P. S. Byousoku 5 centimeter

Мир, в котором я живу, продолжает движение в безбрежном океане тьмы. Сменяются времена года. Сейчас на дворе зима. Парящий в воздухе снег кажется мне совсем родным – настолько долго, казалось, зима властвует над землей. Сидя в пустом вагоне, кутаясь в легкий холщовый плащ, я смотрел в окно. Там, во тьме, тусклый свет из окон электрички на мгновение выхватывал из небытия очертания домов и деревьев, картинка которых для глаз становилась одной сплошной желтовато-серой полосой. Поэтому я разглядывал скорее свое отражение, нежели открывавшиеся пейзажи. Кроме меня в вагоне был только какой-то парнишка, судя по виду, примерно на пару лет младше меня. Он, как и я, сидел у окна в соседнем ряду прямо напротив меня, склонив голову, и тоже разглядывал собственное отражение. Хотя нет, не разглядывал... Взгляд его был застывшим и стеклянным, словно у куклы. Так что, скорее всего, он просто о чем-то думал. Одет он был в длинное, практически в пол, коричневое пальто, прямые джинсы и тяжелые ботинки. На соседнем сиденье лежала объемная спортивная сумка. Как только я заметил своего соседа, мне почему-то сразу вспомнился один день... *** Тогда я точно так же ехал в электричке. Было темно, стекла вагона вздрагивали и стонали от сильного ветра, и практически ничего не было видно за окнами – всех их замело снегом. В тот день был ужасный снегопад, поэтому все поезда задерживались. Точно так же я ехал один в вагоне. На соседнем сиденье, точно так же склонив голову, сидел мальчишка лет тринадцати. На нем было почти такое же пальто с капюшоном, такие же ботинки и джинсы. Даже сумка, кажется, была такая же. Было очень тихо. Только колеса поезда стучали: "тудум-тудум, тудум-тудум", – и за окнами завывал ветер. Внезапно поезд остановился. Свет мигнул и снова зажегся. Из динамиков, с помехами и шипением, донесся осипший голос машиниста: «Вниманию пассажиров! Из-за нарушений в расписании движения поездов, вызванных снегопадами, мы совершим остановку. Пожалуйста, примите наши извинения за неудобства, мы делаем все возможное, чтобы нормализовать движение. Повторяю…» Я вздохнул и, закутавшись в свой плащ, уселся поудобнее, приготовившись к длительному ожиданию. Краем глаза я наблюдал за мальчишкой. Тот, казалось, уснул и даже не услышал объявления, не заметил остановки. Но вдруг он выпрямился, снял с запястья часы и положил их на сиденье рядом с собой. Затем сунул руки в карманы и склонил голову еще ниже к коленям. Поезд стоял. Каждая минута растягивалась в вечность. Время очень медленно, будто издеваясь, проплывало за окнами, не заглядывая в вагон. Примерно через час, бросив очередной косой взгляд на парнишку, я заметил, что он плачет. Тогда я подсел к нему и приобнял за плечо. Я сам был буквально на грани и еле сдерживал себя, стискивая зубы, чтобы не разрыдаться. Я ехал к любимой девушке, которую не видел несколько лет, и эта остановка, это вяло текущее время будто высасывали жизненные силы и эмоции. Вдвоем с этим мальчиком мы шептали имена тех, к кому так хотели поскорее приехать, и просили: «Не жди меня больше…». Поезд простоял посреди снежной пустыни без малого два часа. Когда он тронулся, было уже почти десять часов вечера. Моя девушка наверняка ушла домой, не дождавшись. Сейчас я уже не вспомню, куда именно я тогда ехал. «…Поезд до станции … прибывает на третий путь…» – донеслось до нас из разбитых динамиков примерно через полчаса. Я медленно поднялся на ноги, взял сумку паренька и помог встать ему. Похоже, он был настолько измотан ожиданием, что даже на ногах держался нетвердо. Мы вышли на платформу, и некоторое время я стоял рядом, поддерживая его, давая ему время прийти в себя. Через несколько минут он, не поднимая глаз, взял у меня сумку и, шепнув «спасибо», зашагал к станции. Я так же медленно пошел за ним. Он все время шел с опущенной головой, а когда, уже находясь в зале станции, поднял глаза, на мгновение застыл. Затем еще медленнее, с трудом передвигая непослушные закоченевшие ноги, подошел к девчушке, одиноко сидевшей в жестком пластмассовом кресле рядом с печкой. Лицо ее скрывали длинные каштановые волосы. Подойдя к ней, он стянул с головы капюшон (у него оказались растрепанные темно-русые волосы) и произнес что-то дрожащим голосом еле слышно. Девочка подняла глаза. Пару секунд они молча смотрели друг на друга, а потом она вдруг стиснула подол его пальто и, притянув к себе, уткнулась носом куда-то в область его живота. На пол закапали маленькие крупинки слез. Я улыбнулся уголками губ и устроился на двух креслах в самом углу. Моя девушка и вправду ушла, не вытерпев, и мне ничего больше не оставалось, кроме как дождаться утреннего поезда и уехать в обратном направлении. Наблюдая за тем, как эта счастливая парочка ужинала прямо здесь, на станции, глядя им вслед, я думал о том, что детская любовь – самая чистая. Девчушка, замерзшая, одинокая, наверняка голодная (за все то время, пока она ждала, она даже не притронулась к принесенной еде, сохранив все для него), дождалась его. Она верила, что он не может не приехать, и он приехал. Конечно, мне, тогда уже, казалось, взрослому 17-летнему парню, все это виделось глупым. Пройдет пара лет, и они оба забудут друг о друге. Но, несмотря на твердую убежденность в нереальности вечной сказки, я улыбался и был рад тому, что сейчас – в данный момент, в эти недолгие мгновения юношества – они по-настоящему счастливы. Утренний поезд приехал точно по расписанию. И мы снова с тем мальчиком ехали в одном вагоне вдвоем. *** Тряхнув головой, я осмотрелся. Я все еще находился в вагоне электрички. Скорее всего, до моей станции оставалось совсем чуть-чуть, так как за окнами уже стали мелькать многоэтажные дома и магистрали. Напротив меня все еще сидел юноша лет 17 на вид в коричневом пальто. Он то и дело смотрел на часы. Мы вышли на одной станции. Я наблюдал за этим юношей, и мне казалось, что я вернулся в прошлое, в тот день, когда я обнимал 13-летнего мальчишку, а потом чуть ли не держал его на руках, чтобы он не свалился с ног от усталости. Как тогда, пять лет назад, он медленно, на подкашивающихся ногах, подошел к девушке, стоявшей неподалеку. Она дрожала, а изо рта ее при каждом выдохе шел густой пар. Через мгновение после того, как он подошел, она подняла глаза. Это была та самая девчушка, что ждала тогда на той далекой станции. Еще мгновение ей понадобилось, чтобы понять, кто перед ней. А потом она схватила его за рукава пальто и, уткнувшись в плечо, заплакала. Я улыбнулся и, прикурив сигарету, ежась от промозглого ветра, побрел по заснеженной дороге. В эти мгновения мне казалось, что счастье все-таки существует. Сегодня мне уже некуда торопиться. Днем я уволился с работы, избавившись, наконец, от навязчивой идеи стать гениальным мангакой. Девушка, с которой я встречался два года, недавно написала мне, что все еще любит меня, но я не ответил ей, и наша связь прервалась. Дома теперь меня ждал только пушистый комок рыже-белой шерсти, который я подобрал прошлой весной, когда на улице шел жуткий ливень.

17.02.2010