Point of no return

Утро, к сожалению, начинается не с кофе. Начальник штаба как никогда воодушевлен и буквально светит своим энтузиазмом направо и налево. Намджуну это сразу не нравится, но он заталкивает свою интуицию как можно дальше, чтобы та не вопила благим матом в его уши. — Работа для лучших солдат нашей армии, — на стол падает небольшой толщины папка. — Один мажорчик опасается за свою жизнь, и ему нужна защита. Намджун папку не трогает пока что. — Почему не обратится в частную охрану? Начальник штаба хмыкает. Как же, этот хмырь выгоды не упустит, тем более, если это те самые «мажорчики». — Не доверяет. У парня развилась паранойя. Боится, что его оттуда достанут ещё быстрее, поэтому нужен кто-то незаинтересованный, — он довольно скалится. — Ты у нас сейчас не задействован ни в каких операциях, да и вроде тебе деньги нужны были. Он заговорчески наклоняется вперёд. — Доля гонорара будет твоя. Намджуну не нравится ничего из всего этого: от того, насколько воодушевлен его босс, до денежного вознаграждения. Все слишком удачно складывается. Он все же берет в руки папку и, прежде чем открыть, спрашивает: — И кто же этот мажорчик? — Мин Юнги. Папка едва не выпадает из рук, и Намджуну стоит титанических усилий не выдать себя. Начальник штаба даже не замечает его заминки, он слишком занят мечтами, куда потратит гонорар с такой удачной халтурки. А Намджун все пытается унять дрожь в своих пальцах. Мин Юнги. И что с того? Да таких половина Кореи, чего сразу в панику впадать?! Но на Намджуна с фото в папке смотрят те самые карие глаза. Те самые, от которых почему-то дрожь по телу проходит. Те самые, которые больше на него не смотрят. — Проблема, капитан? — подаёт голос начальник штаба. — А то ты так завис… Знаешь его? — Нет. — Намджун резко захлопывает папку. — Я в деле. *** Смотреть в глаза человеку на фотографии гораздо проще, чем в живые. Там не было эмоций, здесь же их — ворох. Вот Намджун сейчас это понимает очень хорошо, не зная, куда себя деть. Юнги тоже явно нервничает, озираясь по сторонам, будто ему сказали, что пришлют сразу двоих. Но все-таки подаёт голос первым. — Признаться, не думал, что поставят именно тебя. Слова вылетают раньше, чем удаётся прикусить язык. — Не смешно. Будто ты не был в курсе, в какую часть запрос делаешь. — Да я не… — Юнги решает не вступать в перепалку. Он трёт затылок и меняет тон голоса на более мягкий. — Как ты? И это почему-то неебически злит. — Чудно, — Джун поправляет китель. — Служу на благо родине, как ты успел заметить. Только вот некоторые богатеи с ума сходят от скуки. Видимо, деньги совсем девать некуда. Теперь уже очередь Юнги сжимать кулаки. Не нужно быть экспертом, чтобы понять — Намджун попал, куда хотел. Самолюбие задето одним точным выстрелом. — Эй! Мне действительно угрожают! Ты ведь меня знаешь, я бы не стал просто так просить о помощи! Намджун лишь хмыкает, но уже менее уверенно. — Ну конечно. Юнги меняется в лице, даже как-то бледнеет, отчего Намджуну становится не по себе. Скорее, даже стыдно. Кажется, все-таки есть люди, которые могут напугать господина Мина. — …мне казалось, что мы были друг с другом искренними, — его голос становится тише и глубже. — Я никогда не врал тебе, и сейчас не исключение, — достаёт папку с договором и протягивает вперёд. — И если для тебя эта миссия настолько неприятна, то доложи начальству, пусть тебя заменят. — Пошёл ты. Никуда я не буду докладывать! — огрызается Намджун и отталкивает его руку. — Тогда прекрати вести себя как конченная задница! — шипит Юнги. — Как только полиция поймает этого гада, ты вернёшься в свой мир, а я останусь в своём. И все будут довольны! Он быстрым шагом направляется в зал. — Я постелил тебе в гостевой. — Надеюсь, не рядом с собой, — язвительно бросает ему вслед Намджун. — Не переживай за меня, я буду спать в своей комнате. — А если кто-то ночью захочет проникнуть туда через окно? На секунду в глазах Юнги мелькает тревога, но он быстро возвращает себе контроль. — Спасибо за ещё одну фобию, — огрызается он через плечо. — Спокойной ночи, Намджун. *** Сердце все ещё стучит в бешеном ритме. Намджун плотно закрывает окно и проверяет все задвижки. — Мопед доставки только что отъехал от дома господина Мина, — чётко диктует в служебный телефон. — Задержать немедленно! Цель в безопасности. Доложить о завершении операции. Он убирает телефон в карман и наконец поворачивается в сторону, где находится Юнги. Ноги сами несут вперед, к нему. Намджун делает несколько глубоких вдохов, чтобы самому успокоиться, а вот Юнги их потребуется куда больше. Его трясёт. — Тише, тише… Черт, ну хватит тебе, а? Намджун прижимает к себе и шепчет на ухо, пока самого все ещё колотит, как в припадке. Кто же знал, что его шутка про окно окажется пророческой. И ведь если бы не его предчувствие, которое заставило его подскочить среди ночи и рвануть в чужую спальню, кто знает, как бы все в итоге закончилось. — Все хорошо… Тише… Юнги рвано дышит где-то в районе его шеи, а пальцы до побелевших костяшек сжимают плечи. — Что же ты сделал такого… Намджун осторожно гладит по волосам, стараясь успокоить. Нет, серьёзно, Юнги — та ещё заноза в заднице, но чтобы пытаться его похитить или, прости господи, убить… — Ты давно за исполнителями следил? Голос Юнги все ещё дрожит, хоть и старается звучать едко. — Людям не нужен повод, чтобы попытаться навредить. Если есть возможность, они это делают. Попадаются и такие психи. Намджун вздыхает и снова прижимает к себе. — Ну что… — он наклоняется к нему чуть ближе. — Ко мне в гостевую? Я посплю на полу, если… Тот моментально ощеривается. — Вот не начинай этого, а? Юнги слишком резко вскакивает и идёт в направлении гостевой комнаты. — Если сильно брезгуешь, так и скажи! — Да я не… Намджун теряется впервые за все это время. Юнги выглядит таким уязвимым, но до последнего выпускает когти, пытаясь защититься. Хотя бы от одного человека. Он заходит следом в комнату и ложится рядом на кровати, укрывая обоих одеялом. Юнги когда-то нравилось, когда Намджун в шутку кутал его с головой. — Я никогда не брезговал, если ты помнишь, — тихо говорит он, касаясь пальцем чужой спины. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Юнги тихо сопит, но даже не дёргается, когда пальцы добираются по спине до шеи. Намджун улыбается уголком губ — когда-то это был запрещённый приём. И Юнги хоть и ворчал всегда за это, но подставлялся сам, добровольно. Намджун тут же отдергивает руку, понимая свою ошибку, и ему кажется, что Юнги облегчённо выдыхает. — Прости… — зачем-то озвучивает. — Спокойной ночи, Юнги. — Доброй ночи, Джун-а, — слышится тихое в ответ. Уже позже, когда дыхание рядом становится размеренным, Намджун придвигается ближе и осторожно прижимает к себе Юнги, притянув за талию. Он чувствует, как напряжённые плечи расслабляются, как дыхание становится едва слышным, а сам всматривается в темноту, надеясь разглядеть приоткрытые тонкие губы. Видит бог, Намджун никогда в жизни так не скучал по ним, как сейчас. *** Юнги трёт глаза и зевает, включает плиту и, не глядя, снимает фартук с крючка. Как бы ни менялась его жизнь, а завтрак он всегда будет готовить себе сам, потому что только Юнги знает, что Юнги запитонит с утра пораньше, чтобы быть бодрее вчерашнего желе из холодильника. В сковородке шкварчит масло, из-за чего совершенно не слышно чужих шагов. Юнги даже не оборачивается, отправляя в сковородку яйца. На двоих. — Пахнет вкусно… — слышится за спиной, заставляя вздрогнуть. Намджун оказывается слишком близко прямо за спиной, и у Юнги внутри все опускается само по себе. На коже будто отпечатались и до сих пор горят ночные прикосновения. Он их помнит, слишком уж долго их не было в его жизни, чтобы так быстро забыть. Юнги даже сейчас ощущает, как его прижимают к себе и тихонько дышат в изгиб шеи. Мягко, ласково, приятно. Как раньше. Раньше от этого скручивало где-то в груди. Раньше можно было касаться и целовать запоем, пока в лёгких не оставалось воздуха. Раньше счастье было общим, и казалось, что им двоим море по колено будет, только если вместе, вдвоём. Раньше. Всё это было когда-то раньше. Юнги чуть дёргает плечами и ставит сковородку на подставку, а сам тянется за двумя тарелками. Намджун следит за его рукой и против воли улыбается теплому воспоминанию. Как всегда — они на самой верхней полке. И Юнги бы давно мог их переставить на другую полку пониже, но… — Давай помогу. Намджун дотягивается без проблем, а Юнги невольно улыбается, вспоминая, как когда-то при таких же попытках достать тарелки, его прижимали к себе за талию и беззлобно дразнили за низкий рост. Сердце болезненно колет. — Ты так и не перестал ставить тарелки так высоко, — зачем-то говорит Намджун, и дымка воспоминания рассеивается. — Привычка, — сухо отзывается Юнги и забирает посуду. — Спасибо. Садись за стол. Они завтракают в полнейшем молчании. Юнги нехотя ковыряет еду палочками, Намджун — не сводит с него глаз. В какой-то момент напряжение достигает критической точки. — Тебе звонили? — спрашивает Юнги. — Поймали того урода? Намджун достает служебный телефон и проверяет активность. Тишина. — Нет. Возможно, что упустили, — он со вздохом кладёт мобильный на стол. — Не переживай. Поймаем. Юнги отрешенно кивает и принимается за еду. Он сам забирает грязные тарелки и идёт к раковине, чтобы их помыть. Намджун долго гипнотизирует его спину, отмечая про себя, что раньше она была как будто шире в плечах, да и гораздо ровнее. Сейчас Юнги кажется каким-то осунувшимся и несчастным. И Намджуну действительно искренне хочется ему помочь. Он сам не понимает, как встаёт из-за стола, как подходит сзади к Юнги, как робко кладёт руки на его плечи и едва прижимается губами к оголенному участку кожи возле изгиба шеи. Юнги цепенеет моментально, превращаясь в мраморную статую. Кажется, даже перестаёт дышать. — Спасибо за завтрак, — тихо говорит Намджун и прижимается поцелуем возле уха. — Было очень вкусно. Через два дня ему звонят из штаба, чтобы сообщить радостную новость. Правда, почему-то Намджун не улыбается, когда сообщает её Юнги. *** Намджун неловко переминается с ноги на ногу, держа в руках отказную. — Так, значит, все? — он как-то неверяще хмыкает. — Больше не будешь просить военных тебя защитить? — Ты был прав, я слишком параноик, — пожимает плечами Юнги. — Найму кого-нибудь из частной охраны, а там посмотрим. Этому гаду светит уголовка, учитывая, что он проник в мой дом, а остальные… — он хмыкает. — Думаю, ближайшее время я смогу спать спокойно. Он едва заметно улыбается. — Ты это… — он трёт затылок. — Спасибо, что таскался тут со мной. Ты спас меня, — он как-то горько усмехается. — Как и всегда. Ну, теперь, как я и обещал, ты возвращаешься в свой мир, а я остаюсь в своём. — Юнги… Намджун делает шаг, но Юнги выставляет руку вперёд. — Не делай этого, — говорит, срываясь на шёпот. — Пожалуйста. Слишком сильный соблазн раствориться, слишком больно беснуется под рёбрами. Если сейчас что-то произойдёт, Юнги не хватит сил сопротивляться и поступать как нужно. Он неотрывно следит за тем, как к нему приближаются. — Я просто обниму тебя на прощание, — Намджун все равно делает ещё один шаг. Потом ещё один, пока ладонь Юнги не упирается в его грудную клетку. — Позволишь? Юнги смотрит загнанно, и слов не надо, чтобы понять, что он может сорваться в любую секунду, только дай повод. И Намджун идёт на провокацию. Убирает чужую руку от груди, сжимает в своей ладони и подносит её к губам. Юнги, кажется, перестаёт дышать, следя во все глаза за каждым движением. — Пожалуйста… — срывающимся шёпотом просит. — Это слишком жестоко, Джун… Он закрывает глаза в тот момент, когда к нему подходят слишком близко. Будто из-за этого все исчезнет и ничего не произойдёт. Намджун опускает одну руку на его талию, второй же осторожно касается шеи возле уха. Гладит робко, будто никогда в своей жизни там не касался. Будто не знает, что это — главное слабое место. Юнги чувствует, как внутри всё рассыпается в пыль от разрывающих чувств. Умолять нет ни сил, ни желания. Слишком долго одиночество грызёт изнутри, слишком сильно вплавились в подкорку старые чувства. Слишком быстро (лишь пара дней) Намджун заполнил собой этот дом, чтобы снова его покинуть. Наплевав на то, что рвёт и без того кровоточащее, Юнги позволяет. Пропускает через себя, болезненно растворяясь в давно забытых приятных ощущениях. Тянется за лаской, просит ещё. Так было только с Намджуном. Юнги искал подобное во многих, но лучше оригинала так ничего и не нашёл. И задыхается почти намертво, когда из мыслей вырывает шёпот возле собственных губ: — Я хочу поцеловать тебя. Можно? Намджун наблюдает, как тонкие губы чуть приоткрываются, а сам Юнги едва заметно кивает. Намджун касается сухих, искусанных и пропадает. Его накрывает и разрывает изнутри моментальным цунами. Воспоминания, запрятанные так глубоко, те, что так отчаянно отрицались, сейчас вырываются наружу, отчего с губ слетает вымученный стон. — Почему? Намджун целует в уголок рта, щеки, гладит нежно пальцами линию челюсти, а сам пытается надышаться. Юнги между тем хмурится. — Что почему? — Почему так получилось? Намджун открывает глаза и прижимается губами к чужому лбу. Из головы стирается все начисто, будто обнуляется. Сейчас, спустя столько времени он правда не понимает — почему они разошлись. Его чувства словно были в спящем режиме, и сейчас они рвутся наружу разрушающим потоком. И он уверен, что Юнги чувствует то же самое. — Ты говорил, что эта жизнь не для тебя, — тихо отвечает Мин и горько усмехается. — А я в отместку сказал, что не хочу бояться за твою жизнь, пока ты в командировках… Он утыкается лбом в его плечо. — В итоге не было ни дня, чтобы я не интересовался твоей службой. Это заменило мне утренний кофе… И я просил никогда тебе об этом не говорить. Намджун хмыкает. — Вот как. А я купил твой альбом. — Чего? — Ладно, ладно, хотел купить, — Намджун опускает голову. — Но ты был в магазине на презентации в тот момент, и я так и не зашёл туда. А потом все раскупили… Он зарывается носом в его макушку. — Я так хотел тебя ненавидеть… — шепчет тихо. — Мне казалось, что только так я смогу вырвать тебя из своего сердца, чтобы жить дальше… — Джун усмехается. — Но стоило мне увидеть тебя так близко, как я пропал. — Я тоже хотел тебя ненавидеть, — отзывается Юнги в его плечо. — Пытался, но… Я не могу ненавидеть того, кого так сильно любил… И люблю. Намджун замирает, сжав его в своих руках. Он выдыхает в мягкие волосы, не зная, что ответить. Потому что тоже. Тоже не может ненавидеть его. — Я могу… Могу остаться, — неуверенно говорит он. — В качестве охраны, пока всё не утрясется. Ну и пока ты не найдёшь охранника получше. — Я и искать не буду в таком случае, — отзывается Юнги и несильно пихает его в плечо. — Останешься? — Нужно заполнить новое заявления, — напоминает Намджун. — Как только бумажная волокита закончится, я буду здесь. Юнги как-то странно вздыхает. — А потом ты уйдёшь? Слово «снова» проглатывается. — Ну, я не смогу постоянно защищать твою задницу, у меня служба, — отвечает со смехом Намджун, а потом прикусывает язык. — Черт… Ты про… Я не… Юнги. Он снова делает шаг к нему. — Господи, скажи, что я идиот. Он виновато бодается лбом в ключицу. — Я… Я останусь рядом, пока ты этого хочешь, — гнусавит он в его плечо. — Я останусь, Юнги. — Правда идиот… Тот несильно толкает его. — Совсем не изменился, — хмыкает Юнги. — Чего встал-то? Разувайся обратно. Намджун неуверенно улыбается, а сам тянется вперёд к губам. Юнги не сопротивляется, отвечает сразу же. Робость перерастает во что-то нетерпеливое и жгучее. Намджун вслепую скидывает берцы, а сам идет на Юнги, заставляя того пятиться в коридор. Поцелуй становится жадным, Юнги толкает его к стене и прижимает собственным телом, будто хочет вплавиться. Их не было рядом друг с другом слишком долго. Сейчас у него нет тормозов, сердце беснуется в безумном танце, послав все к черту. Он целует и кусает пухлые губы, прекрасно зная, какими они станут уже через пару секунд. Каким сам Намджун станет с ним, он тоже прекрасно помнит. Ему тихо стонут в поцелуй, в то время как под китель проникают горячие ладони. — Мы можем попробовать снова? — спрашивает Намджун на выдохе тихо, едва держа себя в руках. — А ты хотел бы? Юнги замирает возле его губ, дразня своим присутствием. И Намджун ведётся на это добровольно, прихватывая его губы своими. — Хотел, — отвечает тихо. — И сейчас хочу. Даже если пытался себя убедить в обратном… Юнги затыкает его рот снова, целуя остервенело. Губы саднит от укусов, Юнги машинально облизывает их, на что получает новый укус и новый глубокий поцелуй. — Позволишь снять? Юнги робко дёргает за лацкан кителя. Намджун берет его за руку и прижимает к груди возле пуговиц. — Заполнишь заявление? — Придурок, — смеется Юнги и начинает расстегивать пуговицы кителя.