***
— Госпожа Сатора подъезжает, открыть внешние ворота? — Открой ей доступ и к дому тоже, Эврист.***
Дайске успел принять душ, сменить рабочий костюм на точно такой же, но свежий, идеально отглаженный. Сейчас он спокойно ожидал гостью в гостиной, медленно прокручивая между пальцев ножку бокала и отслеживая передвижения Саторо с помощью искусственного помощника. — Господин Дайске, вы когда-нибудь снимаете ваш костюм? — ее томный голос раздался прямо над ухом, а жаркое дыхание опалило щеку, заставляя сердце трепыхнуться в груди. Господин. Вкус подчинения, не купленного за деньги. Самолично принятое решение покориться чужой силе. Камбэ ощущал эту власть над Рэн, то, каким соблазнительным тоном она произнесла «господин» было так чертовски правильно, потому что эта девушка была его и принадлежала только ему. — Ночью и чаще всего это делают чужие руки, — повернувшись прошептал Дайске, едва касаясь своими губами Рэн. Та лишь ухмыльнулась и медленно отстранилась, обогнув софу, Саторо встала напротив Камбэ, свысока разглядывая мужчину золотистыми, сейчас на несколько тонов потемневшими глазами, в которых плескался неприкрытый азарт, заставляющий детектива по одной ниточке отпускать контроль над собой. — Мои руки подойдут? Дайске не торопясь отставил бокал в сторону, конечно, пара секунд заминки ему была необходима как никогда, иначе он просто грубо и без прелюдий взял бы эту особу прямо здесь в гостиной. — Посмотрим. Камбэ резко схватил Сатору за ее приподнятые кисти и притянул к себе так, что потерявшей равновесие девушке ничего не оставалось, кроме как упасть прямо на его колени и упереться руками в широкую мужскую грудь. В ее глазах разлились искорки озорства, что не осталось незамеченным мужчиной, удовлетворенно вздохнув от ощущения тяжести чужого, но такого желанного тела на своих ногах, Дайске притянул ее за талию еще ближе, практически вжимая податливую Рэн в себя. Между ними не должно быть пространства, ему хотелось раствориться в ее тепле, в ее едва уловимом цветочном аромате, в ее притягательном состоянии возбуждения. Он видел, что юбка стесняла девушку в движениях, впивалась в ноги, что совсем не устраивало Дайске. Пальцы прошлись по кромке подола легкими касаниями, ткань раздражала, хотелось разорвать все, что мешало ощущать бархатистость кожи Саторо, хотелось увидеть мурашки от его прикосновений на ее теле. Тяжёлое дыхание и прикрытые в наслаждении глаза Рэн заставили Камбэ ухмыляться, потому что это он причина такой реакции, это его действия заставляют ее терять привычный самоконтроль. От столько откровенных мыслей спазмом сковывало низ живота. Наконец нащупав молнию, детектив плавно потянул язычок вниз, стягивая ненужный кусок материи и отбрасывая его в сторону, в ту же секунду бедра Рэн сильнее обхватили Дайске. Руки Саторы, до этого судорожно сжимающие лацканы пиджака, теперь запутались его волосах. Камбэ не смог сдержать тихого стона, видимо, это стало неким сигналом для девушки, так как маленькие ладошки Рэн сильнее оттянули кожу его головы, заставляя слегка отклониться назад. Лицо Саторы теперь было прямо напротив его, Дайске ощущал жар чужого дыхания, видел карие глаза и плескавшееся в них неприкрытое желание, но больше всего его интересовали губы, казавшиеся сейчас самым притягательным зрелищем во всем белом свете. Он брал, что хотел, и так было, есть и будет. На данный момент самым желанным было напористо и властно сминать в поцелуе губы Саторы. Слышать и ловить ее порывистые, просящие продолжения стоны, проникать языком глубже, заставляя покорно отвечать на собственные действия. Вести и заводить, упиваться тем, как ее мягкая грудь вжимается в него, как руки девушки проходятся по его шее, обнимают и притягивают еще ближе, хотя казалось, что ближе уже некуда, как судорожно Рэн ерзает на его болезненном возбуждении и улыбается в поцелуй. Власть никогда так не опьяняла Дайске, чаще всего ему было просто наплевать, но с Саторо все иначе. Об этом ясно говорил тот огонь, распространяющийся импульсами по телу от каждого действия Рэн. Ему нравилась изящная шея девушки, она словно создавалась для укусов и поцелуев. Его язык медленно прошелся по нежной коже, ее пульс в разы превышал норму, Камбэ чувствовал, как напряглись мышцы Саторо, ощущал сбитое разгоряченное дыхание, видел, как Рэн слегка откинула голову, словно прося не останавливаться и давая для этого больше пространства. Считывать такие намеки ему и не надо было, их желания совпадали. Прикусывая кожу шеи, Камбэ тут же зализывал и целовал поврежденное место, посасывал, наслаждаясь каким-то едва ощутимым вкусом ее тела и отмечая принадлежность Рэн ему. Его следы на ее теле. Так правильно. Так должно быть и никак иначе. Он имеет на это право. Продолжая оставлять отметки на теле Саторо, Дайске одной рукой провел по выпирающим, заставляя Рэн прогнуться сильнее, а другой сжал грудь, мягко поглаживая через тонкую ткань блузки, ловя очередной стон со стороны девушки. — Может…ах… Дайске… переместимся в спальню, в прошлый раз… Судзуэ явно…ах, то самое место, боже… было… не останавливайся, Дайске… Дайске… некомфортно лицезреть нас так в этой гостиной… Оторваться от столь желанного и соблазнительного тела было настолько тяжело, что Камбэ потребовалось несколько секунд для осознания сказанного. Конечно, Рэн права, в прошлый раз его сестра явно испытала весь спектр эмоций, застав их прямо на кульминации действия. — Всегда произноси мое имя так, тогда я не смогу тебе отказать, — неприкрытая правда, потому что когда Саторо выстанывала его имя, словно мантру, хриплым, срывающимся от возбуждения голосом, он был готов на все. Подхватив на руки легкое тело Рэн, Дайске скоординировал помощника так, что двери, ведущие в его комнаты без промедления и запросов на идентификацию открылись, а после того, как они успешно преодолели все рубежи, закрылись с предупреждением не беспокоить до завтрашнего дня. — Эврист, усилить звукоизоляцию, — уже находясь в спальне дополнил Камбэ, ловя возмущенный взгляд Рэн и чувствуя ощутимый толчок под ребра, что не помешало ему прижать девушку к себе сильнее и заткнуть ее рвущиеся возмущения поцелуем. — Я не настолько громкая! — Проверим? Рывком откинув покрывало с одеялом с кровати Дайске грубо бросил девушку на свежие простыни, а сам навис над ней, опираясь руками по обе стороны от ее головы, вглядываясь в проступающие результаты своей работы. Вся шея девушки была покрыта алеющими следами, а припухшие от поцелуев губы блестели. — Как же меня раздражает твой костюм, сними его! — дернув за рукав прошептала недовольно Рэн Этот недоприказ заставил Камбэ резко вжать в постель чужие руки, словив возмущенный выдох и настороженный взгляд, детектив лишь ухмыльнулся, медленно наклонился к Саторо, аккуратно провел языком по ушной раковине и прикусил мочку, вслушиваясь в вызванный собственными действиями женский стон. Слушать бы и слушать такую реакцию, впитывать каждой клеточкой тела, знать, что такая холодная в жизни Саторо тает от пары его касаний. Она настоящая в его постели, живая, неприкрытая броней независимости и силы. — Приказывать здесь — моя прерогатива. Сказал и все же позволил Рэн освободиться из захвата и быстро стянуть с себя пиджак, рубашку же она наоборот расстегивала слишком неторопливо, в отместку. Это детское стремление отплатить за все той же монетой забавляла Камбэ в Саторо, вот и сейчас наблюдая за движениями пальчиков мужчина улыбался, но ровно до тех пор, пока Рэн не толкнула его и сама не разместилась сверху. После детектив мог думать только о влажных губах, прокладывающих дорожку на его груди, шее, лице, и ее бедрах, специально двигающихся на его давно ощутимом возбуждении. Собственные руки словно жили своей жизнью, в отличие от Саторо Камбэ не желал больше играть в игру «кто кого одолеет», так как давно был на грани, любой исход сделал бы из него победителя, поэтому только нащупав края блузки мужчина дернул их, заставляя ткань затрещать, а пуговицы рассыпаться в разные стороны. Видимо порча одежды не угодила Рэн, так как в следующее мгновение девушка отпрянула от Дайске назад. В лунном свете она была удивительно хороша, Камбэ никак не мог раскусить в чем именно заключалась ее привлекательность, так как единственное, что до встречи с ней мужчина считал прекрасным — безлимитные счета в банках. Тяжелые, немного спутанные черные кудри, озаренные луной, создавали ореол вокруг лица Рэн, глаза поблескивали, по привычке закусив губу девушка спокойно оголила сначала одно худое плечо затем второе, соблазнительно подвигав ими при этом, после к сброшенной блузке присоединились раздражающие Камбэ чулки. Тихий шорох падающей ткани разбавлялся тяжелым дыханием пары. Атмосферу в спальне наполнило напряжение, прохладный воздух словно стал плотнее, окутывал со всех сторон, нагревался от страсти одного находившегося в комнате человека к другому. Рэн в нижнем белье — произведение искусства, от которого невозможно отвести взгляд и Дайске смотрел, смотрел на аккуратную грудь, будто созданную для его поцелуев и ласк, смотрел на выпирающие ключицы, вид которых наталкивал на мысли о хрупкости девушки, смотрел на нежную бледную кожу, от которой словно отражался свет, заставляя поблескивать в темноте. Хотелось касаться, касаться всего ее тела, не оставляя ни одного сантиметра без хотя бы нежного поцелуя. Что такое отказ собственным желаниям Дайске не знал, поэтому приподнявшись, притянул девушку к себе и наконец-то ощутил своей разгоряченной кожей чужую, такую мягкую, приятную, провел по выпирающим позвонкам, заставляя Саторо изгибаться и вдавливаться своим телом в него. Руки поглаживали спину в поисках застежки от кружевного верха и как только пальцы наткнулись на нее легкий щелчок наконец-то позволил лифу сползти, девушка сама поскорее откинула атрибут белья в сторону. Такая торопливость в движениях снова заставила Камбэ улыбаться, не он один изнывает от желания и в тоже время тянет свои и чужие жилы. Оголенная грудь просила прикосновений, мужчина точно знал, как приятно, почти до дрожи, Рэн от легких поглаживаний и сжатий, поэтому одной рукой накрыв мягкую грудь, одновременно с этим, не давая опомниться, Дайске припал к чужим губам, властно терзая их. Пальцами он аккуратно выводил узоры на ореоле, а после прокрутил затвердевшую горошину, от этих манипуляций Саторо громко гортанно застонала, слегка откидывая голову, разрывая тем самым поцелуй, ее ладошки судорожно проводили по его плечам, временами впиваясь ноготками в кожу, что посылало волны болезненного удовольствия. Выцеловывая каждый сантиметр чужой шеи, ключиц, Дайске плавно спускался к груди, его язык медленно проводил по коже, оставляя за собой влажные дорожки, он ощущал как сильно сжимает его волосы Рэн, как она заходится в порывистых вздохах. Стоило только Камбэ слегка прикусить твердый от возбуждения сосок, как он уловил судорожный всхлип. — Дайске… Да, он ходил по острию ножа, маневрировал между щемящей нежностью и сжигающей страстью. Прикусывал кожу прижатой к нему девушки до крови и в ту же секунду зализывал, посасывал, наслаждался ее вкусом, сжимал податливое тело, чувствуя как руки Рэн в ответ обвивают его, сжимая, а после едва касаясь, словно в насмешку, вызывал дрожь, шлепал по ягодицам, но позже поглаживал покрасневшие от удара места, будто извиняясь за боль и одновременно с этим видя удовольствие в чужих глазах. Камбэ знал, что своими действиями практически лишает Рэн способности владеть собой, своим рассудком, но тоже самое происходило и с ним. Он был как легковоспламеняющийся материал, а Саторо олицетворяла костер, в котором Дайске и сгорал без остатка. Сейчас в комнате они стали оголенными нервами, настоящими сгустками эмоций, казалось, еще чуть-чуть и воздух затрещит, заискрится от напряжения. Сдерживать себя было все труднее. На этот раз аккуратно развернув двумя пальцами лицо Рэн, Камбэ ласково поцеловал ее в уголок губ, а после, подхватив легкое тело, положил спиной на постель, а сам расположился между ног Саторо. Несколько секунд мужчина разглядывал развернувшуюся перед ним картину. Да, это не первый раз, когда они оказались вместе, но еще не было такого, чтобы Дайске не всматривался в лежащую под ним девушку. Может быть, когда он разгадает загадку ее притягательности между ними оборвется это нечто, связывающее их, но пока ему оставалось только вглядываться в изгибы чужого тела, разбросанные по подушке волосы и искать источник этой мистической ауры Рэн. От раздумий отвлекли коготки, очередной раз впившиеся в плечи, после продолжавшие беспорядочно царапать тело Дайске, и ноги, обвившие торс, вжимающие его возбужденный орган в разгоряченную плоть. Камбэ едва касаясь провел по коленям и выше, сознательно избегая самой чувствительной зоны Рэн, услыша недовольное хныканье и какое-то грязное ругательство, Дайске медленно и аккуратно начал выводить круги на внутренней стороне бедра, все ближе подбираясь к эпицентру желания девушки. Ловить ее стоны своими губами, проводить по кромке трусиков и чувствовать влажность ее тела, ощущать, как ноги Саторо рефлекторно сжимают его сильнее, как ее пальчики царапают его спину — все это подводило к границе терпения, но Камбэ выдержал бы и такую муку, он уверен в этом как никогда. Она должна умолять его. Было бы проще быстро и властно взять Рэн еще там, в гостиной, но тогда это не оставило бы таких послевкусий. — Пожалуйста… — да, именно такого громкого и запредельно просящего стона Дайске ждал, но этого мало. — Пожалуйста что? — специально толкнуться своим возбуждением в нее, поцеловать место чуть выше трусиков, сжать ягодицы и жаждать услышать продолжение мольбы. — Пожалуйста, Дайске, возьми меня, я хочу тебя, хочу, хочу… Продолжать мучать их обоих было бы жестокостью, Камбэ быстро стянул с нее нижнюю часть белья, а после освободил и себя от штанов с трусами. Вернувшись после всех манипуляций в исходное положение, Дайске провел по складка самой чувствительной зоны Рэн, а губами впился ямку на шее девушки, ее громкие стоны, ее немного липкое от всего происходящего тело, запах ее возбуждения заполнили все мысли Камбэ, в его голове сейчас только ее образ и никому там больше нет места. — Дайске… Дайске… Как мантру выстанывала Рэн, сил терпеть и растягивать прелюдию не осталось, с рыком Дайске резко вошел в нее на всю длину, заполняя полностью, и их довольные стоны слились воедино. Внутри Саторо было слишком хорошо, влажно, узко и горячо. Девушка отвечала на все действия, каждые его толчок сопровождался ее движениями бедрами. Рэн сжимала его плечи, притягивая ближе, стонала от его безостановочных хаотичных касаний, ласк и словно была на грани безумия, ее глаза то смотрели прямо в его, то закрывались и тогда она откидывала голову на подушку, выгибаясь при этом всем телом, заводя тем самым мужчину все сильнее. Каждый раз, когда Саторо стонала имя Дайске, он яростно толкался в нее, потому что терял последние крупицы контроля. Ее хриплые стоны, всхлипы, прерываемые жаркими влажными поцелуями Камбэ, заставляли двигаться быстрее. Кульминация была близка, Дайске чувствовал это по тому, как сильнее Рэн сжимала его, как громко выкрикивала что-то нечленораздельное. Он и сам уже ощущал приближение разрядки, потому что его тело и ее словно связаны. Подходили другу другу идеально, если такое понятие вообще существует. Все ее формы и изгибы прекрасно вписывались в его, каждая физическая и не только черта находила отражение в нем самом. Вот и сейчас через несколько резких толчков ноги Рэн обхватили Камбэ, а сама девушка вытянулась на секунду, замерла, издав протяжный стон, мужчина ощутил, как Саторо сокращается вокруг него, еще раз вжавшись в податливое тело Дайске рыкнул и кончил, ощущая под собой легкое содрогание чужого тела. Обессилено опустившись они еще пару минут переводили дыхание, расслаблялись после такой бурной встречи, а потом Рэн, прижавшись к ничему не имеющему против Камбэ, уснула, опустив голову на мерно вздымающуюся грудь мужчины и по-свойски закинув ногу на его тело словно показывая, что не только она принадлежала ему Дайске же, вглядываясь в затылок и ощущая приятную теплоту чужого тела, думал о том, что, возможно, стоит выкупить компанию, где работает Саторо, слегка изменить ее график, добавив больше выходных, так как в последнее время такое времяпровождение стало реже, что сбивало с толку, так как Камбэ уже успел привыкнуть к их ночной совместной жизни. Сильно ли он привязан к Рэн? Что испытывает по отношению к ней? Простую похоть и желание или нечто большее? На эти вопросы Дайске пока не решался ответить, не хотел ворошить улей, полный озлобленных пчел, желавших ужалить побольнее. Только такие ассоциации возникали при мысли, что когда-то надо будет разобраться в их взаимоотношениях с Саторо. Единственное, что Камбэ сейчас знал наверняка — обнимающая его особа какими-то образом спокойно вписалась в жизнь и пока изымать такой яркий страстный фрагмент он не собирался.