Раритет.

Сегодня в каюте Райнера, на удивление, было совершенно тихо: никаких разговоров, лишнего шуршания, стонов и прочих звуков, которые вынуждали остальных миротворцев с недовольными лицами обсуждать поведение светловолосого снаружи. Хотя то, что там было спокойно, тоже вынуждало людей шептаться о причине. Но та быстро объявилась к полудню, лёгким бегом направляясь к нужной двери коллекционера. В лице пилигрима, который, даже без стука, прошёл в помещение. Хозяин каюты уже давно сделал для себя несколько выводов по поводу этого гостя, поэтому в последнее время, как только ожидались визиты со стороны Колдуэлла, он старался подстроить ему нужную атмосферу заранее. Иногда использовал даже благовония, чудом уцелевшие в одном из магазинов. — Эйден, наконец-то, — хитро растягивая губы в улыбке, мужчина скинул ноги со стола и поднялся. — Я думал, что у тебя возникли проблемы с моим поручением. Обычно не задерживаешься. — В следующий раз сам полезешь в ту задницу, а я посмотрю, как будешь пытаться из неё выбраться. Тогда и поговорим. Хуан почувствовал приятный зуд под кожей от того, каким хриплым, почти рычащим, был голос брюнета. Чего стоил его строгий взгляд! Райнеру хотелось запомнить каждую деталь этой эмоции на чужом лице. — Тогда зачем мне ты? — хмыкнул мужчина и перевёл глаза на поясную сумку пилигрима. — Я выполняю эту работу только потому, что мне нужны деньги, — фыркнул Эйден и вытащил тот самый предмет, ради которого ему пришлось лезть на соседнее здание от телебашни. — Плати, и я пойду. У меня есть другие поручения. — Конечно, — забирая вещицу, Хуан подкинул небольшой мешочек с монетами в воздух. Светловолосый, произведя обмен, тут же принялся осматривать полученный бархатный мешок, внутри которого оказался металлический ящик. Совсем небольшой, с незнакомыми инициалами. Колдуэлл с интересом опустил взгляд на чужие пальцы. Те очень ловко, но предельно аккуратно справились с механизмом открытия. — Это портсигар? — Он самый, котёнок, — Эйден хотел было нахмуриться и возмутиться от очередного нелепого прозвища, но неожиданно для себя заметил, что.. совсем не против. Просто не ощутил нужного недовольства. — Только стоит раз в пять больше, чем можешь себе представить. Эти слова, естественно, ещё больше заинтриговали Колдуэлла, и теперь он не спешил так быстро уходить. — Тебе говорили, что ты выглядишь милым, когда боишься быть решительнее? — не отрывая глаз от содержимого коробка, Райнер ухмыльнулся. В ответ послышалось недовольное фырканье, но пилигрим всё же сделал шаг ближе. Они встали бок о бок, когда светловолосый подцепил двумя пальцами одну из сигар, что были внутри. Эйден с любопытством наклонился ближе и почувствовал, как от его «заказчика» исходил приятный аромат какого-то одеколона. Кажется, во всем уцелевшем Вилледоре был только один человек, использующий что-то подобное, поэтому и воспоминания о нем всегда были красочными. Если не считать, что Хуан и без того был одной из самых примечательных личностей среди народа. Как ни странно, запах мужчины не был таким строгим и пафосным, даже если так казалось с первого взгляда. Он пах.. сладковато? Этот ванильный шлейф почти полностью перекрывал собой все оттенки пыли, пота, немного морского бриза и остаточную терпкость алкоголя. На какое-то ничтожное количество времени Эйдену показалось, что он начал сознанием уплывать куда-то далеко. Веки опустились сами собой, а нос переместился ещё на пару сантиметров ближе к чужой шее. — Что такое, пилигрим? — Хуан стоял неподвижно, словно переживая спугнуть и без того дикого зверя, но всё равно не сдержался от лёгкой издёвки. — Начинаю сводить тебя с ума, наконец-то? — Заткнись, — зашипел Колдуэлл и не отрицал его слов. — Эйден, милый Эйден, — зарылся рукой в кармане пиджака, нащупывая зажигалку. Откладывая коробок в сторону, коллекционер с первого раза успешно щёлкнул механизмом, поджигая уже обрезанный конец сигары. — Ты знаешь, чего хочу я. А я вижу, чего хочешь ты. Так что же нам мешает? Брюнет внимательно наблюдает из-под век, как мужчина зажимает другой конец между губ и втягивает воздух, который тут же перемешивается с едким дымом и медленно проникает в чужие лёгкие. Райнер не торопится выдыхать, растягивает время, как может, чтобы проникнуться этим горьковатым привкусом. Его гостю хочется сделать вид, будто он не понял услышанного, словно вопроса не существовало. Но скрипящие шестерёнки в голове и открытый взгляд выдают его с потрохами. — Мне плевать, что ты себе надумал или запланировал, — строго говорит Эйден, но ещё больше втягивает носом эту сладость, наполненную никотином. — Я не собираюсь становиться новым пунктом в твоём списке шлюх по вызову. Хуан удивлённо поворачивает голову и растягивает губы в лисьей улыбке. Выдыхает прямо в лицо пилигрима, от чего тот по-детски морщится и зажмуривается: дым слишком остро начинает щипать глаза. — Я подозревал, что ты настолько хороший парень, но чтобы собственник до мозга костей.. интересно. — Не переводи мои слова под себя. — Я? — тихий смешок. — Мне кажется, что ты именно это имел в виду. Колдуэлл вздыхает. Этот невозможный мужчина обязательно выведет его из себя, и тогда он со спокойной душой сможет выместить на нём всё своё потерянное терпение. А пока что он просто хватает Райнера за запястье и притягивает к своему лицу сигару, делая затяжку, подобно чужой. Почти улыбается, когда видит, как лицо светловолосого вытягивается от удивления. — Знал бы ты, на какие безумные жертвы я готов пойти из-за тебя, — предоставляя пилигриму возможность полноценно насладиться серым дымом, Райнер восхищённо вздохнул. — Это какие же? Мужчина совершенно наглым образом надавливает пальцем на чужой подбородок, чтобы сунуть сигару между его зубов, и отстраняется. Под пристальным взглядом обходит стол, открывает один из ящиков. Пальцы ловко выуживают оттуда потёртый клочок бумаги. Когда Хуан вновь подходит к брюнету, он даже с некоторой трагичностью смотрит на имена и даты, которые там написаны. После чего хмыкает, как только замечает, что Колдуэлл осознаёт смысл этого «документа». — Да ты шутишь, — вторая затяжка даётся легче и заметно расслабляет голубоглазого. — Интересная реакция, — Хуан снова кладёт себе в ладонь зажигалку. — Но нет, это не шутка. У меня действительно есть такой список. Только предпочитаю называть его иначе. Эйден скептически выгибает бровь вверх и отступает вбок, усаживаясь на диван. — Не уверен, что хочу услышать это, но ладно. — «Список культурных мероприятий». Мужской смех заполняет стены помещения. Пилигрим не уверен, что это можно отнести к нормальной реакции, но его по-настоящему забавляет эта вещь. Всё оказалось ровно так, как он себе представлял. Только ранее был убеждён, что всё не настолько серьёзно. — Интересные у тебя культурные мероприятия, — вновь, словно лисица, фырчит брюнет и затягивается. Застань его Лоан в таком положении, да ещё и курящим, наверняка бы устроила неплохую промывку мозгов. Но сейчас от чего-то Колдуэлла не заботит практически ничего. Тело становится мягким и податливым, а настроение на йоту поднимается выше. Теперь компания Хуана не кажется такой давящей. — Но ради одного упрямца я жертвую даже ими! В доказательство своих слов, Райнер зажигает маленький огонёк и подносит в одному углу листа. Коллекционер замечает немного шокированный, задумчивый чужой взгляд и едва не вздирает подбородок вверх. Будто бы произнося, что гость явно не ожидал подобного поступка. Эйден старается понять, что это значит, но его мозг отказывается принимать ту правду, какой она есть. В его глазах за всё относительно долгое время их сотрудничества, Райнер был человеком слова, но только если это не касалось его постели. В этом деле он был принципиален и не желал концентрироваться на ком-то одном. Он — любитель разнообразия и в без того сером мире. Но, наблюдая за тем, как бумажка тлеет в железной урне, Эйден почти не дышит. Из его рук забирают сигару и докуривают, и он благодарен, что ему выделено время на то, чтобы обдумать всё, как следует, принять для себя решение. Которое вертелось на кончике языка уже давно. Это то, о чём говорил Райнер? — Хуан, — внезапно шепчет мужчина, не ожидая, что голос подведёт. — Да неужели, — усмехнулся хозяин каюты и потушил окурок ботинком. — Я уже думал, что придётся писать всё заново. Эйден слишком категоричен, реагирует остро. Пусть пилигрим хоть тысячу раз будет спокоен, как удав, этот человек умудрится за секунду вывести его из состояния равновесия. Удивительная способность. — Не выёбывайся. Колдуэлл рычит ему в ухо, как только тянет за руку и усаживает на свои колени светловолосого. Зубы впиваются в кожу на шее, и голубоглазый без зазрения совести оставляет на ней несколько красных меток, выдавливая из мужчины парочку болезненных стонов. Просто из вредности. Но он не настолько груб и жесток, как бы не хотел, поэтому в качестве того, чтобы загладить вину, его ладонь очерчивает бедро и талию Хуана, а язык обводит кругами каждое место укуса. Эйден чувствует, как на затылок пробираются чужие пальцы и несильно сжимают тёмные локоны. Райнер податливый, сладкий, желанный настолько, что Эйден впервые ощущает в себе такое напряжение: очень ненормальное для него, но.. естественное по природе? Сам не понимал. Мужчина томно вздыхает, не стесняясь, двигает тазом вперёд, высказывая своё желание зайти дальше. Вопрос лишь в том, кто из них больше готов к этому. Пилигрим сомневается недолго — ровно до момента, когда язык сплетается с чужим, без прелюдий в виде нежного поцелуя. — Презервативы? — кратко спрашивает Эйден, опуская ладони на крепкие ягодицы коллекционера. — Под подушкой в кровати, — ухмылка, кажется, и не сходила с лица Райнера, но, когда его уверенно подбросили в воздух, чтобы усадить на пояс и унести в таком положении в другую комнату, он даже растерялся. — Котёнок взрослеет прямо на глазах. — Стонать у тебя получается лучше, чем говорить, — усмехнулся пилигрим, как ни в чём не бывало, и аккуратно уложил мужчину на кровать. — Рад, что ты оценил. А теперь постарайся заставить меня заткнуться. Желательно на подольше.

***

Хуану нравилось коллекционировать всё, что было связано с искусством и богатством. У него была, своего рода, сокровищница. Многие считали Хуана эгоистом, глупцом, просто жадным человеком, но никто не понимал, ради чего это устроено. Мужчина жил тем, что находил. Это — часть его жизни, и каждым произведением искусства он дорожил, как собой. Вершиной того, что он стремился заполучить себе, был пилигрим, пришедший к ним в город, согласившийся на сотрудничество, но при этом слишком отрицательно относящийся к светловолосому, его методам скрашивания времени и прочим вещам. Открыв глаза, первым, что увидел Хуан, была чужая широкая грудь. Её кожа покрыта шрамами, несколькими ссадинами, которые не успели зажить после крайней вылазки, и приятно пахла постелью хозяина каюты. Губы Райнера дрогнули в улыбке, которую он не смог бы подавить в себе, даже если захотел бы. Тихое сопение над ухом и руки, слишком крепко для спящего человека обнимающие его, вызывали, на удивление, светлые чувства, которых не было уже очень и очень давно. Хуан оставил несколько кратких поцелуев между ключицами пилигрима, на которых пестрели алые следы чужого присутствия, и сделал медленных вдох. Ему было непривычно ощущать себя настолько сентиментальным. — М-м, — тихо замычал брюнет. Не давая Райнеру что-либо сказать, Колдуэлл, не поднимая век, нащупал пальцами подбородок партнёра и приподнял голову к себе. Он совсем нежно, не так, как ночью, коснулся чужих губ своими, даже не шевеля ими из-за сонливости. Будто через поцелуй проверял, рядом ли Хуан или нет. И убедившись, что рядом, позволил себе прижать его ещё ближе к телу. — Милый мой, — впервые наблюдая за таким поведением пилигрима, Хуан едва не засмеялся. — Я, конечно, ценю твоё желание провести время рядом со мной, но нас обоих ждёт сложный день. — М-мм, — в этот раз недовольство. — Тебя сегодня ждёт Джек, — практически закатил глаза на имени командующего Райнер. — Как обычно обсудить, какие заговоры я строю против него. — А мне что с того.. — Нам нельзя допустить, чтобы его доверие упало к тебе. Смекаешь? Поэтому, будь добр, подними свою очаровательную задницу с кровати и наведайся к нему. Эйден уткнулся носом в светлые волосы и устало выдохнул. Всё тело неприятно отдавало болью после чересчур активной ночи с хозяином каюты. Конечно, вспоминать об этих ощущениях было приятно, но физически он не настраивал себя на такое количество времени. И совсем не важно, что это именно у него снесло крышу настолько, что остановиться было невозможно. — Конечно, если считаешь, что на моей шее будет прекрасно смотреться петля, то я не против полежать ещё, — хмыкнул Хуан и оставил влажный укус на шее пилигрима. — Ладно, я понял.. Провокатор.. — В ином случае ты всегда мне отказывешь, поэтому перехожу к радикальным мерам. Эйден был раритетом в его коллекции. Вишенкой на торте, которую хотелось съесть первой, прежде чем приступить к самому десерту. Главным сокровищем, бесценным, всегда желанным. Воздухом. Чем-то более важным, чем собственные принципы, которыми Хуан дорожил. Эйден был для него всем — прошлым, настоящим, будущим; мечтой и реальностью; небом и землёй. Завладеть им казалось немыслимым. Ведь пилигримы — это люди ветра? — Я зайду вечером, — бросил напоследок Колдуэлл, нарочито делая зрительную паузу между ними. — Надеюсь, что ты сдержишь своё обещание, и сжигание «списка культурных мероприятий» было не пустой тратой бензина в зажигалке и моего времени. — Вот и узнаешь, когда вернёшься, — не к себе, но уже домой. Конечно, Хуан сдержит обещание. Прогонит куда подальше несколько девиц и будет ждать, наплевав на косые взгляды. Ведь он не глупец терять такого человека рядом, когда само существование становится оправданным. Того и глядишь — бабочки из живота полезут. Кошмар.