Буран

Мело уже второй день, не переставая. Это было впервые за десять лет, когда перед новым годом так сильно испортилась погода. Весь город встал: магазины почти не работали, рестораны тем более. Никто не хотел выходить на улицу, где тебе в лицо бил сильный ветер, а снег попадал за ворот. Что уж там говорить о том, чтобы посещать дома развлечений. Хотя была пара дураков, которые поссорились с жёнами и прибежали в самый буран. Но Жун Цзю они не касались, поэтому уже второй день он отдыхал. В воздухе ощущалось это новогоднее настроение, но в душу юноши оно так и не забралось. Слишком тяжело было в последнее время, чтобы так сразу веселиться. Впрочем, его это и не слишком волновало; оказаться в полном покое, убраться в своей комнате и привести себя в порядок — этого было достаточно, чтобы сделать Жун Цзю немного счастливее, а остальное приложится. Казалось, что почти все его сестрички думали так же, ведь весь день бордель был погружен в приятную тишину, все занимались своими делами. То и дело они пересекались друг с другом в коридорах, обменивались парой фраз и шли дальше по своим делам. Жун Цзю же решил начать послеобеденную уборку с приятного — просмотра всех своих украшений и прочих богатств. Серебро, драгоценные камни, пара золотых вещиц — всё так хорошо блестело в немного тусклом дневном свете. Оставалось совсем немного накопить, прежде чем удастся покинуть это место раз и навсегда. Иногда Жун Цзю думал о том, что может всё не так уж и плохо, у него есть пара хороших подруг здесь, а кроме того, чем сейчас занимается, он ничего не умеет. Но подобные мысли были слишком грустными, и в такую радостную для всех пору Жун Цзю гнал их прочь. — О чём размышляешь? Я к тебе стучалась, а ты не открывал. Кто занимает твои мысли? Неужели тот молодой красавец, который приходит практически каждый день? — щебечет одна из подруг Жун Цзю, резко влетев в его комнату и отказываясь рядом на кровати. — Просто задумался. Мне казалось, что стучат в соседнюю комнату, — поднимает взгляд с украшений Жун Цзю. Честно говоря, он перепугался, но старательно этого не показывал, чтобы избежать подколок. — Про кого это я думаю, Инь Ань? Про господина Мо? Этот маленький засранец просто богат, но он младше меня на три года — совсем ребёнок. Что мне о нём думать? Выкупать он меня не станет, говорить нам тоже не о чем. Уверен, я его интересую, только потому что похож на милую ученицу их духовной школы. Ладно, нечего о нём говорить, слишком много внимания. Зачем ты пришла? Не думаю, что просто так. — Там ужин приготовили. Пойдём, поешь с остальными. Мы давно все вместе не собирались. — Не так уж и давно, уверен, в прошлом месяце мы ужинали вместе. Ладно, погоди, уберу всё это добро и приду. Жун Цзю будто только и ждали. Стоило ему войти в зал, где все столы сдвинули в один длинный, наступила тишина. Но ещё через мгновение вновь начались смех и разговоры. И воздух будто потеплел. — Мы обсуждаем, как хотим отпраздновать Новый год. Вряд ли погода станет лучше, так что мы всё ещё заперты, поэтому можно веселиться. Жун Цзю, что ты думаешь по этому поводу? — спросила его одна из старших девушек, протягивая миску горячего супа. — Боюсь только, что вы съедите все продукты сейчас. До Нового года ещё три дня, а вы такой стол накрываете. Но праздник это хорошо. Хоть повеселимся и отдохнём, а как именно, мне неважно. От его слов ничего бы не изменилось, всё равно бы накрыли праздничный стол; может даже станцевали и спели, но уже что-то своё, а не из репертуара для клиентов. Жун Цзю и сам всё прекрасно понимает. Он полностью переключается на еду, которой на столе в избытке, прислушивается к разговорам. — Это ведь твой последний Новый год с нами, Шао Фэнь? Мне сказали, что ты накопила на выкуп и уйдёшь к весне, — спросила Инь Ань, сидящая рядом, у старшей. Совсем шепотом, чтобы другие не слышали. — Кто тебе сказал?! А вдруг всё сорвётся, а уже разболтали? Но да, собираюсь. Не могу уже здесь находиться, хотя вы, девочки, — она вдруг заметила, что Жун Цзю тоже греет уши, — наша парочка юношей стали мне семьёй. Один богатый мужчина хочет забрать меня к себе. Но я не забуду про вас. Жун Цзю улыбнулся, доедая последнюю ложку супа. Он почему-то верил, что так и будет, что про них не забудут. И это было последней ясной мыслью за день, потому что от тёплой еды его ужасно клонило в сон, несмотря на то, что на улице только потемнело. Но справиться с этой внезапной сонливостью и усталостью оказалось выше его сил, поэтому, дойдя до комнаты, Жун Цзю завалился на кровать и проспал до позднего утра. И это утро его порадовало. Стоило открыть глаза и немного прийти в себя, как в нос ударил вкуснейший аромат специй. Кажется, все сестрицы сидели до позднего вечера, поэтому проснулись недавно и лишь сейчас взялись готовить завтрак. В воздухе витал аромат сладкой рисовой каши с финиками, то и дело перебиваемый запахом наваристого бульона для лапши. Всё кипело, в коридоре раздавались суетливые шаги — уже не такие, как вчера. Особо радовало солнце, показавшееся из-за туч буквально на пару минут и снова ушедшее в тень. Хорошей погоды можно было сегодня не ждать, но эта пара ярких лучей грела в первую очередь душу. Жун Цзю вскочил, полный сил. Вчера он не сделал практически ничего из запланированного, погрузившись в рассматривание своего богатства. Да и в этот раз он вряд ли что-то сделает, учитывая, какая атмосфера царила в доме развлечений. Но лежать в кровати просто так абсолютно не хотелось. Хотелось оказаться в людской суете, услышать каждый разговор, увидеть каждое движение, почувствовать каждый запах. — Я слышу, как вы гремите ложками! Оставьте мне мою любимую кашу! — только войдя на кухню сказал Жун Цзю. — Проснулся бы на полчаса позже — остался без завтрака. И чего ты так спишь? Ушёл в такую рань, проспал дольше всех. На тебя не похоже, — сказала Инь Ань, встречая тем самым друга. — Я тоже в шоке. Это из-за того, что я несколько ночей подряд не спал, и мне приходилось отсыпаться днём, наверное. Но это неважно. Каша — вот что сейчас имеет значение. Положи немного своему любимому братику. — Фу, Жун Цзю, оставь это для клиентов. Ты когда ласковый такой фальшивый. Не понимаю, почему другим нравится, — ворчала девушка, накладывая кашу. — Ты только ешь живее, Шао Фэнь хотела устроить небольшое выступление, ждала, пока все проснутся. Сказала, что она и другие сестрицы выучили что-то, что слишком хорошо, чтобы показывать посетителям. Даже интересно, что именно. Сам Жун Цзю ни в танцах, ни в музыке силён не был. Ему надо было быть красивым и глупеньким, с чем он успешно справлялся. Но смотреть на выступления своих подруг он обожал. Все эти плавные, точные движения, звонкий голос и переливы мелодий… Такие редкие моменты были настоящим чудом. — Хорошо, хорошо, только не дави, я и сам хочу посмотреть. Но я злой когда голодный, как я смогу в таком состоянии смотреть что-то? Лучше дай мне булочку с мясом, и я буду самым внимательным слушателем и зрителем. После сытного завтрака все и правда стали сползаться в просторный зал, где уже было разгорожено место. Кажется, без танца сегодня никуда. Стоило Жун Цзю подумать об этом и усесться поудобнее, как из-за ширмы в углу послышалась мелодия эрху. И ещё через мгновение с лестницы плавной походкой спустились три танцовщицы во главе с самой старшей и уважаемой сестричкой здесь — Шао Фэнь. Одеты они были в повседневную одежду, но сверху была накинута тонкая полоса ткани. Жун Цзю мог поклясться, что угадывал в них старые занавески, которые убрали в чулан в начале осени. — Прежде чем мы начнём, — сказала Шао Фэнь, — можете налить себе немного вина. Любое представление становится лучше в лёгком дурмане, правда ведь? Когда все присутствующие прислушались к совету и выпили по чарке вина, музыка сменилась. Эрху звучала так нежно в руках молодой музыкантки, словно из этих струн в жизни не извлекали характерные грубоватые звуки. И под эту мелодию, наконец, начался танец. Девушки двигались плавно, заскользили по полу, задвигали руками, рисуя в воздухе причудливые фигуры. Этот танец увлекал, пускай и не был идеален. Не так давно Жун Цзю выходил в город и смотрел на выступление профессиональных танцовщиц. Конечно, такое зрелище ни с чем не сравнить, то выступление он запомнил надолго, однако сейчас ему не нужны были даже самые лучшие танцовщицы Поднебесной. Незаметно для самого себя, юноша потянулся за ещё одной чаркой вина, ведь оно было таким вкусным, пускай пахло спиртом и сильно ударяло в голову. Впрочем, Жун Цзю пил слишком редко, чтобы так хорошо разбираться в алкоголе. И сейчас это сыграло с ним довольно злую шутку: голова медленно опустилась на плечо Инь Ань, так удачно сидящей рядом, и глаза закрывались сами собой. — Эй, а ну не спать! — злобно прошептала девушка, но Жун Цзю и не думал открывать глаза. — Я внимательно слушаю музыку, тихо, — ответил он и не соврал. Мелодия уносила с собой в мир грёз, а ритм шагов убаюкивал. Даже если бы Жун Цзю и хотел открыть глаза, он бы не смог. Но сейчас, просто слушая происходящее вокруг, он чувствовал себя самым счастливым. Ему хотелось навсегда остаться в этом ожидании Нового года, в их небольшом празднике жизни.