пусть мир подождет

Олег особенно любил Питер в это время суток: перед рассветом город был необычайно тихий, несравненно уютный и безлюдный. Даже промозглый ветер как будто утихал, не пробирал до костей, а плеск воды в каналах убаюкивал. Волков не видел родной город уже много месяцев и с радостью бы прогулялся по нему, если бы не особенные обстоятельства. Обстоятельства эти с растрепанными рыжими волосами ничего не подозревали и тихо сопели дома под одеялом, и, оказавшись после долгого пути в их небольшой квартирке, Волков был несказанно рад, что выбрал именно ранний приезд вместо прогулки. Будить Серого было жалко, но удержаться невозможно. Скинув с себя куртку и оставив сумку в коридоре, Олег присел на разложенный диван, с легкой улыбкой рассматривая спящее Сережино лицо в почти темной комнате. Сейчас Разумовский выглядел совсем безмятежным, но Волков уже представлял, под какими самыми невероятными углами будут гнуться его брови завтра днем, когда Сергей будет отчитывать Олега, что заранее не предупредил о своем приезде. Надо было предупредить, да; но слишком хотелось сделать вот такой сюрприз. Олег лезет руками под теплое одеяло, не терпится скорее сгрести Сережу в охапку. Рыжий что-то мычит сквозь крепкий сон, когда Волков наклоняется к нему и носом требовательно проводит по бледной шее. Там Разумовский пахнет совершенно по-особенному, и хочется вот так лечь рядом и дышать им днями напролет. Сережа вдруг выдыхает и почти привычно закидывает Олегу руки на шею прямо во сне. Так правильно, как будто только и ждал, когда Волков к нему наконец вернется. Как будто само тело помнило, что нужно сделать, пока разум еще не проснулся. - Сереж, - голос звучит неожиданно даже для самого Олега низко, пока он ведет ладонями вниз по теплой коже бедер. Серый, как всегда, спал только в трусах и футболке – футболка была его, Олегова, конечно же. Пробирает. - Мммрм, - губы Разумовского растягиваются в сонной улыбке, он потягивается в полудреме, выгибается, чем Олег пользуется мгновенно. Как же он любил такого сонного Разумовского. Скулы сводило. Руки прижимают Сергея крепче, Волков как будто хочет слиться с ним в одно целое, пока жадными поцелуями покрывает тонкую кожу на шее. Прихватывает губами, чувствует, как бьется под кожей кровь. Сергей, когда все-таки просыпается и приоткрывает глаза, сначала думает, что это очередной сон. Потому даже не удивляется, когда чувствует на себе Олеговы руки – точно его, он их наизусть знает. А потом вдруг бьет в нос знакомый и одновременно с тем незнакомый запах, колется щетина где-то в районе ключицы, и Сережу простреливает. Олег пахнет дорогой, ранним утром, дождем и дымом. Разумовского накрывает – он прижимается к Волкову жадно, льнет всем телом, удивленно выдыхает и совсем не знает, что сказать – что он соскучился, ужасно соскучился, или спросить, когда тот вообще приехал. И почему ничего не сказал. И почему… Вопросы улетучиваются из головы, потому что Олеговы руки нетерпеливо тянут с бедер тонкую ткань, и Сережа только и может, что плавиться под его ладонями. Ноги дрожат, когда Волков их раздвигает... У Олега руки дрожат тоже. Тоже скучал. Разумовский рвано выдыхает и нетерпеливо облизывает губы. Потом. Все вопросы потом, и злиться за такой сюрприз Сергей будет тоже потом. После того, как вдоволь этим сюрпризом насладится.