***
Январь 2021. Это конец. Они поставили точку, а это значит, что никаких «они», в общем-то, не существует теперь. Их чудесная история длиною более чем в десятилетие закончилась сегодня, сейчас, в этой комнате. Артём старался быть спокойным и осознавать всё происходящее, ему это давалось, на удивление, легко. Эмоции будто улетучились после слов: «мы не можем быть дальше вместе и делать вид, что это нормально. Я хочу расстаться». Белый шум в ушах не прекращался, парень, внешне абсолютно спокойный, ходил по «их» квартире и старался собрать вещи, которые принадлежали лично ему. Таких оказалось не очень много, если не учитывать предметы личной гигиены и одежду, хотя и она была всегда «их». Всё в этой маленькой, но такой родной квартире было общим: начиная с быта и заканчивая фотографиями на холодильнике. Парень засмотрелся на одну из них: юные, влюблённые ребята стояли на Тёщином мосту в Одессе и улыбались так искренне, не думая о том, что ждёт их дальше, ведь тогда это было неважно. Он отмахнул от себя нахлынувшие воспоминания и побрел в ванную, чтобы забрать зубную щетку. После недолгих сборов, что от силы заняли минут сорок Артём взглянул через окно на просыпающееся зимнее небо, затем на часы, те показывали четверть восьмого и наконец направился к выходу, мысленно притормаживая свой шаг, будто ожидая, что кто-то его остановит. Чуда не произошло и осознал он это, только тогда, когда в лицо ударило январское морозное утро. В этот момент туман наконец освободил его голову и впустил туда кучу событий прошедшей ночи: На часах было шесть утра. Костя, давно мучившийся из-за кошмаров, как всегда рылся в телефоне, только чтобы не пить снотворное, ведь оно «Очень притупляет, делает из меня тугодума и вообще выветривает всё вдохновение». Артём пытался спать, но сон не затягивал, а ворочающийся рядом Мэл только отгонял его ещё дальше. — Мы должны поговорить, — начал Мэл, который, как Артём думал, не замечал его бодрствования. — мне так тяжело последнее время, я совсем не справляюсь. — Хорошо, давай это обсудим, — Артём повернулся к нему лицом, устремив заинтересованный и немного обеспокоенный взгляд прямо на собеседника. — Тебе не кажется, что что-то идёт не так, не по плану? — он поднял глаза в потолок и замолк на какое-то время, — Будто мы ходим по кругу, причём ты идёшь в одну сторону, а мне нужно в другую. — Не понимаю к чему ты клонишь, но если этот вопрос не риторический, думаю у тебя появилось такое ощущение, потому что ты занимаешься ночью самокопанием, мало спишь и придумываешь всякую чепуху на утро. — Артём зажмурился и потянулся лениво улыбаясь, но как только Мэл перевёл на него взгляд, радость пропала. — Я серьезно. — Я тоже. Ты не думаешь что сам себя запутал своими же мыслями? — он сел, облокотившись о спинку кровати и сделал максимально серьёзное лицо. — Нет.нет, я думаю я наконец их распутал. Ты знаешь, ведь всё лежит просто на поверхности, а мы, будто великие-слепые не хотим видеть очевидного. — Ох, сегодня я сплю с философом — Тёма снова улыбнулся, — и что же ты, великий-Не слепой, осознал? — Он старался переводить их ночную дискуссию в шуточную форму, потому что атмосфера с каждым словом Мэла накалялась. — Я думаю, — Парень лежал на спине и будто не вёл диалог, а озвучивал мысли в пустоту, — Я думаю, что мы не можем быть дальше вместе и делать вид, что это нормально. — Впервые за весь разговор он взглянул Артёму в глаза и четко без колебаний продолжил — Я хочу расстаться. — Ты хочешь? Что? — Козуб растерялся и очень резко проснулся. Мэл опять смотрел в одну точку где-то на стене. — Пожалуйста, говори что-то! Ты не можешь просто так сделать такой вброс и замолчать! — Костя вздохнул и тихо начал: — Я думаю в нашей жизни было без того много ссор и криков, чтобы снова устраивать истерику. Я хочу чтобы ты ушёл, мне надоело, я ничего не чувствую и это…это ужасно. Лучше уже ненавидеть, чем быть равнодушным, понимаешь? — Мэл снова уставился Артёму в глаза, но на этот раз пустым взглядом, будто единственное, что его волновало это поскорее закончить то, что они так долго и трепетно выстраивали, — Мне не стыдно за это, так сложилось. Я не терплю обыденность. После его слов Артёма будто в секунду подменили. Ещё две минуты назад он был готов биться в истерике, пытаться понять и изменить решение своего, уже бывшего, молодого человека. — Хорошо. — Всё, что произнёс Кареглазый. А дальше просто встал и ушёл на кухню, включил чайник. С сегодняшнего дня и никогда больше, в этом доме не будет и намёка на существование в нём некого «Артёма Козуба», разве что общие вещи никуда не денутся, если только хозяин квартиры их не спрячет, или не выбросит. Кофе сварен, выпит, чашка вымыта. Из комнаты звучит мелодия фортепиано, но она уже не «их», она — чужая, незнакомая. Голова гудит, но эмоций нет. Артём открывает Гугл и пишет: «Поезд Киев-Харьков 21.01». В 9:12 — ближайший, парень без раздумий покупает билет и пытается не следить за временем, чтобы оно прошло как можно быстрее.***
Мимо плавно проносились пейзажи: заснеженные лесопосадки, изредка появлялись небольшие посёлки и бесконечные белые поля, что теряли свою линию горизонта, смешиваясь с небом в пустой чистый лист. Артём уловил эту метафору очень быстро, и не мог поверить, что даже природа наталкивает его смириться и двигаться дальше. В купе было уютно и даже тепло, что очень несвойственно для «УЗ». Тёма сидел на своей полке, укутанный пледом и смотрел в окно. Напротив него устроилась молодая женщина с маленьким сыном, он часто спрашивал сколько ещё осталось и когда он наконец сможет обнять бабушку. Артём невольно вспоминал себя, когда они с родителями и Антоном собирали большие клетчатые сумки, усаживались в свою старенькую «Таврию» и проделывали долгий путь к маминым родителям. Он ждал момент их встречи точно так же, как сейчас это делает Димка (по-моему его звали именно так). От таких тёплых воспоминаний на лице появилась добрая улыбка, которую не хотелось прятать. Так парень и сидел, улыбаясь и наблюдая, как за окном меняется картинка, а поезд нёс его с каждой минутой дальше от «прошлого»