РАБИЯ
От собственного вопля заложило уши. Она закричала так громко, что даже тварь отшатнулась. Существо, похожее на моллюска без раковины, выскользнуло из пены и метнулось к окну. Под напором его ударов стекло лопнуло и разлетелось по комнате. Закрывая голову, Рабия прижалась к бортику. Ее обдало осколками, кожу больно ужалило в нескольких местах. В дверь раздался яростный стук. — Мам?! Что случилось? Ты в порядке? Мам? Рабия не ожидала, что Маю окажется поблизости и услышит ее крик. Облегчение было таким колоссальным, что первые мгновения она не могла пошевелиться. Ноги едва удержали, когда она поднялась, держась за бортик. — Что-то разбилось? Ты цела? Осколков было полно и на дне ванны. Рабия осторожно выбралась из воды и наскоро обернула вокруг мокрого тела большое полотенце. Поискала глазами тапочки, боясь наступить на осколки. Обувшись, она быстро открыла дверь, впуская Маю. Маю потрясено оглядывал ее, пол, усеянный осколками, и разбитое окно. — Мама? Все в порядке? Рабия неопределенно кивнула, давая понять, что все хорошо. Она была потрясена не меньше Маю: потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Убедившись, что она цела, сын обогнул ванну и подошел к окну. Под подошвами кед захрустело стекло. В ванной пахло ароматом тропических фруктов, со двора шел горячий воздух. Все происходящее было настолько невероятно, казалось, обычный мир вот-вот треснет и разрушится. Рабия не могла заставить себя сдвинуться с места. Эта тварь — чем бы оно ни было — повела себя очень странно. Рабия сделала глубокий вдох. Думать сейчас об этом было некогда. — В воде что-то было… — сказала она охрипшим от пережитого испуга голосом. — Оно попыталось сбежать и разбило окно. Маю подошел к ней и встал рядом, вероятно, пытаясь определить ее состояние. Все было хорошо, но… — Точно все в порядке? Ты порезалась. Проследив за взглядом сына, Рабия скосила глаза на свое правое плечо. Маю наблюдал за ней с нескрываемой тревогой. Рабия перехватила свое отражение в зеркале: порезы были на плече, под ключицами и на правой лопатке. По коже уже сочилась кровь. Она даже не заметила, как порезалась. Лицо, к счастью, было невредимо. В происходящее верилось с трудом. В голове была полная сумятица. Просто чудо, что она успела что-то разглядеть в то мгновение, когда тварь бросилась в окно. — Это то же, что и в прошлый раз?.. — спросила она, уже зная ответ. — Его тело было покрыто венами и щетинками… оно похоже на… даже не знаю, что это за вид… у него не было щупалец, но было что-то другое, похожее на ленты. Такая же лента сжимала твое запястье. Лицо Маю исказилось от гнева, на скулах заиграли желваки. Он еще раз взглянул на выбитое стекло. — Я знаю, что это! — рявкнул Маю неожиданно зло. — Я убью эту тварь! — Подожди! Это опасно! — она попыталась остановить сына, но Маю проскользнул мимо нее и бросился в коридор. — Маю! Сбросив полотенце, Рабия торопливо накинула на плечи шелковый халат и, завязав поясок, выбежала в коридор. На лестнице заметила царапину на колене, из которой от движения потекла кровь.* * *
МАЮ
Маю влетел в кофейню и бросился к ярко-красному шкафчику, в котором находился пожарный инвентарь. Открыв дверцу, схватил пожарный топор. Он разрубит эту тварь на куски! Она выскочила из окна ванной на втором этаже, возможно, тварь еще где-то рядом. Если понадобится, он обшарит весь лес. Он не сомневался, что на земле тварь не менее проворная, чем в воде. В прошлый раз она буквально слетела за ним по лестнице. Но на этот раз он не даст ей уйти. Маю оббежал дом и, задыхаясь от ярости, бросился дальше в подлесок, крепко сжимая пожарный топор. Внутри бурлила такая дикая ненависть, казалось, он способен разорвать эту тварь голыми руками. Никто не смел вредить его семье! Напуганные шумом птицы взлетали с верхушек деревьев. В голове зашумело, знакомый гул заскрежетал в затылке. Маю слепо вертел головой, пытаясь понять, где шум возрастает — возможно, это и было верное направление. Он не мог мысленно воздействовать на эту тварь, своего отца и профессора Стенвалля. Оставалось защищаться. Маю крепче перехватил рукоятку топора. Все тело трясло, от волнения ноги не слушались, он то и дело спотыкался. Маю слышал только свое надрывное дыхание. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, спина взмокла. Трава шуршала под ногами. По сторонам мелькали деревья. Шум в голове быстро нарастал, Маю осязал его каждой клеткой организма: механический шум отдавался вибрацией во всем теле. Не замечая земли под ногами, он очутился на пригорке в паре сотен метров от дома, под густыми кронами. Совсем близко к его дому… Будто слепой, он ориентировался на звук. Чем ближе он подходил, тем невыносимей казался шум в голове. Маю почувствовал, как свело желудок, во рту появилась горечь. Еще немного и его вырвет. Тварь застыла между стволами деревьев, цепляясь за кору длинными отростками. К ее влажному телу прилипли мелкие травинки, комья земли и всякая труха. Огромная… гораздо больше, чем в прошлый раз. Сейчас она могла переломить Маю пополам, не то что запястье. Вены набухли и отчетливо проступали под серовато-студенистой плотью. Тонкие красные сосуды пронизывали все тело, в том числе щетинки, служившие органами чувств. Страх вышибал слезы. От страха некуда было деться. Ладони, стали липкими от пота. Маю крепче сжал топор; его колотило от ужаса. Длинные отростки, похожие на ленты и покрытые щетинками, чем-то напоминали конечности. Цепляясь за стволы деревьев, тварь начала взбираться по ним, заставив Маю онеметь от ужаса. Ее тень перемещалась по земле, как и взгляд Маю, устремленный вверх. Их разделяло метров шесть-семь. Маю охватила паника. Венка на шее лихорадочно пульсировала. Он должен раз и навсегда разобраться со своим страхом. Покончит с этим… Если тварь дернется — он распорет топором ее гребаную тушу! Внутри все буквально кричало от страха и злости. Маю плотно сомкнул челюсти, часто дыша через нос: ноздри раздувались, шум дыхания заглушал даже грохот пульса в висках. Зачем ты это делаешь? Я такой же… …Такой же монстр. Поддавшись импульсу, он медленно вытянул левую руку. Если тварь его чуяла, она должна была отреагировать. Он не понимал, где у твари глаза. Видит ли она хоть что-то? На ватных ногах Маю сделал маленький шажок вперед. Почва под ногами была твердой. Под подошвами что-то хрустнуло, и Маю вздрогнул. Невольно взгляд упал на ладонь и переместился на ногти. Маю почувствовал, как во рту пересохло. Поднес дрожащие ладони к лицу и едва не закричал от ужаса. Из-под ногтей проросли мелкие полупрозрачные щетинки, они были чуть длиннее самих ногтей и едва заметно шевелились. Что тебе от меня нужно?! Оставь меня в покое!!! УБИРАЙСЯ! А-А-А-А-А!!! Внутри словно слетел предохранитель. Задыхаясь от отвращения, Маю заорал во всю мощь легких. Он давал выход злости, отчаянию… Он все кричал и кричал. Яростно, до хрипа. Началась гипервентиляция легких; Маю ловил ртом воздух, захлебываясь им. Тварь метнулась к нему — так быстро, словно перемещалась по воздуху. Лезвие глубоко погрузилось в плотное эластичное тело, словно в суперпрочную резину, не причинив вреда. У Маю расширились глаза. Тварь разинула пасть и издала душераздирающий вопль. Голова чуть не взорвалась от боли. Одно из щупалец выбило топор из его рук, последовал толчок в грудь, и Маю отшвырнуло на несколько метров. От удара о землю у него вырвался крик. На мгновение в глазах потемнело. Прошло несколько мучительных секунд. Голова кружилась. Маю с трудом приподнялся на локтях и увидел, как к нему приближается чей-то силуэт. Рабия. Он заторможено смотрел на ее ноги. Колено блестело от крови: это чудовищное пятно так и врезалось в память. — Маю! О боже мой! — Рабия присела рядом с ним, припав на здоровое колено. Маю ошалело рассматривал мать. Он не до конца понимал, что происходит; от удара в голове все смешалось. Каштановые волосы Рабии растрепались и рассыпались по плечам; на ней был короткий темно-синий халат и бордовые кеды со спутанными шнурками. Побледневшее лицо казалось восковой маской. Опираясь на руки, Маю сел на траве и согнул колени. Тварь сбежала. Его руки… его руки в порядке. Щетинок нет. Показалось? Маю все еще колотило. Он пытался что-то сказать, но горло перехватило спазмом. Сердце с грохотом стучало в груди и все, что слышал Маю — шум пульса в висках и собственное сбитое дыхание. К черту его способности, если он даже защитить никого не способен! Хотелось взвыть от бессилия, заплакать, спрятаться за маминой юбкой. Маю тяжело сглотнул. — Я видел ее… я видел… она пыталась забраться на деревья… — Маю… Рабия обняла его и прижала к себе. От нее нежно пахло фруктами, и на мгновение Маю позволил себе забыться и стать слабым и беспомощным. Несмотря на зной, его колотил озноб. Во рту пересохло, и Маю сглотнул. — Я цел, цел… а ты как? Сине-зеленые глаза Рабии встретились с его травянисто-зелеными. На ее лице промелькнуло что-то, для чего у Маю не нашлось слов. Она крепко сжимала пояс халата, похоже, даже не замечая этого: костяшки пальцев побелели, вены проступили сильнее. — Я правда цел. Ушибся немного… Оно же не причинило тебе вреда? — Маю даже не думал о себе. На этот раз не он оказался целью, а его мать. — Эта мразь… она напала на меня в прошлый раз… — Маю с трудом контролировал свою речь, голос огрубел и казался чужим; он будто бы утратил рассудок. — Я пытался ее ранить, топором… но у меня ничего не выходит. Я не такой сильный, как она… Ты же веришь мне? Мам? Рабия помогла подняться на ноги и, быстро оглядев его, приобняла за плечи. Маю все озирался назад — в сторону деревьев, откуда на него накинулся монстр. Топор так и лежал на земле, в нескольких метрах от них. Маю не мог заставить себя прикоснуться к нему сейчас. Мысленно он снова и снова прокручивал их борьбу. Она выбила топор! Тварь знала о его намерениях. Монстр, обладающий интеллектом. Дом находился совсем близко. Это ужасало. Чем бы ни была тварь, она могла в любой момент ворваться в их размеренную жизнь. Их мир мог рухнуть в любой момент. Бесполезно бежать. Глядя на смятую траву под ногами, со всей ясностью Маю осознал: он никогда не будет в безопасности. — Маю, просто пойдем в дом. — Внезапно его мать разразилась потоком слов: — Я так испугалась за тебя… зачем ты погнался за ней? Мы не знаем, что это, и пока не узнаем, нельзя бросаться очертя голову. О чем ты только думал? Кажется, он не думал вообще. Рабия все отчитывала его как маленького и искала несуществующие раны. Только сейчас он начал понимать, какое беспокойство доставил и как рисковал. — Может, позвонить Сатину? — предложил Маю, когда они подходили к дому. Он больше не оглядывался и смотрел себе под ноги, на изуделанные желтые кеды. — Не нужно, ему долго добираться. Иди в кухню, я переоденусь и приготовлю тебе что-нибудь успокаивающее. — Рабия крепче обняла его, прижимая к себе одной рукой. Маю чувствовал тепло ее тела — этого было достаточно — знать, что она невредима. — Ты точно в порядке? — повторил вопрос Маю. Рабия выглядела как-то странно. На ее лице было замешательство: она казалась сбитой с толку и одновременно потрясенной до глубины души. Ее низкий, хрипловатый от курения голос заметно дрожал. Возможно, он ошибся — и тварь не собиралась нападать на Рабию. Не считая мелких порезов, его мать была невредима. Если бы этот монстр хотел убить, он бы уже это сделал. Маю чувствовал недоумение: все это было лишено смысла. Истолковав его растерянность по-своему, Рабия ободряюще сжала его плечо и взлохматила густые волосы. Она по-прежнему обнимала его одной рукой, и ему приходилось подстраиваться под ее шаг. — Ты порезалась, — напомнил Маю, мельком взглянув на ее колено. — Меня больше интересует, как теперь убрать осколки из ванны, — и нам не помешает поменять стекло. Маю фыркнул. Другого ответа он и не ждал. Несмотря на то, что Рабия была выше него, она казалась по-женски очень хрупкой — этот монстр мог легко ее покалечить. Едва ли она весила больше пятидесяти с половиной килограммов. К счастью, ничего страшного не случилось. На этот раз. Вроде бы повода для паники больше нет. — Я не взял топор… — Заберем его позже. Маю попробовал взглянуть на произошедшее глазами Рабии. Сатин убедил ее, что тварь, напавшая в прошлый раз, это всего лишь неизвестный науке вид. Сатин отказывается слушать доктора Хакола; он пытается убедить себя, что все в порядке. Но это не так. Что бы ни происходило, Рабия всегда выбирала сторону мужа. — Я сам уберу осколки, — пообещал Маю, провожая мать взглядом. — С тобой точно все в порядке? Захвачу перекись водорода и пластыри… — В полном… — задумчиво проговорила Рабия. — Давай с этим потом. Я пойду оденусь, а ты приходи на кухню. Сначала он заглянул в ванную родителей: следовало заткнуть слив на дне ванны пробкой с мелкими отверстиями, чтобы спустить воду, а затем убрать стекло со дна, еще нужно было очистить пол от осколков. Рабия ушла к себе переодеться, а он закрылся в своей комнате и взял телефон. Только один человек знал, что происходит. Маю использовал этот номер лишь при крайней необходимости. В глубине души он надеялся, что больше никогда не придется связываться с этим чудовищем. Маю выслушивал автоответчик и набирал снова, снова выслушивал и повторял попытку. В теле его отца находится захватчик — особь, такая же, как эта тварь. Разумная и невероятно живучая. Доктору Хакола удалось что-то узнать об этом. Наверняка он продолжает свои исследования. Что сделает Айнмере, если узнает, что об их тайне известно кому-то еще? Из-за того что он был вынужден скрывать правду, сегодня едва не пострадала Рабия. Ему требовались ответы, чтобы знать, как обезопасить свою семью. Наконец, сдавшись, Маю швырнул телефон на кровать. Когда он зашел на кухню, как раз щелкнул электрический чайник. При виде Рабии, стоявшей у кухонного островка, что-то сжалось внутри. Она переоделась в свободную футболку и шорты, и выглядела так просто, по-домашнему. Рабия потирала поясницу и явно думала о чем-то своем. Маю овладели смешанные чувства: с одной стороны, он понимал, что никак не защитил ее; с другой — знал, что сглупил, бросившись очертя голову за существом, которое могло разорвать его на кусочки. Однако потрясение Рабии он мог понять: когда он столкнулся с тварью впервые, он тоже был шокирован; обычный человек после такого не смог бы нормально спать несколько дней… — Я буду осторожнее, прости, — только сумел выдавить Маю, подошел со спины и обнял мать.* * *
РАБИЯ
Вечером Рабия заглянула к сыну. Маю, уже переодевшись в футболку и шорты, лежал на кровати с телефоном, скрестив лодыжки. Он бросил на нее пустой взгляд и вернулся к своему тиктоку, продолжая делать вид, что все в порядке. Пару часов он выгребал из ванной битое стекло, собирая в мусорный пакет. После чего перемыл весь пол и саму ванну. Окно было закрыто, и в комнате работал кондиционер. Маю будто закупорился в консервной банке. Рабию не удивил этот факт, но вряд ли тварь попытается пробраться в окно. — Я бы хотела кое-что попробовать, чтобы помочь тебе заснуть, — сказала она тихо, присаживаясь на край постели. Ее слова заинтересовали Маю, и он все же отложил телефон. Рабия присмотрелась к глазам сына: сосуды сильно полопались, белки побагровели — даже могло показаться, что глаза наполнены сгустками крови; зрачки были неестественно огромными, заняв почти всю радужку — еще немного перед тем, как глаза полностью почернеют (обычно все происходило за доли секунды). Выглядело это пугающе. Судя по всему, сам Маю не замечал этих изменений. Глаза Сатина имели ту же самую способность — похоже, аномалия зрачка передалась и Маю, а, возможно, и Фрее. Они с мужем уже много лет пытались разобраться, в чем дело, но пока не добились никаких результатов. — Что ты сейчас читаешь? — спросила Рабия, оглядываясь в поисках какой-нибудь книги поблизости. — Вот эту, — Маю потянулся к прикроватной тумбочке и стащил одной рукой увесистый том. — Только не говори, что хочешь почитать мне перед сном? Надо сказать, что в детстве она мало читала Маю, этим в основном занималась бабушка Сатина — но если ее было не контролировать, она читала детям все подряд из собственной библиотеки. — Я хочу, чтобы ты перестал думать о сегодняшнем дне. — Как будто я сам этого не хочу, — устало вздохнул Маю. Рабия коснулась ступни сына в сером носке с голубем и куском хлеба — ноги у Маю были как лед, — а затем поднялась, чтобы выключить кондиционер и открыть окно. Вернувшись, она бросила взгляд на книгу: — «Анна Каренина»? — искренне удивилась она. — Вам задали на лето? — Нет, это из списка классики по зарубежной литературе… Нам преподавали этот предмет в Театральной академии. Но я забил тогда… и вот взял у Эваллё. Рабия оглядела внушительное издание. — Поэтому ты понимаешь, что читать мне на ночь — это неудачная идея, — усмехнулся Маю, косясь на томик в ее руках. Закладка оказалась на последней трети книги. Это было английское издание и довольно новое. У ее сына был довольно хороший уровень владения английским, раз он взялся за эту книгу. — И тебе нравится? — Нет, — Маю снова улыбнулся — и его улыбка напомнила ей Сатина. Их лица были похожи: один и тот же цвет глаз, одинаковый нос, скулы, улыбка, изгиб губ, они даже хмурились одинаково — особенно заметно это было со стороны. — Мы с тобой не пробовали АСМР и таппинг, — наконец перешла она к главному. Глаза Маю заинтересованно заблестели. — Да ладно! — разумеется, ее умный сын просто не мог не слышать об этой технике. — Хочу попробовать пару триггеров, думаю, они тебе подойдут, если ты ориентирован на слух. — А в этом она не сомневалась. — Немного разгрузим твой эмоциональный фон. — Рабия загасила свет, после чего забралась к сыну на постель, устроилась рядом и натянула на его ноги тонкое покрывало. Спальня погрузилась в густой полумрак; в окно через щель между гардинами проникали летние вечерние сумерки, освещая небольшой пятачок пола. — Я буду постукивать по книге, шуршать и перелистывать страницы. — Господи, я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал, это так странно. Если ты расскажешь тете, а она — Эваллё, я умру от стыда… что слушал стук по книге — и это вроде как должно нравиться. — Это научно исследованный феномен, просто расслабься. — Рабия провела ладонями по беловатым страницам, даже на расстоянии уловив приятный аромат новой книги. Маю хмыкнул, но спорить не стал. Рабия погладила сына по прохладному лбу, отводя с его лица волосы, и подхватила книгу. — Закрой глаза, — попросила она тихим голосом. Пальцы запорхали над толстым переплетом. Ногти у нее были коротко обрезаны, так было удобнее пользоваться телефоном и печатать на клавиатуре ноутбука. Кроме того она регулярно готовила, бывало, по несколько часов в день. Рабия постукивала по книге, время от времени смещаясь на корешок. Затем, когда руки устали, она начала водить ладонями по толстой красочной обложке, создавая приятный шорох. Касаясь среза, быстро пролистала ворох плотных страниц — по комнате будто разносился трепет сотен крыльев мотыльков. Вскоре дыхание Маю стало тихим и размеренным. Пульс должен был успокоиться. Маю расслабленно лежал на спине, укутав ноги в покрывало. Рабия дотронулась до его кисти. Несмотря на летнее тепло, голые руки Маю покрылись гусиной кожей. Да и у нее самой по телу бегали мурашки. Сумерки сгущались. Из открытого окна долетал шорох травы. Комната была наполнена ароматом лета. Позади дома шелестели кроны деревьев. В жару Маю перестал жечь свои аромасвечи и голова перестала болеть от их тяжелого запаха. Тихий медленный стук плавно перетек в едва уловимое шуршание. Сквозь шелест листвы за окном доносился стрекот сверчков. А, может, кузнечиков… В какой-то момент Маю вздрогнул и поежился. — Как тебе? — спросила Рабия, понимая, что сын еще не спит. Она постаралась смягчить голос, хотя не привыкла так разговаривать. — Это кайф, — прошептал Маю в ответ. — Так кайфово. Ты же не уходишь? Мне понравилось… Она улыбнулась, зная, что Маю не видит ее лица. — Нет, я пока не собираюсь уходить. Дождусь, пока ты не заснешь. Рабия не спеша крутила книгу в руках, постукивая по обложке, иногда по форзацу, шелестела страницами, с шорохом водила кончиками пальцев по переплету и корешку, поглаживала плотную бумагу подушечками пальцев. Незаметно расслабляясь сама. Кожу головы и спины слегка покалывало, едва заметная дрожь расходилась по телу, вдоль позвоночника, вызывая невесомые приятные ощущения. Ее удивил сегодняшний его порыв на кухне. Маю нечасто проявлял нежность, он обычно и подпускал к себе неохотно, не любил объятия и поцелуи — еще с малолетства, а когда вернулся из академии, еще больше сторонился подобных вещей. Раньше все друзья и знакомые, видя перед собой очаровательного малыша, пытались обнять, ущипнуть его за щечку или приласкать — обычно все заканчивалось громогласной истерикой. В детстве Маю подпускал к себе только домашних и Эваллё, за которым бегал хвостом. Фрея в отличие от брата была контактным ребенком и с ней таких проблем не возникало. Рабия боялась, что со временем у Маю могут начаться проблемы с общением, но вопреки ее страхам он легко обзаводился друзьями и не отсиживался молча на уроках — зная об этом, она перестала беспокоиться. Рабия с шорохом водила ладонью по обложке и страницам, потом снова легонько барабанила ногтями. По шее и коже головы бегали мурашки. Она чувствовала легкое покалывание затылка, мышцы расслаблялись. Собственное постукивание настолько ее убаюкало, что глаза закрылись сами собой. В итоге она задремала рядом с Маю. Так устала, что провалилась в сон без сновидений. Разбудил ее подъезжающий к дому автомобиль и сообщение мужа, которое она прочла, жмурясь от яркого света дисплея: «я дома».