Да... или нет?

      «Все закончилось? Все правда закончилось?» — сам себя спрашивал Нил, когда они с Эндрю наконец покинули мрачную раздевалку Ивермора. Идя по и без того вселяющим ужас коридорам, выкрашенным в черный, Нил ощущал сковывающий тело холод, когда лампы одна за одной гасли за их спинами. У него не было времени подумать обо всем произошедшем, Миньярд просто не позволил ему этого сделать, вероятно, сразу ощутив привкус безумия на его губах, лишь только коснувшись их. Ему не нужны были слова или какие-то объяснения, он умел чувствовать это в воздухе, и Нил действительно был ему благодарен за возможность избавиться от излишка адреналина именно таким способом.       Но сейчас, когда дверь на стадион с характерным звуком захлопнулась за их спинами, Нил поднял голову к звёздному небу, и на несколько мгновений замер. Было ли все произошедшее правдой или это просто безумный трип подсознания, и сейчас он проснется в углу холодного подвала, куда его притащила Лола, для того лишь, чтобы в следующий миг жизнь его оборвалась так, как и было задумано изначально?       Внезапно налетевший порыв ледяного воздуха тут же забрался ему под толстовку, вызывая мурашки на все еще разгоряченной коже. Он глубоко вздохнул и тряхнул головой, убирая с глаз непослушные волосы.       Где-то вдалеке виднелась толпа ликующих Лисов, обступивших автобус и радостно распивающих уже не первую бутылку шампанского, купленного Ваймаком не то в качестве утешительного приза, не то в качестве поощрения за победу, в которую они всем сердцем верили, но на которую, по правде говоря, даже не смели надеяться. И если для прочих проигрыш означал вылет из Лиги, то для Нила с Кевином это определенно был билет в один конец, ведущий к неминуемой смерти. Так что их мечты сводились скорее не к победе, как таковой, а к одержимости разбить Воронов в пух и перья, чтобы упиваться потом чувством страха, растерянности и недоумения на лице Рико, постепенно осознающего свое поражение.       Уголок губ Джостена нервно дрогнул в подобии улыбки. Он знал, что это ненормально, что облегчение от подобных воспоминаний — это абсолютно точно психическое заболевание, но в голове его снова и снова звучал звук выстрела, после которого Рико навсегда прекратил дышать, а Нил чувствовать дуло пистолета у себя между лопаток. Вряд ли он решится рассказать об этом команде, точно не сегодня, но понимание того, что он все еще жив, буквально разрывало его изнутри. Легкие обжигало так же, как после финального сигнала на поле. Нилу хотелось кричать. Кричать, что есть сил, до разрыва связок, до темноты в глазах, чтобы весь этот отравляющий душу ком эмоций вместе с криком покинул его тело, оставляя после себя спасительную пустоту. Но вместо этого он всего лишь прикрыл глаза, и про себя сосчитав на французском до десяти, попытался разложить все мысли по полочкам.        Сейчас все случившееся казалось ему увлекательным фильмом, идущим по телевизору после полуночи, который он буквально проживал, сопереживая герою в его жизненных перипетиях, но это никак не могло отразиться на его собственной жизни. Однако реальность была именно такой, и Нил все еще отказывался ее принять. И теперь липкая, вязкая тьма, преследующая его последние несколько месяцев, раскинув свои мерзкие скользкие щупальца, обволакивала Нила со всех сторон, не давая не то, что пошевелиться, но даже вздохнуть.       — Не смей, — услышал Нил где-то на периферии сознания, но то, что это был голос Миньярда, он понял лишь когда его шею обожгло горячим дыханием и сразу же пронзило резкой болью от укуса, оставленного парнем в качестве шокотерапии. — Они заслужили праздник этой ночью, ты им обязан.       — Знаю, — раздраженно бросил Нил, потирая до крови прокушенную шею, а после с отрешением посмотрел на темные разводы, оставшиеся на подушечках пальцев. Странно, но это его совершенно не беспокоило.       Эндрю одарил его безразличным взглядом и полез в карман толстовки, чтобы выудить оттуда пачку сигарет. Резко чиркнув зажигалкой, он как обычно, прикурил сразу две, вручив Джостену одну из них на сохранение. Неторопливо затянувшись, он призвал Нила повторить его действие, кивнув в сторону его тонких забинтованных пальцев, в которых маленьким красным огоньком истлевала вторая сигарета.       — Я не курю, забыл? — отрицательно качнул головой Нил, завороженно наблюдая за узорами дыма, вьющимися у Эндрю над головой.       — А тебя никто не спрашивал, — тут же отрезал Миньярд, угрожающе шагнув в его сторону. Нил не шелохнулся, лишь вопросительно изогнул бровь, но даже это простое движение помогло ему выскользнуть из состояния оцепенения.       — Ну? — Эндрю снова стрельнул глазами в сторону сигареты.       — Нет, — просто пожал плечом Нил.       Дистанция между ними сократилась ещё больше, оставляя пространство лишь для нескольких вдохов, но они продолжали сверлить друг друга холодным тяжёлым взглядом, надеясь выяснить, кто сдастся первым.       Отвернувшись, Эндрю сделал ещё одну затяжку, а затем по-птичьи склонил голову на бок и на несколько секунд задержал дыхание, пристально всматриваясь в глаза Джостена.       С уже на треть истлевшей сигареты в пальцах Нила ожидаемо слетела горстка пепла, упав ему прямо на кроссовок, и уже начала прожигать в нем дыру, но Нил лишь недовольно поморщился, не отводя взгляда от глаз Эндрю. Проследив боковым зрением траекторию полета, Миньярд вдруг хищно ухмыльнулся, как делал это прежде под таблетками, и без какого-либо предупреждения притянул Нила к себе, в поцелуе резко выдыхая дым в его лёгкие.       — Тебе нравится быть независимым, — не выпуская его губ из своих, произнес он, продолжая целовать Нила, — считать себя одиночкой, способным управлять ситуацией…       Его чуть подхриповатый властный голос затмевал собой все вокруг. Нил отчетливо слышал гулкий стук его сердца, зная, что где-то внутри у него бьется свое такое же, но почему-то совсем его не чувствовал. Он как будто был уже мертв, и лишь Эндрю еще удерживал его в этом мире.       Джостен заметно напрягся, сжимая спрятанные в карман джинсов пальцы в кулак, но вместо того, чтобы отстраниться, наоборот, подался вперёд, надеясь заткнуть Эндрю хоть на мгновение. Но Миньярд, после секундной заминки придя в себя, в отместку больно прикусил Нила за нижнюю губу, раздраженный тем, что его прервали. Сжав под пальцами ткань его куртки, он дернул его на себя, заставляя потерять равновесие, и с утробным рыком закончил мысль:       — … только не забудь, что твой поводок отныне в моих руках.       Джостен уперся рукой ему в живот, словно хотел вернуть былую дистанцию, но затем провел языком по губам Эндрю, слизывая собственную с солоноватым металлическим привкусом кровь, и вдруг запустил пальцы в его волосы, несильно, но резко оттягивая их назад.       — Я отдал тебе его сам, как только пришел, — так же хрипло, но уверенно произнес он, наслаждаясь тенью удивления в глазах парня. — Это ты боялся строгого ошейника, куда сам же так упрямо и засовывал голову.       Глаза Эндрю вспыхнули праведным гневом, и он резко отшатнулся от Нила, стирая рукавом с губ не то поцелуй, не то слова Джостена. Довольно ухмыльнувшись, Нил выхватил из пальцев Миньярда остаток сигареты и, быстро сделав пару затяжек, загасил подошвой сразу оба окурка. К этому времени Эндрю уже вернул себе самообладание и, лишь тихо хмыкнув, толкнул Нила локтем в спину, заставляя продолжить движение в сторону автобуса.

***

      То, что происходит на поле, остаётся на поле, так привык думать Нил, всю свою жизнь избегая попыток сблизиться хоть с кем-нибудь. Даже несмотря на сегодняшнюю сокрушительную победу, стоящую Лисам неимоверных, титанических усилий, Нил понимал, что рано или поздно веселье уляжется. Он непременно будет частью всеобщего ликования, но когда-нибудь потом, завтра, когда они покинут враждебные стены Ивермора, когда доберутся до своей Норы и когда нервы его, звенящие гитарной струной, чуть ослабнут позволяя телу почувствовать болезненные отголоски каждого движения, удара и сопротивления сегодняшней игры.       Сейчас же, входя в автобус, он привычно направился к предпоследнему сидению, не задумываясь о том, как это выглядит в глазах команды, особенно после их с Миньярдом «двухминутного» отсутствия, тянувшегося по ощущениям Нила никак не меньше пятнадцати.       Благодарно улыбнувшись Ваймаку, сделавшему вид, что ничего не произошло, он тихонько пролез к сидению у окна и, подтянув колени к подбородку, устало прислонился головой к холодному стеклу. Вкус жадного, агрессивного соразмерно ситуации, поцелуя Эндрю по-прежнему обжигал саднящие губы, и Нил приложил к ним истерзанные пальцы, надеясь заморозить это ощущение в памяти.       Шум возбуждённой команды из начала автобуса доносился до него нечленораздельными возгласами и звоном бутылочного стекла. Восторгу Лисов не было предела, и Нил подумал, что этой ночью никто из них определенно не сомкнет глаз. Чудом будет уже то, что они вернутся к себе в Нору, не разнеся при этом пол автобуса. И дело вовсе даже не в алкоголе: Лисы настолько опьянены этой сумасшедшей победой, что никакая водка, виски или ром не смогли бы сделать с ними что-то, хоть сколько-нибудь похожее на это состояние. Наверное, это и есть настоящее счастье. Такое недосягаемое, что когда оно с тобой случается, не можешь в него поверить.       Нил глупо улыбнулся и вдруг почувствовал как все произошедшее тяжким грузом обрушилось на его плечи. Он прикрыл глаза всего на секунду, но и этого хватило, чтобы реальность стала затуманиваться мутной пеленой, увлекая его в небытие.       Когда они заходили в автобус, он не позаботился взглянуть, идёт ли Миньярд следом, потому что был уверен, тот сделает все по-своему и как обычно усядется на самое последнее сидение, учитывая, что между ними случилось, но сейчас, когда чья-то рука легла поверх его, заставив Нила инстинктивно подпрыгнуть на месте, он вдруг осознал, что слишком привык к этой доминантной роли Эндрю в их отношениях, хотя прекрасно знал, что за маской его деланого безразличия, скрывается человек, нуждающийся в нем, пожалуй, даже больше, чем сам Нил в Эндрю.       Джостену показалось, что он задремал лишь на минуту, но резко открыв глаза, он обнаружил, что свет в автобусе давно выключен, они едут по трассе посреди бесконечного леса, а сквозь непривычную тишину лишь изредка раздается мерное посапывание кого-то из насмерть напившихся Лисов.       Он опустил взгляд на руку, лежащую поверх его ладони, и несколько раз моргнул, прежде, чем сообразил, что происходит. Все это время Миньярд со скучающим выражением лица разглядывал плавно проплывающий за окном пейзаж, не удостоив Нила ни единой эмоцией. Нил выждал несколько минут, давая время Эндрю высказаться, на случай, если тот захочет, а затем сжал накрытую ладонь в кулак и тоже отвернулся к окну. Ему было нечего сказать Миньярду, хотя внутри него бушевало торнадо из чувств, эмоций и бесконечного количества вопросов, которые он ни за что не задаст, зная, что что Эндрю, как обычно, проигнорирует их все, и на этот раз Нилу нечем будет на него надавить по той простой причине, что все его секреты уже были раскрыты и в их игре «в правду» он больше ничего не сможет предложить Эндрю взамен.       Там, в раздевалке Воронов, случилось что-то беспрецедентное, что-то, что заставило Эндрю впервые показать свои истинные эмоции, которые Нил списал на невероятную дозу адреналина, и поэтому был уверен, что сейчас тому просто незачем вновь являть миру свое настоящее «я», однако объяснить смену дислокации Миньярда чем-то другим Нилу так и не удалось.       — Это больше не важно, — негромко произнес Эндрю, когда Нил окончательно пришел в себя. Нет, он совершенно не боялся потревожить сон команды, но голос его едва перекрывал шум двигателя просто потому, что он не видел смысла напрягать связки.       Нил адресовал ему вопросительный взгляд и скорее догадался, чем действительно расслышал, о чем речь, но уточнять не стал, зная, что ответа все равно не получит. Вместо этого, молча наблюдая за блуждающим взглядом Эндрю, он просто ждал что будет дальше. Казалось, суматоха сегодняшнего дня выжала их обоих без остатка, и они могли бы просто спокойно отсыпаться, пока тренер везет их домой, но тревога, навечно поселившаяся в сердцах у обоих, не давала возможности расслабиться.       Пальцы Миньярда чуть напряглись, сжимая порезы на руке Нила, и тот моментально понял немой призыв к диалогу.       — Это всегда было и всегда будет важно, Эндрю. То, что речь идёт об их обещаниях, Нил понял сразу. Однако неуловимые перемены в поведении парня заставили его мысленно собраться.       — Ты с самого начала знал, что попал к кучке отбросов, — все так же бесстрастно продолжал Миньярд, словно вовсе не был заинтересован в этой беседе.       — Как будто я не был отбросом, — ухмыльнулся Нил, возвращаясь к созерцанию проплывающих мимо деревьев, сливающихся в бесконечную зелёную полосу. Он вдруг вспомнил, с чего все начиналось и в груди что-то резко сжалось, вынуждая Нила на некоторое время замолчать, чтобы справиться с приступом необъяснимой тошноты. Когда он, наконец, смог более-менее спокойно дышать, Эндрю все ещё крепко держал его руку, и Нил воспринял это как ожидание продолжения.       — Вы были пропуском в рай, куда я не должен был попасть, — пояснил он. — То, как ты продолжал зарывать свой талант, когда Кевин показал мне, на что ты способен, вызывало во мне ярость и боль непонимания. Человеку с моим прошлым такой шанс казался благословением, и я никак не мог понять, почему ты его так старательно проебываешь.       Эндрю сделал вид, что ничего не услышал, продолжая буравить взглядом оконное стекло, но Нил и не ждал понимания. Он настолько привык к вечной лжи, что сейчас сказать Эндрю такого рода правду было для него уже счастьем. Так и не повернувшись друг к другу, они какое-то время ехали в тишине, словно силились слиться с этим временем и местом воедино, и когда Нил уже решил, что беседа их окончена, Миньярд внезапно продолжил:       — Ты был тупее, чем я думал, Натаниэль.        Эндрю отчётливо услышал, как скрипнули зубы Нила в предупреждающем жесте «не смей называть меня так!», но без зазрения совести заключил:       — Это самое идиотское объяснение подписания контракта за всю мою жизнь.       — Всего лишь правда, — парировал Нил, усилием воли заставив себя успокоиться. Он знал, что Эндрю специально выводит его на эмоции, но пока не мог осознать, зачем.       — Бесишь, — уронил Эндрю, скользнув раздраженным взглядом по лицу Нила и остановив его на месте шрама. Это была самая неловкая попытка оттолкнуть из всех, которые он когда-либо предпринимал, поэтому Нил лишь легонько улыбнулся, игнорируя боль от клейма, и принялся созерцать блики проплывающих мимо фонарей в карих, сейчас почти чайного цвета глазах, парня.       Казалось, ничего не произошло, но для них это молчаливое обещание быть рядом значило больше, чем любые слова. В какой-то момент Миньярд поднял руку и коснулся большим пальцем изуродованной щеки Нила, не особо беспокоясь о его комфорте. Джостен инстинктивно вскинул руку, ухватив Эндрю за запястье, но под пристальным взглядом парня, отпустил, положив ее обратно на колени. Блондин удовлетворённо кивнул, а затем взял Нила за подбородок, поворачивая его голову к свету. Нил не знал, что он надеялся разглядеть там, кроме просвечивающей кости, но был точно уверен, что его увечья не испугают Эндрю, не повергнут в шок и не вызовут лишних эмоций, из-за которых Нилу захочется снова заклеить все свои шрамы, а потому позволил Миньярду делать все, что ему заблагорассудится.       Если бы все было иначе, подумал Нил, если бы он мог коснуться Эндрю, без опасения получить кулаком в глаз, но что важнее, не вызвать в его памяти воспоминаний о Дрейке, на протяжении полу жизни безнаказанно насилующем его; если бы он сам не боялся привязываться ни к месту, ни к людям, оправдывая это тем, что хочет защитить всех вокруг, в то время, как надеялся защитить самого себя; если бы они были обычными людьми, встретившимися за пределами поля для экси, смогли бы они стать столь же близки, отвергая ту очевидную химию, что искрами пробегала между ними?       — Он ведь так и не дал тебе его? — вновь нарушив тишину, спросил Нил, когда Эндрю отпустил его лицо, и скрестив ноги прямо на сидении, прикрыл глаза. — Смысл. Не так ли?       Эндрю холодно кивнул, не размыкая глаз, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном, но все-таки соизволил ответить:       — Формально дал, но это не то, о чем мы договаривались.       — Но ты же говорил, экси — пустая трата времени, не стоящая твоего внимания, усилий и уж тем более перенапряжения, — удивленно произнес Нил.       — Так и есть.       — Но я не понимаю, почему ты…       — Заткнись, блять, просто заткнись! — прервал его Эндрю, опасно скользнув пальцами в наручи, и выуживая на свет один из ножей Рене. — Иначе я воспользуюсь им по назначению.       Холодная сталь завораживающе отливала серебром в лунном свете, падающем сквозь стекло автобуса, и в любом другом случае произвела бы на Нила необходимое впечатление, но он пережил за последние месяцы слишком многое, чтобы всерьез поверить, что Эндрю решится-таки его убить.       — Ты выкладывался на последних играх, потому что я просил, — включив режим «бессмертия», отмахнулся Нил, — но тебя пожирала злость. Ты знал, что я одержим ненавистью к Воронам, и Рико в частности, равно как и Кевин всем сердцем ненавидел их, так что ты играл скорее вопреки, чем потому что.       Теперь обе руки Джостена, лежащие на коленях, были сжаты до побелевших костяшек. Нил не боялся, он был взвинчен.       — Значит, Кевин не выполнил своего обещания, — заключил он, с плохо скрываемым разочарованием в голосе, — он не дал тебе смысла, потому что экси им так и не стал…       Одним выверенным движением идеально наточенный нож оказался в прижат к горлу Нила, а на лице Эндрю появились знакомые нотки безумия. Несмотря на происходящее, Нила это позабавило: как бы Эндрю не старался выглядеть беспристрастным похуистом, на самом деле все эти разговоры «ни о чем» задевали его за живое.       — Дал, — по-змеиному облизнулся Эндрю, честно продолжая диалог, — но он сам об этом не подозревал. Впрочем, и у меня ушло непростительно много времени, чтобы понять это.       Нил прекрасно понимал, что если повернет голову, то смертоносное лезвие непременно оставит глубокий порез на его шее, еще одним шрамом увековечивая этот разговор в памяти, но все равно повернулся, бросив на Эндрю заинтересованный взгляд, будучи твердо уверенным, что ничто не будет иметь значения, если он так и не узнает, что так мучает Миньярда.       — Он дал мне тебя, идиот, — раздраженно прошипел Эндрю на так и не заданный вопрос, резко отдергивая руку от пострадавшей шеи Нила, и брезгливо вытер запачканный в крови нож об одну из повязок.       — Ещё раз сделаешь что-нибудь подобное, — сквозь зубы процедил он, тут же сжимая горло Нила в попытке остановить кровь, — я лично убью тебя, мразь.       Нил знал, что подобные заявления из уст Эндрю означали самую высшую степень заботы и переживания, и все же на несколько мгновений возмущённо задохнулся, снова почувствовав, как незримый капкан захлопывается у него над головой. Последние годы он только и делал, что старался перестать быть чьей-то вещью, и пусть для этого ему бы пришлось перестать быть самим собой вовсе, он был готов отказаться от всего на свете, лишь бы выжить. Но то, что снова и снова продолжало происходить между ними с Эндрю, вынудило Нила посмотреть на свою жизнь под другим углом. Только сейчас он понял, что Миньярд был единственным человеком на свете, который на самом деле никогда и не пытался присвоить его себе. Вся его злоба, жестокость и агрессия всегда имела под собой основания, так же, как и проявления несвойственной ему нежности. Эндрю никогда не привязывал его к себе, старательно игнорируя тот факт, что привязывается сам, всегда отпускал Нила на все четыре стороны, когда бы тот ни попросил, не требуя при этом ни обязательств, ни обещаний, ни объяснений. Он просто всегда был рядом, когда Нил в этом действительно нуждался. Он был готов пожертвовать собой, если придется, чтобы выполнить свою часть уговора, и прогнуться там, где ни за что бы не сделал это, попроси его кто другой. И пускай с виду Эндрю был жесток и своеволен, он всегда был с ним предельно честен.       — Ну убей, — безразлично произнес Нил, откровенно наслаждаясь злостью, вспыхнувшей в глазах у Эндрю. — Ты же меня ненавидишь… Сколько там?       — Сто пять, Джостен, ты уже покойник.       Его рука сильнее сжала горло Нила, едва ли оставляя возможность вдохнуть. Казалось, ещё чуть-чуть — и Миньярд разорвет ему глотку голыми руками. Каждый его вдох, отзывался в груди гортанным рыком, предупреждающем о нападении, только Нила все эти провокации совершенно не задели.       — Да… или нет? — внезапно поинтересовался он, касаясь ворота толстовки Эндрю и настойчиво притягивая его к себе. Сколько раз Миньярд проделывал с ним этот трюк, будучи абсолютно уверенным в том, что это исключительно его фишка, и он достаточно умен для того, чтобы не попасться в собственную ловушку, но сейчас у него ушло несколько нестерпимо долгих секунд, чтобы понять, как умело Нил дернул его за тот самый поводок, в существование которого Эндрю до сих пор отказывался верить. Но, что важнее, он впервые не захотел с него срываться.       Разжав пальцы, он убедился в отсутствии опасных повреждений на горле Нила, проведя по ране рукой, а затем перевел несколько растерянный взгляд на его улыбку. Вся его спесь куда-то вдруг мигом улетучилась, пока он старался перебороть себя, чтобы дать ответ единственному интересующему его человеку.       — Да, — наконец сдавленно, словно это его только что душили, ответил Миньярд, мертвой хваткой цепляясь за пояс джинсов Джостена, в то время как тот уже украл с его губ несколько горьких поцелуев.       Эндрю не помнил, как вдруг оказался сидящим на коленях у Нила, как его толстовка, следом за курткой Нила, полетела на заднее сидение. Не помнил и то, как впервые позволил ему коснуться себя под футболкой. Как эти практически точечные касания разжигали в его теле неукротимый пожар, вынуждая его выгибаться в пояснице, когда пальцы Нила впивались ему в лопатки, а губы оставляли на шее очередной засос.       Дождь, шумно барабанящий по крыше автобуса, как нельзя кстати заглушал негромкие стоны, что против воли рвались у него из груди, но сейчас ему было абсолютно наплевать, слышит ли их кто-то или нет. Скрытые от мира несколькими рядами пустых кресел и ночной тьмой, они чувствовали себя продолжением друг друга, и это осознание тысячами игл впивалось в давно уже очерствевшее сердце.       Руки Эндрю инстинктивно потянулись к ширинке Нила, но тот резко перехватил его за запястья, отрицательно качнув головой.       — Не ты, — тихо прошептал он на ухо Эндрю, от чего тот весь покрылся мурашками.       Нил плавно скользнул пальцами за пояс джинсов Миньярда, и тихонько потянул молнию вниз. Темные боксеры уже плохо скрывали его напряжение. На мгновение Нил остановился и поднял на него взгляд ледяных голубых глаз, словно спрашивал разрешения и на этот раз. Тяжело дыша, Эндрю резко приподнялся на коленях, позволяя Нилу удобнее устроиться в кресле, и едва заметно кивнул, упираясь руками в подголовник Нила по обе стороны от его головы. Светлые растрепанные волосы тонкими прядями падали ему на глаза, закрывая и без того скудный обзор, но его это совершенно не интересовало. Его мир сузился до одного единственного человека, отпустить которого он больше не был готов. Приняв очередной стон Эндрю за приглашение, Нил высвободил его из лишней одежды, и проложив дорожку горячих поцелуев от ключиц до живота, спустился еще ниже, стараясь доставить ему такое же удовольствие, какое тот доставлял ему каждый раз, как они оставались наедине.       Эндрю истерично взвыл, едва не перебудив весь автобус, и стиснул ткань подголовника до характерного треска. Пожалуй впервые в жизни он самолично подпустил к себе кого-то настолько близко.       Когда Нил в следующий раз поднял голову, Миньярд был обессилен, а в глазах его стояли слезы. Никогда прежде он еще не видел его в таком состоянии и потому не знал, к чему готовиться. Быстро, насколько позволяла обстановка, Нил укутал его в собственную куртку, и крепко прижал к груди.       Плечи Эндрю сотрясались в безмолвных рыданиях. Все еще сидя у Нила на коленях, он крепко вжимался лбом в его шею, оставляя на теле парня мокрые дорожки слез.       — Я, блять, ненавижу тебя, Джостен! — давясь всхлипами, произнес он, в порыве бессильной ярости ударив соседнее кресло.        На каждый новый всхлип, сопровождаемый ударом, Нил отзывался новым поцелуем в шею Миньядра, позволяя ему по-своему справиться с отголосками ПТСР. Нилу было трудно сказать, длилось ли это несколько минут или несколько часов, но к моменту, когда Эндрю окончательно успокоился и обмяк у него на руках, они оба уже были одеты, а сам Нил начинал задремывать, сонно перебирая между пальцами пряди мягких светлых волос. Первые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь кроны нескончаемых деревьев, резко били в глаза, но проснулся Нил не от них, а от мягкого поцелуя в шею, плавно перетекшего в требовательные поцелуи на истерзанных за ночь губах. Сонно поморщившись, Нил предпринял несколько попыток ответить на них прежде, чем услышал знакомый голос.       — Все еще ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела, Нил. С трудом разлепив глаза, Нил устало улыбнулся и, положив голову на плечо Эндрю, спокойно произнес:       — Нет, Миньярд, ты меня любишь.