***
Белоснежный свет плавно проникал в комнату по мере того, как солнце за жалюзи медленно поднималось всё выше и выше от горизонта, постепенно заставляя людей просыпаться. Утренний прохладный ветерок, правда, никак не мог пробиться сквозь закрытое окно, а потому здесь было слегка душно, но не настолько, чтобы отвлечь особу, находящуюся в помещении, от её занятия. Вся комната, хотя будет точнее назвать это палатой, была белоснежной. Нет, она действительно преобладала в самых светлых тонах, исключая различные тени, щели или личные предметы жильца. Если так подумать, то тут можно было даже жить: достаточно просторный шкаф, правда, основным содержимым которого были больничные принадлежности; умывальник с зеркалом в дальней части комнаты; небольшой столик рядом с койкой, более смахивающей на полторы ширины обычной кровати; и последним значимым элементом в комнате оставался шкафчик (AKA тумбочка) по правую сторону кровати. Вокруг, если прислушаться, почти не было звуков окружающего, не считая тех, что всё-таки пробивались через запертую наглухо дверь. Жилец действительно не любитель посторонних шумов. Приглушённые голоса докторов, медсестёр и пациентов - в принципе ничего нового оттуда услышать не удастся, а потому прислушиваться не имеет смысла. Этого и не делает человек, можно сказать, живущий здесь. В её интересах забыть обо всём, что её окружает, и как можно скорее выжечь свободное время до следующего приёма пищи, прогулки и сна. Цикличная жизнь никак не смущала девочку, но грусть, уныние и другие нелицеприятные эмоции постепенно скапливались вокруг неё липким, отвратительным комом, который подобно маятнику качался над ней. Жителем больничной палаты была девочка, лет четырнадцати-пятнадцати на вид. Её одежда не была чем-то выделяющимся, всё-таки больничная форма - это не какое-то вечернее платье, украшенное различными блестяшками и остальными побрякушками. Единственным, что можно было отделить от внешнего вида среднестатистического пациента, это необычные волосы и глаза, точнее, их цвет: они были светло-серыми, гранича между пепельным и белым оттенками, хотя, наверное, так и было. Второй отличительной чертой были, такого же цвета, как волосы, перчатки, охватывающие всю кисть и начало остальной части руки. Если немного расфокусировать взгляд и посмотреть на неё, у многих людей перехватывает дыхание. Атмосфера таинственности, необычности так и витала вокруг её фигуры. Казалось, болезненный вид её лица, некоторая бледность и небольшие тёмные мешки под глазами лишь приукрашивали всё остальное. В её руках покоилась какая-то неизвестная книга, названия которой не было выгравировано на внешней стороне обложки, вместо него там находился узор, похожий на какое-то завихрение. Сама обложка книги была сделала из мягкого, явно дорогостоящего, материала приятного на ощупь. Хотя, к сожалению, девочка не совсем могла прочувствовать всё то, что было в её ладонях. В общем, в помещении царила эдакая загадочная атмосфера, нарушить которую могли разве что лечащий врач и приставленная к этажу главная медсестра, подменяющая доктора. Ну или… — Доброе утро, — прозвучал мужской голос, хотя скорее мальчишеский, после открытия двери. Регулярно, в одно и то же время, каждый день, девочку беспокоили. Вся таинственная атмосфера разбилась вдребезги лишь от одного посетителя. Раздался вздох, явно от сидевшей на кровати девочки, не было точно понятно, какой эмоцией был наделён звук, но раздражения в нём не чувствовалось. Её серые глаза медленно скользнули на парня, примерно одного с ней возраста, может, даже старше на год, в очередной раз осматривая его с ног до головы. Уже как неделю ничего нового в нём не появлялось, та же самая больничная одежда, те же зеленоватые тапочки, даже выражение лица, казалось, было высечено из камня. В руках он держал поднос, на котором находилась еда, что было естественно. Судя по запаху, который уловил нос девочки, это был её любимый среди подаваемой еды суп, а также свежий, как она знает, только выпеченный хлеб. Глаза ухватились за улыбку, которую вдруг продемонстрировал парень, смотря на то, как забавно дёргается её носик, из-за чего девочка слегка нахмурилась. Ей не нравилось, когда за ней так пристально наблюдали. — Сегодня меня выписывают, — подойдя к кровати, заговорил он. — Решил вот, лично принести тебе еду. Всё-таки на этот раз разрешили, — улыбнувшись, парень наклонился поближе. — Договорился с Нанами, только тш-ш… кмх-кхм, она сказала не распространяться, говорит, любят парочки попытаться покормить свою вторую половинку, а тем, кто разрешил, нагоняй. Приятного аппетита, кстати. — Да, спасибо, — ответила девочка, убирая книгу на кровать, после чего поставила поднос на тумбочку рядом. — Выписывают, говоришь? — Ага, давно пора, — кивнул. — Я сразу сказал родителям, что это обычное растяжение, а не перелом, но им, видишь ли, виднее. — Вот как, — не поведя бровью, сухо произнесла девочка. Слово «родители» всегда доставляло ей неудобства, что всегда замечал парень, резко преобразившись в лице. Девочка к этому времени продолжила. — Ты… продолжишь меня навещать? — Э? — приподняв бровь, удивился парень. — Что за вопросы, конечно. Каждый день! Юу, так звали гостя, до этого времени никогда не видел свою новую знаком… нет, не совсем так. Подруга подойдёт куда больше. В любом случае всегда, когда он смотрел на неё со стороны, лицо девочки казалось очень знакомым. Мимолётные взгляды, которые он изредка бросал на её силуэт, отдавались странным ощущением буквально на одно единственное мгновение, прежде чем вновь затухнуть. Фигуру Аи Отонаси всегда окутывала странная… как бы это описать… хрупкая, едва уловимая атмосфера таинственности и меланхолии, что-ли? Парню сложно было описать это, а потому он лишь наблюдал со стороны. Во время прогулок или просто находясь где-то рядом, как просила сама Отонаси. Подойдя к окну, Юу указательным и средним пальцами слегка раздвинул две плотные полосы жалюзи, открыв себе небольшой зазор, которого хватило на то, чтобы разглядеть двор этой больницы. Неспешно пациенты начинали расходиться по территории, мельтеша то тут, то там. Некоторые использовали трость для ходьбы, другие были на специализированных каталках, ну, те самые кресла на колёсиках. Другие же просто выходили на улицу на своих двоих, вдыхая аромат свежего воздуха. Время для официальных посещений ещё не пришло, а потому всеми сопровождающими были младшие медсёстры и медбратья, услужливо помогая людям. До некоторой поры одна из медсестёр, та самая Нанами, которая сегодня назначена ответственной за завтрак, обед и ужин, была представлена и к Ае. Это длилось не очень уж и долго. На самом деле, парнишка после знакомства с «Отонаси-сан», как он её называл вначале, уговорил молодую девушку отдать ему на попечение Аю, такое не запрещалось тем, у кого есть свободное время, и тем, кому не нужен был присмотр. — Уф…, — выдохнул Юу, убирая руку от жалюзи. — Может, открыть всё-таки окно? Повернув голову, парень увидел достаточно привычную для него картину: Отонаси, медленно поедая одной рукой суп, далее оставляя ложку в тарелке, отломив кусочек хлеба, закидывает его себе в рот, неспешно передвигая взгляд по строке в книге, которую держит уже второй рукой. Отчего-то Юу захотелось упрекнуть извечно идеальную во всём девочку, но в то же время… Даже удивительно, как Отонаси удаётся придавать таким обыденным вещам некую долю… совершенства, наверное. Нет, действительно, что же она за человек такой? Казалось, что даже будь Ая чем-то, что может показаться предельно заурядным, она сможет выделиться из толпы. По итогу, парню пришлось кашлянуть в кулак, чтобы привлечь внимание девочки. — А, что ты там говорил? — невинно хлопая глазами, произнесла Отонаси. Нет, она действительно что-то нечеловеческое… человек не может быть таким… таким очаровывающим. Парень не знал, как выглядела эта девочка раньше, но в данный момент времени, даже после того, что она пережила, её кожа, телосложение и остальные явные признаки девичьей внешности совершено точно не соответствовали её возрасту четырнадцати лет. Одна единственная заминка, произошедшая от взгляда в эти глаза, на мгновение дала сбой в мыслительном процессе парня, который был старше всего лишь на год. Слегка качнув головой, буквально на пару миллиметров, постепенно возвращаясь в реальность, Юу повторил свой вопрос, на что получил, примерно ожидаемый, ответ. Единственная разница была между «открыть полностью» и «открыть проветриться». Свежий воздух медленно стал проникать в комнату, отдаваясь ветром, качнувшим волосы девочки. Будь он чуть холоднее, она бы поёжилась. Стояла достаточно приятная погода на улице, прогуляться по которой сегодня не помешало бы. Всё-таки, это был последний раз, когда Юу мог посетить подругу в такое время суток, точнее утром. Мельком скользнув взглядом по месту под одеялом, где приблизительно должны находиться ноги, парень вспомнил то, как всего некоторое время назад Аю можно было записать к числу тех людей, которых возили на кресле-каталке. Сам он застал лишь последний день, после которого девочка могла передвигаться и с помощью обычной трости. Но в таком случае второй опорой служил сопровождающий, задачей которого было наблюдение за пациентом. Мысли медленно начинали заходить в далёкие дали, прервать которые было очень даже просто. И Ая успешно это сделала, звонко совершив последнее движение ложкой, тем самым закончив свой завтрак. — Заканчивай читать уже, — улыбнувшись, уже стоя около выхода из палаты, произнёс Юу. — Буду через несколько минут, пойдём на улицу - освежиться. — И без твоих слов собиралась это сделать, — не отводя взгляда от страницы, ответила девочка. — Кстати, передай мои благодарности Нанами. — Да, конечно…, — открыв дверь, парень не ожидал, что за ней будет кто-то стоять. Раздался глухой стук. Через несколько секунд внутрь помещения вошёл лечащий врач Отонаси, мужчина тридцати пяти лет, который просит называть его просто «Акира-сан». Слегка потирая ушибленный дверью лоб, он слегка поправил свои тёмные волосы, падающие на глаза, после чего принял стандартное «Извините» от Юу. Парнишка к этому времени успел смыться в коридор. — Доброе утро, — кивнув, мужчина подвинул стул из-под стола, присев на него. — И так, давай приступим…***
Дул прохладный для такого времени суток ветерок, а двое спутников шли вперёд по заранее заготовленному маршруту. Ну… если быть точнее, то Юу и Ая просто прогуливались по небольшим, выложенным из резных камешков дорожкам. Территории больницы хоть и были довольно обширны, но, естественно, не дотягивали до размеров среднестатистического городского парка. Парень то и дело находился рядом, буквально идя под руку с Отонаси, привычно поддерживая её. Это медленно входило в привычку, гляди останется даже после полного восстановления. В руке девочки находилась трость, на вид металлическая, да и на ощупь тоже, впрочем, рукоять явно была покрыта не железом, но пластиком или чем-то вроде него. Ветерок плавно заставлял колыхаться слегка обрезанные волосы Аи, которые пришлось укоротить из-за обгоревших кончиков. Девочка слегка поёжилась. — Тебе холодно? — заговорил мальчик. — Мы вернёмся в любую секунду, ты только скажи. — Нет, всё в порядке, — привычно ответила Отонаси, твёрдо шагая по земле. — Акира-сан советовал чаще находиться на свежем воздухе. — Как знаешь, — пожав плечами, Юу слегка ускорился, чтобы поспевать за девочкой. Вроде идёт с тростью, но шагает быстрее, чем он! Ему было только в удовольствие вот так прогуливаться с Отонаси под руку, в отличие от того, чтобы заниматься учёбой. Так медленно, но верно солнце начинало подниматься ввысь, в небо, занимая своё законное место, которое каждую ночь захватывала луна. Его тёплые неуловимые лучи стали постепенно согревать тела двух песчинок с планеты Земля. Иногда ночью мальчик смотрел вверх, рассматривая бесчисленные яркие огоньки, звёзды ночного неба, пытаясь их сосчитать. Он знал, что это попросту невозможно, да и сбивался он не один десяток раз, но это расслабляло его, а сон приходил чуть быстрее. Юу не один раз задавал себе вопрос, что же творилось в голове его подруги. Чем, к примеру, она жила до этой трагедии? Как расслабляется обычно или… нет, думать об этом не в его праве. Последний разговор с отцом не принёс ничего хорошего, лишь приоткрыв завесу тайны о личности Аи Отонаси. Действительно, бедная девочка. — Как проходит твоё восстановление? — решил скрасить молчание вопросом парень. — Всё... довольно сложно, — коротко ответила Ая, просто замолчав. — Вот как, — слегка поправив очки, о которых почти забыл за время общения с Аей, он продолжил. — Давай присядем, у тебя уже ноги заплетаются. Я прав? Приоткрыв рот, чтобы опровергнуть слова парня, Отонаси не издала ни звука, прислушиваясь к своим ощущениям. Ноги действительно переставали слушать свою юную хозяйку, то и дело цепляя небольшие камешки и выступы. Ая легко кивнула, и парочка поспешила к ближайшей скамейке, присаживаясь на неё. — Знаешь, — подала голос девочка. — По поводу твоего вопроса… хотя нет, — покачала головой. — Ничего. Юу хотелось, чтобы близкий ему человек, наконец, полностью реабилитировался не только в физическом плане, но подгонять Аю ему явно не хотелось, а потому он просто затих, а единственное слово, которое Отонаси произнесла, растворилось в порыве ветра…***
Сны не были тем, что радовало Аю Отонаси. Она не знала, что такое отдых после сна. Точнее, не в полной мере. Она чувствовала, что сон должен приносить пользу, но в её случае этого не происходило вовсе. Отсюда и бледность, тёмные круги. Каждую ночь происходило всё точь в точь одинаковое. Чёрный, как самая глухая ночь, сон сопровождался бесконечными репликами, что преследуют Отонаси с самого её первого пробуждения после трагедии. Она не в полной мере осознаёт, откуда знает слова, тембр этих голосов. Они восхваляли её медовыми речами, они отравляли её самым сильным жалом, они безумно любили её, они до треска в зубах ненавидели её. Это её ночной кошмар. Это жизнь. Жизнь Аи Отонаси. Она вновь просыпается со слезами на глазах, вновь сбрасывает с себя одеяло, встаёт с кровати и идёт умываться. Снова всматривается в своё лицо. Лунный свет ласково обволакивает конечности, перетекает из светлого в другие оттенки, огибает черты бёдер, упирается в спину, и, в конце концов, отбиваясь от поверхностей, освещает лицо девочки. Бесконечная усталость и тревожное выражение лица. Это привычная картина, которую видит Ая Отонаси. Сценарий этой ночи прописан давно и повторяется, подобно спектаклю, пьесе, где зритель всего один. Или же..? Глаз вновь хватает неестественную тень в углу комнаты. Сначала она пряталась в одной точке. После росла, достигая размеров мышки, далее кошки, ещё дальше собаки. Принимала облик человека, предмета. Сейчас это нечто занимало одну пятую комнаты. Одно моргание. И тьма рассеивается. Отонаси говорила об этом доктору, но результат довольно ожидаемый. Выписали таблетки, которые не помогают. Ведь это — не галлюцинации. Перед тем как Юу покинул больницу, Ая попросила его отдать небольшой карманный фонарик. Тень приходила каждую ночь и надолго не исчезала. Лунный свет не давал ей расширяться, поэтому полная луна была спасением для девочки. Оставшуюся ночь Отонаси провела наполовину спящей на кровати, держа в руках спасительный предмет.***
— Ты наконец-то дома, Юу. Твоя мать беспокоилась, как прошёл твой больничный? — коренастый мужчина с чёрными волосами медленными круговыми движениями протирал линзы своих очков. Это был привычный жест, означающий полную расслабленность, но также и полную сосредоточенность на чём-либо. — Достаточно хорошо, отец, — произнёс Юу. — В понедельник приступлю к занятиям и… могу ли я высказать просьбу? Отец, несмотря на традиции быть строгим со своим чадом и семейством в целом, не любил это всё. Как раз после того, как он встал во главе фармацевтической компании, все давние, устаревшие устои и традиции его предшественников канули в лету. Это было как минимум полной бесполезностью, как максимум — абсурдом. Всего за какие-то полгода отношения между членами семьи обрели несколько более твёрдый фундамент, чем годами ранее. Внутренняя политика также претерпела изменения, и далеко не в худшую сторону, ведь согласно отчётам процент прибыли компании с 2,1% увеличилась до неплохих 6,4%. Впрочем, цифры мало значили для отца Юу, много легче было самому убедиться в своих домыслах. — Конечно, можешь, — кивнул мужчина. — Позволь догадаться, вопрос ведь не изменился? Парень коротко кивнул.***
Что может быть хуже кошмара? Много чего, конечно, но… ладно, это действительно был глупый вопрос. Ещё глупее размышлять о глупостях глупостей в своей голове внутри сна, который был внутри кошмара, созданного вымотанным подсознанием… это ведь нормально, так? Впрочем, парень не знал ответа на свой вопрос. В пустой, как смысл самого сна, голове возникла новая мысль. Это место было очень странным. Нет, оно не было каким-то… мм… необычным, просто незнакомым. Ни то склон, ни то обрыв, крик маленькой девочки, и страх. Страх, который пробирал до костей, вгрызаясь в те, словно бешеный пёс, лакомясь каждым осколком. Глаза не улавливали ничего, что могло быть хоть сколько-нибудь опасным, но остальное тело было напряжено до предела. Ноги не двигались, пока их обладателя на всей скорости не сбило… два автомобиля… пейзаж пропадает. На смену ему приходит странное спокойствие, которое не вяжется с тем неприятным ощущением пота на своей спине и остальных частях тела, мокрая одежда на которых не приносила привычного удобства. Вокруг была густая тьма. Сначала это была вязкая, как мёд, жидкость, прилипающая к раздражённой коже. Потом это был газ, от которого лёгкие хотели схлопнуться так сильно, что оторвались бы от остальных органов. В конце концов тьма обрела более приятную форму на две трети непрозрачного тумана, создавая несколько мистическую обстановку. — У тебя есть желание? Лицо женщины, (или мужчины?), задавшей этот вопрос постоянно менялось, перетекая в другие, незнакомые, (или знакомые?) лица. Парень читал, что сны созданы собственным подсознанием, которое использует самые неожиданные участки памяти, даже которые он видел хотя бы один раз в своей жизни, мельком, через призму давно устаревшего восприятия. Но, всё же, он никак не мог полноценно сфокусировать свой взгляд на этом непостоянном лице. Однако же, если подумать, он был здесь, не единожды. Это повторялось из раза в раз, сто? Тысячу? Он не в силах уместить столько информации в своём мозгу, это было просто н е е с т е с т в е н н о. Но во сне эти эфемерные рамки, как вместимость человеческой памяти, несколько стирались, хотя даже так это было весьма проблематично. Решив не концентрироваться на бесконечности в своей собственной голове, Юу ответил так же, как отвечал всегда. — Да. Кажется, существо, выглядящее в точности как человек, (но одновременно и как «не человек»), в этот раз снова хмыкнуло, протягивая куб (шар?) в руки парню. Он привычно взял её в руки, не сомневаясь в подлинности этой вещицы. «Шкатулка», как обзовёт её существо, будет выглядеть так, словно это просто обычный кубик, (или всё-таки квадрат, а может пирамида?), не имея ни единой потёртости или неровности. Это идеально гладкий предмет, наполненный чем-то доверху, (донизу? А так бывает?), издаёт какой-то странный звук. Снова существо объяснит правила и условия, конечно же, избегая приторно сладких, но и вязко лживых речей, умалчивая всё хорошее и нехорошее. Она просто есть, и никакие сомнения не пошатнут веру в это у парня. Она (он?) скажет, что Юу один из отличившихся, и что он вовсе не может осознать, во что впутался. Парень ответит вяло, улыбаясь, что ему всё равно. Он снова повертит в руках предмет, вложив в него очередное желание, после проснётся утром, сладко зевая. Отправится в школу, а после в больницу.***
Через месяц Отонаси, наконец, восстановилась достаточно, чтобы посещать учебное заведение. Конечно, отец Юу постарался, чтобы молодая девушка училась в одной школе вместе с парнем. Это было весьма удобно как в плане наблюдения, так и в плане укрепления взаимосвязей между сыном и его подругой. Впрочем, Ая совсем не была против такого расклада, куда легче общаться со знакомыми людьми, (на самом деле с одним человеком), чем с кучей незнакомцев из класса. В первый же день класс находился в оцепенении, даже не слушая слов учителя. Это… было ожидаемо. Даже Юу догадался о первой десятке проблем, которые падут на голову Отонаси после её официального поступления, поэтому каждую свободную перемену проводил с ней, помогая быстрее адаптироваться к новой шумной среде. Хотя, собственно, на следующий день всё как взорвалось, так и стихло. Учителя, отец Юу и сам парень тоже были удивлены такой тихой обстановкой. Казалось, никто и никогда не поднимал шум по восхищению новой ученицей. Так и шли недели, в которых Отонаси-сан запечатлели как что-то неприкосновенное, святое или божественное… каждый день был как предыдущий, но тайные, и не очень, поклонники продолжали почитать обычную, (наверное?), девочку как что-то неземное. Ая сидела около окна, предпочитая смотреть в него, а не на учителя, хоть целиком и полностью слушала его. Изредка глаза девушки бросались на книгу, чтобы запомнить выделенный взрослым момент или же чтобы ответить на вопрос. Это не было так утомляюще, как казалось Отонаси до этого. Наоборот, всё было настолько легко, просто и быстро, что времени хватало на все любые развлечения, в отличие от Юу, который полностью погряз в учёбу на время экзаменов.***
Жизнь была действительно быстротечна. Только недавно бедная девочка не могла вспомнить дня до пробуждения, а сейчас ей под силу выстроить отдельную цепочку мыслей в тот или иной момент времени задолго до происшествия. Удивительный человек. Однако, кое-что всё-таки было странно. Слишком н е е с т е с т в е н н ы м ей казалась окружающая реальность. Всё было слишком просто. Слишком много «слишком». Проблемы были невесомы, как кусочек сладкой ваты, которой лакомилась девушка вчера. Впрочем, эти мысли так же быстро покидали её как и проблемы. Что-то не давало полностью сосредоточиться на них, сформулировать что-то большее, нежели странность. На следующий день Отонаси забыла об этих мыслях. Как и странности перестали быть странностями.***
Прошло пару лет с момента лечения в больнице, в которую благополучно была устроена Ая Отонаси отцом Юу. Она уже полностью перебралась в дом к парню, вечно поправляющему свои очки. С момента их первой встречи он кардинально изменился как в плане внешности, так и в плане морали. То, что раньше для него было неизмеримо плохим, стало удовлетворительно хорошим. Ая не понимала, что было не так. Он вновь сидел, читал новый данный отцом документ, делал правки карандашом и постоянно что-то записывал в пустой бланк. Убирал документ и доставал новый. Отонаси несколько раз пыталась выяснить, что и для чего это, но получала лишь рассеянные ответы ни о чём. Однажды ей надоело, и она решила не разговаривать с ним неделю… хотя продлилась эта неделя в несколько раз больше. Если точнее, то на месяц. А всё потому, что отец Юу решил устроить для него импровизированный экзамен, который тот, к слову, прошёл. Совсем ничего осталось до официального трудоустройства для парня, в то время как Отонаси семимильными шагами продвигалась к своей мечте, подтачивая себя обещанием, данным когда-то. — Ты чем-то расстроена..? — вдруг спросил Юу, сняв с носа дорогостоящие очки. — Нет, с чего ты взял? — приподняла бровь девушка. — Твоё лицо… странное… — Спустя месяц, ты снова взглянул на моё лицо? Я уж думала, что ты совсем погряз в бумажках, и слова, про прекрасное, более не имеют веса? — Что…?!— глаза Юу расширились от удивления, а воздух так и норовил беззвучно застрять в лёгких. — С чего ты так решила..? Очень интересно проходили их «ссоры», как отметил однажды отец… хоть сам парень не считал это таковым. Каждый недочёт, пропущенный из-за занятости или невнимательности, негативно сказывался на его состоянии… было… весьма неприятно понимать, что он что-то упускает или делает что-либо не так… хотя у него есть чем загладить свою вину перед девушкой. Скоро. Совсем скоро он выявит последнюю деталь, хоть и боится расстроить Аю. В таком быстром темпе прошло ещё несколько месяцев.***
Ая Отонаси не любит признавать что-то, что ей не нравится. Совсем. Она сделает абсолютно любую абсурдную вещь, чтобы выставить себя в чужих глазах идеалом, идолом. Совершенство с горькой и посредственной начинкой. Юу невероятно быстро печатал что-то у себя в персональном компьютере… Ая не любила звук клавиш. Они раздражали больше, чем невнимание к её особе. Хотя, если быть точным, то невнимание только со стороны парня. Дни становились короче, пока… — Ая, не хочешь посетить кое-кого…?***
— У этой истории изначально не было смысла, так? — Так. — Ты обманула меня, так? — Так. Лицо, к о т о р о е б е с к о н е ч н о м е н я е т с я, исказилось до неузнаваемости. Ошибка. Фальшивка. Человек, не запланированный кем-то свыше. «О» не знает, как описать парня, стоящего перед ним. Желание про бесчисленные желания не работает, всё возвращается на свои места, а текст теряет всю мистику с первой же буквы. «О» видит, «О» читает. «О» не существует.