это ли не чудо?

я сойду с ума как минимум ещё тысячу раз,

сожми мою руку сильнее, мы продержится ещё одну ночь.

я всё ещё боюсь всего нового,

но рядом с тобой я чувствую себя

немного безопаснее,

ведь влюбленность падение не так болезненно, когда я знаю, что ты влюбляешься падаешь тоже.*

он вылетает из квартиры под звук наглухо захлопнувшейся двери, которая ни капли не делает крики матери тише. в бедро через ткань джинс врезаются ключи от дома. «дом», – усмехается парень, когда это ненавистное слово проскальзывает в мыслях. домофон выдает радостную трель, будто прощаясь с сяо, вновь и вновь сбегающим от очередной ссоры. кожа рук моментально покрывается мурашками из-за порыва ледяного ветра, забирающегося прямо под огромную домашнюю футболку. на тёмном небе плывут такие же темные облака – ещё пару дней и на улицах появится первый слой снега, в который было бы неплохо упасть с головой и лежать так час или два, пока холодные пальцы приближающейся зимы не проберутся под кожу и не захватят в свой удушающий плен переплетения вен. качель единственная на несколько дворов – почти достопримечательность – встречает сяо жалобным скрипом сто лет не смазывавшихся петель. прямо напротив – постепенно гаснущие огоньки окон, позади – железная, исписанная ругательствами и цитатами, похожими на статусы, заполонившие собой социальные сети лет так пять назад, – сразу видно, город романтиков – дверь подъезда, ведущая в ад. ад, в котором день начинается с крика и им же заканчивается. ад, в котором из тактильных ощущений только боль натянутых на кулак только-только покрашенных волос и горящая щека после звонкой оплеухи. ад, в котором места любви то ли никогда не было, то ли его заняла ненависть и злость. ад, в который он возвращаться не собирается, как минимум, ближайшие двенадцать часов. а сон, медленно, но верно заполняет мозг, распространяется кровью по органам, заполняет каждую клетку уставшего тела, пока голова не начинает падать каждые пять секунд, а глаза закатываться и того чаще. – дурак ты. – звонкий голос буквально берет сяо за шкирку и вытряхивает все остатки блаженного покоя из организма, ещё и пинает куда-то в сторону реальности, а там ему ой как не нравится. – умоляю, скажи, что ты мне снишься, иначе я придушу тебя голыми руками за нарушение моего сна. – он оборачивается к безжалостному преступнику, оборвавшему законный отдых, и быстро окидывает ещё мутным после пробуждения взглядом с ног до головы: венти предстает перед ним в своей неизменной вырви-мне-глаза-пожалуйста ярко-зеленой ветровке. – ты давно не болел или почувствовал себя белым медведем на северном полюсе? – он кидает в сяо какую-то кофту, от которой пахнет корицей и дымом от костра. – или где там белые медведи живут... в любом случае, не имею ничего против милых зверушек, но в тебе от них только кровожадность. – не то чтобы у меня было время собираться. – он недовольно хмурится, но всё же натягивает на себя толстовку, жадно вдыхая родной запах. – что там на часах, кстати? – два часа восемнадцать минут. – говорит венти, после того как экран телефона на секунду загорается. – пошли домой, а. с тобой тут стоять можно, конечно, целую ночь, но к утру мы оба будем с окоченевшими руками и ногами. – это меня ещё дураком обзываешь? ты что тут забыл в такое время? из ума выжил? – сяо глубже зарывается носом в ворот кофты, а его недовольство выдает только голос. – спать в такое время надо. – ты на звонки не отвечаешь. – венти проходится ещё тёплыми пальцами по чужим вискам, растрепывая волосы. – что мне ещё оставалось? – ага, ещё скажи, что волновался. – глаза закатываются от удовольствия, когда аккуратные руки перебирают волосы. сяо утыкается затылком куда-то в живот позади себя и прикрывает веки. – ничего со мной не случится. – вообще-то волновался. мало ли что там с тобой. особенно после того, как ты из сети так резко пропадаешь. – венти убирает пряди со лба, зачесывает назад челку, и если бы у сяо не было никакой гордости, он бы мурчал. – я же говорил, что ты можешь мне написать в любой момент, что бы ни случилось. ты сказал, что понял, но похоже, что понятливость – это не про тебя. – всё я понял, просто не хотел по чепухе всякой беспокоить. – сяо сердито смотрит в глаза прямо напротив него. – тем более не в первой же, перебьюсь как-нибудь. – вот поэтому и дурак. – венти щелкает тихонько по лбу, игнорируя возмущенное шипение. – пойдем домой, у меня никого нет. отец на работе в ночную смену сегодня. отоспишься хоть немного, а то на тебя смотреть без содрагания нельзя. на мертвого уже похож. – нормально я выгляжу. – хмурится, но с качели всё же встаёт, хрустит всем, что только есть в теле, пока потягивается. – ну ты и старый. – венти весело смеётся, разворачиваясь по направлению к дому и делает первые несколько шагов, перед тем, как чувствует, как холодные руки обхватывают его сзади, и такой же холодный нос утыкается куда-то в шею. – спасибо. – сяо шепчет почти одними губами, но на улице так тихо, что слышно даже то, как венти перестает дышать на секунду, а после глубоко вдыхает. – тебе не за что меня благодарить. – венти аккуратно выбирается из объятий и невесомо берется за чужую руку, предоставляя сяо возможность отдернуть ладонь, но тот лишь переплетает пальцы. – будем тебя чаем отогревать.

***

они вваливаются в дом запыхавшиеся, потому что кому-то (не будем тыкать пальцем) захотелось устроить небольшую пробежку, так и не расцепляя рук. квартира встречает их кромешной тьмой, в которой «обязательно должны быть монстры. иначе какая же это тьма? так... тьмаленькость», запахом чая с корицей и выпечки, а ещё тихим цоконьем коготков черного котёнка об старый паркет. венти, не включая свет, стягивает с себя обувь и ветровку и сразу проходит глубже в дом, откуда через несколько мгновений слышится плеск воды об дно чайника. комок шерсти в это время, вообразив себя великим скалолазом и первооткрывателем, зацепившись когтями за штанину, упорно ползет по ноге сяо, пока тот не подхватывает котёнка на руки. – ты чего там застрял? я кому тут чай делаю? – венти недовольно выглядывает из-за угла кухни, но обнаружив гостя с животным на руках, смягчается. – надо же, аж два котёнка в доме теперь. – я выцарапаю тебе глаза, – с натянутой улыбкой кидает ему сяо, – забери свою животинку, а то опять уйду от тебя весь в шерсти. – не ценит он тебя, двалюшка. ты к нему со всей любовью, а этот противный нехороший молодой человек тебя животинкой обзывает... вот и у меня почти такая же ситуация, понимаешь, да? – венти подходит, чтобы забрать котенка из чужих рук и пересадить себе на плечо, а после наклоняется ближе и шепчет прямо на ухо. – тебе что, правда не нравится, когда я тебя так называю, а, котёнок? и сразу же получает тычок под ребра, выпуская что-то недовольно мяукнувшего кота из рук. сяо чувствует свои горящие уши и эфемерное дыхание венти на шее, хотя тот стоит в метре и потирает бок. не то чтобы ему было неприятно, просто это действительно смущающие, а у него ещё осталось самоуважение, чтобы не показывать этого. – я ему и чай, и крышу над головой, а в ответ получаю только боль и унижение. – венти наигранно-обиженно вздыхает о своей несчастной судьбе, когда проходит мимо сяо, и касается самыми кончиками пальцев загривка, перед тем, как вновь исчезнуть на кухне. – поторапливайся, остывает же. «дурак», – в мыслях произносит сяо, адресуя то ли себе, то ли венти, а может и обоим сразу. чай они пьют в тишине, но в ней нет ни грамма неловкости, только приятное, тягучее, полное взаимопонимание без использования глупых, ничего не значащих слов. таская сладости из тарелок друг друга и изредка пинаясь под столом, они опустошают кружки и блюдца за считанные минуты. подхватывая котёнка где-то по пути в спальню, разваливаются на широкой кровати, занимающей чуть ли не половину комнаты. переодевшись в удобную для сна одежду, они обессиленно падают на мягкую постель. – господи, ну у тебя и туша. – сяо недовольно кряхтит, когда венти садится ему верхом на бедра, чтобы аккуратно опустить "двалюшку" на пол. – сам ты туша, а я – растущий организм! – венти ложится обратно на свое место, после того, как снова перекатился через сяо, от которого уже слышались молитвы сатане, дабы эту грешную душу покарали отключением воды или света в один прекрасный день. – должно случиться чудо, чтобы ты вырос, – сяо усмехается. – а чудес на свете не бывает. – я вообще-то выше тебя. – венти цыкает, закатывает глаза. – и чудеса бывают, циничный ты дурень. – ну и много чудес ты в жизни видел? – достаточно, чтобы в них верить. например, взаимная любовь – это же чудо? когда из всех людей человек выбирает именно тебя, а ты из всех людей выбираешь именно его. думаю, это можно отнести к чудесам. – влечение – это реакция организма, а не чудо. – сяо широко зевает и отворачивается к стене. – я жуть как хочу спать, так что вынужден прервать этот увлекательный спор, в котором я всё равно бы победил. через несколько секунд он чувствует, как чужие руки, обхватывают его за талию, и прижимают ближе. – ты же так не считаешь, зачем притворяться? – венти шепчет куда-то в плечо, вызывая целый табун мурашек. – или не мил я тебе? сердце пропускает пару ударов, когда лёгкие поцелуи оседают на изгибе шеи, а в тишине слышится только частое дыхание. – я хочу тебя поцеловать. – шёпот из-за спины почти неразличим из-за стука собственного сердца в ушах. – можно, пожалуйста? сяо медленно разворачивается, пытаясь отсрочить время своей неминуемой гибели. а он умрет, точно умрет, когда почувствует чужое дыхание так близко. венти внимательно заглядывает в глаза напротив, пытаясь заметить отвращение или страх. – если нельзя, так и скажи, и мы... – договорить ему не дают мягкие губы сяо. и в эту секунду вселенная схлапывается, мир замирает, мозг перестает функционировать, потому что в голове лишь взрываются яркими красками фейерверки. венти широко распахивает глаза от неожиданности, но через пару секунд уже зарывается пальцами в волосы, оттягивая пряди и удовлетворённо мыча в поцелуй. он приподнимается на локтях, усиливая напор, аккуратно кусает чужие губы, тут же проходясь языком. вновь за ночь оказывается сидящим у сяо на бедрах, но уже без всяких возражений, потому что тот только крепче обнимает его, прижимая ближе к своему разгоряченному телу, проникает холодными руками под футболку, очерчивает пальцами позвоночник, вырисовывает одному сяо понятные узоры. они отрываются друг от друга, когда слышат недовольное мяуканье с порога, пытаются отдышаться и не сталкиваться взглядом. сяо, закрыв пылающее лицо ладонями, откидывается спиной на подушки. – я его покормить забыл. – венти хихикает, всё ещё сидя на чужих коленях, пытаясь заглушить смех рукой, но ничего не получается, когда он замечает подрагивающие от попыток не засмеяться плечи сяо. успокоившись, они заполняют квартиру треском раскрывающегося пакета с кормом и спором о том, сколько еды требуется ненасытному животному. после того, как голод котёнка сходит на нет, сяо утаскивают в спальню, крепко схватившись за руку без единого шанса на побег. – а теперь спать. – венти утыкается носом в чужую спину. – иначе я тебя покусаю. – как боюсь, о великий и ужасный кусака. – сяо сжимает ладонями чужие руки, покоящиеся у него на животе. – спокойной ночи, чудо. в эту ночь сяо не видит кошмаров. ему, погруженному в такой желанный покой, вообще ничего не снится. он лишь чувствует теплое дыхание, равномерный пульс под пальцами и спокойствие, приходившее к нему лишь в мечтах звуком нежной флейты.