Самолёт на подсолнечном поле

```Days – The Drums``` Это лето началось для Джозефа спокойно, пожалуй даже чересчур. Маленький домик на окраине деревни, совсем рядом с просторным полем, на котором росли высокие подсолнухи, стал его пристанищем. А парню так хотелось остаться в родном маленьком городке, в его организме появилась резкая потребность в общении, тусовках и весельи. Вместо этого он был вынужден торчать в этой глуши, где даже его ровесников не было: одни старушки да дети малые. Он обошёл всю деревню, после чего осознал, что его попытки найти себе приключения провалились, поэтому он проводил всё время с раннего утра до поздней ночи в обветшалом сарае, обустроенном под гараж, после чего возвращался в домик и, не ужиная, ложился спать. Но пребывание в деревне не полностью раздражало его. Утром он вставал с мыслью о том, что сегодня будет всё то же, что и вчера, но днём ему надоедало думать об этом, и он изредка покидал мастерскую, ложился на траву и смотрел в небо, срывал колоски, скручивал их, плёл из гибких стеблей маленькие венки и косички, срывал цветы. Особенно понравившиеся экземпляры он вкладывал в книги, чтобы они засохли и сохранили в памяти это долгое лето. Но чаще он прятался от жары в тени сарая, а выбирался ночью. Если дни были почти все как один безоблачные, то ночи поражали то таинственно мерцающими звёздами, то сияющим диском луны. В холодной от росы траве дружным хором поют сверчки, иногда пробежит мимо полевая мышь, взлетит из травы, хлопая крыльями, птица, зашумит ветер, заглушая остальные звуки. Тогда становилось холодно, и Джоджо уходил в дом.Через какое-то время он проникся этой спокойной жизнью и у себя в голове почти мог назвать себя деревенским. Но всё же однообразие ему надоедало, сколько бы он не искал красивого. В это утро он снова проснулся в своей комнате с головной болью и желанием спать дальше. Но старый будильник, стоящий на широком белом подоконнике, неумолимо трезвонил, раздражая барабанные перепонки. Джоджо, зевая, вылез из-под тяжёлого полосатого покрывала земляных тонов, поднял с пола старую серо-голубую рубашку в клеточку и накинул её на плечи. Она была в некоторых местах порвана и покрыта пятнами машинного масла – самое то для возни в мастерской. Парень выключил будильник, который был уже в миллиметре от того, чтобы выпасть в открытое окно, и посмотрел в небо. Тепло, солнечно и ясно. Ничего нового. Он вздохнул и пошёл в маленькую комнату, чтобы сделать себе кофе. Каждое утро в этой дурацкой комнате... Хотя она не была такой уж плохой. Небольшая по размерам, со светлым дощатым полом, древесными стенами в кружочках от сучков, она была очень уютной, а размеры компенсировало огромное квадратное окно напротив широкой кровати с пружинками. По всей комнате развешаны плакаты разных музыкальных групп: The Cars, Wham!, AC/DC и Santana. В углу разместилась перемотанная бечевкой стопка старых пожелтевших газет. Рядом шкаф, забитый донельзя всяким барахлом, на верхней полке которого разместились ровной стопкой комиксы про супермена и потрёпанные книги о механике с изображением самолётов разных моделей. Самолёты... Джозеф любил их и, закручивая болты и подключая провода мотоцикла, мечтал о том, чтобы бросить этот байк, разобрать его и создать небольшой самолёт. Но эта затея казалась ему невозможной: не хватало деталей, некоторых инструкций и свободного поля для взлётной полосы. Каждый раз Джозеф вздыхал, думая о том, что от его мечты придётся отказаться. Он допил кофе и поставил чашку на маленький столик, заполненный ещё кучей таких же чашек, которые Джозефу было слишком лень мыть. Потом как-нибудь. Он легко выбрался через окно на улицу. Как бы пейзаж не наскучил, он был всё так же прекрасен: высокие подсолнухи покачивают головами в потоках тёплого ветра, лазурная синева неба, в вышине которой медленно парили лёгкие облака, похожие на тонкую шаль, длинная яркая трава у самого фундамента домика, тёплое золотое солнце, греющее своими лучами всё вокруг. Тихо стрекотали в траве кузнечики, над растениями вились стайки каких-то насекомых, на небольшом камне грела свою серо-коричневую спинку ящерица. На самом краю, перед подсолнухами, торчал деревянный сарай. Потемневшие доски стен казались желтоватыми, на раме маленького окошка с треснувшим стеклом сидел кузнечик. Джоджо открыл скрипучую дверь, взметнулась в воздух бронзовая пыль, а кузнечик испуганно скрылся в траве. Юноша уже хотел войти внутрь темного помещения, как его внимание привлёк пролетевший у самого его лица мыльный пузырь. Он парил в потоках воздуха и переливался на солнце, а Джозеф удивлённо смотрел на него своими светло-бирюзовыми глазами. Через пару мгновений пузырь наткнулся на стену и брызнул мыльными каплями во все стороны. Тогда Джоджо принялся глазами искать того, кто вторгся на его территорию и пускает тут пузыри. Скорее всего, это был ребёнок, в крайнем случае – девушка... Тут он понял, что ошибся. Метрах в восьми спиной к нему стоял другой юноша, тоже высокий и достаточно крепкого телосложения. Золотисто-блондинистые волосы подвязаны лентой с фиолетовыми и оранжевыми треугольниками, кожа достаточно бледная, плечи широкие. На нём были мятного цвета футболка и светло-серые брюки. И что он в такой городской одежде забыл в этой глухомани? Они так и стояли молча какое-то время: незнакомец скучающе смотрел в небо, пускал мыльные пузыри и не замечал Джоджо, который сверлил его спину взглядом, потом вдруг ожил и громко, слегка грубовато крикнул: – эй ты! Ты ещё кто? Я тебя тут раньше не видел. Блондин обернулся и уставился на Джоджо своими травянисто-зелёными глазами. Его красивое лицо со странной формы отметинами на щеках излучало одновременно нежный покой и резкую недоброжелательность. – тебе какое дело? Я тебя тоже вижу впервые. – ты, видно, приезжий. Совсем не знаешь здешних правил, – парень нахмурился и стал приближаться. – что ты вообще тут забыл? – я делаю что хочу, какого чёрта ты пытаешься мне указывать? – сразу видно, городской. Все вы как один напыщенные и гордые идиоты. – кого ты назвал идиотом, деревенщина? – незнакомец тоже начал распаляться, а Джоджо только рад позлить кого-нибудь. – тебя, дурак. Разве ты не знаешь, что невежливо вертеться рядом с чужими домами? – я не вертелся. И вообще, что ты привязался? – о, ничего, но тебе стоит перенести свои детские игры в другое место. Ты действуешь мне на нервы. – детские игры? Ты... – незнакомец хотел броситься на него с кулаками, но держался. Не хватало ещё подраться с кем-то в первый же день. Он зажмурился, сделал глубокий вдох, после открыл глаза и отрывисто проговорил: – я уйду, но не смей думать, что я это делаю по твоей указке. Считай, тебе повезло, что у меня сейчас нет желания драться с тобой, но в следующий раз тебе не поздоровится. После этого он выбрался из подсолнухов и пошёл в направлении домов. Как же Джозефу хотелось достать из кармана рогатку и выстрелить в этого нахала камнем... Но он удержался, вздохнул и спрятался в сарай продолжая своё дело. Утро сменилось днём, день – вечером, затем настала ночь, и парень вернулся домой, лёг спать, но ещё долго в его сознании оставался образ светловолосого юноши, красивого и холодного. На вид они были ровесниками, может быть блондин был чуть старше, да роста приблизительно одного. Может быть, если бы незнакомец не был таким противным, они могли подружиться. С этой мыслью Джозеф уснул.