Совершенство

Алмаза разбудила щекотка. Что-то невесомое, легкое, но назойливо лезущее в закрытые глаза, щекотало лицо. Приоткрыв глаза, он закрыл их снова — расфокусированное после необычайно крепкого сна зрение еще не вернуло свою остроту. Через минуту попытка разобраться повторилась, и мужчина увидел перед носом золотистый локон. Чужой золотистый локон, принадлежащей спящей рядом неизвестной. Голова гудела, а связные мысли пробивались в мозг сквозь туманную пелену, словно отважные рыцари в захваченный неприятелем замок. Виски́ сдавило, отчаянно хотелось пить, а тело одеревенело и не хотело слушаться ни в какую. Усаги не рисковала открывать глаза, то ли надеясь, что это часть приснившегося сна, то ли неосознанно опасаясь, что ее состояние станет еще хуже. Из странного состояния ее вывел резкий мужской голос, оглушительным набатом прогремевший над самым ухом. — Кто Вы черт возьми такая и что здесь делаете? Этот совершенно неожиданный ход способствовал резкому скачку адреналина в крови, и девушка, еще даже не до конца осознавая, что делает, резко подскочила и отпрыгнула от кровати на добрых полметра, ошалело открыв глаза и уставившись на человека, произнесшего вопрос. Рука, до этого сжимавшая край шелковой простыни, инстинктивно метнулась вверх в попытке прикрыть практически обнаженное тело. Она неприлично вытаращилась на лежавшего на большой двуспальной кровати человека, отстраненно подумав, что он похож на древнегреческую статую — светлые волосы и брови цвета лучшего мрамора, стройное тело с вытянутыми вдоль длинными мускулистыми ногами, жилистое, мощное тело, крепкие руки… Просто Геркулес или Квиринальский боец во плоти. Единственное, что нарушало каноничный образ — современные черные трусы-боксеры, к ее счастью прикрывавшие самое интимное. В голове еще не до конца прояснилось — вчерашний алкоголь вперемешку со стрессом и остатками сна не давали мыслить ясно. — Что Вы делаете в моей квартире? — тем же тоном он повторил вопрос. — В Вашей?! — тут же вспылила Усаги. — Это что Вы делаете на моей кровати в столь ранний час и в таком виде?! Глаза сияли в негодовании, а ореол растрепанных золотых волос в свете первых утренних лучей, пробивавшихся сквозь полупрозрачный газовый тюль оконных занавесок, делали ее похожей на разгневанную богиню, снизошедшую к смертным. Алмаз уже успел рассмотреть прекрасную фигуру в одном кружевном белье, пусть девушка и прикрыла большую часть его простыней. Среднего роста, с длинными ногами и тонкой талией. Светлые волосы цвета пшеницы, купающейся в закатном солнце. Красивое лицо с правильными чертами — миниатюрный нос, скульптурно очерченная линия подбородка, пухлые губы и неимоверно большие аквамариновые глаза. За яркой мимикой выражений лица, сменявших друг друга, наблюдать было одно удовольствие. Растерянность, непонимание, удивление и наконец гнев с нотками страха и обиды. И все за какие-то две с половиной секунды. «Богиня» расправила плечи, уперла тонкие руки в стройные бока насколько позволяла простынь и изрекла: — Ну, я жду! Светлая бровь поползла вверх. — В Вашей кровати? — спокойно, вопросом на вопрос ответил блондин. Он уже пришел в себя и его начинала забавлять вся эта ситуация. — Конечно в мо… Усаги запнулась посередине слова. Она впервые обратила внимание на обстановку вокруг. Большое ложе стояло там же, но постельное белье было темно-серым вместо темно-синего. Спинка кровати тоже была черной, но сделана из дерева, а не обита кожей в виде каретной стяжки. На стене висела картина — пасторальный пейзаж, а не репродукция Гейнсборо… Это… не ее квартира. Страх новой волной захлестнул девушку. — Кто Вы такой и что я здесь делаю? — практически выкрикнула Уса, по-настоящему испугавшись. Вдруг это обезумевший поклонник? Но почему она ничего не помнит — ни как попала сюда, ни кто он такой. Что вчера случилось и вчера ли? — То же самое я хотел спросить у Вас. — слегка надменно бросил незнакомец, сменив позу, но не поднявшись с кровати. Краем глаза Усаги заметила на полу в коридоре свое платье и туфлю. Воспоминания услужливо подкинули вчерашнюю сцену, когда она раздевалась сразу же по приходу домой. Домой! А проснулась здесь… Может она сама что-то напутала? В любом случае надо отсюда выбираться и немедленно. Ничего не ответив, девушка попятилась в коридор и, пропав из поля зрения мужчины, отбросила простыню и начала лихорадочно собирать с пола свои вещи и одеваться. — Если Вас наняла Мария для предоставления интимных услуг… То Вы зря приехали. А с ней я поговорю отдельно. — послышалось из комнаты. — Что-о-о?! — задохнулась от возмущения Усаги, едва не выронив вторую туфельку. Принять ее за… даму легкого поведения?! Ну знаете… Так ее еще никто не оскорблял! Забыв о криво сидящем платье, она, сжимая в руках найденные ключи и сумочку, фурией влетела обратно в спальню и заявила остолбеневшему Алмазу: — Будь я девушкой по вызову, я бы не пришла сюда даже за десять миллионов! Вы… самонадеянный кретин! И, развернувшись на каблуках, ураганом вылетела из комнаты а, справившись с входной дверью, и из квартиры, громко ею хлопнув. Усаги огляделась и замерла. Это ее подъезд — светлые стены, зеленая плитка на полу… Ее внимание привлек номер этажа — красиво выверенная шестерка. Шесть! А она живет на пятом! Означает ли это… Что вчера вечером она, перепутав кнопки в лифте, вломилась к ничего не подозревающему соседу сверху и провела у него ночь? Страх сменился ужасом и чувством неловкости, а потом и истерическим смехом. Ну и учудила она… Но это не давало ему никакого права оскорблять ее, называя гулящей особой. Девушка быстро спустилась на пролет ниже, намереваясь привести себя в порядок и приготовиться к вечернему спектаклю и к последующему за ним приему. Работы — не початый край, а она тут прохлаждается! Когда спустя четыре минуты в дверь позвонили, уже одевшийся Алмаз приоткрыл, и, не глядя в дверной проем, спросил с ехидством: — Что-то забыли, красавица? Невысокий щуплый паренек замялся на пороге, но, и глазом не моргнув, невозмутимо ответил. — Благодарю за комплимент… Я приехал забрать Вещи в гладильню… Черт! Алмаз круто повернулся и смутился. — Простите, я не ожидал Вас здесь увидеть. Сейчас принесу. Черт, Мария же его предупреждала, что с самого утра приедут забрать его деловые костюмы и рубашки — погладить и привести в порядок после перелета. Сегодня вечером ему нужно выглядеть на все сто. Вернувшись, он передал пареньку увесистый пакет. — Доставим обратно через четыре часа в лучшем виде. — заявил парень. — Спасибо, всего доброго. — попрощался Алмаз, закрывая дверь и мыслями опять возвращаясь к незнакомке. «Нахал! Надо же было так влипнуть… И даже словом сразу же не обмолвился, что я в чужой квартире… Придурок! И я тоже хороша! Хорошо, что я там поживу всего две недели. Надеюсь неловких встреч в лифте с этим странным соседом удастся избегать.» Подобные мысли посещали Усаги всю дорогу домой. Она решила оставшиеся до вечернего спектакля время провести не в квартире, а в месте, где по-настоящему жила. Кроме всего прочего нужно повидать Петц, Луну и Артемиса и захватить с собой вечерний наряд от Тадаши Шоджи, в котором сегодня придется отправиться на прием сразу же после того, как опустится занавес в театре. В длинное полупрозрачное облегающее черное платье из натурального венецианского кружева Уса влюбилась сразу. Иногда даже удобно сотрудничать с именитыми брендами одежды — они предоставляют тебе вещи, а ты в качестве рекламы появляешься в них на официальных мероприятиях. Сегодняшний вечер как раз будет одним из таких — известные люди, творческая богема, представители бизнеса и много прессы. Да уж, закрытие театрального сезона можно было бы отпраздновать и поскромнее. Девушка поправила темные очки и перебежала дорогу, свернув к коттеджу. Следы вчерашних возлияний уже полностью сошли с ее прелестного лица, но слегка припухшие веки лучше не светить. Привычка, вызванная недавней волной свалившейся популярности, когда бульварная пресса начала преследовать ее буквально повсюду. Как же, еще студентка, совсем молоденькая, а уже такой внезапный скачок в карьере. К тому же ее настоящая фамилия не была секретом для пронырливых представителей желтых изданий, а «Цукино» часто мелькала в новостях в связи с очередным открытием новых отелей сети «Призма» или же интервью отца… Хорошо хоть никто и никогда не писал, что именно связи Кенджи или занос увесистого конверта с деньгами «кому надо» способствовали взлету ее карьеры — неоспоримый талант можно было разглядеть даже со зрением в минус двадцать. Хоть за это девушка могла быть благодарна прессе, пусть и не испытывала никакой радости от периодического бесцеремонного вмешательства в ее частную жизнь. Появившись дома, Уса вызвала волну хаоса в гостиной — Петсайт суетилась, накрывая на стол, кошки терлись об ноги и требовали внимания. Когда ажиотаж удалось снизить, Усаги и Петсайт удобно устроились за чашкой чая, обсуждая последние события. Девушка благоразумно умолчала об утреннем происшествии, справедливо подозревая, что нарвется на выговор от своей экономки, продиктованный скорее материнскими чувствами и запоздалым беспокойством. Своей семьи у Петц не было, лишь две сумасбродные сестры, от которых та отмежевалась еще n-нное количество лет назад, предпочитая тихую размеренную жизнь с минимальными контактами с окружающим миром. Петсайт вполне хватало хлопот по дому, походов в магазин, общению с немногочисленными соседями, садовником и специалистом по мелкому ремонту, без которых их район уже не могли обойтись. Такой поход себя полностью оправдал — целенаправленно платить компетентным людям было проще, а взамен сразу было понятно к кому обращаться в случае если потек кран или же заедает замок. А один садовник на всех еще и формировал эстетическую красоту улочек, когда все кусты и деревья подстрижены в едином стиле. — Хочу сменить занавески на кухне. Эти уже выгорели и к тому же совершенно не сочетаются с новой мебелью. — поделилась планами Петц. — Отличная идея. Как тебе бежевые? — Лучше синие. Освежат интерьер… — вынесла вердикт женщина, ставя чашку на стол. — Синие тоже отлично. — одобрила Усаги, присматриваясь к маленькому печенью с начинкой. У нее с детства была аллергия на клубнику, и Петц об этом знала, специально следя, чтобы ничего опасного не попадало на стол, но привычка перестраховываться иногда брала свое. Сочтя лакомство безвредным, Уса отправила в рот маленький кусочек. — У садовника новый помощник. Молодой такой… симпатичный. Жаль тебя не было дома… — как бы между прочим упомянула Петсайт, вызвав у Усаги улыбку. Ее экономка все не оставляла попыток наладить личную жизнь своей «подопечной», присматриваясь к мужчинам в окружении Усы — от помощников бакалейщика, рассыльного или нового актера, появившегося в «Сфере». — Угу… — пробубнила девушка и практически сразу сменила тему. — Нужно готовиться к вечеру… Снова платье, туфли… Это уже не просто посиделки в театре среди «своих», здесь нужно выглядеть классом повыше. — Я все приготовила. — доверительно поделилась собеседница. — За тобой только макияж и прическа. — Этим займутся в театре. — отмахнулась Уса. — На прием отправится почти вся труппа, так что снимать грим и приводить в порядок придется всех целенаправленно, Мотоки уже обо всем позаботился. Мотоки Фурухата стал художественным руководителем «Сферы» лет восемь назад, задолго до того момента, как Усаги пришла в коллектив. Педант и перфекционист, он строил артистов и других подведомственных работников вроде заведующих литературно-музыкальной и технической частью, словно генерал солдат в строю. Все должно было быть как минимум идеально и работать как часы. Мотоки давал послабления лишь парочке человек — Зойсайту, исполнителю главных мужских ролей; Изумруд, бывшей актрисе номер один, которую сместила Усаги, придя в театр; Мимет, и то потому что та была любовницей продюсера; ну и конечно самой Усаги — бриллианту их коллекции, чей блеск только начал раскрываться в полную силу. Взамен некоторых послаблений и закрыванию глаз на Мимет у Мотоки был карт-бланш от администрации, и он воплощал на сцене все, что считал нужным. Это приносило «Сфере» деньги и славу, так что исполнительный продюсер не считал нужным вмешиваться в эти дела, пока все идет хорошо. Да и вообще был человеком далеким от искусства, для которого театр был хорошим источником дохода и не более. — Хорошо… — под нос себе прошептала Петц. — Кстати, Луна разбила напольную вазу. Ту, желтую, в коридоре. Усаги закатила глаза, переведя взгляд на валяющуюся черную кошку. Та, в свою очередь, обратила царственный взгляд на хозяйку. Зеленые глаза и надменно поднятый подбородок как бы говорили «Что? Эта ваза мешала пройти моему кошачьему заду в нужном направлении. Сами виноваты». Девушка рассмеялась и, покачав головой, поднялась из-за стола. — Ничего, обойдемся без вазы. Пойду приму ванную… Потом нужно сделать гимнастику и начну медленно собираться. В театр вызову такси уже отсюда… После утреннего происшествия в квартиру как-то не тянуло. Мешали опасения нечаянной встречи с нахалом, живущем на шестом этаже. Алмаз поправил и без того идеально сидевший на нем черный вечерний костюм, белую рубашку и галстук-бабочку, смахнув с рукава несуществующие пылинки. Сегодня он впервые встречается вживую с будущими деловыми партнерами. Сначала совместное посещение спектакля в театре «Сфера». Специальная постановка «Идеального мужа» Уайльда, кажется, а потом прием в честь закрытия театрального сезона в зале шикарного отеля рядом с театром. Алмазу нравились такие очные знакомства в неформальной обстановке. Это давало отличную возможность оценить потенциальных партнеров в жизни, вырывая их из излюбленной обстановки дорогих кабинетов и конференц-залов. Понаблюдать их в маленьких сценках повседневности — как они относятся к женщинам, к незнакомым людям, к себе подобным или к тому же персоналу театра и отеля. В таких встречах он замечал массу нюансов характера и предрасположенности людей к тем или иным поступкам. Мало что из этого удалось бы увидеть на обычных деловых встречах, где все отрепетировано и каждый знал свою роль и место. Один и тот же сценарий, отстраненно-вежливые улыбки и увенчанные успехом попытки скрыть свою подноготную. До начала спектакля оставался еще целый час, а до обусловленной встрече в фойе «Сферы» — сорок минут, но Алмаз решил быть на месте заблаговременно. К счастью, от его квартиры до театра — рукой подать. Усаги стояла за кулисами в парике, гриме и костюме, ожидая первого появления на сцене своей героини — леди Чилтерн. Девушка как всегда вдохнула и выдохнула трижды, сжав при этом маленькую подвеску, прикрепленную с изнаночной стороны костюма. Этот ритуал появился у нее еще в школе, во время самых первых спектаклей. А подвеску — серебряный кулончик в виде полумесяца, она нашла еще ребенком, играя в парке со сверстниками. Побежала сквозь кусты, пытаясь догнать Сэберо — мальчишку-сорванца, который ей в то время нравился. Попытка оказалась провальной, Усаги упала прямо в колючие объятия растения, порвав край платья, зато заметила перед носом в траве нечто блестящее. Им и оказалась маленькая подвеска. Сначала девочка хотела отдать находку маме, чтобы та отнесла ее в бюро находок или куда там следовало отдавать утерянные кем-то вещи, но после ночного сна внезапно передумала. С тех самых пор это маленькое украшение стало ее талисманом. В школьные годы Усаги носила его на цепочке, а, став старше и начав играть в театре — на маленькой серебряной булавке, прикалывая к изнанке, чтобы скрыть от любопытных глаз. Пальцы сжали ткань, любовно погладив столь знакомые очертания полумесяца. Ну что ж, вперед… Алмаз незаметно подался вперед, сидя в своем театральном кресле специально арендованной для их компании ложи. Рядом с ним замерли, неотрывно глядя на сцену, еще шесть мужчин — преуспевающих бизнесменов и адвокатов. А на сцене разворачивалось увлекательное действие. Самое удивительное, что он никогда особо не любил пьесы. Даже в США редко бывал на громких премьерах или распиаренных, утопающих в хвалебных отзывах критиков и театралов постановках. Но эта классическая вариация «Идеального мужа» его увлекла. Героиня, играющая леди Чилтерн, была просто бесподобна. Каждая ее реплика находила моментальный отклик в зале. Мужчина, играющий ее мужа, тоже был на высоте, но не вызывал такого же трепета и благоговения, когда веришь каждому слову. «Миссис Чивли» тоже вполне убедительно играла ненависть к главным персонажам, особенно к леди Чилтерн — так и дышала злобой. Но сама леди Чилтерн не просто играла — жила эту гротескную жизнь. Дарила всему залу кусочек настоящей Англии 19-го века, атмосферу аристократического зала в доме дворянина на Гровнер-сквер. Безупречная игра — ни грамма фальши или преувеличения. Ничего лишнего и в то же время все на своем месте. Словно эта леди и вправду явилась сюда из того времени, а за кулисами «Сферы» пряталась машина времени, перенесшая ее сюда прямо из 1895 года. Когда спектакль закончился, Алмаз вместе со всеми встал и, аплодируя, шептал «Браво». Другие люди высказывались более громко, некоторые даже позволили себе перейти на крик, но были и те, кто просто стоял в немом восхищении, пытаясь еще хоть на секунду продлить таящую атмосферу, сотканную актерами на сцене. Лишь один человек, в восьмом ряду партера, почти у самого края прохода справа встал только для того, чтобы не выделяться. Он не аплодировал и не кричал. Просто смотрел на сцену с затаённой злобой. Сверлил взглядом стройную фигурку «леди Чилтерн» в так шедшем ей темном парике и нарядном платье. Как только это стало возможным, не вызвав осуждающих нарушение театрального этикета взглядов, человек покинул зрительный зал. — Вы обязательно должны познакомиться с Усаги. Это она сегодня исполняла ведущую роль на сцене. К тому же она — моя дочь, хоть и взяла себе псевдоним. — не без гордости заявил Кенджи Цукино Алмазу. Прием в честь закрытия сезона давался в роскошном зале отеля «Призма», которым как и всеми остальными отелями международной сети, владел сам Кенджи. Алмаз уже понаблюдал за этим подтянутым, довольно красивым мужчиной, который в свои пятьдесят восемь сохранял гордую осанку, а серебряные пряди в волосах придавали ему лоска. Пообщавшись вживую и обсудив несколько ничего не значащих вопросов, Алмаз вынес свой вердикт — для господина Цукино на первом месте стояли деньги. Деньги и собственный престиж. Алмаз крайне редко ошибался в людях, улавливая их маскируемые подноготные также хорошо, как натренированная полицейская собака — запрещенные вещества. Вот и сейчас, хвастаясь дочерью, Кенджи пытался произвести на него впечатление. Это была своего рода демонстрация намека — «в нашей семье все такие талантливые, господин Демонд». — Буду очень рад знакомству. — с достоинством проронил Азмаз. И это была не просто банальность или обычная вежливость. Он действительно хотел познакомиться с актрисой, которая час назад завораживала весь зал совершенной игрой. — В таком случае я немедленно представлю вас друг другу. — с энтузиазмом ответил Цукино и начал пробираться сквозь празднично одетую толпу, разбитую на мелкие компании и общающуюся на разные темы под звуки негромкой музыки живого оркестра и с бокалами шампанского в руках, подаваемыми снующими туда-сюда официантами. Кенджи вел их к небольшой группе людей — четверо мужчин и две девушки. Одна стояла к нему лицом и была слишком высокой и нескладной для актрисы из «Сферы», из чего Алмаз сделал логичный вывод, что искомая — вторая, стоящая к нему спиной. Золотистые волосы, уложенные в замысловатую прическу, черное платье из кружева открывающее спину, стройная миниатюрная фигура на каблуках. Вот в компании кто-то удачно пошутил, и Алмаз, подходя вслед за Кенджи, услышал ее негромкий переливистый смех и заметил, как она запрокинула голову. Поразительно женственные жесты и энергетика. Пусть он еще не видел ее лица, но понял, что она красива — ее внутренняя красота освещала этот кусочек зала не хуже помпезных люстр в стиле барокко. — Усаги, можно тебя на минутку? — обратился к девушке Цукино. — Хочу тебя кое с кем познакомить. Золотовласое создание грациозно обернулось, подняло на алмаза свои потрясающие голубые глаза и… через долю секунды его идеально сидевший костюм и рубашка промокли от шампанского из ее бокала.