***
Непринуждённую атмосферу мирных переговоров и лёгких смешков нарушает громкий стук двери, быстрые шаги, ярость, гнев, негодование, обида и непонимание, что стремительно распространялись по всей комнате, окутывая всех и каждого полностью, резко выводя из состояния покоя, заставляя напрячься донельзя в жалкие секунды, совершенно не понимая, что происходит, и слёзы на щеках выбегающего из общежития семерых парней новоиспечённого знакомого, чьей судьбе сейчас никак не позавидуешь, как и судьбе Чимина, чей силуэт удалось увидеть лишь мельком, а следом и второй стук двери, ещё более оглушительный, что будто бы хлёсткой пощёчиной отозвался на каждом, кто находился сейчас в помещении, звеня пугающим набатом в ушах. На всех, кроме одного, кто, кажется, вообще потерялся в этом мире и самом себе, неверяще уставившись пьяными глазами в пол, ощущая на щеке след от горящей ладони человека, что дал ему настоящую пощёчину, донельзя заслуженную… Кажется, сегодня по пизде пошла жизнь далеко не у одного человека… — Что происх… Хосок!!! И тут одному пареньку, что беззаботно сидел в телефоне недалеко от комнаты Шуги, куда безжалостно втолкнул сегодняшнего гостя, не желая самому участвовать в разборках и главное — взаимодействовать с Юнги, стало чертовски страшно, ведь он знал, что сейчас его либо просто убьют, либо четвертуют и убьют… А ведь в его голове идея была такой забавной… — Где этот чёртов Хосок?! А ну иди сюда и объясни, какого… сейчас произошло? — кажется, что старший хён был готов рвать и метать. И уж поверьте — он был страшен. — Я... я-я… — (облажался, простите, неудачно пошутил) — так и не слетели с губ брюнета, ибо его (к счастью!) прервали. — Только не говорите мне, что у вас опять что-то произошло… — вымученно и многострадально произнёс лидер, буквально взвыв, только что вышедший из своей комнаты, завершив важный телефонный разговор, услышав какую то возню и шум, так, что никто и заметить не успел, когда он вообще успел вернуться. — Ну, тогда, давайте помолчим? — робко предложил Хосок, нервно улыбаясь. — Ахх… — Намджун был полностью лишён всяких сил. — Что. Чёрт. Тебя подери. Произошло? — всё не унимался Джин, сложив руки на груди, прожигая яростным взглядом дыру в парне, что сейчас нервно хихикал и, кажется, уже побелел от страха. — Ну… Я… Решил немного пошутить, да и я так не хотел нарваться на гнев Юнги, что… — еле выдавил он, — Немного оставил Сумина с ним наедине… — выпалил он быстро, тут же прячясь за спиной столбом стоящего Чимина, что, кажется, будто бы давно дух испустил, видя, что на него надвигается убийственная буря. — И Шуга сразу же захлопнул дверь, подумав, что это Чимин… — завершил брюнет, полностью прячась за стройным и вообще-то совсем небольшим телом своего донсена, на которого теперь и было направлено множество глаз. Кроме двух. Что даже через хрупкое тело Чимина прожигали Чона глазами-лазерами от переполняющей парня ярости. — Что ты сделал?! Ты вообще в своём уме? А если он сейчас не захочет заключать с нами договор? А если он вообще пойдёт в медиа и всё им расскажет? Нам же настанет конец! А о нём ты подумал? Какого ему будет? Ты вообще думал, что ты делаешь? — кажется, что блондин, за всё время, что парни между собой знакомы, ещё никогда не был настолько зол. Ноздри его крупно вздулись, а глаза готовы были вылезти из орбит. Сам же он будто бы стал алым от гнева, дыша сейчас слишком часто и прерывисто. Но на это Хосоку совершенно нечего было ответить… Конечно он не думал об этом всём так далеко… Он, видимо, вообще не думал… Тогда это казалось ему отличной идеей, а сейчас же, услышав старшего, он понимал, что действительно сделал то, чего не следовало, серьёзный проступок, что может навлечь на всех огромные проблемы. — Если мы, будучи почти что братьями с Юнги, не можем с ним взаимодействовать без проблем, то как должен был справиться Сумин? Он же вообще чужак здесь, они даже не виделись то ни разу! И как бы он всё объяснил по твоему? «Привет, я второй Чимин, приятно познакомиться» — так что ли??? — крик уже будто бы сотрясал стены, отражаясь от них и прилетая ударом в тело Хосока, заставляя остальных в страхе переглядываться, не понимая, что вообще происходит и как им быть, стоя в сильнейшем напряжении от того, что происходило перед их глазами. Как можно не трястись от страха, когда твоя семья так сильно ссорится? — Я… Мне очень жаль… Я не подумал, какие последствия могут быть… Пожалуйста, простите… — Простите? Простите? Засунь своё извинение знаешь куда- — Хён… Он сожалеет… И это правда, я чувствую, как сильно он трясётся — ему правда жаль. Сейчас это ничего уже не изменит… Может, я сам пойду к Шуге хёну и мы вместе попытаемся исправить ситуацию? — начал Чимин, взяв блондина за руку, поглаживая тыльную сторону ладони парня большим пальцем, чтобы успокоить. — Айщщ, ну и почему ты такой добрый? Даже не виноват, а всё равно спиной защищаешь виновника, подставляя свою щёку… Это обязательно сыграет с тобой злую шутку в будущем, — всё ещё на повышенных тонах выпалил старший, но было заметно, что действия Чимина всё же имели эффект. — Ну и как продолжать злиться, когда на меня так смотрят… Разбирайтесь сами, но чтобы завтра всё уже было решено! — напоследок кинул Джин, вырывая руку у Чимина, уходя в свою комнату, громко хлопнув дверью, перед тем кинув последний убийственный взгляд-молнию в Хосока. — Вот это да… Я лучше пойду спать, пока ещё что-нибудь не произошло… А то так даже до завтрашнего дня не дотянем… Всем доброй ночи! — прервал первым до жути напряжённую и гнетущую тишину, что повисла сейчас грозной тучей в общежитии парней Чонгук, вытерев липкие от страха ладони о свои домашние шорты, кидая многозначительный взгляд на рядом сидящего Тэхёна, прежде чем спешно подняться с дивана и быстрым шагом тихо юркнуть в свою комнату перед носами всех, кто оставался стоять там, где стоял. Он ушёл так быстро, что никто даже бровью повести не успел. — Я… Я тоже пойду. Спокойной ночи, — неуверенно подхватил Тэхён, верно поняв намёк младшего, так же вставая с дивана, чтобы уйти в комнату, перед тем подойдя аккуратно к застывшему Чимину, чтобы положить свою тёплую руку ему на плечо, и, успокаивающе поглаживая, шёпотом произнести: «Ты справишься, всё будет хорошо. Я помогу тебе. Я всегда буду на твоей стороне. Я рядом, помни», затем так же бесшумно и быстро уходя, но не в свою, а Чонгука комнату, на что никто в нынешнем положении не обратил внимания. — И… Что мы теперь будем делать…? — переминаясь с ноги на ногу, неуверенно протянул Хосок, нервно закусывая губу. — Я не знаю. Я очень устал… Слишком много новостей и проблем для одного дня. У меня уже просто нет никаких сил что-то придумывать и решать, — тяжёло проговорил Намджун, оседая уставшим телом на диван, растирая руками лицо. — Что… Сказала компания? Что вы решили по телефону? — тихо спросил вдруг оживший Чимин, но всё так же нервно теребящий рукава своей толстовки. — А что мы могли решить? — отчего-то повысил лидер голос, но тут же опешил, понимая, что не Чимину всё высказывать, он не был виноват. — Что бы мы ни решили — нужен Сумин. Лично. Он должен встретиться с директором и подписать договор с некими условиями, чтобы и мы, прежде всего, были в безопасности, и он сам тоже. Но что толку от этого теперь… — уже тише, но очень устало завершил старший, упираясь тяжёлым и задумчивым взглядом в тьму ночи в окне, руками оперевшись о свои ноги. — М-может… — начал спустя какое-то время Чимин, привлекая внимание притихшего Хосока и задумавшегося о чём-то Кима, — Мы втроём пойдём сейчас к Юнги хёну и всё объясним? Попросим его извиниться перед Сумином, чтоб он убедил его вернуться и помочь нам всем, и себе тоже… Или я за ним пойду, он меня может выслушать. Наверное… — заключил он в сомнениях. — Да что он… — начал было Намджун, но вдруг понял, что слова Чимина имели смысл. Только вот… — И что мы ему скажем? Он редко слушает нас, а сейчас и подавно не станет. — Скажем, как есть… Ты лидер, твоё слово для него имеет большую ценность и вес, он тебя уважает, сильно, хоть и пытается это скрывать. Ты для него важен. Тебя он не прогонит. Он будет слушать, я знаю, — маленькие руки перестали теребить толстовку, а глаза наконец уверенно посмотрели на вымученного лидера, выглядящего сейчас ошарашенным тем, что слышал. — Я пойду, чтобы было доказательство нашим словам. А Хосок… Чтобы извиниться. Во всяком случае, мы должны попытаться, — завершил Пак, сжимая руки в кулачки. Чимин старался выглядеть уверенно, решительно настроенным, но… Как же сильно он трясся всем телом, боясь того, что сам же и предложил. — Чимин прав. Это правильное решение. Лучше попытаться и потерпеть неудачу, чем опустить руки и совсем ничего не делать, — поддержал младшего Хосок, положив тому руку на плечо, от чего донсен вздрогнул от неожиданности, мягко заглянув ему в глаза с теплотой и нежностью во взгляде, с отчётливо читающимся на дне янтарно-крфейных глаз словом «прости». — Ох, боже… Тогда пошли, — спустя некоторое время напряжённого ожидания произнёс лидер, глубоко вздохнув. — Надеюсь у нас получится… Чимин, несмотря на то, что это была его идея, тоже совершенно не был уверен в успехе плана, но всё же он хотел верить, что всё будет хорошо. И у них с хёном, лично, тоже…***
— Зачем ты пошёл за мной? Тебя я уж точно больше всех послать к чертям собачьим хочу, так что можешь чесать лесом прямо сейчас, — громко произнёс я, даже не обернувшись. — Хах, — хмыкнул еле слышно парень за моей спиной, громко сплюнув на землю, — А тебе палец в рот не клади — по локоть руку отгрызёшь. Я понимал, что его слова были обычной и заезженной метафорой, но в свете недавних событий я почему-то подумал о том, что этот сумасшедший ещё и пальцы свои холодные собирался мне в рот пихать. Меня аж передёрнуло. — «Что за мысли, Сумин, ты с ума сошёл?!». — Вот и не суй свои пальцы туда, куда не нужно, особенно без спроса, мудила, — сквозь зубы процедил я, всё ещё не обернувшись, сжимая от мыслей о недавнем инциденте руки в кулаки. На самом деле, я не очень-то был уверен в том, что могу вот так яростно плеваться ядом в этого парня, ведь чёрт его знает, что он предпримет в ответ на это, но… Гнев был сильнее и громче, чем голос разума и страх. Хотя нет, страх работал как надо, а потому поджилки всё ещё тряслись, но я хотел верить, что умело это прятал. — О, не волнуйся, если мне захочется засунуть в тебя свои шикарные пальцы, то я сделаю это тогда, когда ты сам того попросишь, — ехидно протянул незнакомец, достаточно красноречиво хмыкнув. Пусть я и не видел, пока что, его нагло усмехающегося лица, я прекрасно чувствовал его пошлый взгляд спиной. Вот ведь… — Боже… Замолчи! — выкрикнул я, резко обернувшись, — Что ты несёшь? Ты за этим за мной поплёлся, чтобы эту мерзость мне говорить? — руки ещё сильнее сжимаются в кулаки. Как же хочется эту мерзкую ухмылку с его наглой рожи стереть парой крепких ударов… — Не кипятись так, истеричка. Я хотел извиниться, вот и вся страшная тайна и весь мой злобный план. Вышло небольшое недоразумение, казус, маленькая ошибочка. Вот и всё. С кем не бывает? Мы просто не так друг друга поняли. Просто признаем, что оба проебались и разойдёмся по доброму, как в море корабли, и всё! Как не бывало. И забудем друг друга раз и навсегда. Как тебе такой план? — лениво и самоуверенно, в той же наглой манере протянул названный Юнги парень. Нет, ну вы только посмотрите на этого мистера «чрезмерно-охуевшее-лицо». Он совсем краёв не видит? — Что?! Небольшое недоразумение? Казус? Ошибка? Просто не так друг друга поняли? — на повышенном тоне произнёс я, переходя практически на визг, уже чуть ли не взрываясь от переполняющей меня ярости. — Ты прав, это была охуеть какая огромная ошибка, но, блять, только с твоей стороны. Это был только твой проёб. Я здесь ни в чём не виноват и признавать какую-то несуществующую вину не собираюсь! Ну всё, взрыв атомной бомбы, а точнее подожженный фитиль чужого терпения, ну или попросту горящей задницы. Сумин бы никогда не подумал, что может так взорваться, и что он вообще на такое способен. Но незнакомец действовал на Мина удивительным (хрено́вым) образом. — На кой чёрт ты пошёл за мной, если собирался нести всю эту чушь? Чтоб я окончательно тебя возненавидел, хотя даже и знать то тебя не знаю? Тогда ты отлично справляешься, так держать! — продолжил я, чуть отдышавшись, не дождавшись ответа на прошлые свои слова, тут же собираясь снова отправить всё к чёрту, развернуться и молнией убраться от этого поганого места подальше, как незнакомец, до того стоявший поодаль с крайне скучающим лицом, выдающим то, что и сам он ни разу не чувствовал вины и вовсе не хотел стоять тут и распинаться передо мной, в два коротких шага (как, мать вашу, так быстро?), оказался прямо передо мной, резко хватая за руку, чтобы не дать уйти. Если я скажу, что я в один короткий миг испугался до кончиков даже ногтей, то… Этого будет недостаточно, ведь испугался я просто охуеть как сильно. Настолько, что крупно вздрогнул и даже громко ойкнул от неожиданности, боясь даже представить, зачем он вообще подошёл. — Ладно, послушай… — Отпусти. — Окей, я признаю, что виноват. Да, я долбоёб и мудак. Ты только… — Отпусти! — уже громче крикнул я, прерывая его длинный монолог, из-за которого он совершенно не замечал и не слышал то, что я говорил. Парень тут же, вопросительно взглянув на меня, затем на наши руки, а затем снова на меня, всё же отпустил с наглой усмешкой мою руку, отходя от меня на шаг, засовывая свои руки в карманы. Меня трясло. — Как скажешь. Я извинился, доволен? Ты это хотел услышать? Теперь остынешь, принцесса? Могу ещё раз сказать — извини, окей? — Да пошёл ты! Тумбочка перед мизинцем и то искреннее извинится, чем ты, козлина. Можешь подтереться своим «извини», — едко выплюнул я в ответ в лицо незнакомца, тут же повернувшись к нему спиной, намереваясь уйти. Но у меня опять не вышло, так как парень снова схватил меня за руку, разворачивая к себе. — «Блять, ну что ещё?!», — взрывается резко в моей голове вопрос. — Прекрати уже истерить. Мне жаль, что так вышло. Я признаю, что поступил, как последний мудак, — произнёс светловолосый парень, не убирая руки, что отчаянно сжимала мою. — Я просто... Это, блять, не легко принять. Не каждый день точная копия твоего друга втирает тебе то, что это, сука, не он, а совсем другой человек, когда вы все вроде как не обдолбались в край и не слетели с катушек. У меня произошло помутнение, я был не в себе. Подумал, что Чимин решил таким образом отомстить мне за то, что у нас случилось. Я не поверил тебе, это, сука, нормально. Ты сам то смог бы? Очень сомневаюсь. — Послушай, я всё никак не пойму, чего ты вдруг так разоткровенничался? Думаешь мне интересно, что ли? Так я отвечу — мне глубоко плевать. Почему ты продолжаешь напирать? Что тебе от меня нужно? Прощение? Окей, пусть. Я забуду об этом сегодня же. А теперь отпусти уже мою руку и прекрати мешать мне уйти. Я достаточно услышал. Или ты хочешь, чтобы я пообещал молчать? Пф, да пожалуйста! — прикрикнул я, закипая, ведь рука моя всё ещё была сжата, а попытка её выдернуть не увенчалась успехом. — Что тебе, чёрт возьми, нужно от меня? Чего ты хочешь? — кричал я на парня напротив, не сдерживаясь, но он продолжал молчать и сжимать мою руку в своей ледяной руке, растерянно и изчучающе смотря мне в глаза. Он ждал. Но чего? Но тут, оттеснив гнев, до меня наконец дошло. Будто рубильник наконец в голове переключился. Будто наконец-то загорелась нужная лампочка, когда, казалось, что она совсем потухла. Я всё вдруг осознал... — Боже, до меня дошло. Я понял, чего ты так в меня вцепился и взглядом подбитого щенка в глаза смотришь... Тебе необходимо услышать, что всё в порядке, чтоб удостовериться, что я не принесу вам проблем. Что я буду молчать. Что я не растреплю об этом случае всему миру, который так и жаждет получить сенсацию. Тебе плевать на меня, и тем более с высокой колокольни ты клал на мои чувства. Тебе не нужно моё прощение. Тебе нужно обещание, что мы мирно разойдёмся и я не испорчу вам всю жизнь из-за этого дня. Выражение лица незнакомца тут же сменилось на совершенно иное, в одну грёбаную секунду, будто я наконец сорвал маску, убирая морок, являя миру скрытую личину. Он больше не смотрел растерянно, желая угодить. Его лицо вновь приобрело былую отрешённость, безразличие и явный пофигизм. — Ха, Господи... Поэтому ты так стелился передо мной, всё хватался, чтобы я не ушёл. Выдавливал тут из себя извинения, я уверен, что в первый раз за всю свою жизнь. Вину свою признал, которую, я уверен, ты совершенно не чувствуешь и не будешь. Откровенничать зачем-то начал, давя на жалость... Это всё было для того, чтобы я заткнулся и молча исчез... Мою руку наконец отпустили, всё так же громко и самодовольно хмыкнув, толкнув язык за щёку, кивая головой будто бы в ответ всем моим словам. И как я раньше не понял, что искренности и сожаления во всём этом и ждать не стоило... Это всё было лишь вынужденным представлением ради собственной выгоды, и больше ничего. Ему с самого начала было абсолютно наплевать. Он лишь стоял и скалился, как гиена, будто бы даже удивлённый моим выпадом. Будто признал достойного соперника. И как я не увидел, что вся эта услужливость и мнимая искренность была лишь маской... — Ты прав. Мне похуй. Абсолютно. Будешь ли ты истерить и дальше, ненавидеть меня до конца своих дней — всё равно. Я даже идти за тобой и не думал, но мне сильно капали на мозги, поэтому пришлось. — Тебе нужно, чтобы я подписал договор... — неприятная догадка ударила будто под дых, от чего я хриплым шёпотом произнёс это, смотря пустым взглядом в пол. — Вау, да ты сама сообразительность. Похвально, — насмехаясь надо мной, произнёс светловолосый, издевательски хлопая в ладоши. — И ты снова прав. Унижался я тут только за этим. Но раз ты всё понял без лишней и нудной процессии вылизывания твоей задницы, то окажи услугу — вернись и подпиши бумаги. И можешь идти с миром на все четыре стороны и забыть всё это, как страшный сон. До чего же противно было это всё... До чего же гадко... Его ни капли, ни секунды не мучала совесть, а всё, что его волновало — его выгода. Теперь я понимаю, почему он был так нелюдим. Никто же не захочет терпеть такое отношение к себе. Как к обычной грязи под ногами, а не человеку. Он был так мерзок... И это об этом Чимин утверждал, что мне понравится? Это вот эти люди — те, рядом с кем захочется остаться? Да ни в жизнь... — Я ничего не должен ни тебе, ни кому-либо ещё. Если я захочу утопить вас — я это сделаю. Если захочу испортить тебе жизнь — я всенепременно это сделаю. Но не смей указывать мне, что делать, будто я чем то тебе обязан. Тем более тогда, когда ты так сильно проебался передо мной. Твоей ошибкой было снимать свою чёртову маску, обнажая гнилую душу за ней. Теперь я тоже наплюю на тебя и всех вас с высокой башни. Мне похуй на то, как сложится ваша жизнь, — процедил я прямо в лицо незнакомцу, плюясь в него своим ядом, желая полоснуть его будто бы лезвием, показывая то, как сильно он ошибался на мой счёт. — Ты думаешь, мне страшно? Мне давно плевать на себя. Хоть ударь сейчас ножом и оставь умирать на этой грязной улице — мне всё равно. Но группу я за собой не потяну. Если я тону, они не пойдут на дно со мной вместе — я не позволю, — с огнём в глазах, бросая мне вызовов, уверенно ответил парень. — Ты... Делай, что душе угодно. Хочешь испортить мне жизнь — пожалуйста, флаг в руки. Но не наказывай парней вместе со мной. Ты можешь рассказать всё прессе, запросто, но знай, что это обязательно коснётся и тебя. Твоя жизнь станет таким же адом, как и наша. Ты потеряешь всё в веренице бесконечных скандалов, в которые тебя затянут. Ты не потянешь. Не веришь? Можешь проверить сам, но, решив идти против нас, не забудь подумать о Чимине. Завершив свой монолог, парень, напоследок задержавшись в моих ошарашенных глазах, абсолютно потерявшихся сейчас, не дожидаясь от меня ответа, просто развернулся и ушёл, оставив меня, застывшего в немом шоке, стоять посреди безлюдной и по ночному холодной улицы со всем грузом взваленных мыслей в полном одиночестве. Неужели Чимин отныне мой рычаг давления, моё уязвимое место? Больная точка, на которую легко можно надавить? И почему мне не всё равно... Почему моя совесть откликается на это? Почему его слова заставили меня оцепенеть? Почему меня всё это так волнует? Ведь я не должен за них переживать... Ни за Чимина, которого я знаю всего пару мгновений, ни за хотя бы одного из них, но я почему то продолжаю. И чувствую то, чего не должен. Это груз навязанной вины? И как мне с этим быть? Неужели им всё так просто сойдёт с рук? Неужели я буду связан по рукам и ногам, в отличие от них? Я не собирался идти у них на поводу и пресмыкаться, клюя на ложное чувство вины и откуда то взявшейся привязанности к незнакомцу. По их правилам играть я не буду. Мне должно быть всё равно. И мне будет. Обязательно будет. А пока... Нужно просто забыть всё это, отложить в далёкий ящик, и просто продолжить проживать свои обыкновенные деньки обычной жизни. Так ведь? И наконец попасть домой, чтобы как следует переварить весь этот до жути тяжёлый день, долго покричав в подушку, чтобы выпустить все накопившиеся эмоции, а затем смыть всю тяжесть сегодняшних событий под тёплыми струями воды, чтобы наконец смочь со спокойной душой отправится в свой следующий день...