Потому что ты мне нравишься

      По вывернутой подкладке чемодана и скомканной одежде можно было сказать, что Феликс, скорее, эвакуировался из отеля, нежели собирал вещи. В таком состоянии чемодан вряд ли бы застегнулся с первого раза: футболки и рубашки были смяты так, что кое-где виднелись прежние заломы. Носки путались в зарядном проводе от планшета. Будь вещей побольше, номер бы смахивал на комнату Феликса в общежитии. Там Феликс наотрез отказывался прибираться, ссылаясь то на усталость, то на привычный порядок вещей. Только в самые нервные моменты он садился на пол и почти механически рассортировывал одежду, книги и всё, что попадется под руку — чтобы подуспокоиться.       Сейчас Феликс измерял шагами комнату. Широкой штаниной брюк из шелка он который раз цеплялся за спинку перевернутого стула. На нем валялась такая же рубашка. Быстрыми движениями Феликс натянул ее на себя и посмотрел в зеркало: шелк струился по телу, рисовал ключицы, немного показывая их через отложной ворот, спускался ниже и прятал худобу благодаря невзначай очерченным мышцам. Рисунок, издалека напоминавший принт «огурцы», играл оттенками голубого и синего. Почему-то Феликсу вдруг показалось, что в этом костюме он выглядит еще более уставшим и бледным. Странно. Вчера в неприветливом свете примерочной ему такие мысли не приходили.       Еще утром Феликс распотрошил номер до основания кровати, боясь что-нибудь забыть или потерять. Матрас, который он так легко поднял в порыве паники, на самом деле оказался слишком тяжелым, и кровать Феликс небрежно закидал чем попало.       Глотнув воды из стоявшей на полу бутылки, Феликс попытался расстегнуть набитый рюкзак. Неаккуратно сложенная футболка впивалась в молнию и странным образом торчала из нее, хотя должна была лежать в чемодане. Ну и наплевать. Одежды было не так уж много — часть того, что им подарили от имени модного дома, Феликс сейчас носил на себе. Но никак нельзя было утверждать, что всё до последнего носка он забрал, скомкал и кинул в чемодан. За два дня Феликс ни на секунду не переставал нервничать. Постоянно казалось, что его душат. Вот только сбросить непокорные руки с собственной шеи не получалось. Навязчивая мысль не хотела затыкаться и преследовала Феликса: что случится, укради у него кто из сасэнов личную вещь?       Действовать тогда выходило быстрее, нежели соображать. Феликс перевернул стул и приставил к стене подальше от кровати. Мысли убегали, не давая ухватиться за воспоминание и рассказать самому себе, что произошло. Как стул там вообще оказался? Неприятные мурашки заставили вздрогнуть всем телом.       В пустоту и тишину Феликс стыдливо покачал головой и поморщился. Нужно будет обязательно привести номер в прежний вид, как закончит. То тут, то там красовались следы его спешной недоверчивости: слегка провисала штора, как будто бы кто-то наступил на нее и дернул из петель; посуда валялась сваленной на кресле, а покрывало с кровати висело на двери в ванную.       На следующий день после сообщения на сайте Феликс списался с Чанбином. Он сделал бы это сразу, да только слова никак не находились. Словно пытаясь загипнотизировать спину рисовавшего перед ним Хёнджина, Феликс жаждал совета, но никак не мог заставить себя его попросить. Не навязывался ли он? Не придумывал ли между ними отношения, которых и в помине не было?       Мысли, которые кто-нибудь счел бы глупыми, раз за разом находили подтверждение. Даже в текстовой переписке было заметно, как изменился тон Чанбина. Наверное, это было бы невежливо — хотя как будто бы то, чего хотелось Феликсу от Чанбина, было в рамках приличия — но Феликс считал, что Чанбин от гнева распоясался. Агрессия с его стороны пугала, и поддержать его Феликс не мог. Многочисленные попытки «а что, если» и жалость останавливали его. От простого обсуждения, что можно предпринять, они каким-то образом перешли к теме возмездия. Если это и была опека, про которую часто заикался Сынмин, то какая-то слишком… Настойчивая. Феликс даже задумался, не вернулись они к истокам: где большой и взрослый Чанбин спасает малыша Ликси. Не хотелось снова оказаться несчастным и слабым в глазах Чанбина, позволить ему покровительствовать и распоряжаться — нет, только не в этом плане и не так. Внутренне Феликс сгорал от желания молча прижаться к Чанбину, тихо-тихо, как он делал десятки, а то и сотни раз. Чтобы его не отпускали. Но и не жалели.       Однако просьбу Феликса Чанбину всё-таки удалось исполнить. Выяснилось, что все сотрудники компании из их дивизиона на месте — разумеется, кроме тех, кто был сейчас с ними в Японии. И что Чанбин вычеркнул из списка подозреваемых сасэнок корейских школьниц и студенток. Как-никак, учеба в самом разгаре.       Моментами Феликса спасал Хёнджин. Феликсу думалось, что Хёнджин был для него и для ребят прекрасным примером старшего брата. Ощущение его руки на собственных плечах — попытка закрыть от гнусного мира — придавало уверенности. Вот и сейчас они договорились прогуляться по кафешкам, как соберутся, чтобы потом просто спокойно забрать вещи и поехать в аэропорт.       Феликс, наконец застегнув чемодан, поднял с пола сумку через плечо. Ремешок извалялся в пыли, выбитой из-под матраса.       Где-то в коридоре хлопнула дверь: Феликс выскочил из номера, чуть не споткнулся о собственную обувь. Слева показался Хёнджин, одетый в похожий по фасону костюм болотного цвета. Наконец-то.       — Прикид классный, лицо кислое, — протянул Хёнджин. В руках он вертел футляр от солнцезащитных очков. — Что такое?       — Да я просто спину потянул. Не до конца прошла, иногда болит, — соврал Феликс. Пусть Хёнджин не будет курсе, как он ему сейчас нужен.       — Как? Ты что, диван тягал? — спросил Хёнджин, подняв брови. — Хотя вполне возможно. Это в твоем номере все утро как будто башкой о стену бились? — Он нажал кнопку лифта. — Лоб покажешь?       Феликс хмыкнул.       — Повторюсь, хён. Я всё делаю в обмен на свои фотки.       — Тогда бейся на здоровье, таскай диваны, — нарочито язвительно сказал Хёнджин, пока они заходили в лифт. — Тебе же хуже.       Вчера, во время разговора со стаффом после ужина, Хёнджин настоял, что ни в каком случае прятаться от публики им нельзя. Хотите нас — так получайте. Недаром с ними были визажисты, говорил Хёнджин, получат даже красивых и свежих. Сотрудники были слишком нервными и взволнованными, пытались спорить и влиять авторитетом и возрастом, но Хёнджин был непреклонен. Феликс же сидел тихо, не успевая вставить и слово: поначалу Хёнджин будто бы вознамерился поругаться со всеми, от менеджера до стилиста. Потому после довольно громкой тирады на тему личной безопасности Феликс, не желая вступать в их конфликт, взял Хёнджина под локоть и потащил прочь.       В зеркале лифта Феликс украдкой рассматривал отражение. Из-за собственного роста Феликсу всегда думалось, что другим людям его захочется задавить и подавить. Так было дома, в Австралии, и именно поэтому он учился драться. С Хёнджином же, несмотря на их разницу, такого ощущения не возникало. Угроза исходила от людей, казавшихся похожими на самого Феликса.       Теплый воздух пошевелил полы шелковой рубашки. Конец марта выдался на удивление приветливым, и Феликс ни разу за выходные не надел на улице зря привезенную куртку.       — Хорошо как! — Хёнджин потянулся. — Куда пойдем?       — Это я у тебя хотел спросить. А что нам вообще нужно?       — Чонин всё еще хочет хлопковый чизкейк. Если откажу, будет ныть всю неделю.       — Он типа вечно голодный? Или он просто… Нет, без просто, реально вечно голодный.       — Это пусанские приколы. Не иначе. — Хёнджин достал телефон и повернул экраном к Феликсу. — Он даже на карте отметил, откуда именно ему нужен чизкейк. Я заставил его сократить список до одного места, — снова покопавшись в телефоне, Хёнджин продолжил: — Пешком десять минут. Пошли?       — Ага.       Хёнджин поправил волосы и, надев солнцезащитные очки, указал рукой направление. Поглядывая в телефон, он спросил:       — Тебе мама не звонила?       — Звонила. Каждый день несколько раз звонит. Ее очень беспокоит всё. Сестры зачем-то показали ей сайт, и теперь она смотрит его постоянно. Так сказать, соответствует его названию, — ответил Феликс. — А твои что? Уже видели?       — О да. Мама возмущена вообще всем.       — Чем всем?       — Ну, во-первых, самим фактом этого дерьма, а во-вторых — тем, что они там разыгрывают кольцо, которое я потерял на прошлой неделе.       — Вообще не удивило, — покачал головой Феликс. В их ситуации теперь и вещи в никуда не пропадали. А учитывая манеру Хёнджина, такими темпами на сайте скоро окажется весь его гардероб.       — Меня тоже. Просто я ей говорил, что потерял кольцо. А теперь понятно, что эти мрази нашли. Может, сняли даже. И мама думает, что у меня карманы дырявые. Очень просит ключи от дома не терять.       — Ну так и есть дырявые, — протянул Феликс. В ответ Хёнджин закатил глаза и махнул рукой куда-то влево.

***

      Сынмин никогда не был особо мнительным, но сегодня его будто преследовала собственная тень. Шаг в шаг, след в след не покидало выводящее из себя предчувствие чего-то нехорошего. Он носился по зданию весь день: стоило только прийти на занятия, как его помощь или мнение срочно требовались кому-либо на другом конце этажа. Когда натянутые струнами нервы были готовы порваться, Сынмин, чтобы ни с кем не ругаться на словах, громко хлопнул дверью и скрылся в пустующей контрольной комнате. Кажется, за ним плелась его усталость.       Часа в тишине хватило. Благо, и желающих попасть внутрь по делу не нашлось. Наверное, все ушли на обед — Сынмин же выждал, когда до конца привычного по расписанию обеда останется полчаса. У вокальных студий Сынмин намеренно замедлил шаг. Было интересно узнать, кто и о чем сейчас поет — конечно, зайди он туда лично, не оберется поклонов и извинений. Однако никто не запрещал подслушивать. Голоса ребят из их компании он различал превосходно, и было забавно хотя бы краем уха услышать их прогресс. Не дав мыслям о собственной карьере завладеть им, Сынмин пошел дальше. Вроде бы он не был чужим или лишним. Но границы существовали и для его любопытства: пустят потом еще слухи, что Сынмин от безделья шастает по чужим репетиционным.       Из-за угла на Сынмина неожиданно выскочила девушка. Не сразу, похоже, сообразив, что происходит, она замахнулась гигантской розовой косметичкой-чемоданчиком и как бы невзначай задела ею бедро Сынмина. Тот скривился не столько от боли, сколько от негодования. Показательно медленно оттряхнул темные брюки, на которых едва заметны были следы пудры — и кто только учил их так аккуратно хранить косметику? Сынмин исподлобья, спокойным прямым взглядом посмотрел на врезавшуюся в него девушку и узнал в ней приставучую стажерку с шоукейса. Ёсоль только потупила глаза, отчего на лицо упали взвихренные пряди из неаккуратно уложенного каре. Смешно. Сынмин выждал несколько секунд, не позволяя Ёсоль его обойти.       — Добрый день. Надо же, какая встреча. — Сынмин нехотя и почти случайно глянул на руки с коротко подстриженными ногтями, когда Ёсоль перехватила чемоданчик с косметикой поудобнее. Кажется, он все больше становится как Феликс. — Хочу заметить, что вы изменились.       — Да? А я ведь ничего не делала с собой, странно, или вы про…       — Я про то, — тихо перебил ее Сынмин, — что вы снова говорите только то, что вам удобно. — Ёсоль, уж было несколько раз посмотревшая снизу вверх на Сынмина и обратно, подняла брови. — Здороваться в ответ. Извиняться, если виноваты. У нас в компании так принято.       Ёсоль молчала, даже не пытаясь обойти его. Только перекидывала косметичку-чемоданчик из руки в руку, насколько позволял явно большой вес содержимого. Закатив глаза и тяжело вздохнув, Сынмин оставил остолбеневшую Ёсоль за спиной. Чувство вины за свое предыдущее неуместное поведение и грязные догадки, наконец, отпустило Сынмина, как тут он услышал доносящийся сзади голос:       — Да прямо все перед вами лебезить должны! Да прям извиняться. Да хоть одного человека мне…       — Ваша подружка. Джихё. Очень учтивая девушка с правильным воспитанием, — Сынмин круто развернулся, скрипнув по полу подошвами кроссовок. Ёсоль скривилась. — И не забывайтесь. Вы всего лишь стажер, причем младше по возрасту.       Ёсоль оставила его с недовольным хмыком в спину. Как быстро она изменилась, и вправду — стоило единожды Сынмину поболтать с новенькой в каверзной манере, сделать замечание, и вот. Уже ноль любезности и заинтересованности. Даже странно, подумал Сынмин: обычно устроившиеся к ним в компанию держатся за свое место руками и ногами и никогда не забывают о манерах. Особенно стажеры, чья карьера в любой момент может сорваться. Его родители уж точно были бы в ужасе — как раз недавно Сынмин доказывал им, что вся молодежь воспитана в лучших традициях. Но нет.       В столовой почти что никого не было. Заняв дальний столик, Сынмин рассматривал поднос с выбранной едой. Из-за того, что он пришел почти что к концу, любимого супа не досталось, и теперь Сынмин медленно помешивал ложкой мисо. У раздачи на Сынмина странно посмотрели — оно и понятно, обедать в одиночку было неприлично, — и после стычки с наглой стажеркой это окончательно испортило настроение.       Скрипнул стул, и Сынмин увидел перед собой подозрительно улыбчивого Хана: он тут же вооружился палочками и стащил с подноса маринованный дайкон. Рядом же с Сынмином присел Чан, поставив на стол три стакана кофе со льдом.       — Ура, ура, ты нашелся, — затараторил Хан, протягивая палочки к очередному куску дайкона. Сынмин слегка двинул поднос на себя. — Мы уже с хёнами звонили в службу отлова бродячих… — начал Хан, но под тяжелым взглядом Сынмина стушевался.       — Тебя все потеряли, — Чан подвинул им с Ханом по стакану.       — Я знаю, — ответил Сынмин, быстро съев ложку бурого риса и хрустящей курицы.       — Нигде не могли найти, — продолжил Чан.       — В этом и была суть.       — А очень хотели найти, — подхватил Хан.       — Именно поэтому мне очень жаль, что у вас вышло, — ответил Сынмин, отправляя в рот суп.       Сынмин слышал только, как он жует. Ребята помолчали.       — Какой-то ты сегодня очень колючий, Ким Сынмин, — покачивая головой, сказал Чан. — Что случилось?       — Меня весь день все выбешивают.       — Это я и так вижу.       — Вот только не надо записываться в мои психологи, хён, умоляю. Кто выбесил, уже получил. Осадок остался.       — Над тобой щас как в мультиках грозовая тучка появится, — съязвил Хан. Сынмин хмыкнул и позволил стащить тому еще один кусочек дайкона.       Невзначай Сынмин окинул взглядом руку Хана и его коротко подстриженные ногти с черным лаком — и успел одернуть себя. Это уже начинало входить в привычку, причем не самую приятную. Казалось, Хан даже не подметил странного секундного поведения Сынмина.       — Красивый маникюр у него, да? Правда, Хани у нас теперь совсем не выделяется. Ведь тут почти что у всех такие ногти, верно?       Не подавая виду, Сынмин начал жевать курицу еще медленнее. Очень странный вопрос Чана поставил его в тупик — очевидно, что они откуда-то прознали о его догадках по поводу сасэнок с сайта, вот и пришли докучать именно в такой момент. Но не Феликс же его сдал! Тем более что про фото с сайта Сынмин ему еще не рассказывал, мучаясь в сомнениях. В то, что Хан, Чан и Чанбин сами пришли к такому выводу, Сынмин ни за что бы не поверил: пост удалили за несколько минут. В это время почти все их них были заняты другими делами.       — Ну почему же у всех. У кого-то короткие, у кого-то длинные. У кого-то с лаком, у кого-то — без. Есть даже средние, представляете, — проговорил Сынмин. — Вы за этим пришли?       — Нет.       — Да, — на выдохе произнес Хан. Сынмин поднял бровь. — Нет. В общем, понятно, не отвлекаем, приятного аппетита, встретимся всё равно через полчаса.       Наверное, Хан добавил бы что-то еще, если бы не Чан, который молча и упорно потянул его за руку в сторону выхода из столовой.