парни, хоть как-то к этому склонные.       Властные и грубые движения Тойи иногда дают трещину, и наружу просачивается нежность и ласка.       Тойя проницательными кислотно-голубыми глазами способен прикоснуться к самой душе, или с пониманием и тактичностью в неё постучать.       У Тойи игриво-кокетливая, обольстительная усмешка может за мгновенье превратиться в ухмылку, с которой в пору идти соблазнять-обманывать Сатану, чтобы не дать ему в итоге и обманом сесть на его трон.       И Тойя старший брат Шото. Старший брат, в которого он, определенно, безвозвратно влюблен дебильной подростковой любовью и при виде которого мозг Шото, благо, что ещё не он сам, превращается в плавленый зефир. А живя под одной крышей, видят они друг друга ой как часто. Чересчур часто. Хватает для того, чтобы Шото не мог выкинуть своего старшего брата из головы хотя бы на сутки. И ко всему этому они ходят в одну академию.       Унылый Шото чувствует себя победителем по жизни, мать… их общую, милую и красивую.       Шото не сталкерит, скорее, случайно слишком внимателен по отношению к Тойе. Он в курсе, что старшему брату из всей рыбы, которую он ненавидит громко и матом, нравится только сом в собственном соку. А ещё Шото замечал россыпь крошечных родинок на шее и плечах Тойи, на что, по правде говоря, обращать внимание ему не стоило бы. Однако, чего уж там, Шото осведомлен даже о том, что у Тойи мелкая, как шоколадная крошка, родинка на внутренней стороне безымянного пальца. Хотя он даже не уверен, заметил ли это сам Тойя! Также Шото знает, насколько рьяно тот, показушно любящий качественные хоррор-игры, искал путь к хорошей концовке во второй части Маленьких Кошмаров. Шото молчит о том, что Тойя время от времени балуется травкой. И он, конечно же, давно понял, в отличие от всех бывших своего брата, что тот пользуется качественными, вкусно пахнущими одеколонами не потому что у него есть желание и средства, а для того, чтобы скрыть эфемерный оттенок запаха гари от собственного тела. Шото, к тому же, осведомлен, почему Тойя всегда занимается сексом в одежде — у него шрам под грудиной. Темный и шершавый, как наждачка, сухой, будто прошлогодняя листва, старый, уже как четыре года прилипший к его телу неуместным грубым пятном.       Шрам у Тойи с тех пор, как он едва не сгорел в тринадцать. Однако ни одному из своих парней или девушек он не рассказал об этой истории, как и ожог не обнажал.       Шото в курсе, с кем и как спит Тойя, потому что… пожалуй, он все-таки сталкерит. Украдкой, сгорая от стыда и ненависти к себе за подобные поступки, но подсматривает время от времени, когда Тойя трахается с очередным кем-то.       Потому что Шото хочет представить себя под Тойей.       И представляет.       Как он страстно, жадно целует губы, такие податливые в ответ.       Как Тойя прижимает Шото к стенке, грубо сжимает в кулаке волосы.       Как Тойя оставляет огненные следы на его шее и ключицах.       Как отточенным движением, перечеркивающем их братские связи, валит Шото на кровать.       Как хищником, зажавшем в углу добычу, нависает сверху.       Как Тойя раздевает его, быстро и рьяно срывая одежду.       А потом…       Как, как, как…       У Шото голова волчком кружится от этих «как».       Однако Шото видит, кажется, всех, кроме себя, вместе с Тойей…       Вначале был Шимура: булли, прославившийся на всю академию своей убийственной причудой, жестокой пассивной агрессией, специфической внешностью и светящий прозвищем «Шигараки Томура» вместо адекватного имени. Шимура, оказалось, любит BDSM. На самом деле, он мазохист и режет себе руки до пухлых белых шрамов, но однажды они с Тойей даже поменялись ролями — Шимура был сверху, а Шото до сих пор не знает, чьей идеей было попрактиковать связывание.       Потом был один из местных павлинов: Таками Кейго. Ещё один популярный, наравне с Тойей, парень из академии. Было бы удивительно, не заметь они друг друга. С Таками Шото предпочел бы держать вежливую дистанцию: что-то в его характере и нраве неизменно отталкивало, но тот всегда был обходителен с Шото. Таками, изо дня в день веселый, лучезарный и самодовольный, больше всех из бывших Тойи любил эксперименты. Чего они только не пробовали, даже трисам. И, к тому же, Таками достаточно громко стонет — Шото однажды вернулся домой в неудачное время и его удивлению не было конца и края. Тойя за это ласково зовет Таками птенчиком. Он встречался с ним дольше всех остальных.       К слову, о трисаме. Шото, конечно, знал, что Химико Тога немного контуженая и безбашенная, но чтобы согласиться на… хотя, будто Шото сильно удивился, увидев её в тот раз с Тойей и Таками. Они втроем были навеселе после жарко проведенного времени, у Таками и Тоги даже подтекла подводка. После этого Тога, рядом с Тойей выглядевшая более миниатюрной, чем обычно, появлялась в их доме ещё раза три или четыре.       Впрочем, Тойя спал и с любителями чего-то более традиционного, не настолько изощренного. Шото помнит тихий и нежный секс собственного брата с парнем из доски почета их академии — Ацухиро Сако. А ещё он хорошо запомнил ссору Тойи и Гетена, после которой они быстро, но точно так же тихо перепихнулись. Удивление Шото в тот раз наверняка пробило все границы, потому что спокойный, отчужденный и холодный, как собственная причуда, Гетен был его, чёрт возьми, одноклассником!       Одноклассником, который, уходя из их дома, метнул на мимо идущего Шото такой ледяной взгляд, что мог бы заморозить им чай в его кружке. Шото тогда подумалось, что, может быть, Гетен заметил его необычное отношение к Тойе, или ещё чёрт знает что…?       Однако, лучше бы Гетен с холодом северного ветра в упор смотрел на Шото каждый день, чем Тойя с праведным гневом в глазах косился на него ненароком.       У них сложные отношения с самого раннего детства. Шото жалким бумажным отрывком, размякшим во времени, как в воде, помнит, как разъяренный Тойя выскочил из комнаты алым ураганом, желая его убить. Маленького, на руках у матери, в присутствии Фуюми и Нацуо, причуды которых были уже достаточно развиты, чтобы быстро остудить его. Этот момент сейчас, когда Шото пятнадцать, кажется таким далеким и неясным, но он точно знает, что это — было.       С тех пор нрав Тойи поутих. Ему все ещё трудно справляться со своим гневом, ссора с Гетеном чего стоит, однако до подобного больше не доходило. Может, потому что рядом больше не было их ужасного отца с его давлением абсолютно на всех. Однако Тойе никто так и не объяснил, как и он сам не пытался подумать о том, что Шото вовсе не специально, чёрт возьми, родился удачным, превосходя его.       С тех пор Тойя сторонится Шото, избегает встречи с его взглядом на рефлексах, а когда их глаза пересекаются, между ними создается такое трение, что опасность и накал искрами метаются в разные стороны.       Шото от этого… невыносимо больно, будто Тойя пытает его огнем. Своим огнем, таким заманчиво голубым с белыми кончиками языков, играющем между пальцами, окутывающем запястья…       Шото пытался сблизиться с Тойей несколько раз, а тот без промедления его отталкивал, но однажды между ними возникло… что-то. Что-то абсолютно неожиданное, неопределенное, инородное и странное. Как если бы Шото ступил в морскую воду и пошел навстречу качающейся синеве: вначале ногам было бы холодно, пальцы немели, а потом тело постепенно привыкло к температуре и стало бы так комфортно и легко. Точно так же и в тот, единственный близкий между ним и Тойей, раз: Шото было шесть, Рей плеснула кипяток на его лицо, пытаясь стереть образ то ли их отца, то ли Тойи — оба были для неё ужасные и обременяющие. Шото помнит момент небрежными мазками, запятнанный болью и истерикой, но тогда старший брат, который души не чает в ненависти к нему, подхватил его на руки подальше от Рей и остановил её лёд несколькими огненными вихрями. Тойя прижал плачущего Шото к себе, у которого всё тело немело и разрывало от внезапной сильной концентрации боли, и успокаивал, гладя по голове, приговаривая что-то вроде «Все будет в порядке», пока то ли Фуюми, то ли Нацуо не прибежали на переполох и не остудили ожог криокинезом.       Тогда, всего несколько секунд, Шото отчаянно прижимался к старшему брату, кутаясь в его защиту, как в одеяло. Теперь же, вспоминая об этом и придавая иное, более важное значение моменту, он точно так же хочет, чтобы Тойя обнял его и провел рукой по голове, сказав что-то без злобы. Плевать, если без романтического подтекста, без чего-то подобного…       Однако всё, что делает Тойя по отношению к Шото — это обжигает холодом и окутывает морозом пламени. Перемены в его эмоциях, такие трудночитаемые и тонкие, как бритвенное лезвие, Шото замечает слишком ярко. Глаза Тойи, пропитанные ненавистью, выжигаются на сетчатке его глаз, заставляя крошечные песчинки слёз собраться в их уголках, а сердце уйти в пятки от разочарования.       Однако, похоже, не только Шото умеет замечать рябь эмоций на чьем-то лице, в чьем-то взгляде — это же вполне успешно проделывает Яомомо по отношению к нему. Шото знаком с ней ещё со средней школы, и они до сих пор являются лучшими друзьями, но такой наблюдательности от Яомомо Шото точно не ожидал. Она не лезет в чужую душу без разрешения, всегда очень аккуратна и тактична, но тем не менее дает дельные советы. Шото благодарен ей за всё это, и, конечно же, он прислушался к словам лучшей подруги по поводу того, чтобы завести дневник и записывать туда все свои чувства и мысли.       Шото успешно проделывал это на протяжении пары месяцев: сильно не помогало, однако собрать себя в кучу всё же получалось. Он привязался к своему дневнику, скрывал отвратительную тайну на его листах, чувствовал себя свободнее… …ровно до того момента, пока… …Тойя не нашел дневник.       Шото — чертов победитель в этой жизни! Тоже мне удачный, идеальный и все иные прилагательные, которые только успел придумать ему Тойя!       Шото ещё никогда так сильно не хотел провалиться под землю. Даже тогда, когда Нацуо спалил его за дрочкой.       Он увидел свой дневник — блокнот в гладкой твердой обложке — в чужой руке ещё до того, как Тойя успел махнуть им и дерзко, с вызовом спросить: «Потерял, милый Шото?». Просто у Шото есть привычка осматривать людей с ног до головы, и это дало ему лишнюю секунду времени, чтобы оборвать движение и закрыть тяжелые веки. Его лицо всё ещё оставалось нечитаемым, будто скульптурным.       Где, где Шото мог оставить дневник?! В своей комнате? Нет, Тойя обходит её десятой дорогой, он бы не нашел блокнот там. Значит, где-то в доме, но Шото не таскает дневник с собой под мышкой, чтобы так просто взять, положить где-нибудь и забыть!       — Говоришь так же, как выражаешь эмоции? — сдерзил Тойя, а его грубый тон окатило волной холодной насмешки.       Не важно, где Шото оставил дневник или как Тойя его нашел. Имеет значение лишь то, что тайна Шото сейчас в чужих руках и Тойя определенно открывал этот злополучный блокнот.       Шото сделал настолько глубокий вдох, что воздух прошел куда-то к желудку.       — Верни, и разойдемся на этом, — невозмутимость в его голосе треснула почти сразу, точно так же, как и маска на лице — Шото решил хотя бы открыть глаза, но вместо того, чтобы посмотреть на старшего брата в ответ, лишь потупил взгляд в пол.       — Вернуть? Не-а, — громко и с вызовом усмехнулся Тойя.       Вздох. Тяжелый, как вся жизнь Шото, пропади она пропадом.       — Хорошо, как знаешь, — ты всё равно уже прочел.       — Так просто откажешься забрать компромат на себя из моих рук? — короткую паузу спустя спросил Тойя, а нотки удивления тонкими нитями вплелись в его голос.       Шото поджал губы. Он уже шёл к выходу из комнаты, всё ещё пиная свой взгляд вялыми шагами, но после этих слов его замершее сердце больно забилось в груди.       Шото захотелось сгореть дотла, превратиться в кучу пепла и в то же время замерзнуть в ледяную статую, чтобы рассыпаться в острое крошево. Интересно, какова возможность того, что он сможет убить себя своей причудой?       — И что ты сделаешь с этим компроматом? — Шото, в последний раз набравшись смелости, приподнял голову и с вызовом покосился на Тойю. Он заглянул ему в глаза, будто пытаясь проникнуть под зрачок густой лавой.       — Ну-у, хм-м… — Тойя вальяжно привалился плечом к стене, в раздумье прикладывая палец к шарику пирсинга посредине нижней губы. Блокнот заманчиво покачивался в другой его руке.       — Ещё раз покусишься на мою жизнь? — Шото оборвал его размышления ледяным кинжалом своего голоса, взгляда и даже тонко нахмуренных бровей.       Тойя внимательно всматривался в него пару секунд.       — Ты помнишь? — серьёзно спросил он, оправдывая все свои сомнения на этот счёт.       — Сложно забыть то, как твой старший брат пытался убить тебя просто за то, что ты такой, какой есть, — глаза Шото закололо. Расколотым на тысячи крохотных осколков льдом, — я навсегда запомнил, какой ты ублюдок, так что можешь делать, что хочешь — любая дрянь от тебя ожидаема, — голос Шото стал низким и холодным, будто айсберг глубоко под водой атлантического океана.       Хотя, Шото даже не уверен в том, что говорит правду. Конечно, Тойя часто бывает тем ещё кретином, но в то же время есть в нём что-то неизменно хорошее.       Взгляд Шото превратился в грязное стекло, как только он перестал смотреть Тойе в глаза, играющие удивлением. Он направился вперёд, но вдогонку ему прозвучал вопрос, заставив тяжело вдохнуть и сжать руки в кулаки от негодования:       — Ты думаешь, я ненавижу тебя?       Да, да и ещё бесконечное количество «да»! Тойя тот человек, который не упустит шанса сделать так, чтобы весь оставшийся дорогой и любимый мир вокруг Шото рухнул. Однако сам Шото знает, что рухнет не мир, а он сам в этом мире. И, честно сказать, он был бы не против провалиться в недры земли прямо сейчас.       — Не отвечай, знаю, что ты так думаешь.       Шото опешил: что это значит? Однако гнев и обида не дали ему трезво обдумать сказанные слова. Шото даже не услышал, как Тойя направился к нему. Он резко обернулся.       — Тогда что это было на протяжении…       — Я ненавидел себя.       Шото запнулся, речь треснула. Слова Тойи на выдохе, полные сожаления, ножом врезались в мозг, обойдя череп.       Сердце Шото испуганно пропустило удар, когда Тойя отчаянно схватил его за ворот рубашки и потянул на себя грубым рывком. Хотелось отстраниться, убежать со всех ног в ужасе и страхе от происходящего, сменившего краски и ракурсы. Ощущение крепкого поцелуя легло на сознание Шото печатью и так же быстро исчезло, будто это — фантастика.       Однако в этом секундном прикосновении губами Шото понял кое-что: Тойя спал с другими, кидал на него испепеляющие взгляды, избегал и грубо язвил лишь потому, что сам влюбился и не знал, что делать с чувствами к родному брату. Но теперь они вдвоем смогут в этом разобраться.