Дети надежды

Улицы Мондштадта, когда-то шумные и оживлённые, были особенно пусты. Не было толком понятно, вечер сейчас, или день, небо всё равно было безжизненно и серо, тучи сгущались всё больше, и дождь медленно превращался в ливень. Вода, стекающая быстрыми струями с водостоков, бежала ручьями по дорожкам, мутила грязь. Чёрная тень скользнула за угол, прошуршала намокшим плащом, быстро огляделась и так же незаметно скрылась. Флора вяло проследила взглядом за измятым плащом, скрывшимся за углом. Кайя вечно мелькал здесь и там, незаметный. Всё кому-то что-то носил, помогал. Она тихонько вздохнула и расплела волосы, в которые заплетала засушенные светяшки. Всё равно они больше не светились. Ничего здесь вообще больше не светилось. Улочка, в которую нырнул Кайя, петляла меж трёх домов, самым крайним и неприметным из которых был домик Кли. Общими усилиями, Джинн с Кайей выделили для неё его. Он был совсем-совсем маленький, построенный специально для временного проживания когда-то, но обеспеченный лично для Кли сейчас. Официально. Кайя сделал всё, что мог, для этого. По светлым кирпичным стенам грязью мазала вода. Дверь была большая и тяжёлая, так что даже лёгкий стук прозвучал глухо. Затем что-то внутри зашуршало; пробежались по лестнице чьи-то шаги, проскрипели по полу; ветер протестующе взвыл, ворвавшись внутрь, когда дверь отворилась. На пороге стояла Кли. Тонкие брови нахмурены, лицо бледно, руки, подвижные, сжаты. Она ахнула и отступила на шаг, пропуская его внутрь. Кайя снял капюшон и застыл на месте. — Кайя, что же ты… Заходи скорее, — залепетала она, протягивая руки, чтобы помочь ему раздеться. Кайя соображал очень долго и с трудом. В голове было пусто и тяжело одновременно. Он смотрел на её лицо, заострившееся и вытянувшееся в скулах, и думал, куда же утекает сквозь пальцы время. Только когда Кли сжала его запястье, Кайя заметил, что другой рукой перебирает её волосы, как делал, когда та была маленькой. Красные заколки неловко сползли. Кли закалывала чёлку, укладывая её сейчас по-другому, и носила ровное каре до плеч. — Что случилось? — тихо спросила Кли. Кайя улыбнулся ей так, как трескается щебень в потолке и стенах, когда те расходятся — неестественно и очень разбито. Он молча прошёл внутрь, отдав ей в протянутые ладони плащ и скрылся в ванной, выжимая промокшие пряди волос. Кли вошла за ним молчаливой тенью. Плащ, который Кайя скомкал, сейчас был расправлен в её руках, и от него несло гарью и улицей. — Что это? — спросила она снова. — Плащ, — ответил Кайя, не встречаясь с ней взглядом. — Я вижу, — вздохнула Кли. — Что это за запах? — Пепел. — Пепел, — повторила Кли, и её нижняя губа дрогнула. Она смотрела, как он стягивает с себя рубашку и возится с тонкой лентой в волосах, и только когда Кайя повернулся к ней, она попробовала снова: — Почему же твой плащ пропах пеплом? — звучало это очень риторически. Она будто спрашивала это у самой себя, глядя куда-то сквозь него. — Сигареты всегда пахнут пеплом, Кли. Кайя мягко потрепал её по голове. Кли издала задушенный звук и прижала материю к себе. — Зачем… Зачем тебе сигареты? Расскажи мне, Кайя. — Чтобы курить. — Зачем тебе курить?  — Искорка, — усталый вздох. — Расскажи, — вновь потребовала Кли. Мягко, осторожно, она умела. Кайя хмыкнул, больше не улыбаясь. Они прошли дальше внутрь, в маленькую кухню, где сидел над своими бесконечными бумажками-записями Альбедо. Он поднял голову, когда они вошли, тихо поздоровался с Кайей, и его брови встревоженно взметнулись вверх в немом вопросе. Большего не ожидалось. Кайя сел напротив. Альбедо молча пододвинул ему чай. — Он нетронут, даже остыть не успел, — сказал Альбедо. Кайя благодарно ему кивнул и влил в себя полкружки кипятка залпом. Альбедо удивительно громко умел молчать. Кли мялась рядом. — Они убили его, — совершенно невпопад бросил Кайя. Альбедо едва заметно дёрнулся, а Кли придвинулась ближе. — Кого? — спросила она. — Дилюка, — просипел Кайя. Альбедо, очевидно, понял сразу же, потому что больше не вздрагивал, но Кли на секунду задохнулась, и её плечи бессильно опустились, сотрясаясь мелкой дрожью. — Да как же… — Ах, Кли. Голос Кайи был измученным и снисходительным одновременно. Казалось, в нём надломилось что-то неуловимое. Кайя спрятал лицо в ладонях, уперев локти в стол. — Кли, Кли, Кли, — шептал он бессвязно и тупо, — Всё было так быстро, детка. Его губы дрогнули в страшной гримасе ужаса и боли. Альбедо отодвинул от него чашку с недопитым чаем также осторожно, как подвинул до этого, и продолжал сидеть, невидимый, молча. Кли сжала кулачки, не зная, куда деть руки. Она попыталась что-то сказать, но Альбедо приложил палец к губам, видя, что смотрела она на него. Это означало: слушай. Это означало: потерпи, просто будь рядом, ничего не говори. Слушай. Кайя их сейчас не видел, и Кли знала, что Альбедо, возможно, уберёг её от жестокой ошибки. Её рот захлопнулся, не успев открыться. — Искорка, ты веришь? У тебя глаза такие же, — рассмеялся Кайя, поднимая отяжелевшую голову, чтобы заглянуть ей в лицо. — Точно-точно, такие же. Кли слушала. — Он никогда ещё не смотрел на меня так, Кли. Никогда, даже в детстве. Никогда не смотрел, как ты сейчас смотришь. А тогда посмотрел. Кли терпела. — Он, должно быть, уже умер тогда, — Кайя приложил руку ко лбу. — Ну как он мог… Как он мог. Кли отчаянно старалась не всматриваться в его затуманенный горем глаз, потому что там едва не плескалось безумие на грани со скорбью. Опасное сочетание. Что там, Кайя и сам это знал. Лучше, чем кто бы то ни было. — Он точно уже умер тогда, — сокрушённо прошептал Кайя. — Невозможно же было смотреть вот так, с такой любовью, не после всего. Как он посмел умереть, Кли? Его улыбка по всем законам истерии обещала треснуть больше и расползтись по всему лицу, не давая пробиться чему-то ещё, но она неожиданно слетела вовсе. Сползла, как воск от свечи. Всё прогорело. Кли кинулась ему на шею, не в силах смотреть на него. — Почему на моих руках, Кли? — спрашивал он её, будто она могла знать ответ. Злой рок судьбы и только. Разве смерть нас рассудит, шутил когда-то мастер Дилюк. Шутить он никогда не умел. Кли несдержанно завыла ему в плечо. Слёзы жгли ей глаза и ему — рубашку. Кайя начал качать её на себе. — Ты уже большая девочка, Кли, — сказал он без тени упрёка. — Прости. — Всё хорошо. Кли не понимала, как Кайя мог не плакать. Но Кайя плакал. Беззвучно, неслышно, так, что сердцу становилось жарко от невысказанного. Просто внутри. Альбедо отклонился назад, заломив руки. Просто. О чёрт. У них не осталось ничего, кроме друг друга. Они с Кайей переглянулись, и Альбедо понял, что думали они об одном и том же. Кайя бережно держал вздрагивающую Кли под руки. — Так не может больше быть, — пусто сказал Альбедо. — Да, — кивнул Кайя. — Не может. Пойдёшь со мной? Кайя развернулся к нему полностью, так что Кли пришлось слегка отстраниться, и теперь она переводила непонимающий взгляд с Кайи на Альбедо и назад. Альбедо кивнул Кайе решительно, даже не думая, но решительность эта была мрачной. — О чём вы? — беспомощно спросила Кли. Кайя всё ещё раскачивал Кли на коленях, смотря на Альбедо. Тот нисколько не поменялся в лице. — Кли… — начал Кайя. — Ни к чему ей это, — перебил Альбедо. — Она может знать. Она должна. Альбедо нахмурился, и тихо вышел из-за стола, встав у окна. Сгущалось напряжение. — Прекратите это! — Кли была раздражена, но голос её неожиданно для неё самой прозвучал отчаянно. — Я уже не маленькая, как вы не поймёте? — Искорка, именно когда ты так говоришь, ты больше всего похожа на ребёнка, — вздохнул Кайя. Кли могла бы обидеться, если бы он шутил или смеялся, но на лице Кайи была только безмерная усталость. — Это не только мой секрет, вот Альбедо и упрямится, — говорил он. — Кли, детка, я хоть когда-нибудь тебе врал? — Кайя, этот вопрос сам по себе нечестный, — сказала Кли тоном, похожим на тот, которым отчитывала его Джинн. — Ладно, прости. Но тебе я действительно никогда не врал, искорка. Просто помни это, ладно? — Всегда, — Кли говорила мягко, но твёрдо. — Альбедо, что происходит? Кли встала, но не отошла от Кайи, который, кажется, не мог найти в себе сил, чтобы подняться. — Кли, ты прекрасно знаешь, кто мы. Альбедо не обернулся. — Знаю, — её брови сложились в тонкую линию, опустившись к глазам. — И что? Вы делаете для Мондштадта больше, чем кто бы то ни было. Вы оба. Магистр Джинн, Лиза, рыцари… Это все знают! Если бы магистр Варка не погиб раньше… Хотя, уверена, он тоже знал и без этого! — Дело не в преданности, Кли, — Кайя подал голос сзади, но всё ещё не поднялся. — Дело в том, что мы принадлежим Каэнри’ах. Они все, все эти монстры… Они чувствуют нас. Они, безусловно, знают, кто такой Альбедо… — И тем более знают, кто ты, — Альбедо, наконец, обернулся. Кайя снова вздохнул. — И кто я, да. Они всё знают. И каждый из них, перейди мы на их сторону, примет Альбедо как своего ведущего и послушает меня… своего правителя беспрекословно, если это не будет значить поражение для Каэнрии. Пока то, что я им скажу не будет значить для них новую смерть, они будут меня слушать. — Но ты всё ещё верен Мондштадту, — прошептала Кли. — Как и Альбедо. Кайя кивнул. — Да. И поэтому сейчас они пытаются достать нас. Здесь два пути — убить нас или переманить нас к себе. Альбедо… С твоими двойниками и проблемами личности могут быть… ещё проблемы, — помялся Кайя, отводя взгляд от Кли. Кли этот его жест очень не понравился. Он так делал, когда переводил тему или старался уйти от разговора. — Их не будет, — помотал головой Альбедо. — Я же не просто так провожу расчёты. Я создал препарат… Я пойму, когда должен буду себя убить, и ничего мне не помешает. — Что? — голос Кли сорвался, так что она сказала это одними губами. — Хорошо, — игнорируя её сказал Кайя. — Я тоже. — Что? — повторила Кли, в этот раз пошатнувшись. Кайя потянулся к ней, намереваясь усадить, но Кли сделала шаг назад. Её глаза метали искры. — Вы… Как вы можете! — Кли, по-другому никак. Джинн знает, что делать дальше. Я знаю, что она может не верить нам до конца, что бы там ни было, но… После нашей смерти она поймет, что нашим словам можно верить, и станет действовать по нашим соображениям, а значит, всё закончится победой Монда. Так не должно быть больше. Кли раскрыла рот, чтобы возразить, но Кайя вжал голову в плечи так, что только взглянув на него, она сразу же его захлопнула. Снова. — Никто не должен чувствовать всё это. Никто не должен умирать, разве ты не понимаешь, Кли? — Так почему вы должны?! — в голосе Кли опять звенели слёзы. Кайя вновь притянул её к себе под рваный выдох Альбедо со стороны. — Пусти меня! Пусти меня, я говорю!.. Пусти меня, Кайя… Кли пару раз слабо ударила его кулаком в грудь, отпихивая от себя, но Кайя крепко держал её, вынуждая перестать. — Тише, девочка. Ты это выдержишь, веришь? — Не выдержу, Кайя, — она больше не пыталась вывернуться из его рук, вжавшись в него и вдыхая его запах. — Ты вообще понимаешь, что говоришь? — Кли… — подал голос Альбедо. — Молчи уж, — буркнула Кли, не переставая всхлипывать. Кайя продолжал гладить её по спине, бережно поддерживая её руки. Как в самом только силы оставались? — Кайя, — она подняла на него глаза, глядя из-под взмокших ресниц. — Альбедо, — Кли обернулась к нему. — Я не знаю всего, что касается этой войны, но я точно знаю, что мы не должны вас терять. Как вы всегда были за Мондштадт, так и Мондштадт всегда будет защищать вас до последнего — так всегда было! Её голосом овладело отчаяние такое, какое не должно владеть голосом совсем юной девушки, и Кайя вздрогнул, услышав этот тон. Альбедо дёрнулся было в её сторону, но потом почему-то просто перевёл взгляд на Кайю, чего-то выжидая. Кайя прикрыл глаз. Чёрт возьми, как же он устал. Нужно было взять себя в руки для Кли. Он вновь обернулся к ней. — Вот именно, что до последнего, Кли, — тихо сказал Кайя. — Это как раз то, чего мы хотим избежать. — Но… — Кли, ты сама всё понимаешь. Кайя очень постарался ей улыбнуться, Кли видела, каких усилий ему это стоило, но эта разбитая улыбка вызвала у неё только желание крикнуть: «Прекрати!» — Мы должны будем уйти, Кли, — сказал Альбедо, оторвавшись от оконной рамы и подходя к ней. — Мы давно это спланировали, Кайя передаст магистру Джинн письмо… Она всё поймёт. Лучше, чтобы мы пришли к ним сами, чем дожидаться, пока монстры прорвутся в город. — Тогда и я пойду с вами. В дверях показался Беннет. Он вошёл неслышно, намочив под собою паркет. — Беннет! — ахнула Кли, почти улыбаясь. — Нет, — отрезал Кайя, ничуть ему не удивляясь. — Да! Из-за взъерошенных влагой волос Беннет казался ещё более возмущенным. — Нет, — повторил Кайя, скрещивая руки на груди и в раз делаясь очень хмурым. — Я тоже готова помочь! Мы с Беннетом можем пойти с вами! — оживилась Кли, надеясь на Кайино неумение отказывать ей из детства. — Нет, — разрушил её надежды Кайя, повторив в третий раз. — Мы не собираемся терять никого из вас, — он поочереди смерил взглядом сначала Кли, потом Беннета. — Беннет, давно ты здесь? — Нет, — он помотал головой. — Но ты сам говорил, что мы должны держаться вместе. — Мы и будем, — кивнул Кайя, но взгляд отвёл. — Просто немного не так, как раньше. Альбедо стоял поодаль, молча слушая. Он знал, что Кайя мог убедить их лучше него, потому что острее понимал их чувства. Беннет и Кли были теми, кого Кайя мог называть своими воспитанниками, своей маленькой семьёй. Безусловно, Альбедо тоже считал Кли младшей сестрой, хоть и названной, но ему всегда было сложно разбираться в чужих эмоциях, даже спустя столько времени вместе, а уж с Беннетом и его чувствами было тем более трудно, но, благо, он всегда был лёгок на подъём сам по себе, и редко когда поддавался негативным влияниям. За последние два года, что длилась эта война, они часто возвращались сюда, без сил, сидели дождливыми вечерами при свете свечи и молчали, думая каждый о своём, или болтали ни о чём, иногда раскладывали карты и играли до поздней ночи, а утром вновь все расходились. Кайя часто уходил с Беннетом, Кли бежала с ними, но чаще помогала Джинн или Лизе, хотя и обижалась, что её часто не пускали в самый центр побоища. Альбедо оставался и разрабатывал новые препараты, подготавливал новые перевязки и материалы для лечения, потом обходил дома раненных, помогая им, иногда сталкивался с Барбарой, и они обменивались мрачными кивками. Потом вновь вечер, вновь отсветы огня на стене и уставшее молчание. Да, они были семьёй. — Вы не оставите нас сейчас, — голос Беннета неуверенно дрогнул. — Скоро вернётся из экспедиции Фишль с Озом… Рейзор никогда не откажется помочь нам, мы все!.. — Бенни, — Кайя по-отечески прижал его к себе, а потом утянул в объятия ещё и Кли, по щекам которой текли горячие крупные слёзы. — Кли. Альбедо, и ты сюда иди. Иди, говорю! Альбедо ойкнул, когда Кайя потянул его за руку, и он упал к ним в объятия. — Мы все не расстаёмся навсегда, — очень тихо сказал им Кайя, — и неважно, умрём мы, или нет. — Братик… — по-детски пискнула Кли и всё-таки громко разрыдалась. — Альбедо, Кайя… Альбедо тихо вздохнул и обнял её одной рукой крепче. — Ты учил меня держать оружие, — прошептал Беннет, и слышно было, как угасает надежда и в его голосе. — Я хорошо сражаюсь, я правда неплохо умею драться… Ты сам знаешь, ты учил меня, — повторял Беннет, не сводя с Кайи глаз. Кайя сокрушённо улыбнулся, в который раз за всё время и, ничего не говоря, помотал головой. Беннет обвил руками его шею, крепко обнимая. — Ну почему ты не веришь в нас? — глухо спросил он. — Мы верим в вас и знаем, что вы самые-самые сильные, — с неожиданной нежностью сказал Альбедо, стирая с лица Кли слёзы. — Просто сейчас не ваше время. — Он прав, — Кайя уткнулся носом в макушку Беннета. — Идите все сюда ещё раз. И они снова обнялись. — Кли, я отдам тебе письмо для Джинн, — шепнул Кайя. — Беннет, оставлю тебе свой меч… Альбедо улыбнулся и пообещал оставить для них пару самодельных фейерверков, чтобы они запустили их, когда всё закончится. Они ещё долго говорили обо всём и ни о чём, как и всегда, пока Кли не пришлось вернуть Кайе плащ, пропахший сигаретами и болью; пока Беннет не сказал тихо, как сожалеет, что не знал Альбедо лучше, чем есть; пока не наступила глубокая, тёмная ночь. А на рассвете Кайя с Альбедо молча кивнули друг другу, потрепали Кли с Беннетом по макушкам, подтянули одеяла до подбородков и, взявшись за руки, ушли. В то утро свеча, которую они зажгли вечером, затухла, как только дверь тихо закрылась, навсегда провожая Кайю с Альбедо. С той ночи в маленьком доме Кли никто и никогда не зажигал более свеч.