А мы точно его «похитили»?

      Если на следующий день после пьянки болит голова, значит мозг стирает ненужные воспоминания. Изуку надеялся, что так оно и было, иначе терпеть удары молотом внутри своей черепушки он не намерен.       Погодите.       А почему это его спине так мягко? Изуку отчётливо, — ну или почти отчётливо, — помнил, как бродил в каком-то лесу прежде чем отключиться. Неужели… Неужели он умер и попал в рай? И прямо сейчас лежит на райской перине???       Хотя, стоп.       Будь оно так, то похмелья не было бы и в помине. А значит, Изуку жив. Какая жалость.       Поднять припухшие веки получилось почти без труда. Свет в комнате не был ярким, благодаря задёрнутым шторам. Спасибо тому чудесному человеку, который додумался это сделать. Беглый осмотр показал, что Изуку находился… в треклятой гостиной двух олухов-похитителей, а другими словами, представителя рептилий и одного красавчика. Хотите сказать, его вчерашнее стратегическое отступление не дало никакого толку? И все старания были напрасны? Будучи таким сентиментальным то ли из-за похмелья, то ли просто будучи слезливым пареньком, Мидории стало очень грустно. Он вчера страдал в том лесу, пытался выбраться, и ему не хватило всего-ничего, как он вырубился. Он был уверен, что эти двое притворялись спящими вчера, а сами проследовали за ним, и как только Изуку уснул, сразу же вернули в дом.       Вот же чёрт!       Погодите. Теперь называть этих двоих товарищей олухами становится неуместным, ведь они вырастили такой лес, где даже опытный человек, шарящий за ориентирование в пространстве, заблудиться сможет. Стоит дать им должное. И нет, не то, что так хочет получить Бакуго от него, а просто немного признания и уважения. А потом леща по щам за то, что они двое — садоводы конченые.       И первая жертва к ловцу идёт — на лестнице послышались шаги.       — О, ты проснулся?       Рептилоид-чан одарил Изуку одной из своих широких улыбок, от чего последний зажмурился. Но нет, не от яркой улыбки, как может показаться, а от негодования. Какого, извините, хуя ему плохо, а этому… человеку нет? Как он может выглядеть так бодро и даже улыбаться(!), хотя пили они вместе?       И словно в копилку негодования Мидории в гостиной появился Бакуго, выглядящий совершенно, мать его, как обычно.       Его самодовольная физиономия заставила Изуку заскрежетать зубами. Этот извращенец, судя по всему, тоже себя довольно-таки неплохо чувствует!       — О нет, кажется, у меня белка, — хрипло простонал он, — я вижу великолепного Каччана, как мне теперь его развидеть?       Блондин хмыкнул:       — Мечтать не вредно.       Киришима, видимо, решив, что все проснулись окончательно, устремился на кухню и загремел посудиной. Мидория попытался подняться на локтях, но потерпел поражение, ослабленные руки задрожали, и он рухнул обратно на подушку.       — Как же плохо после вчерашнего.       — А что вчера было?       Мидория приоткрыл один глаз и зыркнул на Катсуки:       — Не помню. А вот ты как огурчик сегодня, значит…       — В смысле, свежий? — перебил Бакуго.       — Нет, в смысле, зелёный и прыщавый, — съязвил Изуку, — если ты сегодня такой бодрый, значит, помнишь, что вчера было?       Бакуго деловито присел на краешек дивана, заставив одеяло на коленях Изуку натянуться под его весом. Он доверительно положил ладонь на одно из колен и, стараясь выглядеть максимально честным, произнёс:       — Помню, Изуку. Мы переспали.       Надежда в зелёных глазах тут же потухла, и лицо приобрело выражение «ага, конечно, я тебе верю, только лапшу с ушей сниму». Он приподнял голову и потянул носом, принюхиваясь.       — Стой, чуешь?       — Что? — Бакуго нахмурился.       Изуку приблизился к нему и прислонился губами к ушной раковине:       — ПИЗДЕЖОМ ВОНЯЕТ!       Эффект ему понравился. Катсуки оказался застигнут врасплох и даже слетел на пол, стараясь спасти барабанные перепонки. Изуку довольно растянул губы в улыбке. Это тебе, олень вислозадый, за то, что мне одному плохо сегодня.       — Ты за меня придурка не держи, — гордо заявил он, — я даже в мясо пьяный не даю кому попало!       — Вот чертяка, — прошипел Катсуки, вскакивая на ноги, — сейчас я тебе…       Мидория тут же улёгся обратно и приложил ладонь ко лбу, запричитав:       — Ой, как же мне плохо…! Друг мой любезный, сходи за подорожником, а? Да нарви побольше, я из него шапку сделаю.       Катсуки, конечно, замер над несчастным симулянтом, потому как их похищенный товарищ, в самом деле, выглядел бледным, однако угрожающая аура никуда не делась.       — Сейчас, я сначала тебя проучу, а потом за подорожником вместе сходим, — пообещал он.       — Ага, знаю я тебя, — Мидория вновь приоткрыл один глаз, — после твоих проучиваний я вряд ли ходить смогу, да и подорожник будет ни к чему, прикладывай не прикладывай, девственность попную не вернёшь!       Не ясно, сколько ещё Изуку приходилось бы корчить из себя обессилевшего слабенького человечка, а Бакуго — маньяка, имеющего подозрительные сексуальные предпочтения, но в этот самый момент Киришима позвал всех на кухню.       Острый рамэн пришёлся кстати, Изуку сразу ожил и даже попросил добавки, пусть слабость не ушла до конца. Глядя на повеселевшего Мидорию, Эйджиро пропел:       — А ужин готовить будет наша принцесска.       Изуку мысленно застонал под злорадное хихиканье Бакуго. Ладно, приготовит он им ужин, всю оставшуюся жизнь будут вспоминать его, несомненно, шедевральные навыки кулинарии! Сам Гордон Рамзи бы преклонился перед ним!       Спрятав гнусную, ехидную улыбку за миской, Изуку одним глотком допил густой наваристый бульон, щедро приправленный острыми специями.       — Только я хочу сначала принять душ и переодеться, — облизнувшись, произнёс он, — вот только всё ещё чувствую слабость, никто не хочет помочь мне подняться по лестнице?       Добровольцем, разумеется, вызвался Бакуго. Ну, конечно, разве он упустит возможность лишний раз прикоснуться к Мидории и помочь, пусть это и будет лишено сексуального подтекста. Изуку кивнул предложенной помощи и поднялся из-за стола.       В гостиной по телику шёл зарубежный сериал, тесно связанный с медициной. Дожидаясь, пока Катсуки закончит обед, Изуку сидел на диване, уставившись в экран. Оказалось, это сериал про судмедэкспертов и довольно интересный. Мидория аж приоткрыл рот, наблюдая за действием. Ему самому нравилась подобная профессия, вот только работать он уже никогда не сможет в этой области, потому как опоздал с поступлением. Всё, что ему оставалось — изучать тему самостоятельно, да писать книжки с закрученными сюжетами. Да и, признаться честно, Изуку отчасти было сложно представить себя в роли врача, учитывая его малю-у-усенькую неуклюжесть. Он так и фантазировал иногда свои отчёты по проведённым исследованиям трупа: Вскрытие показало, что больной умер от вскрытия.       Да, таким врачом он и будет.       — Ты чё там, «Дом-2» смотришь?       В гостиной как-то неожиданно появился Бакуго, всем видом гордящийся собственной фразой.       — Нет, «В мире животных». Ты вот знал, например, что у хомяков шерсть имеет память, а сами хомяки — нет?       Пока Катсуки находился в замешательстве, Изуку подошёл к нему:       — Кого-то мне это напоминает… — и пригладил его чёлку, которая так и осталась прижатой ко лбу, — ну вот, я же говорил, что напоминает кого-то, — после Изуку щёлкнул того по носу. — Идём, хомячок.       То ли устав от вечных импровизаций этого чертёнка, то ли подготавливая в мыслях ответное действие, Бакуго лишь закатил глаза и прихватил того за талию, позволив опереться на себя. Мидория обхватил его рукой за шею и слишком лёгким для больного человека шагом поднимался по ступеням.       Когда до второго этажа оставалось около трёх ступеней, Катсуки вдруг остановился.       — А ты знал, что по лестницам только геи ходят?       Мидория прищурился:       — На что это ты намекаешь?       Катсуки хищно оскалился:       — Пососёмся?       — Нет!       Словно и не было никакого похмелья, Изуку взлетел по оставшимся трём ступеням и ворвался в комнату, в которой проживал, закрыв за собой дверь на замок. Удивительно, но погони не было, из коридора лишь послышался удовлетворённый смех одного идиота, заставив Изуку нахмуриться. Кажется, его теперь просто так пугают. Ну-ну, впереди ещё ужин, посмотрим, кто будет смеяться последним.