***
Годом ранее Теневой мир жестокий и не прощает ошибок. Этот урок Мо Жань уяснил с самого детства, когда ему приходилось скитаться и выживать. Это закалило его характер, сделало тем, кем он сейчас являлся. Днём — глава модного дома, модельер с довольно успешной карьерой. Ночью — безжалостный глава мафиозного клана. Он выгрыз себе место под солнцем, чтобы никогда больше не приходилось голодать. Можно сказать, ему невероятно повезло — его взял к себе под опеку Сюэ Чжэнъюн, брат его покойного отца. Сколько трудов стоило разыскать его сына, но глава Сюэ всё никак не оставлял попыток, и они наконец-то увенчались успехом. Маленький Мо Жань наконец обрёл семью. И именно в этой семье он впервые увидел его. Человека, который стал его наставником, позже — другом, и в самом конце — возлюбленным. Удивительно, что находясь в клане Сюэ, эта грязь не касалась Чу Ваньнина, человека который занимал довольно высокое положение, был уважаемым учителем фехтования, обучал поколение за поколением. И при этом никоим образом не касался теневого мира. Он был тем лучом солнца, который напоминал что такое свет. При этом имел скверный характер, жёсткий нрав и тяжёлую руку. Небожитель среди простых людей, как порой влюблённо говорили старшие ученицы. Эти речи невероятно раздражали Мо Жаня, но поделать с этим он ничего не мог. А став старше, начал понимать, насколько же этот человек особенный. Когда мальчика только забрали с улицы, он был диким, озлобленным зверьком, щенком без рода и племени. И только Чу Ваньнин взялся за его обучение. Этот молодой юноша был тем, кто первый показал, как правильно пишется имя Мо Жань. Терпеливо обучал калиграфии и только вздыхал, глядя на корявые иероглифы которые получались. Он упорно занимался с мальчиком, чтобы тот наконец смог полноценно пойти в школу, и не слишком выделяться среди своих сверстников. Но отучить решать любой конфликт кулаками так и не получилось. Больше всего он дрался со своим двоюродным братом, эти двое кажется не могли вместе находиться в одной комнате, не говоря уже об одном классе. Единственный, кто мог примерить этих двоих был старший соученик Ши Мэй. Эта троица была неразлучной в школьные годы. А после их пути разошлись в разные стороны. Сюэ Мэн стал помощником своего отца и будущим главой клана, он достаточно успешно влился в семейный бизнес. Сирота Ши Мэй нашёл свою семью в лице старшего брата и ушёл к нему. Мо Жань уехал обучаться заграницу, и школьный аттестат получал уже там. И лишь наставник Чу продолжал быть верен своим убеждением. Он обучал фехтованию новых детей, готовил их к соревнованиям. Кто же знал, что судьба распорядится так, что через семь лет порог его школы переступит глава модельного дома Morachi, который решил открыть своё представительство в Гонконге. В этом высоком, подтянутом молодом мужчине в жизни нельзя было узнать того юного ученика, который с благоговением смотрел на своего учителя. — Добрый день, учитель. Тогда ещё Ваньнин не подозревал, насколько судьбоносной может стать эта встреча. Закончив тренировку с детьми, мужчина мечтал немного отдохнуть, а не общаться с кем-то. — Вы за своим ребёнком? В таком случае ждите в холле, — несколько раздражённо, отозвался Ваньнин. С тем, насколько сильно он отдавался любимому фехтованию, в той же степени у него был скверный характер ко всем остальным. Наверное, если бы не покровительно Сюэ Чжэнъюня, эта школа долго бы не простояла. — Вы меня не помните, учитель? Этот незнакомец начинал раздражать. — С чего я должен Вас помнить? Покиньте тренировочный зал. Но молодой мужчина не только не ушёл, вместо этого довольно нагло подошёл к стойке с мечами. А затем, позабыв о всех нормах приличия, взял верхний клинок и провёл пальцами по стали, поглаживая имя. Бугуй. Подарок к выпускному экзамену по фехтованию одному важному ученику. И это оружие паршивец оставил на сохранение, ведь вывезти из страны было слишком много мороки, которая пятнадцатилетнему парню была ни к чему. — Наглец! Немедленно положи на место! Чу Ваньнин пришёл в ярость, ему хотелось разорвать на месте этого человека. Подобно вихрю в белых одеяниях, он вытащил свой меч из ножен. Но его атаку ловко остановили, а взгляды двух неожиданных противников встретились. — Давно учитель не доставал Хуайша из ножен. Вы настолько рады видеть своего ученика? Незнакомец отбил атаку и уклонился. То, как он двигался, было слишком хорошо знакомо Чу Ваньнину. Это был его стиль фехтования, который преподавался в этой школе. К тому же, имя его меча знали только лучшие ученики. В тренировках он редко использовал своё настоящее оружие, вместо этого пользовался незаточенной копией. Нужно было стать мастером, чтобы учитель начал сражаться в полную силу с боевым оружием. — Кто ты? Учитель опустил меч, но не стал прятать его в ножны, а направил остриё в сторону незнакомца и внимательно смотрел на посетителя. Но так и не мог припомнить хоть кого-то, кто был отдалённо похож на его ученика. — Учитель, я так сильно изменился? Но вы сохранили мой меч, ещё и на столь почётном месте. Я правда тронут. Его меч… Ваньнин опустил взгляд на Бугуй. Каждый из мечей был выкован по индивидуальному заказу старым мастером. Это была особая традиция их школы, когда после выпускного экзамена ученик получал своё оружие, и со временем уже давал ему имя. — Ты… — Ваш ученик Мо Жань вернулся домой, и покорно просит учителя о наставлении. Как и подобает традициям, юноша поклонился. И не заметил, как сильно изменилось лицо его учителя, когда он наконец-то признал в этом молодом мужчине своего юного ученика. Когда Мо Жань уезжал, он был гораздо ниже, а теперь скалой возвышался над ним. Ваньнин ощутил, как сердце забилось быстрее. Глупые эмоции. — Чем там тебя в Штатах кормили, что ты вымахал таким большим? Наглец, ты ещё смеешь стоять передо мной? Мо Жань уехал и даже не попрощался со своим учителем. А теперь вернулся, и будто бы не было этих семи лет. Будто бы всё было как раньше. Вот только признать в нём того самого милого ребёнка уже никак не получится. Да и… Ваньнин отвернулся. Он вспомнил, почему Мо Жань так поспешно сбежал. Этот бесстыдник посмел играть его чувствами, и признался в любви. За что разумеется был отруган и выставлен вон. А после уехал, даже не попращавшись. Не то, чтобы это хоть что-то изменило, но всё же Ваньин был обижен на этого нахального парня. В любом случае… Это всё давно позади. — Учитель, я так сильно хотел Вас увидеть, а Вы хотите меня прогнать? Мо Жань стал ровно, и теперь разница в их росте стала ещё более очевидной. При том что Чу Ваньнин никогда не считался низким, сейчас он почувствовал себя неуютно. — Хочешь чтобы я тебя снова гонял по этому залу? Обувь сначала сними. И после будешь мыть везде полы. Совсем правила позабыл. И хотя Чу Ваньнин ругался, его ученик счастливо улыбался. Потому что не смотря на то, что прошло семь лет, его учитель оставался таким же, как и раньше. Таким, каким он помнил и любил. Поэтому Мо Жань с радостью готов был хоть зубной щёткой выдраить все полы, лишь бы только иметь возможность находиться рядом вновь. Подростковая любовь не просто не исчезла, она окрепла за эти года.***
Некоторым людям суждено быть вместе. Связанные самой судьбой, не смотря на все условности и события, они будут притягиваться друг к другу, а события подталкивать быть вместе. У этих двоих не было иного исхода, кроме как быть вместе. Сначала Мо Жань позвал заменить модель на показе, ведь тот очень неожиданно заболел. Это и стало той самой отправной точкой, после которой они начали сближаться. Его ученик уже был взрослым юношей, с которым можно было выпить вина. А вскоре Чу Ваньнин подписал контракт, и стал частью его модного дома. Фотосессии, съёмки, показы… мужчина совмещал это с основной работой, не желая оставлять свою школу. Ведь модельный бизнес никогда не был пределом его мечтаний, но неожиданно оказалось, что его внешность хорошо воспринялась общественностью, да и у него это получалось. Во многом благодаря Мо Жаню. Этот ученик вдохновлялся своим учителем, придумывал новую одежду и хотел, чтобы именно Ваньнин надевал её. А со временем мужчина стал замечать, что касаний стало больше, да и его ученик подолгу смотрит на него. Как мог, мужчина пытался отстраниться, держать дистанцию, огрызался… Но то, что действовало семь лет назад, сейчас не имело совершенно никакого эффекта. Мо Жань будто бы не замечал этого, уверенно пробивал одну защиту за другой. Заставлял чувствовать то, что всегда казалось запретным. Какой учитель посмеет засматриваться на своего ученика? Совместные ужины после съёмок стали небольшой традицией у них двоих. Ваньнин впервые согласился прийти в гости к ученику, прихватил с собой бутылку вина. Того самого, которую когда-то Мо Жань стащил из его кабинета будучи подростком. Относя на обеденный стол их ужин, Мо Жань расставил все согласно этикету, но вот учителя от себя далеко не отпускал. Стулья сменились более мягкими и можно было развалиться на них, вытянув ноги внизу. Иначе говоря, у них была возможность расслабиться не только вином, бокалы для которого были у тарелок. Зажигая нейтральные благовония с цветочным запахом, глава модного дома разливал вино и наблюдал за Ваньнином. Даже в мягком кресле тот сидел с идеально ровной осанкой. И этот мужчина ещё удивлялся, почему пользовался такой популярностью? Его манеры, внешность, умение подавать себя и держаться в обществе… Всё это притягивало к себе взгляд. Как жаль, что в своё время все наставления он проигнорировал и остался безродной псиной. Мо Жань наблюдал за своим учителем с полуулыбкой. А как иначе? У них была минута покоя. Протягивая наполненный бокал, юноша ненавязчиво коснулся тонких пальцев. — Стоило бы сменить на чарку, но тогда придётся постоянно отвлекаться на наполнение, а я настроен на долгую приятную беседу, — как-то слишком двусмысленно выразился юноша. И это прикосновение оказалось приятным, а сами тёмные глаза слишком долго держались на объекте своего интереса. — Итак… Учитель. Нет, Ваньнин… Что ты думаешь о легендах? Например… о легенде о любителях бабочек? Легенда гласила о двух возлюбленных, которые встретились благодаря желанию учиться, вместе совершенствоваться. И каждый из них желал осуществить свою мечту. Это их сближало. Постепенно дружба переросла в кое-что большее и это совсем не нравилось отцу девушки. В конце концов для неё устроили брак против ее воли, а ее возлюбленный заболел и умер. Женщина в день своей свадьбы была убита горем и будучи в паланкине вышла в горах, к могиле возлюбленного и заплакала. Началась сильная буря, открылась гробница, девушка увидела руку возлюбленного и бросилась к нему. Когда буря кончилась, то из гробницы вылетели две очаровательные бабочки. Конечно с бабочками легенда была мало связана, но она прекрасно отписывала внутреннюю ситуацию здесь. Пускай и Ваньнин этого не понимал. — Легенда о бабочках? — переспросил мужчина, отправляя еду в рот, старательно пережёвывал каждый кусочек. — Это лишь глупые рассказы тех, кому явно нечем заняться. Чувства лишь мешают самосовершенствованию. В этом мире далеко не всё подчинялось чувствами, а брак по расчёту был привычным делом в Китае. Это он сам уже давно перешагнул ту черту, когда одиночество воспринималось как нечто оскорбительное. Но такого человека как Чу Ваньнин мало заботило мнение других. Это был осознанный выбор, не создавать семью. — Такому молодому юноше как ты незачем задумываться о таких глупых легендах. Ты успешен, богат, можешь выбрать любую девушку и создать с ней семью. Тем более что тебе уже пора. Так или иначе, их руки соприкасались когда они брали палочками еду из общей тарелки. Но учитель старался держаться обособленно, будто бы это не имеет никакого отношения к нему. Хотя от каждого касания внутри что-то переворачивалось. Эта натура сдержанности забавляла ученика. Ему не подчинялись и с ним вели себя честно. Ваньнин отложил палочки и потянулся за салфетками, а Мо Жань улыбнулся, поймал чужую ладонь, чувствуя теплоту пальцев и стараясь на этом моменте задержаться. В какой-то момент босс отстранился, позволяя себе напоследок лишь провести пальцами по ребру ладони. Приятное чувство оказалось. А затем вложил в ладонь салфетку, за которой тянулся учитель. Все эти прикосновения смущали того, кто не привык к такому уровню тактильности. Кто всегда жил в своей скорлупе. И в этой истории была сама приятна горчинка. С ним так забавно разговаривали, совершенно не понимая, что происходит и всячески стараясь вести себя строго и нацепив на себя маску нравственности. Позволив себе тихий смешок, Мо Жань задержал взгляд на этом человеке. Это Чу Ваньнин говорит ему за семью и за глупости? За то, что надо взяться за голову? Это вызывало приступ смеха, который удалось сдержать пару раз кашлянув. — Будешь моей свахой? Или послом? — все же не сдержался юноша, прогибаясь в спине и нависая над белым котом. — Зачем мне искать кого, если я уже нашёл? Жаль, что моя ветвь яшмы этого не замечает. Конечно он говорил двусмысленно. И старался делать это дальше, потому что ему нужно было размягчить почву чтобы подобраться поближе. Наливая вино и в свой бокал, юноша подсел поближе, раскрыл окна, чтобы наблюдать за ночным городом на такой высоте. Включив нейтральную музыку довольно тихо, чтобы что-то бубнило на фоне и не было слышно, как голова гудит от непривычной тишины, Мо Жань выпил немного вина и разрезал стейк, помогая им обоим. Да, это был такой коварный план не давать покоя своём учителю. Принявшись за свой стейк он взял несколько кусочков в рот, окунув перед этим в соус. И весьма многозначительно смотрел на господина Чу. Предложение стать свахой несколько остудило пыл Ваньнина. Не он должен решать, кто подходит Мо Жаню. Да и какое ему до этого дело? А вот новость о том, что кто-то у его ученика есть, вызывала двойственные чувства. С одной стороны он был рад за Мо Жаня. Но с другой… Свои тёмные, порочные мысли мужчина старался задавить глубоко внутри. — Правда? Это же отлично. В таком случае тебе точно не стоит медлить. Она знает о твоих чувствах или ты так и не сказал ей? Двойственность языка не позволила понять подвоха, что говорят сейчас далеко не о девушке. Значит, сердце его ученика было занято. Что ж, это даже и к лучшему. А все эти прикосновения и слова в его адрес… Это был такой стиль общения, Мо Жань ведь жил заграницей и подобная тактильность там в порядке вещей. Они просто друзья. Даже находиться так, на расстоянии старшего товарища уже было куда больше, чем расчитывал Ваньнин. И дальше этой линии он не смотрел. — Я сейчас совершенно не медлю, — ещё более двусмысленно выразился Мо Вэйюй. Он палочками поднёс к своим губам рис и легко положил в рот, наслаждаясь вкусом и овощами, запивая это вином. Ощущения были приятными, а вино не приторным. То, что нужно. Он был расслаблен внешне, внутренне же атаковал во всю этого негодника, давая всяческие намеки. Чу Ваньнин был для него раскрытой книгой и печально, что сам Мо Жань не мог нормально в этом ориентироваться, ведь ещё ни разу не услышал вопроса в свой адрес, который требовал конкретики. — Мне очень спокойно сейчас. То, что Мо Жань наконец-то мог находиться рядом, с тем, кто был объектом его желания столь долго… Все потраченные усилия того стоили. Всё, лишь бы только стать не просто равным своему учителю, а суметь быть важным, незаменимым для него. Их разговор прервал телефонный звонок, но это был не последний раз, когда ученик так поддразнивал своего учителя.***
Мо Жань действовал постепенно. Они проводили всё больше времени вместе. На съёмках, показах, в школе, даже помимо обычных вечерних тренировок, когда было время юноша приходил и помогал с обучением молодёжи. Бугуй неизменно хранился в школе, но теперь вернулся хозяин, который уделял оружию достаточно внимания. — Учитель, Вы хорошо заботились о моём мече, — протирая лезвие, сказал Мо Жань в один из вечеров после тренировки. — Конечно. Оружие ведь не должно страдать от того, что хозяин его оставил. — Тогда… учитель думал обо мне каждый раз, когда брал его в руки? Неожиданный вопрос заставил почувствовать себя неуютно. Мужчина сбился с привычного ритма, а затем стал начищать лезвие с особым усердием. В этом вопросе чувствовался какой-то подвох, и Ваньнин не хотел копаться в том, что именно хотел сказать его ученик. — Кто тебе такое сказал? Но Мо Жань уже видел то, что пытался скрыть учитель. И улыбался, наблюдая за подобной реакцией. Он готов был долгое время находиться вот так, но черта должна была быть пересечена. — Пойдёмте, я вам что-то покажу. Вместе они вышли во внутренний двор школы. Большое, разлогое дерево яблони стало ещё больше за эти прошедшие года. На улице накапывал дождь, а потому Мо Жань взял большой зонтик и раскрыл его над своим учителем. Так можно было стать чуточку ближе. — Возьми себе зонт, что ты устроил? — недовольно поворчал Ваньнин. И хотя в школе уже давно никого не было, тот всё ещё держал маску нравственности. — Я ведь уже говорил, учитель. Я готов всю жизнь держать над вами зонт и защищать от непогоды. Наконец-то я действительно дорос до этого. Искренний смех смягчил эту ситуацию. Мужчина вспомнил, как маленький семилетний Мо Жань заявлял ему ровно то же самое. Действительно, за эти года он значительно вырос. Вместе они подошли к дереву, мужчина замер и осторожно прикоснулся к нижней ветви. Нежно-розовые цветы только-только начали раскрываться, а от них исходил сладкий аромат. То, что хотел показать ему Мо Жань, это что на любимом дереве наконец-то распустились цветы? Неожиданно весна начала вступать в свои права. Капли дождя мягко касались цветов, от чего лепестки шевелились и опускались то вниз то вверх. Завораживающее зрелище. — Ты мне нравишься, Ваньнин. От сказанных слов телом прошлась дрожь от макушки до пяток. А затем мужчина ощутил жар чужого тела. Мо Жань сделал шаг вперёд и властно обнял своего учителя со спины. — Что за чушь ты несёшь? Учитель развернулся и готов был ударить наглеца. Но встретился с мягким взглядом тёмно-фиолетовых глаз, практически чёрных в этой темноте. Сердце против воли разума забилось быстрее. Нежное прикосновение к щеке же заставило раздражённо отвернуться. Что за вздор? Пальцы, огрубевшие от многолетней практики с мечом поймали его за подбородок и заставили смотреть на себя. Зонт выскользнул из чужих пальцев, ведь было совершенно не до этого сейчас. Капли дождя попадали на лицо, но их холод совсем не ощущался. — Ты такой красивый, когда смущаешься, Ваньнин. — Ты… Договорить ему не дали, мягкие губы накрыли его, осторожно, будто спрашивая разрешения. Рука обнимала за талию, и рядом с ним было так хорошо, так тепло… Всего на мгновение, учитель позволил себе расслабиться. А затем вспомнил, кто они друг другу и где находяться. Он оттолкнул от себя ученика и прикрыл рот рукой. — Это всё ошибка. Тогда учитель постыдно сбежал, оставив юношу под деревом одного. И долго не мог прийти в себя от того, насколько же сильно желал, чтобы этот самый момент продлился как можно дольше. Но это не было ошибкой. И Мо Жань это доказал. Терпеливо, шаг за шагом они становились ближе. Чу Ваньнин оставался ночевать в его квартире после съёмок, а утром выходил сонный и такой домашний, что невозможно было отвести взгляда. На друзей так не смотрят. Но и примириться с тем, что его ученик, тот кого он воспитывал с самого детства, смотрит на него вот так… Что сам учитель испытывает подобные чувства к своему ученику. Это было непозволительно с точки зрения морали. Постепенно, Мо Жань приручал этого гордого белого кота. И его нахождение в жизни становилось просто необходимым. — Это всё неправильно, Мо Жань. Их серьёзный разговор произошёл опять-таки в школе. В кабинете директора, куда ученики боялись заходить, ведь это была территория их учителя. И только Мо Жань оказался достаточно близок, чтобы его туда пустили. За закрытой дверью, этот взрослый, наглый ученик прижимал своего учителя к стене и не давал отстраниться, требовал ответа на свои чувства. — Кто тебе это сказал? Ваньнин, я люблю тебя. И я вижу что ты тоже ко мне испытываешь… что-то. Назвать это любовью так сильно хотелось, но парень знал, что за это может хорошо получить. То, что Ваньнин сейчас не вырывался, уже можно считать большой удачей. — Такие отношения… неправильны. Я всё ещё твой учитель. Мы оба мужчины. И ты… — Только не начинай говорить что я должен завести семью. Мы это уже обсуждали. Там, где я жил в этом ничего такого нет. Любовь не имеет пола или границ. Баобэй… Мо Жань осторожно взял возлюбленного за руку, погладил её, прошёлся пальцами по костяшкам, и ни на мгновение не отводил от него взгляда. А затем положил раскрытую ладонь себе на грудь, так, чтобы мужчина мог почувствовать его сердцебиение. — Я люблю тебя, Ваньнин. С каждым годом всё сильнее. — Это всё… — Ошибка? Это никогда не было ошибкой. Что тогда, что сейчас. Я серьёзен в своих намерениях. Тогда мне не хватило решимости, я был глупым ребёнком. Но я вырос. Дай мне шанс, всего один. Прошу тебя, баобэй. Под таким напором невозможно было устоять. Нежные прикосновения к щеке, поцелуй, от которого ноги не держали, и странное, эгоистичное желание быть любимым. Чу Ваньнин всю свою жизнь был одиночкой, никого к себе не подпускал, но втайне, как и все живые люди, так же стремился к любви. В Китае их отношения были запретными, но там, заграницей, в этом не было ничего постыдного. Ко всем многочисленным тайнам прибавилась ещё одна.***
— Я давно ничего не слышал о Ши Мэе, — в один из вечеров начал разговор Ваньнин. Они сидели в гостиной, учитель читал книгу, а его возлюбленный занимался работой. Но неизменно им нужно было находиться в одной комнате. — Когда-то вы были очень дружны. Мо Жань отложил документы и серьёзно посмотрел на своего учителя. Ему не нравилось даже упоминание этого человека. Потому что в отличие от учителя, он знал его куда лучше. Сюэ Мэн был частым гостем в школе своего учителя, этот шумный юноша продолжал тренировки, совмещая с семейным бизнесом. А ещё приглядывал за своим кузином, чтобы тот не слишком сильно донимал их учителя. Об истинном положении между учителем и учеником юный Сюэ вряд ли догадывался. Они встречались, но при этом сам Мо Жань до конца не понял, насколько же обознан в теневом мире этот скромный учитель? За всё это время ни разу не поднялась тема второй работы Мо Жаня, но сам парень ни за что бы не поверил, что его возлюбленный ни о чём не догадывается. Просто… закрывает глаза? — Это в прошлом. Ши Мэй сейчас со своим старшим братом. Они мои конкуренты. Это всё, что Мо Жань мог и хотел сейчас говорить. Потому что… Одно только упоминание этого человека обычно вызывает беду. Так и случилось, когда через какое-то время тот самый третий ученик Чу Ваньнина пришёл к нему в школу. — Давно не виделись, учитель, — мягко, с обворожительной улыбкой сказал Ши Мэй. В отличие от Мо Жаня, этот парень мало изменился. Только добавилось что-то хищное во взгляде. — Рад тебя видеть, Ши Мэй. Проходи. И это стало огромной ошибкой. Ши Мэй тренировался в зале, вёл себя предельно мило, но при этом будто пытался переманить учителя на свою сторону. Один раз прямым текстом заявил, что рядом с Мо Жанем находиться опасно. Но Чу Ваньнин сделал свой выбор. Не мог оставаться в стороне, когда узнал что одна из моделей Мо Жаня пострадала на приёме в доме клана Ши Мэя. После этого известия первой мыслью Ваньнина было разорвать все связи с учеником, но более рационально всё взвесив, учитель захотел узнать всё лично. Тренировка шла как обычно, Ши Мэй вёл себя, будто ничего не случилось. С каждым мгновением понимание, почему идиоту Мо Жаню пришёлся по душе такой учитель, доходило все сильнее. Этот человек искренний, своевольный, будет стоять на своём и не поддаётся деньгам, а значит с таким нужно держать ухо в остро и не бояться предательства, ведь его попросту не случится. Становилось понятно, почему такая ярость накрыла изнутри Мо Вэйюя, когда его бриллиант тронули. Теперь все встало на свои места и этого учителя очень сильно хотелось иметь в качестве игрушки, которая позволила бы насладится переполняющими эмоциями. Ши Мэй несколько возбудился от этих мыслей и чуть не потерялся в выпадах, отчего пришлось защищаться довольно резко, но он справился. — Вас сложно очаровать. Так удивительно, — рассмеялся юноша, вновь атакуя и теперь куда более резко. — Мне стало интересно почему Вы не дали интервью. Ваньнин и не подозревал, что может стать объектом настолько порочных и тёмных желаний. Где-то в его памяти всё ещё был жив образ того милого юноши, которого он обучал в детстве. Они давно не виделись, но складывалась иллюзия, будто Ши Мэй ничуть не изменился. Так можно было считать раньше, пока тёмная сущность этого человека не стала проявляться в поступках. — Я не умею красиво и много говорить, поэтому интервью было бы испорчено. Лестные речи больше подходят тебе. Или твоим людям, которые играют не честно и подмешивают в алкоголь всякую дрянь. Голос учителя стал стальным. Он больше не верил своему ученику. Ши Мэй на мгновение застыл от изумления, отчего едва успел выставить защиту. Конечно он догадывался о том, что наставник Чу окажется осведомлён, но чтобы настолько? Оставалось спросить, все ли он знает или только счастливую сказку, которую ему вбил в голову его возлюбленный. Сбросив клинок, чтобы замахнуться, младший наследник сделал выпал вперёд, совершая несколько атак и так чтобы воздух резало, а ответить было изначально тяжело. Но силы у него быстро закончались, а потому скрестив клинки парень продолжил их разговор. — Так Вы обо всём знаете? — вопреки жестоким словам, Ши Мэй мягко улыбался. — У нас с Мо Жанем идёт борьба за власть среди боссов. В мафии это часто происходит, не думали об этом? Я редко играюсь с кем-то, но Вы давно мне приглянулись, учитель. А… Вы наверняка об этом не в курсе? Ваш обожаемый Мо Жань не такой уж и невинный. Фраза, с которой всё началось, и которая имела пагубные последствия для всех троих. Этот поганец наслаждался эмоциями, которые были перед ним. Наслаждался мгновением истины. И даже не знал, чего ему ждать дальше от союза этих двоих. Лишь на мгновение тень легла на лицо мужчины, а затем на смену пришла другая эмоция. Ярость. Он оттолкнул мечом и в два движение обезоружил Ши Мэя, а сам приставил остриё клинка к его горлу. — Я никому не позволю со мной играть. Урок окончен. Ваньнин опустил оружие и забрал второй, тренировочный меч. Как бы он не относился к открывшейся правде, учитель не собирался показывать этого тому, кто пытался использовать его в личных целях, кто сказал об этом так прямо. — Не думаю, что я готов и дальше обучать тебя. Вот здесь его и добили окончательно. Но это не означало, что Ши Мэй опустит свои руки или успокоится. Он был зол на этого человека, того, кто когда-то стал его учителем, а сейчас так легко отказывался в пользу другого. Но теперь он понимал брата в его стремлении уничтожить Мо Вэйюя. — Надеюсь Вы понимаете, что говорите мне и что наша встреча не последняя. Даже если Вы не будете учить меня, — поднимаясь с пола, Ши Мэй поклонился напоследок и ушёл. При всём Чу Ваньнин не был слепым. Он лишь позволял грамотно выстроенной лжи скрывать правду, не хотел знать больше того, что говорил Мо Жань. Но рано или поздно, этот разговор должен был произойти. В конце концов, он знал чем занимается клан Сюэ, и то, что Мо Жань вырос достойным приемником не скрылось от него. То, что Чу Ваньнин не соприкасался с делами мафии не говорило о том, что он пребывал в счастливом неведении относительно устройства сил в этом городе. Они не обсуждали это, а теперь точно придётся. Два ученика теперь стали врагами не только за территорию, но и за своего учителя. Оставаться в стороне не получилось, когда на глазах Ваньнина машина в которой они должны были ехать, была взорвана. Тот, кто поклялся в своё время никогда не использовать оружие против людей, готов был нарушить свою клятву. Но не успел. Чу Ваньнин мог быть гениальным фехтовальщиком, прекрасным учителем, но он никак не мог защититься от действия яда. Его похищение было прекрасно спланировано, и мужчина даже не успел ничего сделать. Ши Мэй сделал правильную ставку на то, что потеряв своё «сокровище» босс начнёт действовать необдуманно. Это его и погубило. Мо Жаню практически дали освободить учителя, вот только это захлопнуло ловушку. Один против троих юноша возможно смог бы выстоять, но освободившийся учитель стал тем слабым местом. Защищая его, ученик подставился. Удар в голову был серьёзным, а выстрел в грудь стал роковым. Чу Ваньнин не смог ничего сделать. Лишь только оказаться возле тела возлюбленного, обнимать и чувствовать, как жизнь покидает его. Шёл дождь, смешивая кровь, пропитывая собой одежду. Как бы сильно мужчина не отбивался, но укол в предплечье подействовал практически сразу. Ему даже не дали проститься с тем, кого он так любил. Образ тела на асфальте, всего в крови навсегда отпечатался в его сознании.***
— Учитель. Мягкий голос заставил поднять голову и встретиться взглядом с тем, кто отдал этот чудовищный приказ. Чу Ваньнин изменился. Это уже не был тот самый мужчина, который своим появлением приковывал к себе внимание. Осунувшийся, бледный, с впалыми щеками и пустым, безжизненный взглядом. Тонкая, но прочная цепь тянулась от кровати, а браслет наручников прочно сидел на запястье. После попытки снять прошлые, рука опухла и покраснела, а вывихнутый большой палец до сих пор еле шевелился. — Если Вы будете отказываться от еды, придётся ставить вам капельницы. Ши Мэй будто не замечал этих изменений. Он заполучил свой трофей, всё как и хотел. Игрушка оказалась непокорной, но так даже лучше. Юноша хотел было прикоснуться к щеке учителя, но тот ушёл от прикосновения. — Вините меня в том что произошло? Но я ведь предлагал вам другой путь. Вы отказались. Учитель… Ваньнин сжал руки в кулаки, но всё так же отказывался говорить с этим человеком. С монстром, которого он сам же обучал. Да, этой трагедии можно было избежать. Если бы только знал раньше, как всё может обернуться… Слуги забрали нетронутый поднос с едой и заменили новым. Но мужчина даже не взглянул в его сторону. Это был седьмой день со смерти Мо Жаня, когда его дух должен был вернуться в этот мир. Вечером Чу Ваньнин предпринял первую попытку покончить с собой. Стараясь действовать максимально тихо, он разбил зеркало в ванной комнате, а после секудноного размышления, вонзил остриё в запястье и повёл вверх, разрезая вены. В тот раз его спасли. Несколько попыток сбежать тоже не увенчались успехом. Его заставляли есть, привязывали к кровати и делали уколы. Постепенно, сменялись лекарства. Из-за них мужчина ощущал себя как в тумане. Это была не его жизнь. — Лео. Чужое имя, которым его называли в этом доме не могло убедить что всё это лишь другая реальность. Поддельная личность, поддельные воспоминания. Только ощущение душевной боли всё ещё было реальным. С ним долго, изо дня в день работал психиатр, пытаясь убедить в реальности которая была выгодна Ши Мэю, использовались лекарства и гипноз. В какой-то момент Ши Мэй даже поверил, что ему удалось победить. Покорный учитель — это то, о чём он только мечтал. Мужчина начал сам есть, выходить с ним на прогулки, даже говорил. В один из дней, он замер напротив стойки с оружием. Ши Мэй это заметил и так же остановился. — Хотите попрактиковаться, учитель? Мужчина поднял перебинтованную руку и посмотрел как сильно она дрожит. Но всё равно предпринял попытку взять меч, но не для того чтобы тренироваться. Чу Ваньнин приставил его к своему горлу, желая покончить со всем этим. В этот раз Ши Мэй даже не пошевелился. — Учитель, оружие здесь незаточенное. Это ведь ученические мечи. Вы сами учили меня, что только мастер может получить достойный клинок. Мне ещё есть к чему стремиться. Рука задрожала сильнее, но это оружие даже не оцарапало кожу. Зато со всё той же учтивой улыбкой, Ши Мэй подошёл и отобрал оружие. — Лео, я начинаю сомневаться что ты принимаешь свои лекарства. Я скажу об этом твоему врачу. Мужчина ничего на это не ответил. С инъекциями бороться оказалось сложнее. Каждый укол будто менял его сознание, делал безвольным и покорным. Дни превратились в сплошное пятно, а сам Чу Ваньнин ещё никогда не чувствовал себя настолько слабым. Он не мог поднять что-то тяжелее стакана воды, руки дрожали, а бессонница стала новым спутником жизни, побочным эффектом от лекарств. Но и с ней боролись, подавляли снотворным. Даже во снах мужчина не мог встретиться с тем, кого так сильно любил. Всю его жизнь контролировали по расписанию, которое составил один единственный человек. — Лео, выпей это. Ши Мэй протянул мужчине бокал вина. — Тебе ведь всегда нравилось это вино. Надеюсь, я угадал? Рука дрогнула, но Ваньнин не смог сопротивляться. Почему-то Ши Мэю было так важно, чтобы учитель выпил это добровольно. Вино опаляло, казалось, будто он пьёт расплавленный яд. И этот самый яд охватил всё тело, окончательно забирая остатки сознания. Чу Ваньнин не знал, что произошло и как, но когда очнулся в незнакомой комнате и в постели рядом с Ши Мэем смутные догадки начали возникать. Юноша обнял его и заставил смотреть на себя. — Я люблю тебя. И моей любви хватит на нас двоих. Ты мой, Лео. Хотелось сбежать от этой чудовищной реальности. Чу Ваньнин был сломлен, но не сдался. Ему всё ещё позволяли прогуливаться самостоятельно, следя за перемещениями по камерам. А потому он спустился на первый этаж, подошёл вплотную к бассейну и посмотрел на воду. Закрыв глаза, учитель упал спиной назад. Стремительно погружаясь в воду, мужчина намеренно открыл рот, выпуская воздух из лёгких. Он всё ещё сознательно выбирал смерть, чем жизнь в неволе. Его снова спасли. Лекарства стали сильнее, воля уже полностью подавлялась, осталась только одна оболочка, тело, которое контролировалось другими. Так наступила новая весна, а во дворе начали цвести деревья. С приходом весны сознание Чу Ваньнина так же начало постепенно проявляться, организм всё ещё боролся с лекарствами. И первым осознанным воспоминанием стал поцелуй под яблоней, а ещё имя. Мо Жань.***
Пробуждение всё ещё давалось с большим трудом. Был страх проснуться в той же самой комнате, в повторяющемся дне сурка, в компании ненавистного ученика. Но в этот раз осознание мира пришло раньше обычного. Его кто-то держал за руку, оттого она была такой горячей. У Ши Мэя никогда не было таких горячих ладоней. Рядом с ним всегда был холод. Открыв глаза, Ваньнин не сразу понял, кто сидел у его постели. А когда увидел, не поверил себе. Мо Жань. Живой. Бледный, исхудавший, но всё ещё с горящими глазами и теплыми ладонями. Рядом. — Ты… Правда здесь? Или я наконец-то умер? Голос был хриплым, кажется, учитель уже очень давно не говорил. Услышав эти слова, юноша вздрогнул, а затем наклонился и крепко обнял своё сокровище в объятиях. — Учитель… — и заметив, как дёрнулся от подобного обращения Ваньнин, поспешил исправиться. — Баобэй. Это я. Ты в безопасности. Это казалось чем-то невероятным. Но ведь… — Я сам видел, как тебе выстрелили в грудь. Ты… твоё сердце не билось. Плохо слушающимися руками учитель потянулся к одежде Мо Жаня. И он позволил это увидеть, сам расстегнул пуговицы рубашки и оголил свою грудь. Уже затянувшаяся рана на груди выглядела страшно, и скорее всего до сих пор болела. Ваньнин накрыл дрожащей ладонью её, ощущая как собственное сердце сжимается от боли. Этого не должно было произойти. — Ты когда-то слышал о клане целителей? Они действительно творят чудеса. Возможно если бы не Сюэ Мэн, я действительно был бы уже мёртв. Но он притащил меня сюда и они буквально вытащили меня с того света. Я так сильно хотел к тебе вернуться, Ваньнин. Юноша взял ладонь своего учителя и потёрся о неё щекой. Он прикоснулся пальцами к повязке на запястье, но так и не решился поднять эту тему. Из-за его беспечности возлюбленному пришлось страдать. — Значит… Мы сейчас в клане целителей? Как Цзян Си согласился? Это же нарушение нейтралитета. Ваньнин осторожно сел. В теле всё ещё ощущалась слабость, мысли разбегались, но ему было уже гораздо лучше, чем до этого. В руку был вставлен катетер, а рядом стояла капельница. Но даже в таком состоянии он помнил, что человек который возглавил этот клан всегда придерживался нейтральности. — Я не знаю подробностей. Кажется, его попросила лично мадам Ван. Пока что здесь безопасно, Ваньнин. Твоё похищение перевернуло все кланы. Я и не знал, что учитель настолько важная персона в теневом мире. Так же как врачи спасали всех, Ваньнин не делал различий по территориям, он обучал детей разных кланов, оставаясь в нейтралитете. Но был под покровительством семьи Сюэ. Лишь немногие знали, что во времена смуты на улицах, он был не последним человеком в этой семье, и благодаря его появлению война между кланами закончилась. Старейшина Юйхен не любил об этом рассказывать, и сразу как только воцарил мир, отказался от своего положения и стал простым учителем. — Я и не знал, что моим учителем был сам старейшина. Мо Жань отклонился в сторону, но лишь затем, чтобы взять с полочки кольцо и отдать его Ваньнину. — Дядя просил его передать тебе. Он скоро прибудет. Возвращение кольца означало, что спокойные дни давно закончились. Когда Ваньнин уходил на покой, он отдал своё кольцо на хранение главе Сюэ. Такие были у всех, кто гарантировал мир в этом городе. Старейшины от каждого клана, которые не являлись главами, но занимали значимое место в каждой из семей. — Ши Мэя будут судить по закону. Учитель надел кольцо на мизинец правой руки и задумчиво его покрутил. Он не привык к украшением, а это давило грузом ответственности. Ведь мужчина знал, какой ценой в своё время его получил и за что. — Теневой суд перешёл на его сторону, — мрачно сказал Мо Жань. И на все попытки Ваньнина встать, придерживал его за плечи, а затем и вовсе лёг рядом и уложил на свою грудь, поглаживая по плечам. Лишь слушая биение сердца ученика, мужчина начинал успокаиваться. — Тебе нужно отдыхать. Лежи спокойно. Эта капельница выводит из твоего организма ту дрянь, которой тебя накачали. Баобэй… У юноши болело сердце за то, что сделали с его возлюбленным. Просто потому, что Чу Ваньнин выбрал его, а не кого-то другого. По всему выходило, что даже его соученики не знали, кем был на самом деле их учитель. — Лучше бы он позволил мне умереть. — Он не мог, — отозвался Мо Жань. — После моей «кончины» все права на фирму и клан перешли к тебе. Знаю, ты об этом не просил, это было моё решение. У тебя контрольный пакет акций, поэтому чтобы распоряжаться деньгами и моими людьми, ты нужен был им живым. Если бы ты умер… Всё было бы зря. Никогда не уходи от меня, баобэй. Никогда. Ваньнин чувствовал дрожь в чужом теле, но собственные эмоции ещё плохо поддавались контролю. На мгновение мужчина закрыл глаза. Именно так их застал Сюэ Чжэнъюн, когда наконец добрался до резиденции за городом. И это был тот редкий момент, когда от его вечного оптимизма не осталось и следа. Тень произошедших событий, что выскочка сделал с его дорогим другом, и то, к каким последствиям это привело, смыло его обманчиво хорошее расположение духа. В тот день глава Сюэ узнал, что его племянник встречается со своим учителем. Но глядя на эту картину не смог что-то сказать против. Когда всё закончится, он искренне порадуется за Юйхена, что тот наконец-то смог обрести своё счастье. Но сейчас мужчина был переполнен жаждой крови.***
Восстановление проходило тяжело, снова беседы с психиатром, но в этот раз чтобы собрать личность по частям и справиться с посттравматическим расстройством. Поддерживающая террапия, восстановление организма и прогулки на улице. Всё то, что было недоступно там, теперь казалось высшим благом. Дни пролетали как-то незаметно, но теперь на них удавалось фиксироваться. Его главным якорем и привязкой стал Мо Жань. Чу Ваньнин подолгу стоял возле цветущей яблони и любовался ею. Прошёл год с тех пор, как Мо Жань признался ему в школе и был их первый поцелуй под дождём. А ощущение, будто он постарел на десяток лет. — Баобэй. Крепкие объятия говорили о том, насколько сильно его возлюбленный хотел быть рядом, наверстать всё то упущенное время пока он сам был в коме, а Ваньнин находился в плену. Кошмаров не было, как и большая часть его пребывания в том доме оставалась в вязком тумане. Мужчина и не хотел вспоминать о том, что было там. Доказательством реальности происходящего был уродливый шрам на запястье. Сколько раз он пытался вызвать повторное кровотечение? — Я не смогу держать меч в ближайшее время. Учитель не говорил о том, что с повреждением сухожилий скорее всего он уже не будет таким же умелым фехтовальщиком как раньше. Ваньнин сам это прекрасно осознавал, не мог не знать этого, когда пошёл на подобный шаг. И сделал это умышлено. Не хотел, чтобы его силой кто-то мог воспользоваться под тем же действием гипноза или препаратов. Лицо Мо Жаня изменилось от этой фразы. Он верил в то, что однажды всё будет как раньше, но слышать подобное было тяжело. — Мне нужно практиковаться в стрельбе. Это был другой, незнакомый ему Чу Ваньнин. Будто бы тот светлый образ остался в далёком прошлом. Мужчина развернулся и первым ушёл из двора в направлении нижних этажей, где среди прочего был тир. То, как уверенно учитель чувствовал себя в этом месте наталкивало на мысли, что он уже был здесь раньше. — Старейшина Юйхэн, ты уверен? Глава клана Цзян смотрел на мужчину строго. До этого они не были знакомы лично, но он слышал много об этом человеке. Более того, много лет назад именно в этом клане его вытаскивали с того света и лечили. — Я уже связался с кланом Жуфэн. Время созвать совет старейшин. Из всех одежд Чу Ваньнин выбрал полностью чёрный наряд. Удобные штаны с множеством карманов, чёрная водолазка и накинутый на плечи пиджак. В кобуре был пистолет, а на поясе крепились метальные ножи. Невольно Мо Жань залюбовался таким возлюбленным. Было в его жестокости что-то прекрасное. Но такое неправильное. Не хотелось, чтобы такой правильный человек пачкал руки кровью. — Мы можем уехать заграницу, Ваньнин. Я заберу тебя, — Мо Жань попытался прикоснулся к его руке, но мужчина её одёрнул. — Это мои ошибки воспитания. И я должен их исправить. Неужели ты думаешь что в тех же Штатах нам дадут спокойно состариться? Такое обычно не прощают, а от свидетелей зачастую избавляются. Так что скорее всего Ши Мэй отправит кого-то, чтобы его убили. — В таком случае вина лежит и на мне, — вмешался в разговор Цзян Си. Он не хотел, чтобы только этот человек нёс на себе бремя ответственности, когда это было не так. — Его старший брат, Хуа Бинань. Он предал нас, уходя из клана. Старейшина, Вы не обязаны идти в одиночку, особенно в таком состоянии. Это может плохо сказаться на вашем здоровье в будущем. Будто бы у него был выбор. Мужчина только повёл плечами и ничего не сказал. — Пусть всё решает совет. Мо Жань нагнал своего учителя только в комнате и крепко обнял со спины, не позволял дальше двигаться. Но опешил, когда почувствовал как в бок упирается дуло пистолета. Он даже не заметил, когда учитель среагировал и достал его. Юноша сглотнул, но не двигался пока возлюбленный наконец признал близкого и опустил оружие. Рефлексы и до того были обострены у этого человека, но сейчас казалось, он был заточен на убийства. Это при том, что все привыкли видеть его с мечом, но получилось так, что в этом мужчине скрывается куда больше талантов. И оказывается, Чу Ваньнин владел не одним видом оружия. О Старейшине Юйхэн знали немногие, эта личность появилась так неожиданно во времена смуты, и так же неожиданно исчезла. Говорили, что это был невероятно одарённый молодой юноша, которому не было равных в ловкости и владения несколькими видами оружия. Он посмел уйти из клана и перешёл на сторону Сюэ Чжэнъюна, что и стало ключевым в распределении сил. Но находясь рядом с Чу Ваньнином, зная, что это он и есть тот самый Старейшина, в голове просто не укладывались все эти факты. Когда Мо Жань только попал в клан Сюэ, его наставнику было семнадцать. Тогда во времена смуты он был ещё таким молодым… Ему было не больше пятнадцати лет. Такой юный, а уже был способным, но более того, ему уже приходилось убивать. От дяди Мо Жань знал, что его наставник был сиротой, о его родителях не было ничего известно. А о своём учителе тот предпочитал не говорить, потому что каждый раз приходил в ярость. Глядя на эту собранную фигуру, Мо Жань кажется начинал понимать, откуда мог происходить его наставник. До сих пор существовала практика, когда маленьких детей из детдома забирают и с малых лет обучают как наёмников. Потом их забирают к себе на службу какой-то из кланов. Идеальные слуги. Он сам попал в похожее место, только слишком поздно чтобы в нём видели толк. Не желая долго заниматься, его просто выбросили на улицу. Ему было пять, когда после смерти матери он скитался по улицам и умирал от голода. И только молодой юноша не прошёл мимо а накормил его рисовым супом. А после его заметили и забрали на «обучение». Припоминая те события, Мо Жаню начинало казаться, что он уже где-то встречал того самого юношу. Но спустя столько лет его образ оставался размытым и неясным. В какой же клан попал Чу Ваньнин? Мужчина отстранился и спрятал пистолет обратно в кобуру. Он замешкал, и это спасло жизнь его возлюбленному. — Я ничего не знаю о твоём прошлом, — тихо сказал Мо Жань. — Так же как и я не спрашивал о твоей теневой деятельности. Это не столь важно. Чу Ваньнин не хотел возвращаться к тому, что было когда-то. Но сейчас он использовал свои старые связи, чтобы сохранить хотя бы подобие мира в этом городе. При этом особо действовать не получалось, чтобы его не обнаружили раньше времени. Ввязываясь в войну не выйдет остаться незапятнанным. Но возможно получится избежать прямого конфликта.***
Спустя время, всё это казалось лишь дурным сном. Прошло ещё достаточно времени, прежде чем Чу Ваньнин перестал вздрагивать от обычного обращения «учитель», но пистолет всё так же находился в прикроватной тумбочке, а под подушкой ещё можно было найти один из ножей. Даже такая реальность воспринималась как должное. Мо Жань терпеливо убеждал, что всё в порядке, и они со всем справятся. После каждого кошмара подолгу обнимал и до самого рассвета шептал всякие глупости. Мо Жань официально вернулся в свой клан и объявил о том, что он жив. И в этот раз за его спиной был учитель в тёмных одеждах. Как и опасался Ши Мэй, вместе эта пара стала непобедимым союзом. Как и когда-то в прошлом, Чу Ваньнин использовал все возможные средства, чтобы остановить кровопролитие. Вернуться к мирной жизни в этот раз оказалось сложнее. Для этого Мо Жань настоял на том, чтобы они выехали в Штаты, как и хотел изначально. Смена обстановки действительно повлияла благотворно на мужчину. Постепенно, в одежде снова начали появляться светлые тона. Жизнь в Америке была совсем другой. Им не приходилось больше скрывать свои отношения, и то, что всем плевать, что двое мужчин идут за руку по оживлённой улице, стало настоящим открытием для Ваньнина. — Видишь? Я же говорил, это нормально. Главное, что мы любим друг друга. Мо Жань решительно взял возлюбленного за руку и переплёл их пальцы. А затем с улыбкой сделал шаг вперёд и поцеловал его в губы. Теперь не нужно было прятаться за деревом или закрываться в кабинете. Чу Ваньнину всё ещё было сложно полностью расслабиться, особенно в людном месте. Но он пытался. И отвечая на поцелуй, мужчина обнял своё сокровище. Того, с кем был связан судьбой. — Я люблю тебя, Мо Жань, — тихо прошептал он в чужие губы. Китайский язык в этом месте казался неуместным, но это было их языком любви. В этой стране свободы они наконец-то смогли вдохнуть воздух полной грудью и более того, наконец-то узаконить свои отношения. Чу Ваньнин стоял возле окна и любовался дождём. Здесь не было привычных цветов хайтана, но был небольшой сад перед домом, зелёная лужайка и дружелюбные соседи. Мужчина открыл окно в спальне, впуская ветер и запах мокрого асфальта и озона. Он протянул руку вперёд, разглядывая тонкую полоску золота на безымянном пальце. Единственное кольцо, которое он согласен был носить. На ладонь попадали капли дождя, и вскоре она стала холодной. Но сам мужчина не двигался. Путь к счастью оказался таким долгим, что казалось, будто он прожил не одну жизнь. Всё плохое отошло в небытие, и казалось страшным сном, который произошёл с кем-то другим, но не с ним. — Баобэй? — послышалось за его спиной. Тёплые объятия и жар, исходящий от груди впитывался в тело, казался таким правильным и необходимым. Мо Жань прикоснулся к вытянутой руке и переплёл их пальцы, согревая их своим теплом. Рядом с этим человеком всегда было жарко. Горячие губы прикоснулись к мочке уха, а затем спустились чуть ниже, к чувствительной коже за ним. — Я освободился раньше, и теперь полностью свободен, баобэй. — Вернёмся обратно домой? Этот вопрос застыл его врасплох, от чего Мо Жань даже замер. — Хочу увидеть как цветёт яблоня в школе. Как бы не было хорошо заграницей, но всё равно тянуло туда, где родился, где вырос. На мгновение юноша задумался, а затем его объятия стали крепче. — Как скажешь, Ваньнин. Ведь ему было важно видеть улыбку на его лице, и не важно, в какой стране это будет происходить. Главное, чтобы мужчине по возвращению не стало хуже. Но для этого рядом был Мо Жань, чтобы раз за разом его спасать и вытаскивать. Ведь вместе они были непобедимы.