МАЮ
На свежую могилу Маю приходил уже во второй раз, и оба раза с ним рядом находился Эваллё. Это был простой непримечательный холмик земли, пока еще не успевший зарасти травой. После возвращения домой, приведя мысли в порядок, он решил похоронить то, что осталось от Эрика. В лесу за домом в двадцати минутах ходьбы отыскал подходящее место, куда маловероятно, что кто-то забредет. У него не было останков, только кусок кожи, который ему вернул Сатин. И Сатин, и Тайсто понимали, сколько Эрик значил для него. И хоть анализ, проведенный доктором Хакола, подтвердил, что кожа является человеческой, Тайсто пошел им навстречу и не стал отправлять образец в лабораторию ДНК. Готовые на все, лишь бы защитить своих детей, родители не стали заявлять в полицию на профессора, стремясь скрыть, что совершили они с Эваллё. Не боясь больше, что Стенвалль навредит его семье, Маю рассказал Тайсто обо всем, что удалось узнать от профессора. Никто из них не связался с родными Эрика Линдхолма или его девушки, Никки. Все, что мог сделать Маю, — выразить соболезнования в сообщении на автоответчик. Он перестал отслеживать своих друзей в интернете, дожидаясь, когда они снова будут онлайн, перестал скрупулезно просматривать газетные статьи, перестал следить за новостями и ходом расследования, которое вскоре прекратили. На могиле Эрика он мысленно просил прощения у друга, что не смог ему ничем помочь или рассказать миру о том, что произошло на самом деле. Любил рассказывать Эрику, с какой жестокостью они расправились с преподавателем академии, чтобы уничтожить его раз и навсегда, — всего он не смог открыть даже родителям. Маю покрасил волосы, оставил прежний оттенок блонд, скрывая натуральный черный цвет. В память об Эрике он набил татуировку сколопендры, но не спине, а на боку, с переходом на бедро, на что ушел не один сеанс у тату-мастера. Он желал иначе рассказать эту историю, ведь та еще не закончилась — для них с Эваллё все только начиналось — поэтому изменил расположение тату по собственному усмотрению. Втроем с Эваллё и Фреей они заняли его комнату, и сестра пыталась поймать удачный ракурс его татуировки. — Мне что, и трусы снять? — Давай, больше секса, твои одноклассники все сойдут с ума, как только ты запостишь! Ну приспусти на бедре… — У меня вообще-то парень есть, — прыснул Маю. Теперь он мог повторять эту фразу бесчисленное множество раз, не таясь, при любом удобном случае он заявлял, что они вместе, утверждая свои права на Эваллё. Однако о его ориентации и симпатиях знали лишь самые близкие друзья, остальные подписчики и одноклассники строили теории и терялись в догадках. Маю приберегал эту новость, мечтая потом взглянуть на ошарашенную физиономию Рона: оба его врага вместе спят, эта новость взорвет ему мозг! Он постил провокационные фотки, под собственными постами оставлял загадочные намеки. В итоге они сделали несколько снимков, на одной из которых Эваллё прижимал его пахом к себе, но их головы не вошли в кадр, однако было ясно, что Маю обнимает парень; на Маю была только футболка, которую он придерживал, чтобы открыть татуировку на бедре. Маю планировал выложить ее уже после того, как объявит об их отношениях с Эваллё в школе. Остальные фотки были гораздо приличней, и на них Маю был один. Эваллё, никогда не страдавший излишней скромностью, веселился больше всех, его, похоже, нисколько не смущало, что его парень практически голый на этих фото. — Если к тебе кто-то рискнет подкатить после этого, я размажу его по стенке, — весело заверил Эваллё, и Маю пришлось его пихнуть. — Вау, какие нежности! — прыснула Фрея, листая фотки на своем телефоне, в то время пока Маю стоял рядом и показывал, какие нужно удалить. — Куисма пожалеет, что не ты ее парень. — Я же гей. Потом у меня нет таких мышц, как у Рона. — Как будто только в мышцах дело, — пробормотала сестра, но Маю ее очень хорошо расслышал. — Так-так, а в чем же? У Валто с мышцами, по-моему, проблем нет, или есть что-то более интересное? — Фрея сама провоцировала его на эти вопросы. — Как же ты выберешь между малознакомым японцем и горячим финским парнем? — Жизнь вообще сложная штука, — парировала Фрея. — Ну так че, вы уже занимались полноценным сексом? — вмешался Эваллё и тотчас получил от Фреи подушкой. — У него огромный болт? Или классная задница? Он бреется? — Эваллё носился по всей комнате и заливался смехом, уворачиваясь от ее стремительных бросков подушками. — А что я такого спросил?! Он был признан самым сексуальным участником группы! Не помню, был ли в том рейтинге фронтмен! Пока сестра отвлеклась на Эваллё, Маю стащил ее мобильный со стола. — Нет, ну а серьезно! — фыркнул Маю, с колотящимся сердцем набирая Валто сообщение. — Ты даже была у него дома! Чем вы там занимались? — Спали! — рявкнула девушка, она заметила в его руках телефон и вырвала тот, но было уже поздно. — И угорали над стикерпаком с моим братом! — То есть, как спали? — снова расхохотался Эваллё. — А где интимные подробности? — Что ты сделал?! — заорала Фрея, прочтя сообщение Маю, которое он отправил Валто от ее лица. — ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ! Она уставилась на сообщение. Фрея: Сделай ради меня Принца Альберта! Докажи, что у нас все серьезно! Маю бросился к Эваллё и спрятался за его спиной. Его трясло от смеха. — Проверим силу его чувств! — Ты попросил его сделать Принца Альберта, если у нас все серьезно! Ах ты скотина! Хохоча, Эваллё выхватил у нее телефон и, заскриншотив экран, отправил себе в сообщении. — Ахахахах! Но ведь он тебе нравится! Что я такого написал? — выдавил Маю, подвывая от смеха. — Чувства проверяются на прочность только через боль! Можешь набить себе такую татуировку, кстати! Дарю! — Я убью тебя, мелкий злобный ублюдок! — Фрея метнулась к нему, но Маю уже выскочил в коридор и понесся к лестнице. На пути к бегству Маю столкнулся с Тиной, тут же в спину прилетел злой голос сестры: — Он попросил Валто сделать Принца Альберта, поверить не могу! Написал ему с моего телефона! И Валто уже прочитал! — А в чем проблема? Напиши ему, что это твой брат издевается, — посоветовала тетя, вызвав у Маю новый приступ смеха. — И буду выглядеть как дура?! — Почему как? — подлил масла в костер Маю. — Тебе же плевать, что он о тебе подумает! Вы с ним типа просто общаетесь! Я же не твоему японскому другу отправил это сообщение! Когда сестра, полыхая гневом, скрылась в своей комнате, Маю вернулся к себе. Они с Эваллё дали друг другу пять и разразились смехом. Маю обвел глазами спальню. Накануне его побега Сатин ее полностью разгромил, раскидав все его вещи, но Рабия с Фреей навели порядок. В конце концов ему удалось простить отца и забыть тот ужасный день, когда Сатин ворвался в квартиру Эваллё. Сатин, казалось, сделал невозможное и разрешил им с Эваллё быть вместе. Несмотря на это, в присутствии Сатина они старались вести себя более чем прилично. Самое большое, что они позволяли себе на глазах Сатина, это держаться за руки. Маю понимал, что Сатин пошел на огромные уступки против своей воли, и старался своим поведением показать, что ценит его решение. Хотя один раз Сатин застал их в спальне Маю лежащими в обнимку — вполне невинно — и отнесся к этому вполне спокойно. Да любой понимал, что наедине они не в шашки играют. Той, кто был особенно счастлив за них, оказалась Рабия. Маю не мог поверить, что она давно заподозрила что-то, но ведь сердце матери не обманешь. Она начала догадываться, когда Эваллё съехал на съемную квартиру и Маю часто у него бывал, а когда они отправились за город только вдвоем, она попыталась выудить правду у Тины, но та не раскололась: сын был для нее важнее сестры. Эваллё вернулся на работу в семейной кофейне и теперь появлялся у них дома вдвое чаще. Его редко можно было застать за стойкой в кафе, только если не хватало свободных рук, Эваллё в основном помогал Рабии с документами, организационными вопросами и поставками. Маю был благодарен вселенной за такую возможность, большую роль в решении Эваллё остаться, сыграла беременность Рабии. Каждый день Маю просыпался, не веря своему счастью, что Эваллё никуда не улетит и не бросит его одного. Тем же вечером он отыскал Рабию: вдвоем с Тиной заняли гостиную, уплетали попкорн, чипсы, пили колу из стеклянных бокалов и смотрели фантастический сериал. Когда пришел Маю, они расселись на диване, чтобы он мог устроиться между ними. — Как себя чувствуешь, любовь моя? — спросила Рабия и провела по его волосам. Маю опустил голову ей на плечо, было так тепло и комфортно сидеть вот так, забыв обо всех проблемах, рядом с родными людьми, зная, что ты любим и в безопасности. — Я просто забывал сказать, что очень рад, что ты беременна. — Правда? — Рабия ласково поглаживала его по волосам. — Спасибо, милый. — И мне все равно, кто родится, мальчик или девочка. Но мне страшно интересно, ты ведь потом расскажешь? — Сатин пообещал устроить ей сюрприз на Сейшелах, и это было как-то связано с полом ребенка. Маю, разумеется, уже перерыл всю информацию в интернете, пытаясь понять, что задумал Сатин. — Конечно, — рассмеялась Рабия. Он принес ей столько волнений и теперь хотел серьезнее отнестись к своей новой роли — быть чьим-то старшим братом. По резонансу он не мог понять пол ребенка, у Рабии недавно начался второй триместр беременности и, возможно, еще слишком маленький срок, но Рабия заверяла, что уже можно узнать пол ребенка, но она специально оттягивала этот момент, дожидаясь поездки на Сейшелы. Иногда он начинал невольно прислушиваться к резонансу ребенка и таким образом успокаивался, зная, что с малышом все в порядке, тот спокойно себе развивается и растет — удивительно, что и для плода, и для особи лучшая среда была водная и та, что сродни человеческому телу и околоплодным водам. С Фреей иногда они обсуждали произошедшее в академии, а также то, что случилось с ними двумя, сестра рассказала, как порезала Валто, и что на самом деле она видела на афтепати, в ту ночь, когда Сатин сломал нос своему гитаристу. Она тоже слышала шум в голове, но гораздо реже, поначалу она даже не обращала на него внимания, решив, что это обычная мигрень и у нее просто гудит в голове. С одной стороны Маю был рад, что ее способности далеко не такие, как у него, и практически не проявляют себя, но с другой стороны — он обязан был сестре если не жизнью, то здоровьем. Если бы Фрея не вернулась тогда с ипподрома и не защитила его от твари, не позвонила бы Сатину, то кто знает, как далеко бы зашел Стенвалль. При мысли о той ночи, у обоих на глазах выступали слезы. Фрея еще помнила пережитый тогда страх и клялась, что не представляет, как он сумел побороть себя и дать отпор этому монстру, повторяла, что гордится им. Прошло уже немало времени, как он перестал просыпаться среди ночи в страхе от того, что за ним кто-то наблюдает из темноты, перестал пугаться собственной тени, перестал бояться леса и смог даже выкопать могилу для лучшего друга, перестал ловить себя на том, что сидит без движения и пялится в стену, или плачет без причины. Теперь свою бессонницу, как и все пережитое, он видел в позитивном ключе, зная, что стал увереннее в себе и крепче и в случае чего сможет защитить близких. И хотя приступы бессонницы длинной в несколько ночей не проходили для организма восемнадцатилетнего парня бесследно, учитывая, что он не был суперменом, он даже не был так вынослив, как Стенвалль, доктор Хакола старался поддерживать его здоровье. Он жалел лишь о том, что осталось слишком много вопросов, ответы на которые он так и не получил. В августе Рабия встала на учет по беременности, у «Храма Дракона» вышел новый сингл и запись концерта со дня рождения Эваллё, а в конце лета Маю перешел в выпускной класс и временно перевелся на удаленное обучение. Рабии удалось договориться, что он будет посещать занятия дистанционно до тех пор, пока не вернется из Японии. Разумеется, ему придется учиться даже во время поездки, но иначе бы его не отпустили. Они специально так подгадали, чтобы отлет в Японию совпадал с двухнедельным отпуском Сатина и Рабии на Сейшелах, разница была буквально в один день. Эваллё оказался непоколебим, и Маю принимал все выписанные препараты строго по рецепту доктора. Сатин больше не заговаривал с ним по поводу таблеток, но дал понять, что если подобное повторится, то он конфискует у Маю все деньги и все гаджеты. Маю продолжал вести занятия репетитором, в основном занимаясь с ребятами из школы, кроме того он писал рецензии и музыкальные обзоры на мюзиклы, рок-исполнителей и технику. Рука полностью восстановилась, и Маю снова взялся за гитару. Сатин постоянно брал его с собой в студию звукозаписи в Хельсинки, помогал ему с собственными песнями, разбирал ошибки, они продолжали работу над совместными песнями для будущего альбома. Сатин сделал одолжение и разрешил приводить домой друзей, в то время когда его нет. Время от времени в кафе мелькали знакомые лица, друзья Эваллё. Особенно Маю нравилось, когда приходили Ионэ и Аулис, как всегда, неразлучные (он ни разу не видел их раздельно), чтобы лишний раз демонстративно поцеловать своего парня на виду у изумленных посетителей кофейни и доказать всему миру, что Эваллё — его. Тина переоформила седан «ауди» на Эваллё, и теперь у них официально была своя машина. Маю кайфовал от того, что его мужчина заезжал за ним на собственном автомобиле, об этом он мечтал все последние месяцы. В свободное время Эваллё показывал управление Фрее за рулем черного «Вольво XC90» ее матери, а Рабия только надеялась, что они вдвоем не расшибут ее автомобиль. Реже с Фреей вождением занимался Сатин, записав ее на курсы в автошколу, куда Фрея должна была пойти после прилета из Японии. Они с Сатином условились, что Фрея поддерживает порядок в комнате и не выводит его по мелочам взамен на двухнедельную поездку в Японию с дополнительным билетом на Хоккайдо.* * *
ФРЕЯ
В конце августа, за пару дней до отлета, они всей семьей собрались на заднем дворе их дома. Рабия еще давно задумала этот сюрприз, решив сделать для сестры и ее сына что-то памятное перед отлетом Тины в Японию, и все остальные ее поддержали. Фрея с улыбкой наблюдала за домашними, в больших беспроводных наушниках, спущенных на шею, заливался японский певец. Рядом за происходящим следил Маю. Сатин тоже был здесь. Впятером они собрались вокруг саженцев, Эваллё держал две лопаты, дожидаясь, пока Тина соберет волосы в хвост. Одетая как садовод, да еще в резиновых сапогах выглядела тетя просто потрясающе, и Фрея сделала несколько памятных фотографий с ней и Эваллё. Рабия купила два саженца сосны в подарок. Поначалу была идея купить что-то поменьше вроде саженцев кустарников, но ее мать не признавала полумер. Эти деревья, говорила она, навсегда останутся на этой земле как напоминание для Тины и Эваллё, что здесь их дом, где им всегда рады. Когда-нибудь сосны будут выше их дома. Интересно, сколько ей тогда будет лет? Тридцать? Для Фреи это был знак того, что они никуда не переедут и ей не придется бросать друзей и стрессовать по поводу переезда. По крайней мере в ближайшее время. Поскольку саженцы им доставили без комьев земли — только голые корни — решили сажать как можно скорее, чтобы сосны лучше прижились. За свою жизнь Фрея уже посадила два дерева — первое еще с бабушкой — и прекрасно знала, что нужно делать. Бабушка Стеф научила и Сатина сажать деревья, несмотря на то, что она была музыкальным продюсером, в садоводстве она знала толк. Выбрав наиболее удачный участок для посадки, подальше от влажной почвы, Тина и Эваллё выкопали две лунки, засыпали дно песком, перемешали с землей, после чего усадили туда саженцы, закопали и утрамбовали почву. Первым закончил Эваллё и, удерживая лопату обеими руками, победно вскинул над головой. Тина обхватила его рукой в садовой варежке и, прижав к боку, поцеловала в лоб. В честь высадки деревьев они открыли две бутылки шампанского. Фрея протянула руку в тонкой черной перчатке без пальцев с бокалом и чокнулась с остальными. Первый тост был за то, чтобы Тина и Эваллё помнили, что они часть одной большой семьи, в которой скоро будет пополнение. Второй тост подняли за то, чтобы саженцы прижились. И хотя она летела вместе с Тиной в Японию, Фрея испытывала грусть, она понимала, что на самом деле значил сегодняшний сюрприз — прощание с тетей, переезжающей в другую страну. Она не представляла, что испытывала бы, если бы Эваллё не передумал и не остался с ними, она всегда относилась к нему как к старшему брату, и сейчас ей не хотелось прощаться еще и с ним. — Ну что ты, зайчик, — заметив ее взгляд, тетя ласково прижала ее к себе. — Мы же с тобой проведем две чудесные недели, а потом ты сможешь приезжать ко мне когда захочешь, и я буду вас навещать. Фрея спрятала глаза за отросшей челкой. Неожиданно она стала центром всеобщего внимания. Тина была ей как вторая мать, возможно, даже более толковая. Маю схватился за руку Эваллё, будто боялся, что его сердце дрогнет и он не сможет оставить Тину одну. Их пальцы переплелись; похоже, все страхи были беспочвенны. Тина обняла даже Сатина, с которым в последнее время у нее были напряженные отношения. Возможно, этим двоим действительно стоит пожить раздельно, чтобы навести порядок в головах. Уже собираясь уходить, Фрея надела наушники и включила музыку погромче. Как вдруг что-то разладилось: какой-то посторонний шум нарушал звучание песни. Такого быть не могло, она слышала эту песню сотни раз и наушники совсем новые. Неужели брак? Фрея сдернула с головы наушники, взлохматив и без того растрепанные волосы. Музыка стихла, а шум остался и, кажется, его больше никто не слышал. Не замеченная никем она покрутилась, пытаясь отыскать источник. Маю тоже ничего не замечал, как и Сатин. Может, этот шум звучит у нее в голове? Шум начал складывать в цепочку сигналов, нарушаемых помехами. Как будто волны — или импульсы. Но они звучали иначе, чем знакомых механический гул, как будто немного изменили частоту. Она впервые заметила различия. Наконец она поняла, откуда идет сигнал. Шум в самом деле звучал лишь в ее голове, но сигнал исходил от Рабии, которая даже об этом не догадывалась, она курила и что-то громко обсуждала с сестрой. Это был сигнал ребенка! Она услышала «голос» еще нерожденного! Это просто невероятно! О чем рассказывал Маю! Неужели ребенок признал в ней свою и захотел пообщаться? На этот раз сигнал был направлен на нее одну, может быть, ребенок уловил ее волну? Это была настоящая магия. Первые мгновения, завороженная она растерялась, так и замерла с наушниками в руках. Потом сделала шаг по направлению к Рабии, словно влекомая какой-то непостижимой силой. Вскоре шум смолк, и мир, будто поставленный на паузу, снова ожил. Фрея вновь начала прислушиваться к окружающим голосам. Вечером, когда Рабия зашла к ней помочь собрать чемодан, Фрея рассказала ей про «голос» ребенка и подтвердила слова Маю, что и она, и Сатин тоже слышат механический гул в голове, но она только сейчас заметила, что он может отличаться. В комнате звучал k-pop, мальчишеский голос азартно читал текст. Горела подсветка стола и гирлянда в бутылке рядом с монитором, а также фиолетовая светодиодная лента поверху стены, полностью заклеенной страницами из манги. — Это же так классно! — заявила она. — И не нужно никакое УЗИ, чтобы узнать, все ли хорошо. Маю говорил про высокие и низкие частоты, может, это оно? Какие-нибудь новые частоты. — Твоему отцу бы такие умения, но вы с Маю оказались более чуткими, — заметила Рабия и распахнула молочно-бежевые гардеробные дверцы с узорами. — Тебя это не пугает? Что мы слышим то, чего не слышат остальные. — Пугает, но если бы вы были горбатыми или одноногими, я любила бы вас все так же. Кроме того, я с пятнадцати лет живу с твоим отцом… поначалу мне было очень страшно, когда его глаза превращались в черные провалы, он пугал ни меня одну, а и всех соседских животных, об этих метаморфозах знали и его родные, и доктор Хакола. Я пряталась и подглядывала за ним, хотела понять, что с ним происходит, но потом он всегда становился прежним. Для всех мы поддерживали легенду, что это врожденная неизученная аномалия. Он научился с этим жить, ко всему остальному… я думаю, тоже можно со временем привыкнуть. Они начали в четыре руки заполнять ее ярко-розовый чемодан одеждой. Фрея планировала хорошенько закупиться в Японии, поэтому из вещей брала самое необходимое, не перегружая груз. Неожиданно их разговор зашел про Валто, которого Фрея не видела уже давно. Валто, как и вся группа, был занят работой и выходом сингла, и Фрея надеялась, что он уже забыл о том диком сообщении Маю. — Ты же понимаешь, что его уже не изменить, — произнесла Рабия, — чем человек старше, тем сложнее переделать его под себя. Если тебя что-то будет не устраивать в нем, то, скорее, он будет стараться перевоспитать тебя. — Рабия отвлеклась от чемодана и заправила прядь волос ей за ухо, а затем отвела челку, лезущую в глаза. — Ну а что Моисей? Учитывая его… дефект, тебе комфортно с ним общаться? При упоминании японца Фрея невольно улыбнулась. Они переписывались и созванивались уже больше двух месяцев, и она была счастлива, что он пригласил ее на Хоккайдо. За две недели она планировала успеть абсолютно все! Посмотреть квартиру в Нагасаки, побывать в Токио, потусоваться с Маю и Эваллё, пройтись по магазинам с тетей и слетать к Моисею — это был идеальный план. Родители разрешили ей поехать на Хоккайдо, чтобы встретиться с другом по переписке вживую, но при условии, что Тина не будет отходить от нее ни на шаг.* * *
САТИН
Следуя за охраной, они с Рабией шли впереди, собираясь сдать багаж. Эваллё, шедший позади вместе с Маю, вез чемодан его жены. Тина с Фреей замыкали их группу. Пришлось тщательно поработать над маскировкой, но несмотря на это, в аэропорту Хельсинки-Вантаа, из которого они должны будут вылететь с женой непрямым рейсом до Виктории, Сатина все равно узнали. Похоже, фанаты уже знали о его появлении и подготовились заранее. С огромным транспарантом, флажками, финским флагом, телефонами наизготовку и огромным количеством атрибутики группы в зале аэропорта его поджидала толпа человек в тридцать. Именно в этот момент Сатин пожалел, что отказался от предложения Алексея выделить им с Рабией частный самолет. Однако Сатин согласился, что небольшое сопровождение им с женой не помешает. Обычно в крупных аэропортах его всегда сопровождала команда или секьюрити, в этот раз их сопровождали два телохранителя в костюмах и с рацией. На широком транспаранте в стиле буклета «Блэкаут» на фоне темной заставки красовалось его бледное лицо в обрамлении длинных черных волос, заплетенных у висков в косички и убранных назад. Охрана выступила вперед, и бегущая навстречу толпа нахлынула на них, как океанские волны — на берег. Маю перехватил его чемодан, а Тина и Эваллё оттеснили Рабию, чтобы возбужденная толпа ее не зацепила. Они уже прошли онлайн-регистрацию, оставалось сдать багаж, пройти досмотр и паспортный контроль. У них оставалось больше часа. Видимо, после встречи с фанатской тусовкой придется немного ускориться. — И так каждый раз в аэропорту? — спросил Эваллё, ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать толпу. Теперь уже все в радиусе пятидесяти метров смотрели на них или снимали на телефон. — Каждый, — подтвердил Сатин со странным весельем. Только в очень редких случаях спасала маскировка, но его зачастую выдавало наличие охраны. — А еще Валто хотел приехать проводить, — фыркнула Рабия, которая так же, как и он, была в темных очках. — Чтобы вас здесь и разорвали. Мысленно он уже был на островах, и появление группы поклонников — надо сказать, довольно небольшой — его несильно трогало. Он сделал жест Эваллё отойти назад, и парень пожелал ему удачи. Через мгновение его окружили, звучали громкие радостные голоса, сыпались просьбы, ему протягивали фотографии с группой, билеты, фотобуки, карточки, открытки — все, на чем только можно расписаться. Пихали в руку смешные ручки с единорогами, котами, кактусами, ламами и авокадо. — Мы вас любим! — Пожалуйста, автограф! — Можно фотку?! — Сатин!!! Это Сатин!!! — Он со своей семьей! Какая милота!!! — Я обожаю вашу группу! — Чувак, ты самый крутой! — Сатин, посмотри в камеру! — Можно с вами сфотографироваться?! — Подпишите, пожалуйста! — Какой он красивый!!! — Я была на всех ваших концертах! Сатин действовал на автомате: обнимал, улыбался в камеру, расписывался. Охрана не спускала глаз с толпы, блокируя особенно агрессивных. В зале, сопровождаемая воплями, образовалась еще одна группа ребят и девушек в черной одежде, с ног до головы увешанных цепями, пирсингом, ошейниками с шипами, металлическими украшениями и всем прочим. Кто-то из них даже зарычал при виде него. Когда, получив желаемое, первая партия схлынула, группа неформалов обступила его, протягивая черные ручки и маркеры, кто-то сунул ручку в виде черного драконьего резинового пальца с когтем — или ручку-скелет. Они наступали на него, как армия демонов. Среди фанатов попадалось немало и брутальных бритоголовых парней в наколках, и девушек в длинных белоснежных одеждах, и анимешников, и просто детей лет тринадцати-четырнадцати, которые едва доставали ему до плеча. Кому-то он расписался в «Тетради Смерти», а кому-то — на кулаке. Вся эта тусовка жужжала как улей и мельтешила вокруг. Наконец массовая атака прекратилась, и охране удалось увести их с женой на безопасное расстояние. Изредка к нему еще кто-то подбегал с просьбой сфотографироваться и поставить подпись. — Братан, ты здесь! — неожиданно обратился к Маю какой-то парень из «темной» группы. На Маю тут же обратилась добрая половина глаз, охрана немедленно окружила его. — Мы познакомились на фестивале, — вспомнил Маю, перехватив его взгляд. — Давайте уже прощаться, — вмешалась Тина, которая пыталась одновременно уследить за Фреей, Маю и Эваллё. — А то ваш самолет улетит без вас. Сатин почувствовал на себе взгляд Маю и повернулся к сыну: — Ты как? Справишься один? — Я не один, — расплылся в чеширской улыбке Маю. Рядом замаячил Эваллё. — Если что, я на связи. — Затем обратился ко второму: — Ну давай, Пряня, приглядывай за этими двумя сорванцами, — и порывисто прижал к себе Эваллё, чувствуя идущее от парня тепло, после чего они хлопнули друг друга по плечам. Этот ясный взгляд без упрека нравился ему куда больше. — Откуда ты узнал про Пряню? — изумился парень и покосился на Маю. — Со слухом у меня проблем точно нет, — усмехнулся Сатин. Пока женщины прощались, он ухватил Маю за плечо и, подтянув к себе, чмокнул в макушку. — Береги себя, ну и парня своего. Жду красочных впечатлений от Японии. — И ты тоже, пап. Классно проведите время! Присматривай за моим братом или сестрой! Все рассмеялись. На прощание они коротко обнялись с Тиной, он поцеловал ее в щеку и, оглядев всех, Сатин помахал ладонью. Через некоторое время они сдали багаж и без особых помех прошли остальные процедуры, только на паспортном контроле оформлявшая его молодая девушка округлила глаза, когда начала листать его паспорт и сверять фото с оригиналом. Сатин подмигнул ей и хищно улыбнулся.