Круговорот

Какаши Хатаке смотрел на привязанного к стволу дерева Учиху Саске и гадал, когда же его жизнь, наконец, станет лёгкой и полной радости. Гай едва ли не каждый день уверял его, что такое возможно, но чем больше лет жизни оставалось позади, тем меньше Какаши в это верил. Может, кто-то другой и способен быть счастливым; может, нормальных людей судьба не бьёт кулаком по лицу на каждом повороте, но это точно не про него. С самого детства он получал один удар за другим и потому в душе больше не смел надеяться ни на что другое. Какаши стоял перед своим связанным учеником и видел в его глазах те же ненависть и боль, которые там были ещё в их первую встречу как команда семь. Прошло столько времени, и его детки уже даже стали напоминать (очень отдалённо) настоящую слаженную тройку шиноби, но для Саске, по-видимому, ничего особо не изменилось. Его всё так же вели вперёд ненависть, желание отомстить и боль. Какаши за свою карьеру АНБУ видел много таких, как он, и прекрасно знал, чем это обычно заканчивается. Так он своему ученику и сказал. Разумеется, Саске пропустил все его слова мимо ушей, разбрасывая вокруг новую порцию концентрированной ярости. Какаши спросил сам себя: зачем он вообще пытается, если знает, что это не поможет? Ненависть порождает лишь ненависть, а избавиться от психологической травмы для шиноби практически нереально (он сам тому пример). Тем более в случае Саске, который наверняка в глубине души понимает, что месть не принесёт ему облегчение — только новую порцию боли, разъедающей остатки человечности, — но всё равно собирается пойти тем путём, на который его направил брат. Какаши смотрел на своего совсем ещё юного, но уже пережившего ужасную трагедию ученика, и думал, придется ли ему потом убить Саске собственными руками. Он пытался надеяться, что нет, но судьба всегда плевать хотела на его надежды. — А если бы я убил всех, кого ты любишь? — спросил Саске, криво ухмыляясь. — Тогда ты бы тоже говорил мне всё это, а? Я могу дать тебе почувствовать эту боль! — Может и так… — протянул Какаши, — только вот незадача — у меня нет близких людей. Их всех уже убили. И двоих из них, двух самых дорогих мне людей, убил я сам. Один из-за меня оказался под каменной глыбой, а вторую я убил Чидори. И тебя я тоже убью, Саске, потому что Хатаке Какаши не умеет спасать — он хорош лишь в убийстве. Он просто не достоин быть целителем, когда своей рукой убил ту, которая желала спасти всех, включая его самого… В голове вдруг пронесся Тензо. Ладно, может, иногда судьба всё-таки дарит Какаши маленькие радости в виде милых кохаев, но исключение только подтверждает правило. — Есть те, кому пришлось гораздо хуже, — сказал Какаши, смотря на Саске со спокойствием в незакрытом повязкой глазу. — Мы с тобой хотя бы смогли обрести верных товарищей. И Какаши каждый день благодарил судьбу за то, что он не один. Что у него есть Гай и Тензо, его нинкены во главе с Паккуном и трое несносных учеников. Если бы он остался тогда, после смерти Рин и Обито, один; если бы после смерти Минато и Кушины у него не было людей, кто смог бы удерживать его рассудок на плаву… Какаши не знал, что бы он сделал. Перед глазами вставал труп отца, лежащий в луже крови на полу додзё. Пусть Какаши больше не пользовался танто отца, но меч всё ещё хранился у него дома на дне шкафа, и иногда рука сама по себе к нему тянулась. — Подумай как следует над моими словами, Саске, — сказал Какаши напоследок и оставил своего ученика одного, давая ему время на раздумья. Неизвестно, сколько времени осталось до того, как слухи о нестабильном состоянии Саске достигнут не тех ушей. Для всех будет лучше, если парень одумается и забудет о ненависти. Какаши пытался найти в себе искорку надежды на такой исход, но её ожидаемо не было. Он остановился у подножья дерева и принюхался. АНБУ рядом пока отсутствовали, но вот не заметить знакомый запах солнца и горящего чакрой пламени было сложно. — И что это ты тут делаешь? — А-а-а! Какаши-сенсей! Какаши улыбнулся одним глазом, молча давая понять, что лучше бы Наруто объяснить всё как можно скорее. Наруто замахал перед собой руками, уловив намёк, и торопливо заговорил: — Какаши-сенсей, со мной такое произошло! Ты мне не поверишь! Наруто был прав: Какаши ему не поверил. Однако он относился к тем шиноби, кто готов действовать в любой ситуации, даже самой безумной. — Дзюцу, связанное с временем, говоришь? — Ага! — Наруто активно закивал. — Я подумал, может, ты проверишь меня своим шаринганом? Саске как-то сказал, что Итачи заставил его пережить в гендзюцу нечто похожее. Какаши подозревал, что наложенное Итачи на Саске гендзюцу было гораздо более жестоким, однако говорить ничего не стал, послушно подняв повязку. — Хм-м… ну-у, определять техники времени я не умею, но вот гендзюцу на тебе точно нет, Наруто. — И это хорошо. По крайней мере теперь Какаши знал, что это не вражеские шиноби решили устроить с помощью его ученика диверсию. — Хотя, должен сказать, твой недружественный сосед кажется каким-то слишком взволнованным. — И это мягко сказано. Чакра Кьюби вырывалась из печати наружу, словно пытаясь до чего-то дотянуться. — Недружественный сосед? — пробормотал Наруто. — А! Так вот почему он мне в ухо рычит! Спасибо, Какаши-сенсей! Наруто убежал, так и не сказав, зачем он подслушивал их с Саске разговор. Чего и стоило ожидать. Вздохнув, Какаши выпрямился и посмотрел двумя разными глазами в небо. Среди белых облаков ему четко привиделось усмехающееся лицо Третьего хокаге.

~

Тензо сегодня стоял на дневном патруле, а потому несущегося на выход из Конохи джинчурики заметил именно он. Вырубать мальчика, как следовало по протоколу, он не стал, потому что Какаши-сенпай точно не одобрил бы такое отношение к своему ученику. Поэтому он спрыгнул с дерева на землю прямо перед Узумаки Наруто, преграждая тому дорогу. — Ой! — Наруто остановился, чтобы в него не вписаться, и зачем-то с полминуты разглядывал глаза Тензо за маской АНБУ. По-видимому, удовлетворившись результатом, мальчик облегчённо выдохнул и потом с комично серьёзным видом скрестил руки на груди. Тензо вспомнил, как видел подобные маньеризмы у саннина Джирайи… — Мне нужно уйти на время из Конохи! Это очень важно! — И зачем генину вдруг понадобилось покинуть Коноху? Да ещё и в одиночку? — спросил Тензо, сохраняя ровный тон. Он был несколько раз на дежурстве по защите и слежке за юным джинчурики в качестве АНБУ, так что знал, что прямой запрет всё сделает только хуже и что лучше попытаться найти для мальчика обоснование этому запрету. Пусть обоснование на самом деле не требовалось. Может, другого генина и выпустили бы наружу при наличии весомых причин, но уж точно не носителя биджу. — Я должен найти Итачи! Тензо удивлённо распахнул глаза. Он недоумённо моргнул. — Кого найти? — Итачи Учиха! — Наруто эмоционально замахал руками. — Он очень похож на Саске, носит чёрный плащ с красными облаками и никогда не улыбается. Итачи нукенин, так что в Конохе его не найти, а мне нужно срочно узнать, зачем он убил всех родственников Саске и что сделал с ним самим! — Помолчав секунду, Наруто добавил: — Хотя было бы неплохо ещё найти логово Орочимару на случай, если придётся его убивать… Тензо оглядел мальчика ещё раз, но увидел в его позе и на лице лишь упрямство. Очевидно, джинчурики был серьёзен. Тензо мысленно извинился перед семпаем и вырубил Наруто одним точным ударом ладони.

~

Тензо сегодня стоял на дневном патруле, а потому несущегося на выход из Конохи джинчурики заметил именно он. Вырубать мальчика, как следовало по протоколу, он не стал, потому что Какаши-сенпай точно не одобрил бы такое отношение к своему ученику. Поэтому он спрыгнул с дерева на землю прямо перед Узумаки Наруто… но тот даже не остановился. — Теневые клоны! Всё пространство вокруг окутал белый дым. Тензо стал прогонять чакру по своему телу, готовясь обезвредить мальчика, но… — Какой красавчик! — Вы только посмотрите на эти большие глаза! — Ух, какие мускулы! — Позвольте потрогать ваши широкие плечи, АНБУ-сенпай! Внезапно Тензо окружило несколько десятков голых людей… то есть, голых клонов под хенге. Женщины и мужчины, с разными фигурами, чертами лица и тембрами голосов. Они смотрели на него, как саннин Джирайя на женщин в бане, и приближались к нему явно не с невинными намерениями. В груди поднялась паника. — Ты так хорошо постарался, — сказал клон, очевидно, скопировавший внешность с Какаши-сенпая. — Коноха в полной безопасности лишь благодаря тебе, мой милый АНБУ. Но даже таким сильным шиноби иногда нужно отдыхать, знаешь? Так что позволь я тебя награжу… — Клон потянулся к нему руками. Тензо завис, рассматривая это лицо, не скрытое маской. Неужели сенпай так выглядит на самом деле? Наруто ведь его ученик… Чувствуя на щеках такой стыдливый жар, как никогда в жизни, Тензо закрыл глаза, вздохнул и стал методично развоплощать клонов одного за другим. Когда он, едва стоящий на ногах после всего того стресса, что на него обрушил один маленький сорванец, огляделся, то мальчика уже и след простыл. Тензо понимал, что нужно как можно скорее рассказать всё сенпаю и Пятой хокаге. Только вот перед глазами тут же вставал тот клон с соблазнительной улыбкой на бледных губах, и вот Тензо готов был провалиться под землю от смущения. Буквально.

~

Орочимару лежал в кровати, всё ещё отходя после дзюцу, которым Хирузен забрал его руки. Кабуто был в лаборатории, пытаясь создать более действенное обезболивающее для своего хозяина. Подопытные были в своих клетках, а слуги не смели нарушать покой змеиного саннина. Никто из них не знал, что в логово пытается пробраться один двенадцатилетний джинчурики, который по чистой удачи набрёл именно на это подземелье. К счастью, мальчик подорвался на одной из охранных печатей и отрубился у входа прежде, чем его бы успели найти и притащить к Орочимару, иначе последствия было бы очень сложно предсказать.

~

В их двойке Акацуки лучшим сенсором был Кисаме, по большей части благодаря Самехаде, так что именно он первым почувствовал приближающегося к ним шиноби. — М-м, как много чакры, да ещё такой вкусной, — протянул мечник. — Кажется, добыча сама идёт к нам в руки, Итачи-сан. Итачи ожидал увидеть взрослого самонадеянного джинчурики, зачем-то решившего напасть на двух известных шиноби S-класса. Вместо этого перед ними предстал вымотавшийся после долгой дороги и весь покрытый грязью Узумаки Наруто. — Наконец-то! — воскликнул мальчик и упал перед ними на землю лицом вниз, тяжело дыша. Минута прошла в тишине. — Ты там живой? — спросил Кисаме с весельем в голосе. В ответ от мальчика раздался жалобный стон. — Если хочешь, мы с Итачи-саном можем тебя добить. Они оба знали, что джинчурики нужны лидеру живыми, но Итачи не стал его поправлять, так как он был очень занят тем, что отчаянно пытался придумать, как бы спасти этого маленького идиота, прибежавшего прямо своей смерти в лапы. Итачи знал, что джинчурики дружит с Саске, а у его младшего брата и так осталось слишком мало близких людей. Лишить его верного друга… Нет, ни за что. — Сейчас, секундочку, — пробормотал Наруто и медленно встал сначала на колени, а потом и на ноги. В окружающей предзакатной темноте его фигура немного пошатывалась от усталости. Кисаме склонил голову к плечу, явно вовсю забавляясь происходящим. — Не хочешь, чтобы тебя добивали? Тогда зачем ты нас искал, маленький джинчурики? Мы ведь навещали тебя совсем недавно. Уже успел соскучиться? — Я пришёл не за тобой, акулья морда! — громко прервал Наруто его череду вопросов, найдя где-то силы, и ткнул грязным пальцем в сторону Итачи. — Я пришёл, потому что мне нужно срочно поговорить с ним! — С Итачи-саном? — уточнил Кисаме, ничуть не разозлившись на оскорбление. Правда Самехада немного выползла из бинтов, чуя вкусную чакру биджу. — А-а, я понял! Это как-то связано с его братом, да? — Именно! — Наруто упёр руки в бока и сделал глубокий вдох. Он повернулся лицом к Учихе. — Итачи, что за гендзюцу ты наложил на Саске и зачем? Итачи прикрыл глаза, мысленно проверяя, не сползла ли маска безразличия с лица. — А это имеет значение? — Ещё как имеет! — Наруто, совсем недавно валявшийся на земле от усталости, стал ходить взад-вперёд так, будто ему некуда было девать энергию. Или эмоции. — Саске сказал, что в твоём гендзюцу он проживал раз за разом один и тот же день и что ты уже накладывал на него такое раньше! — Хм-м… звучит как Цукиёми, — сказал Кисаме, улыбаясь. Он явно был доволен внезапным развлечением. — Цуки… что? — Цукиёми. Гендзюцу мангекё шарингана Итачи-сана. — Манге… ай, короче! — Наруто остановился и замахал руками. — Получается, это гендзюцу накладывается шаринганом, да? А он способен влиять на время? — На время? — Кисаме перенёс вес на другую ногу и погладил ладонью воркующую Самехаду. — Ну, некоторые говорят, что шаринган может предсказывать будущее. Хотя я полагаю, что это просто преимущество в скорости обработки информации и реакции. Я прав, Итачи-сан? Вынужденный поддерживать этот фарс, Итачи ответил: — Обычный шаринган действительно лишь ускоряет обработку визуальной информации. Однако в клане были люди, чьё мангекё могло влиять на время и пространство. Я к их числу не отношусь. — Значит, это всё-таки возможно… — пробормотал Наруто. — Так, ладно, с этим разобрались! Теперь ответь, зачем ты наложил то гендзюцу на Саске! — Потому что он слишком слаб, — произнёс Итачи, повторяя давно заученную фразу. — Моё гендзюцу должно было напомнить ему, что такое ненависть. Наруто разглядывал его, прищурившись. Итачи невольно и сам пригляделся к джинчурики повнимательней, пока что так и не придумав, как вытащить его из этой ситуации невредимым. Узумаки Наруто не особо изменился за те несколько дней, что прошли с их с Кисаме объявления в Конохе (что неудивительно). Он был таким же громким, грубым, чутким и добрым. Правда было здесь одно но: Наруто, которого они повстречали тогда, ни за что не стал бы в одиночку преследовать Акацуки. Тот мальчик испугался за себя и за друга — он не стал бы так рисковать, прекрасно понимая, что шансы сбежать, если его поймают, будут на нуле. В стоящем же сейчас перед ним Наруто Итачи, к своему удивлению, не видел страха вовсе — только необъятное, непостижимое упрямство. Очевидно, что-то произошло. Что-то важное. Итачи очень надеялся, что Саске в порядке. Если он из-за беспокойства рванёт в деревню прямо сейчас, то весь план пойдет насмарку, так что Итачи предпочёл бы этого не делать. — Значит, одна из причин, почему Саске стремится к силе, это то, что так нужно тебе, — сказал Наруто, задумчиво потирая подбородок. — И отомстить он тебе хочет, потому что ты сознательно взрастил в нём ненависть. Хм, ещё этот Данзо и его странные масочники… Итачи сощурил глаза. С губ сорвалось: — Причём здесь старейшина Конохи? — Пусть его тон был тщательно выверен, Итачи всё равно внутренне поморщился. — В погоне за силой Саске собирается уйти из Конохи к Орочимару, но этот старик имеет что-то против. — Наруто пожал плечами. — С чего бы старейшине не быть против бегущих из деревни шиноби? — задал риторический вопрос Кисаме. — По-моему, здесь всё как раз-таки логично. Итачи прикусил язык, заставляя себя сохранять хладнокровие и молчать. — Ну-у, наверное. Но с этим Данзо вообще всё очень странно… — Наруто повернул лицо к Кисаме. — Ты ведь из Кири, да? Чем у вас занимаются старейшины? — Когда я в последний раз был у себя на родине, большинство этих старых пердунов уже откинули коньки. Их убили собственные товарищи, — сказал Кисаме. — Как я понял, чем старше становятся шиноби, пригревшиеся у власти, тем больших масштабов достигает их паранойя. А она для шиноби и так неотъемлемое качество. Но в целом, думаю, старейшины должны делиться своим опытом и мудростью с руководством деревни. Такова изначальная идея, по крайней мере. — Изначальная идея, да? А что в реальности? — В реальности… — Кисаме уставился куда-то в сторону, погрузившись в воспоминания. — Хах, в реальности старейшины манипулируют всеми, кто подвернётся, лишь бы достичь своих личных целей. Они могут оправдываться «благом деревни», но истина в том, что это просто кучка маразматиков, которым давно пора уйти на покой. Не в первый раз Итачи невольно задумался, что же такое произошло с Кисаме на родине. Он знал всё в общих чертах, разумеется, но так же и Кисаме знал, что Итачи убил свой клан. В таких делах важны детали. — Поня-я-ятно, — протянул Наруто, обдумывая сказанное. — Ну что, я удовлетворил твоё любопытство? Теперь пойдёшь с нами сам или мне сначала забрать у тебя всю чакру, чтобы ты отрубился? — спросил Кисаме, выгибая бровь. Итачи ожидал драки или хотя бы продолжение разговора. Однако Узумаки Наруто его вновь удивил, согласившись пойти с ними добровольно и даже не пытаясь сопротивляться. Чутьё Итачи орало, что здесь запрятан какой-то подвох, но вот прошёл уже час, они остановились на ночлег, а мальчик так и не предпринял попыток сбежать. Может, к нему на помощь должен прийти кто-то ещё? Или мальчик под гендзюцу? Итачи активировал мангекё, но не увидел никаких странностей. Наруто действовал по собственной воле. В висках ударило болью, а перед глазами на секунду всё поплыло. Итачи это проигнорировал. Кажется, ему всё-таки придется спасать глупого джинчурики лично, и не только из-за Саске. В конце концов, если Данзо узнает о том, что Итачи мог предотвратить запечатывание Кьюби, но не сделал этого, то посчитает его предателем, а он не мог сейчас так рисковать. — Итачи, — позвал Наруто, дожевав походный батончик, которым за хорошее поведение с ним поделился Кисаме, — а зачем ты убил всех Учиха? Ну, кроме Саске. — Если честно, то мне тоже любопытно, — улыбнулся Кисаме, располагаясь поудобнее. Итачи был бы рад промолчать, но он знал, что так лишь заработает себе больше проблем — и с Наруто, и с Кисаме. Поэтому он монотонно заговорил: — Клан Учиха, когда-то один из сильнейших в стране Огня, оказался ослеплён собственной гордостью. На момент моего рождения большая часть шиноби даже не могла развить шаринган до трёх томое. — Добавить правду в ложь, чтобы тебе поверили. — Я чувствовал стыд, живя среди них и слушая их самодовольные речи о былой славе и влиянии. А так как я был сыном главы клана и наследником, то решил взять дело в свои руки и избавить мир от этих ничтожеств, которые смели называть себя Учиха. — Но зачем ты тогда оставил в живых Саске? — спросил Наруто, прищурив глаза. Итачи сделал глоток из своей походной фляги с водой. — Я надеялся, что когда он вырастет, то сможет стать для меня неплохим соперником. Кем-то, на ком я смогу испытать свою силу. Но пока что эта надежда себя не оправдала. — Хах, вот значит как, — сказал Кисаме и погладил прислонённую к дереву Самехаду, мурчащую от той чакры, которая ореолом окружала Наруто. У мальчика был просто ужасный контроль, даже для джинчурики. — Что ж, посмотрим, выйдет ли из этого Саске какой-нибудь толк. Жаль, если он потратит подаренные ему тобой годы жизни зря, Итачи-сан. Наруто, который, как показалось Итачи при прошлой встрече, говорил всё, что придёт в голову, ничего не ответил: не заступился за Саске, не крикнул на Кисаме и на него самого. Ничего. Вместо этого мальчик задумался, сидя спокойно на месте, будто они не говорили сейчас о его лучшем друге. Итачи гадал, что же такое он упускает. Не мог ребёнок так измениться за какие-то несколько дней. Это просто невозможно… Тем временем Наруто лёг у дерева прямо на землю, так ничего и не сказав. Итачи переглянулся с Кисаме и наложил на мальчика гендзюцу. Лучше перестраховаться. Первым сторожил их лагерь Итачи, так как ему нужно было поддерживать гендзюцу. Кисаме, как и полагается шиноби, уснул почти мгновенно, зная, насколько ценна каждая минута отдыха. Просидев у слегка тлеющих угольков костра полтора часа, Итачи начал действовать. Сначала он наложил слабое, едва ощутимое гендзюцу на местность, скрывающее использование им чакры, а потом сделал теневого клона, который подошёл к спящему мальчику и взял его на руки. Через десять минут оригинал должен будет разбудить Кисаме, сказав, что мальчик воспользовался силой Кьюби и сбежал, а клон к тому моменту уже унесёт Наруто с помощью воронов как можно дальше и спрячет его в пустой пещере или на ветке дерева. Второе гендзюцу поверх первого должно будет изменить воспоминания мальчика так, будто бы ему повезло сбежать от двух Акацуки самостоятельно. План Итачи прошёл гладко почти до самого конца. Почти. Когда он положил мальчика на землю и проверил наложенное на него гендзюцу, то с удивлением осознал, что то разрушено. Но ведь это означало, что Наруто всё это время был без сознания… или, может, он просто уснул? Словно почувствовав недоумение Итачи, Наруто медленно открыл глаза. — Ты… меня спасаешь? — пробормотал он с непониманием в голосе. Итачи ничего не ответил, пытаясь наложить новое гендзюцу, но то исчезло почти мгновенно. Он попробовал ещё раз — с тем же результатом, но теперь он хотя бы понял причину. — Кьюби не нравятся иллюзии, — сказал Наруто, увидев, как Итачи слегка нахмурил брови. Тот вскинул голову и внимательно посмотрел на Наруто. — Ты говорил с ним всё это время? — Ага. — Наруто широко зевнул, будто и вовсе не переживая от направленного на него шарингана. — Мне ужасно надоело слышать его рычание. Оказалось, этот оранжевый комок шерсти просто обожает жаловаться на жизнь, так что я дал ему выговориться. — Взгляд Наруто на секунду остекленел. По-видимому, Кьюби вновь что-то ему сказал. — Вот вредный! Ну почему он вечно обзывается?! Ты ничем не лучше Саске, Кьюби! — Наруто недовольно показал язык, только неизвестно, кому — Итачи, Кьюби или Саске. Итачи не знал, как на это реагировать. Поэтому, как бывший оперативник АНБУ, он сделал то, что точно решит его проблему хотя бы на время. Активировав мангекё, Итачи, наконец, успешно наложил на Наруто Цукиеми сроком действия до утра, ускорив время всего лишь в два раза по отношению к реальности. Очнувшись, мальчик будет думать, что всё это время мирно спал. Закончив свою миссию, клон Итачи развеялся в воздухе. ~ — Цукиёми то, Цукиёми это… гендзюцу как гендзюцу! И чего в нем такого страшного? — бормотал Наруто, открыв дверь очередного дома в пустынном квартале Учиха. Он точно не помнил, в каком из домов раньше жил Саске, так что решил проверить все дома в том районе, надеясь найти какую-нибудь полезную информацию. — Ты просто легко отделался, сопляк, — прозвучал рычащий голос Кьюби у него в голове. — По-видимому, Итачи не хотел причинить тебе вред. Если бы ни я, то ты бы даже не вспомнил об этой встрече с ним и его напарником. — Да? — Наруто задумчиво нахмурил брови, копаясь в груде пожелтевшей бумаги в одном из ящиков стола. — Ну, зато я отлично выспался, так что спасибо ему, наверное. — Ты только что поблагодарил Учиху, который пытался наложить на тебя несколько гендзюцу подряд. — Ага. — В столе не оказалось ничего интересного. Наруто стал осматривать другие комнаты. — Знаешь, они с Саске ужасно похожи. Стоит подойти к ним поближе, как они тут же выпускают иголки и начинают жалить тебя всеми ядами подряд. — Я был бы рад, если бы ты бросил уже этих красноглазых… — Но тогда мы застрянем в этом дне навечно, и ты умрёшь со скуки, да-да. Даже не видя своего хмурого соседа, Наруто четко представил его недовольную морду и улыбнулся. — Ладно, не дуйся. Как думаешь, тот дом достаточно большой для главы клана и его семьи? — Для меня они все одинаково маленькие, человечишка. — Эй! Ты во мне живёшь вообще-то! — И каждый день проклинаю за это Четвертого. Наруто надулся и упрямо игнорировал последующие бурчания лиса, обыскивая дом. Наконец, ему улыбнулась удача. — Так, посмотрим-ка… Под одной скрипучей пословицей Наруто нашёл коробку… и положил её обратно. Он уже хотел пойти дальше, но его прервал голос Кьюби в голове. — Тут наложено гендзюцу, идиот. Это наверняка то, что ты ищешь. — Гендзюцу? — Наруто посмотрел обратно на тайник под полом. Взгляд упрямо переводился в сторону. Лис вбросил энергию в его чакросистему, и только тогда он смог вновь подобрать коробку и открыть её. Внутри оказалась стопка перевязанных записок и несколько фотографий. Наруто сначала взялся за записки, только вот они явно были написаны каким-то шифром, для перевода которого на нормальный язык нужны были мозги Шикамару, не меньше. Так что Наруто вынужденно положил листки обратно и взялся за фотографии. На самой верхней был изображён парень явно из клана Учиха, который выглядел немного старше его самого. Он был совершенно обычным — разве что на лице Саске такую широкую улыбку, как у этого парня, представить было почти невозможно. На второй фотографии были незнакомые мужчина и женщина, а вот на третьей… Наруто прищурился. Ему кажется, или это Итачи? Маленький такой, щуплый. Но лицо точно его. Получается, они с этим парнем были друзьями? На следующей фотографии была запечатлена новоиспечённая команда генинов с их сенсеем-джонином, которого Наруто, кажется, до этого не видел. Судя по уже знакомому парню справа, это была его команда. Они выглядели счастливыми. Наруто улыбнулся и взялся за последнюю фотографию. На ней он, к своему удивлению, увидел Саске. Маленький теме сидел на плечах того парня и казался чрезвычайно довольным этим фактом. Рядом с ними стоял Итачи и смотрел прямо в камеру, чему-то хмурясь. В правый край кадра попала чья-то рука — может, поэтому Итачи хмурился. Наруто ещё раз оглядел фотографии и, решив, что даже если возьмёт их с собой сейчас, то они до утра у него всего равно не останутся, убрал их обратно в коробку. Он огляделся, думая, где же тут можно попробовать найти имя хозяина дома… По итогу весь остаток дня Наруто провёл в квартале Учиха, однако он считал день потраченным с пользой. Пусть он и не узнал много нового о жизни Итачи и его причинах убивать свой клан, но тем не менее он нашёл кое-что интересное. Например, один владелец магазина писал, что ему в четвёртый раз отказали открыть свой филиал на центральном рынке Конохи, в чем он винил «ослеплённых ненавистью к Учиха старейшин». Ещё он нашёл более детальные сказания об основании Конохи, написанные для новоиспечённых генинов, и там особое внимание уделялось созданию полиции Учиха и действиям Второго хокаге, направленных на изоляцию клана от остальной деревни (в правдивости чего Наруто, прочитавший за последнее время очень много работ Тобирамы, небезосновательно сомневался). Но главное, Наруто нашёл в том доме друга Итачи табель успеваемости из Академии и теперь знал его имя — Шисуи. Это уже было что-то. Вечер Наруто провёл, сидя у дерева возле заброшенных клановых ворот и пытаясь уложить всю новую информацию в цельную картину. Получалось плохо, но общие моменты он всё-таки наметил — достаточно, чтобы вновь попытаться переубедить Саске уходить. Кьюби внутри лёг спать, проворчав что-то о проклятых Учихах и блондинистых идиотах. Наруто на него больше не обижался. Пусть лис и не был самым добрым соседом на свете, но всё же он смог (временно) отринуть свою ненависть и очень ему помог. Если бы не Кьюби, то Наруто пришлось бы потратить на сбор информации намного больше времени. И, если честно, чувствуя в животе жар огненной чакры, Наруто больше не чувствовал себя таким одиноким из-за застревания в бесконечном дне. По крайней мере их таких застрявших двое. Ему было почти… спокойно. Медлить Наруто больше не мог. Ему было дурно на душе от одной мысли о том, чтобы позволять Саске вновь и вновь уходить к Орочимару, никак этому не препятствуя. Теме ведь его друг — нельзя оставлять его одного! И если уж он вбил себе в голову всякие глупости, то нужно просто заменить их чем-то другим, и проблема будет решена! Наруто искренне хотел помочь Саске. Вспоминая их детство и то, сколько раз он боялся даже просто подойти к мальчику и заговорить, Наруто больше не хотел сожалеть. Они с Саске всегда понимали друг друга, так как оба рано познали одиночество, а теперь Наруто знает теме даже лучше, чем до этого. Видя раз за разом, как уходит его лучший друг, он мог представить, какого Саске было быть брошенным старшим братом. Находя в квартале Учиха вещи когда-то живых людей, он мог представить, каково было потерять их всех в одну ночь. Если бы кто-нибудь убил всех близких Наруто людей, то он просто не знал бы, как собрать себя из осколков обратно. И Саске тоже не знал, теперь Наруто видел это очень четко — все те трещины, через которые просачивалась боль потери и предательства. Теперь он понимал, что за отчаянной ненавистью прячется никуда не девшаяся братская любовь. Сидя под деревом и глядя на опускающееся к горизонту красное солнце, Наруто пообещал стать Саске настоящим другом. Тем, на кого он сможет положиться; надёжной опорой и сильным соратником. Он пообещал себе, что облегчит боль Саске и поможет ему, наконец, исцелиться и заулыбаться вновь. И Наруто никогда не сдастся. Ведь таков его путь ниндзя.

~