Моя смерть - твоя жизнь.

Название: Моя смерть — твоя жизнь. Автор: Заэль Химера. Бета: сам себе господин. Жанр: драма, джен, философия Рейтинг: G Фэндом: Hetalia: Axis Powers Персонажи: Пруссия, Германия. Размер: Мини Предупреждения: всё невинно. Размещение: сказать, где, и только с шапкой. Описание: Объединение Германии. От автора: Наконец-то дошли руки воплотить идею в жизнь. Когда Я это писал, мне всё время представлялся Пруссия, согнутый радикулитом, с шамкающими губами, ибо он забыл вставить вставную челюсть О.о (О-па, ещё и склероз). Это ещё один вариант моего воображения на тему «ухода»(читай-смерти) Пруссии. Навеяно всё божественной книгой «Битва железных канцлеров» Пикуля, повествующая нам об объединении Германии и о политических распрях великих канцлеров: Горчакова и Бисмарка. Но речь у нас не об этой замечательной книге, а о Хеталии, потому выставляю этот фанфик на растерзание толпы… Посвящение: Посвятил бы моему Бело-Австро-Японо-Германии, но перебьётся. Звёзды уже исчезли. Небо приобретало сероватый темно-синий окрас. Месяц бледным жёлтым серпом скатывался с небосклона, освобождая пространство для собирающегося взойти в свои законные дневные владения солнца. Луна умирает – солнце рождается. -Что? – тихо переспросил худой мальчик с глазами, в которых искрились небесные васильки, которые ещё не поняли сказанных слов. -Да, Людвиг. Я ухожу. Навсегда, — повторил мужчина, сидящий на диване. Его красные глаза грустно блуждали по комнате, обставленной по последней моде. -К-куда? – так же растерянно спросил мальчик. -Ммм… Неважно. Просто ухожу, — небольшая пауза. – Людвиг, иди сюда, — подозвал он мальчика. Тот подошёл и опустился рядом, взволнованно поглядывая на мужчину. -Людвиг, — произнёс красноглазый, — сейчас, наконец-то пришло время уйти, чтобы освободить место для тебя. Он говорил, внимательно глядя ребёнку в глаза, ловя каждое движение ресниц, каждое вздрагивание зрачков. -Зачем? Брат, зачем? Я же не гоню тебя! Не прошу уйти! Ты мне нужен, брат! Нужен! – испуганно залепетал Германия. -Просто пришло время. Уже пора. Да и я уже стар, хоть и молод, — весомо ответил Пруссия. -Нет, Гилберт! Скажи, скажи, куда ты уходишь! – ещё испуганней посмотрел на брата Людвиг. Васильки в его глазах уже метались из стороны в сторону от порывов волнующего их ветра. -Всё в этой жизни сменяет друг друга. Одна смерть несёт за собою другую жизнь. Одна смерть – одна жизнь. Вот так. И по-другому быть не может. Мир ведь не резиновый. Не сможет вместить всех. Кто-то уходит, кто-то приходит. И потому ты должен отпустить меня. Моя смерть – твоя жизнь. -Нет! Не уходи! Пожалуйста! Ты не должен умирать! Лучше Я не буду жить! Лучше живи ты! Гилберт тихо рассмеялся. -Нынешнее племя. Все вы так самоотверженно твердите о том, что можете спокойно умереть, не испугавшись лица смерти. А на самом деле… Вы даже не представляете, что это. Вам кажется, что смерть – это то, что бывает с другими, — прусс перестал смеяться. — Тихо. Если уйдёшь и ты, ты сделаешь мой уход напрасным. Потому ты должен жить. Остаться. Это всё ради тебя. Я хочу, чтобы ты остался и прославил своё имя и жил, не давая себя в обиду, не забывая меня, старика. Людвиг всхлипнул. -Ну нет, так не пойдёт. Еще тут сопли распусти! – наигранно возмутился Гилберт, он притянул мальчика за руку к себе и обнял, — Ну, где твоя стойкость, где выдержка? -Н-нет. Я не смогу. Я не храбрый, не сильный, я не такой как ты! -Не бойся, — Гилберт ласково гладил брата по голове, — Всё будет. Ты встанешь, окрепнешь. Всё будет, – повторил он. – У тебя будет канцлер, который некоторое время будет помогать тебе, пока ты не разберёшься, что к чему. Он хороший человек. Он поможет, поддержит. Солнце всходит, — произнёс альбинос, задумчиво гладя в окно, за которым из-за горизонта показался краешек бурно оранжевого блеска. — Всё будет хорошо. Теперь ты будешь принимать решения сам, отвечать за свои поступки. Хотя ты никогда и не страдал безалаберностью. А я уйду. Но последнее, что я сделаю, я надеру зад этому гнусному лягушатнику, дабы он не посягал на тебя, — глаза Пруссии весело блеснули, из-под бледной пелены старости вновь проступили задиристые искорки. – На это у меня ещё хватит сил. И виносос получит ещё по загребущим лапкам. -Гилберт… — всхлипнул мальчик, поднимая заплаканные глаза на брата. -Прости, Людвиг. Но так будет лучше. Прости, что оставляю тебя. Не забывай меня, — Пруссия крепко прижал мальчика к своей груди. И Германии показалось, что Гилберт даже всхлипнул. Или же это скрипнули пружины дивана? -Будь счастлив. Вырасти большим и покажи им всем, — тихо прошептал Пруссия в светлую макушку брата, — И не забывай… Дверь жалобно скрипнула. В проходе стоял мрачный человек со шрамом над верхней губой. -Гилберт, пора, — произнёс он, зорко глядя на братьев. -Да, Бисмарк, иду, — Пруссия подхватил прислонённую к стене трость и поднялся, тяжело оперевшись на неё. Он, прихрамывая, пошёл к двери. Он не обернулся, даже когда услышал произнесённое тихим дрожащим голосом «Гилберт». Он не видел, как небесно голубые цветы в глазах мальчика поникли, в несколько мгновений превратились в сухие крошащиеся осколки лепестков. Он зажмурил глаза. Лишь Великий канцлер заметил скупую одинокую слезу, сбежавшую из уголка правого глаза, и вышел вслед за ним. Жизнь продолжается. Одна смерть несёт за собой новую жизнь. И помни, моя смерть – твоя жизнь. The End.