no cap

      Время. Вы когда-нибудь ценили возможность взглянуть на циферблат? Часы за решеткой превращались в тяжелые минуты, падающие на мозг грубыми каплями, со временем готовые разрушить черепную коробку. Он понятия не имел, сколько драгоценного времени беспощадно уходило в бесполезном ожидании. Мужчина сидел на полу, опершись спиной о стену и поджав ноги, не в состоянии вытянуть их в этом узком пространстве. Руки не держали голову, нет, они тяжело давили на затылок, пока его спина выгибалась колесом.       Что он здесь делает? Он не должен был оказаться в тюрьме тогда, когда больше всего нуждался в свободе действий. Он был готов к такой участи так много раз за свою недолгую жизнь, но судьба играла не по правилам. Даже когда был по-детски влюблен, был готов не видеть ее никогда, даже когда полюбил жену, был готов пропасть из ее жизни, даже когда появилась Хейли, он был готов. Он работал еще усерднее, становился еще влиятельнее, только лишь для того, чтобы оставить наследие для его девочек. Он был готов расплатиться за все свои грехи, он всегда держал это в голове, но, кажется, никогда всерьез не верил, что это произойдет. Деньги, Пруф, адвокаты - это должно было решить проблемы. Но, блядь, как же много проблем не решалось тупой пачкой купюр.       Маршалл был подавлен семь гребаных лет, не сумев добиться результата в поисках простой девчонки с окраины. Деньги не могли достать ее из-под земли, если она этого не хотела. Он едва верил в то, что был хоть сколько-то хорошим отцом, примером для подражания, пытаясь утаить зависимость, развлечения и прочие желтушные сплетни от своей дочери. Детство, любовь, счастье - не купишь. Он не заметил, как пытаясь построить золотые замки, заточил себя в золотую клетку. Ким не раз говорила ему, что стала заложницей его популярности. Ее преследовали, о ней писали, а она никогда не хотела быть знаменитой. Он сделал все, чтобы привлечь внимание прессы к проблемной семье. Он знал, что виноват.       Мужчина тяжело вздохнул, потерев глаза ладонями, запрокидывая голову назад. Он виноват в стольких вещах. Он совершил так много чертовых ошибок. Кто смог бы его простить, признайся он во всем, что когда-либо сделал? Голубые глаза устремились к потолку. Натянутая улыбка появилась на губах. Он хмыкнул и опустил глаза. Прошлое было не изменить. И теперь это было проблемой. Но большей проблемой было будущее. То, которое он не мог спрогнозировать.       Маршалл уже ощущал этот страх, ощущал, как эта тревожность нарастает, будто возвращается домой к папочке. Где же ты была до этого? Он не смог улыбнуться этой мысли. Он знал, куда уходила тревога, он знал, что идиотский месячный контракт дарил ему стабильность. Это был его внутренний ориентир, как бы он не хотел признаваться себе, но на четыре недели у него была девочка, показавшая ему, что другая жизнь возможна. Она доказывала ему это снова и снова, а он как ребенок, не сумевший выучить урок, глазел на все ее принципы и восхищался.       Конечно, то, как он с ней обращался, снова сломало ее, но в этом и была суть. Сломать, подчинить, привязать к себе. Он не глуп, он понимал, как работает его психика, как она защищается и как пытается выстраивать отношения. Но после того, как она обращалась с его детьми... черт, он признавался самому себе, что хотел по-другому. Не знал, как... но точно не то, что было раньше. Плыть в другую сторону, не такой уже плохой ориентир, да?       Эм облизал губы, снова опуская голову. И где это все теперь? Куда плыть? Он заперт в гребаном аквариуме, пока она, весьма вероятно, развлекается на чьем-то члене. Со своей ахуенно тугой вагиной. Его передернуло. Он встал на ноги, разминая шею. Мышцы затекли, кости ныли, а глаза слипались от достаточно продолжительного времени без сна. К тому же он был чертовски уставшим после всей физической нагрузки. Но как только он начинал думать о ее судьбе в данный момент, силы будто и не покидали его.       Эмоционировать было контрпродуктивно, он уже поплатился за свой гнев. Тем не менее его раздражало, что вопросов в голове становилось все больше. Куда она уехала на самом деле? Она говорила, кажется, что собирается забрать свои вещи из его квартиры. Черт, как только он думал о каком-то там кретине, с которым она все это время жила... желваки на его скулах начинали вальсировать. Он сам отпустил ее одну, он отправил ее к нему, зная, о ее сучьей натуре.       Мужчина сделал глубокий вдох, останавливаясь на месте. Он обнаружил, что кружил по клетке, словно зверь в раскаленном зоопарке. Она вела себя достойно. Несколько последних дней... он задумался, не обманывается ли он на этот счет, потому что все недели смешивались в один длинный день, где каждый раз приходилось решать кучу вопросов. А вопросы роились, как пчелы в улье, в его голове. И не было ни одного человека рядом, способно ответить хотя бы на несколько из них. Это раздражало.       Почему ее папаша решил, что она в опасности? Почему коп решил, что именно он виноват в ее очередной пропаже? Она вообще пропала? Или что за спектакль здесь происходил? Если Ролина в опасности, то прошло уже около половины суток с того момента, как он видел ее в последний раз. Он видел ее... счастливой? Он запомнил ее счастливой. Легкая, спокойная, улыбающаяся девушка шла рядом с ним по парку, горячо обсуждая их недавний поединок. Как он смог бы навредить ей? Столь беспорядочные мысли находились в одной голове. И это его не смущало.       Он был в тупике, воткнувшись в очередной промозглый сырой угол, когда, наконец, понял этот простой факт. Это выводило его из себя.       -Эй! Позовите этого старика! Я готов говорить! - рычал Маршалл, раскаляясь от одной только мысли о том, что придётся использовать всю свою убедительность, чтобы найти контакт с ментом. Как унизительно. -       Зубы колотились друг об друга, скрежетали и создавали ощущение своей избыточности во рту, будто челюсть хотела их раскрошить в порошок. На голову будто наехало колесо камаза, оставаясь на месте и вдавливая хрупкий череп под землю. Глубоко проникающая боль от вспухших гематом напоминала ей о том, как унизительно было терпеть избиения. Эритроциты носились как бешеные, пытаясь залечить все ссадины и избежать омертвения тканей. Картинка перед карими глазами кружилась, даже когда она закрывала их, но девушка все же предпочитала не смотреть.       В груди обустраивался ужас. Знакомое чувство страха, ощущение которое пугало больше, чем ситуация в которой она оказалась. Где появляется страх, там проявляется слабость. Ей нельзя быть слабой. Она не может сдаться. Она должна бороться за свою жизнь, как делала это всегда. Как выжила после отказа от матери, как выжила после попытки суицида Кэт, как выжила после избиения, после насилия, после встречи с главарем черема, как выжила после предательства отца. Она никогда не сдавалась. Падала, летела вниз, разбивалась, но собирала себя по кусочкам и шла израненной ланью в поисках помощи. Ее прошлое, стоявшее за хрупкими плечами, подсказывало, что сдаваться было просто нельзя.       Ролина сжалась калачиком, подтягивая конечности к себе, пытаясь укрыться половиной затрёпанного тонкого матраса, но долго пролежавший на полу край только обдавал тело холодом. Она продрогла, казалось, что ее легкие уже выдыхают холодный воздух, обжигая гортань неприятными выдохами. Девушка пыталась оценить шансы на выживание, прикидывая, как долго в таких условиях организм протянет. У нее явно наблюдалось сотрясение мозга, а так же развивалось переохлаждение. Тело едва сохраняло тепло где-то в районе живота, к которому она подтянула ноги.       Она молилась. Слезы текли по бледным щекам, оставляя горячие бороздки на переносице. Матрас впитывал это все.       -Мама, - скулила маленькая девочка внутри нее. Мама защитит, мама пожалеет, мама не даст в обиду. Мама.       Она молилась, часто извиняясь, молила о прощении, о помощи и о сочувствии. Девушка хмурилась, давясь слезами, спазмы в груди сбивали дыхание, когда она молча истерила, безмерно жалея о том, как поступила с ней.       -Мама, я знаю, что ты в раю. Ты заслужила быть там. После того, как я поступила с тобой, ты должна попасть в рай, чтобы хотя бы на том свете, о тебе смогли позаботится так, как не смогла я. Я виновата. Я прощу у тебя прощения. О, мама! Я так виновата. Я надеюсь, что твоя душа спокойна. Я не знаю, была ли ты спокойна, когда умирала. Я не знаю, кого это - умирать в одиночестве, зная, что на свете есть дочь. Твоя дочь. Та, которую ты вынашивала под сердцем. Та, которую ты поднимала, когда она училась ходить. Та, которую поддерживала даже когда у самой на душе скребли кошки. Мамочка, я никогда не забуду того, что ты сделала ради меня. Мамочка, я всегда буду помнить твою ласковую улыбку и нежный взгляд, за которым скрывалась вселенская боль, понятная только тебе. Мама, я боялась. Мам, я боялась прийти к тебе, боялась услышать то, что тебе не нужна, боялась, что ты не захочешь меня видеть. Мам, я боялась тебя. Но ты так мне нужна. Я так боюсь без тебя.       Ролиночка билась в припадке, сдерживая кашель и крик, рвущийся наружу. Ее распирало от чувств, страха и безысходности. Она не должна боятся. У нее всегда есть выход. Всегда можно что-то изменить, пока она еще жива. Нельзя изменить только то, что уже в прошлом. И ее мать была в прошлом.       -Мама, если ты слышишь меня, прости меня. Я не знаю, можно ли меня простить. Но ты мне нужна. Если ты слышишь меня, если ты со мной, я прошу тебя, помоги мне.       Ее брови нахмурились, а на лице проявился оскал. Она не боится. Девушка почувствовала необъяснимый прилив сил, будто ее груди коснулась мощная энергия, пробуждаемая ненавистью к насильникам. Она еще не мертва. У нее есть выход.       И только сейчас она испуганно посмотрела на свою руку. Браслет не пищал. -       -Где и когда ты видел Ролину в последний раз? - коп в отставке не церемонился, жестко ставя условия, по которым они должны вести диалог.       -Мой водитель должен был довезти ее до аэропорта.       -Водитель? - лицо Аарона незначительно изменилось. Что этот мальчишка хотел сказать? Спихнуть вину на подчиненного? Излюбленный ход бандосов.       -Дерек, - черт, он понял, что оступился. Эм давно воспринимал автомобиль и Дера как часть своей жизни и себя. Он мог положиться на него, как на свою левую ногу, - он отвез меня на глобал арену, это то, где я видел Ролину в последний раз. Она села в машину к моему человеку, чтобы в целости и сохранности доехать до аэропорта, - Маршалл выбрал быть максимально открытым и звучать наиболее правдоподобно, но конечно же умолчал о том, что поцеловал ее на прощание, пожелав не сойти с ума от предстоящего спектакля.       -Куда и зачем она направлялась? - мужчина немного отходил от предполагаемого сценария, скатываясь в эмоции. Ему хотелось узнать о том, где его дочь, хотя он должен был быть более объективным и идти по протоколу.       -Она должна была прилететь сюда, чтобы расстаться со своим парнем. Его зовут Низер, - конечно, он помнил это ничтожное имя, - они учились в одном университете. В последний их телефонный разговор, у нее произошла истерика, после чего она решила забрать свои вещи из его квартиры.       -Почему ты был с ней все это время? - Ар не выдержал, сощурив глаза, вокруг которых сразу поползли морщинки. Маршаллу было ясно, что допрос явно провалился, потому что мужчина не ожидал такой честности. Это был его шанс завладеть инициативой.       -Мы давно знакомы, - он вперил голубой взгляд в генерала, мягко прощупывая минное поле подушечками кошачьей лапки, - она важна для меня. Мы потеряли связь более чем на семь лет, и снова встретились, когда она узнала о смерти матери, - парень замолчал, будто выстраивая новые воспоминания в голове, где нет насилия, принуждения, драк, ссор и запрещенки. Было сложно представить ее без всего этого, но он старался выстроить правдоподобную картинку, чтобы не пришлось запоминать ложь.       -Опиши последовательно каждое действие, когда ты в последний раз ее видел, - его лицо снова стало непроницаемым, когда он понял, что потерял бдительность.       -Я ехал на переднем сидении, она на заднем..       -Она была связана?       -Нет, - желваки дернулись, - она ехала с моими детьми, - Марш тяжело сглотнул, Аарон проследил медленное движение его кадыка. Он не хотел упоминать девочек, - мы их высадили у отеля. Затем Дер отвез нас до арены, мы не разговаривали. Совсем.       -Она не сказала ни слова?              -Хм, - мужчина нахмурился, вспоминая, - нет. Мы оба хотели подумать о своем.       -Дальше.       -Она вышла из машины, чтобы проводить меня и сказала, что все будет хорошо, или что-то в этом духе, - он не заметил, как усмехнулся. Пока ее отец все больше убеждался, что он говорит про его дочь, - я сказал, что-то духоподъемное тоже. Посадил ее обратно в тачку, закрыл дверь и пошел готовиться к выступлению.       -Кто такой Дерек? - в пазле не билось время. Если белобрысый выступал, что было неопровержимо, то увезти ее мог его подручный...       -Доверенный человек, чистый как стеклышко. На его счету нет ни одного греха. Даже не смейте втягивать его. Я доверяю ему собственных детей, - его острый взгляд буравил генерала, - доверил и вашу дочь, - закончил Эм презрительно.       -Ясно. Разговор окончен, - туфли отбивали ровный ритм об бетон.       -Эй! Стой! Выпусти меня, я найду ее до конца суток! - Маршалл вцепился в прутья решетки, - Стой, твою мать! Открой чертову клетку! Ты видишь здесь хотя бы сортир, а? Я - нет. Черт! Сука!       Железная дверь в конце коридора захлопнулась. -       Девушка зажмурилась, пытаясь прогнать назойливые воспоминания. Но они цеплялись за ее сознание, как пиявки, высасывая остатки сил. Она помнила, как несколько пар ботинок попадали по ее хребту, рукам и ногам. Но больнее всего было осознавать, что теперь нет никакой Мэри, которая могла бы подлатать, так хорошо скрываемые ей, синяки. И нет никакого Маршалла, способного отомстить за нее. Есть только звук шагов, то и дело раздающийся над ней.       И вселенский ужас охватил ее, когда дверь подвала снова открылась.       -Так, так, так. Ты очнулась, крошка? - противный женский голос эхом раздавался в пустом помещении, - Бр, как у тебя тут холодно! Хотя бы обогреватель включила, - смех противным звуком бил по ушам.       -Я вырву ей глотку, - шептала Ролина под нос, сворачиваясь калачиком еще сильнее.       -Я привела кое-кого в гости, - широко улыбалась маньячка, - Низ, ну же, чего ты медлишь? Надеюсь, ты не против? - обратилась она к пленнице, пока девушка пыталась залезть под матрас полностью, - О, нет, моя дорогая, так дело не пойдет.       Женщина с силой выдернула матрас из-под слабого тела. Девушка шаркнулась локтем об бетон, сдирая кожу до крови. Но алое пятно быстро померкло в сравнении с тем, что появилось в дверях.       Низер вез перед собой инвалидную коляску, на которой неестественно сидела молодая девушка.       -Выйди! - Низер быстро захлопнул за собой дверь, - Боже, какой сопляк! Как ты его вообще выбрала? Не то, что Мэтерс, да? - она улыбнулась, - Он способен на большее, верно? Только посмотри, что он сделал с моей сестрой, - ее улыбка сменилась оскалом.       Карие глаза вытаращились на коляску. Человек в ней явно не был в сознании. Челюсть отвисла, глаза не смотрели прямо, голова закатилась, а руки согнулись внутрь. Ролина молчала, только ее выражение лица говорило за нее. Она была в ужасе. Отвращение, которое ни с чем не перепутаешь.       -Я удивлена, что это еще не постигло тебя, - она разгневано смотрела на свою жертву, - Видимо везло, да? Гипоксия, - он ткнула пальцем в девушку, - в мозг не поступал кислород больше трех минут. Летальный исход или овощ - вот, что сказали врачи. Она справилась, видишь? Она нас слышит, она нас понимает. Ей было всего девятнадцать.       -Блядь, - прошипела Ролина, видя, как гнев в этой сумасшедшей нарастает. Она одержима местью.       -А что ты делала, когда тебе было девятнадцать? М? Я помню тебя, я помню, как ты прожигала свою жизнь в опиумных притонах. Черт, никто не ценит эту жизнь, пока дерьмо не случается, верно? Но ничего, я научу тебя ценить жизнь. Ты полюбишь то, что когда-то имела. Чертова сука.       Бритни снова зашла за ее спину, а в девушке проснулся знакомый страх. Железо звякнуло над ее ухом, прежде чем тяжелая цепь сковала ее шею.       -Отпусти меня, - нехотя просила Ролина. Она чувствовала как ледяная железка натягивалась, надавливая на воспаленные гланды с такой силой, что хотелось проблеваться.       -Слишком поздно, маленькая сука. Низер! - крикнула насильница. Следом за незамысловатой командой в подвал стали спускаться несколько пар тяжелых ног. Девушка на полу жмурилась от боли и отвращения. Она была похожа на животное, которому живодер приказал недолгую жизнь, но никак не на человека, в таком унизительном положении.       -Ох-хо! Я ее знаю! - грубый голос раздался слишком близко, ее зрачки сфокусировались на огромной тени. Лысая башка, мощная челюсть, отвратительный запах пота. Но это было меньшее из зол. От нее самой пахло мочой и смертью, - Это та шалава с пристани!       -Твоя слава идет впереди тебя! - хохотнула Бритни, с силой пиная кривую спину девчонки. Та пискнула и обмякла, - Делайте, что должно, - рявкнуло чудовище за ее спиной, фиксируя цепь так, что Ролина вынуждена была стоять на коленях, чтобы не задохнуться.       -Черт, от нее пасет говном, какого хрена?! - возмутился мужчина, подошедший ближе.       -Какой ты нежный! - хохотнул третий.       Девушка опустила голову, не подавая признаков жизни. Удар в спину заставил ее повиснуть на удавке, ее полуобнаженное тело напоминало безвольную тушу свиньи на крючке. Она была в сознании, она слышала, что происходит. Но боль, ужас и шок парализовали ее. Ролина не знала, что делать. Она была бы рада обосраться еще сильнее, лишь бы это отвадило извергов, но организм был пуст и обезвожен.       Ее ноги не сразу почувствовали обжигающий холод воды, которой ее облили. Лишь когда с нее окончательно стянули джинсы, тонкая кожа покрылась мурашками. По худым ногам текли струи, капли собирались на краях футболки, быстрым градом осыпаясь вниз.       Когда-то вода казалось ей жизнью. Из нее появился мир, все живое, прекрасное, дышащее и чувствующее. Но сейчас она не дышала, не чувствовала и была готова отдать воде всю себя.       Вода вокруг и внутри. Вода, как детская колыбель убаюкивает, своими легкими волнами, ласкает своим теплым языком и заманивает на самое дно, туда, где нет воздуха, нет того газа, что она не умела ценить. Она больше не слышала свое дыхание. Она бредила.       -Нравится тебе, шлюшка, а? Портовая проблядь!       Она понимала, что ее насилуют. Она просто знала этот факт.       Ролина даже не видела этого. Она была вне этого бренного тела, отданного на растерзание. Они ломали ее кости, рвали ее плоть, но она сама была не здесь. Бездумные глаза уставились в конец комнаты. Подальше от того, что происходило в самом центре. Там, где за происходящим наблюдала она. Кто эта искалеченная девушка? Что сделал с ней Маршалл? Почему она стала расплатой? Как она попала в ловушку?       Девушка чувствовала себя лишь объектом, физическим ресурсом, у которого есть свое предназначение. Это помогало ее психике переживать сильнейшую боль, и не вовлекаться в это совсем.       -Видишь, милая? Я же тебе обещала, родная, смотри на это, разве не прекрасно? Она страдает также, как ты когда-то, - глаза Бритни сияли восхищением, а безумная улыбка уродовала лицо, - видишь, мы отомстили за тебя, ты счастлива? - она впервые взглянула на девушку в коляске.       -Этой шмаре нравится трахаться в анал! Я отвечаю, драл эту суку на пристани!       Ролина лишь задавалась вопросом, как скоро она снова почувствует боль. Она боялась резко очнуться из своего кокона, спасавшего ее психику.       Ей было все равно на тот факт, что она действительно спала с человеком вроде него, хотя она могла бы почувствовать отвращение к себе в любой другой ситуации, но сейчас. Она будто не могла ничего вовсе. Только воспринимать факты, не укладывающиеся в ее голове.       Девушка не знала, кричит ли она, просит ли она о помощи. Она слышала обрывки слов, обрывки разговоров вокруг себя. Видимо, она теряла сознание, потому что повествование в ее голове не сходилось. Или ей мерещится все это? Она сильно заболела и...       -Не плачь я сказала! - Бритни орала громче и громче, пребывая в еще более остервенелом состоянии, - Я сделала это ради тебя! Ты в этом виновата! - она орала, пока девушка в кресле, кажется, хотела уйти, но не могла и пошевелиться, вынужденная быть свидетельницей поистине ужасающего зверства.       Нет, она не больна. Больны все вокруг. Грязные пальцы лезли в самое нутро. Кривые зубы вонзались в плоть. Сухие члены терлись о сжатые дырки.       В плесневелом подвале не было триумфа и не было падения. Здесь смешивались разочарование, грязь, сожаление и смерть.       Запах смерти стоял в воздухе, будто старая с косой оперлась локтем о перила в углу, прикурив в ожидании окончания чьей-нибудь жизни. И почему-то Ролина была уверена, что это не за ней.       Она знала, что не умрет. Просто знала. Будто бы это было так просто быть уверенным в собственной жизни, когда твое тело выворачивают наизнанку твердыми предметами, а что-то колющее упирается в правую грудь. И несколько струек окрашивают белесую кожу в кроваво-красный.              -Неблагодарная тварь, - ревела девушка, прыгая и извиваясь над инвалидом. Она была не в себе. Кажется, даже пытки прекратились из-за того, как сильно она орала, - оставьте ее, пусть дальше подыхает сама! - распорядилась осатаневшая женщина, быстро уводя коляску куда-то наверх.       Сердце, едва стучавшее в груди, подпрыгнуло и зашевелилось, медленно разгоняя застывшую в жилах кровь.       Ролина больше не чувствовала терзаний, и кто-то даже ослабил ее поводок, пока она не рухнула лицом в бетонный пол, разбивая лоб. Эта боль была самой острой, была началом в возвращении чувств. Желудок начал неистово сокращаться, спазмы сжимали горло. Молодая девушка осознала, что истекает кровью, а между ее ног разрастается ноющая, скребущая и убивающая боль. Ее вырвало кислотой желудочного сока.       И теперь она будто перестала знать, что будет жить. -       Ее папаша вел себя как кретин, устраивая сцены, вместо того, чтобы сотрудничать. Похоже, Маршалл был единственным заинтересованным в ее добром здравии лицом. Он не мог спать, кипя от злости. Мужчина чувствовал, что драгоценное время уходит, пока он сидит бездействуя. Он даже не знает, в курсе ли Пруф, в курсе ли Пол? Займутся ли они ее поиском?       Он сомневался, что она была приоритетом. Девчонка нахер никому не нужна. Ее участливый отец просто идиот!       Левый кулак с силой ударил по острой штукатурке. Кровь прыснула с такой силой, будто гнев гулял по его венам, и для алой жидкости там больше не было места. Он был готов убить всех, кто встанет у него на пути. -              -А я сказал, что дело может закончится народным скандалом, - жгучие черные глаза артиста говорили о том, что он был серьезен, как никогда.       -Ничем не могу вам помочь, он подозреваемый.       -Безосновательно подозреваемый, - вставил Пол, расставляя руки в стороны, - послушай, просто назови сумму своих принципов.       -Послушай, у тебя есть дети? - Аарон держался холодно, но перешел на стиль оппонента.       -Нет, - качнул головой здоровяк.       -А сколько бы стоил твой ребенок? А твой? - он перевел глаза на Пруфа, - И умножьте эту сумму на бесконечность.       Мужчины замолчали. Каждый обдумывая произошедший разговор. Коп не собирался отдавать Маршалла, пока тот не скажет правду. А правды нет. Пол был в недоумении. Упертый старый баран жил в каком-то иллюзорном мире.       -И кто такой Дерек? - вдруг спросил мужчина, сощурившись глядя на Пруфа. -       К счастью, или к сожалению, она снова почувствовала холод твердого матраса. Тело ломило так сильно, что хотелось заменить кости на новые. Хотелось заменить эту жизнь на новую. Ничто не могло исправить это изуродованное тело.       Правый глаз затек и перестал открываться. Ролина окинула взглядом все, что смогла, лежа на правом боку. Чуть впереди, на полу, стояла тарелка с чем-то серым внутри. Она долго лежала пялясь на эту тарелку, вокруг которой ее картинка расплывалась и кружилась.       Она должна была снова собрать силы. Она должна была снова бороться. Она снова была сломлена. Все эти размышления не имели никакого смысла. Потому что она попросту боялась пошевелиться и обнаружить, что какая-нибудь из ее конечностей больше не двигается. Тело было настолько чужеродным, что она не могла понять ничего, без проверки.       Похуй. Она умрет здесь не сегодня, так завтра. У нее не было никакого будущего. Ее ресурс не продержится долго. Ролина вообще не знала, какая сила, смогла открыть ее веки в этот раз. Но, похоже, ей предстояло помучиться подольше за все свои грехи.       Браслет больше не пищал, он больше ее не искал. Никто больше ее не искал. Отцу вряд-ли поверят после всего, что она сделала. Она сама прожила жизнь так, чтобы оказаться в этой точке.       Девшука и не хотела быть найденной. Не после того, что случилось. Теперь ее взгляд на свою жизнь был довольно однозначным. Она знала, что это конец.       Ролина согнула руку в локте и перекатилась ближе к тарелке. Ее пальцы почти обожгло едва теплой керамикой. Костлявые пальцы с мерзки скрипом подтянули блюдце ближе. Она опустила щеку на край, окуня лицо в непонятную субстанцию, лишь по консистенции напоминающую кашу. Ничем не пахло, но сильно обжигало губы. Девушка, не слишком задумываясь, начала жадно жевать теплое липкое месиво. -       -Мэтерс, за Вас внесли залог, - на этот раз это был не тот упертый старикашка, но Эму было все равно. Как только прутья решетки оказались открыты, он выбежал вперед так, будто готовился к спринту все это время.       -Где мои вещи?! - взревел он на охрану, а те лишь швырнули в него бумажной коробкой.       -Марш! - глаза Пруфа выглядели словно четвертаки, - Мужик, накоец-то!       -Где девочки? - этот вопрос был первым, который он задал своему юристу.       -Они летят домой с Полом и телохранителем.       -Где Дер? - мужчина всегда был ответственен за детей, а не Пол.       -Они забрали его на допрос.       -Что здесь, блядь, происходит? - не выдержал Маршалл, выдвигаясь вслед за другом.       -Что ты сделал с девчонкой? - спросил Пруф, захлопывая дверцу автомобиля.       Маршалл и забыл, что Пруф, после подложенной бомбы крайне редко садится за руль, выбирая сидение возле водителя. Он не знал, куда ехать, и только нутро ему подсказывало вернуться на Черем. Черная иномарка растворилась в облаке пыли.