Old habits die hard

Прокрасться через палубу, усыпанную храпящим на разный лад экипажем, не составило особого труда — благо небо было безоблачно, и лунного света хватало, чтобы ни на кого не наступить. На носу корабля бодрствовал только Баттонс, да и тот был слишком увлечён беседой с Карлом, так что Эду удалось нырнуть на лестницу незамеченным. Впотьмах он пересёк нижнюю палубу, добрался до узкого коридора, слабо освещённого единственной масляной лампой под потолком, догорающей свои последние минуты, и, напоследок настороженно оглянувшись через плечо, потянулся к ручке. Но тут к его ужасу дверь вдруг приоткрылась сама. На Эда, не успевшего посторониться, налетел сонный Люциус, протиснувшийся в щель спиной вперёд. — О боже! — взвизгнул он, резко развернувшись и тут же испуганно округлив глаза. — О боже мой, Чёрная Борода, сэр… — Эд шикнул, приложив палец к губам, и Люциус послушно перешёл на оглушительный шёпот. — Вы меня напугали. Эд насупленно дёрнул плечом. — Да, это вроде как моя фишка — людей пугать… Гм… Извини, пацан. Кашлянув, он невольно стрельнул глазами на приоткрытую дверь. От мальчишки-писаря это не укрылось, но прежде чем тот успел первым открыть рот, Эд сурово спросил: — Ты что там делал? — О, мы вроде как… дежурим по очереди, проверяем его… — сбивчиво пояснил Люциус и, заметив, что Эдвард начал хмуриться, поспешил утешить: — Просто на всякий случай. Он в порядке, не волнуйтесь. Всё так же спит. — Ага, уже третьи сутки, — пробормотал Эд. Стид отрубился практически мгновенно после того, как Айвену и Крошке Джону спустя час недюжинных стараний и загадочных махинаций наконец удалось отцепить его от вишнёвой мачты; Роуч штопал, а Олуванде с Джимом перевязывали его сквозную рану, когда он уже был без сознания. После злосчастной дуэли Эд заходил к нему в каюту ежедневно по нескольку раз, но джентльмен-пират продолжал пребывать в глубокой отключке. Утешало лишь то, что в этот раз крови он потерял немного и, по крайней мере, не бредил. Пока Стид беспробудно дрых, Эду, напротив, совершенно не спалось в его тихой и пустынной каюте, которую до недавних событий он делил с Иззи. Раньше по ночам сверху доносилось сопение Хэндса, и это даже в какой-то степени убаюкивало — хотя в основном, скорее, бесило, но можно было по крайней мере пнуть его койку снизу и услышать неразборчивое «Прости, босс». Это умиротворяло. Не сказать, что Эд скучал именно по Хэндсу — в конце концов, этот говнюк ослушался его приказа и был изгнан с корабля из-за собственного упрямства. Скорее, дело было в том, что оставаться в полном одиночестве оказалось для Эда слишком невыносимо. Особенно после всего того, что он наговорил Стиду в ночь Наёба, прячась в ванне под его халатом. Особенно после того, как Стид несмотря на его признание всё равно назвал Эдварда своим другом. А потом чуть не лишился из-за этого жизни. — Всё будет хорошо, — Люцуис ободряюще улыбнулся, проницательно уловив нотки тщательно скрываемой Эдом тревоги. Вот паршивец. — Думаю, дело не в ране, а в переутомлении. Ему просто надо отоспаться. Но если хотите, можете посидеть с ним сейчас. — Конечно, могу. Мне не нужно твоё разрешение, — буркнул Эд. — Разумеется, сэр, — незамедлительно кивнул Люциус со всей серьёзностью, на которую был способен. Тусклый свет лампы, тем не менее, выхватил озорной огонёк в его глазах, но Эдвард милосердно решил этого не замечать. Парень не стал задавать ему неудобных вопросов о том, что глубокой ночью у двери в каюту капитана «Возмездия» забыл он сам, и Эд был ему за это признателен. Когда он шагнул в дверной проём, Люциус, зевнув, уже более расслабленно бросил ему в спину: — Если что, утром дежурит Олу. Он придёт на рассвете. Просто предупреждаю, если вы… не хотите, чтобы кто-то вас там обнаружил. Сердце Эда пропустило удар. Он грозно обернулся, намереваясь обратить смущение в какую-нибудь грубость, но осоловелый вид мальчишки, отчаянно трущего глаза и явно валящегося с ног, почему-то заставил его передумать. — Да, я… Учту. Спасибо, пацан. Иди спать, — Эдвард неловко хлопнул его по плечу и скрылся в капитанской каюте. Стид распластался на кровати, как морская звезда, раскинув в стороны руки и разметав по подушке влажные волосы. Грудь, покрытая негустой светлой порослью, мерно вздымалась и опускалась. Свежая повязка вокруг раны ещё не успела пропитаться кровью. Эд осторожно опустился рядом, тревожно вглядываясь в спящее лицо в поисках хоть чего-то, что намекнуло бы о мучениях, которые испытывает Боннет в данный момент. Однако вид у джентльмена-пирата был практически безмятежным, если не считать испарины, скопившейся у корней пшеничных волос и по краю роста бакенбардов. Эдвард отжал тряпку в чаше с водой, которую обнаружил у подножия кровати, и, мягко промокнув капли пота, оставил её у Стида на лбу. «Спящая, мать его, красавица… — отчётливо раздался у него в голове голос Иззи. — Может, ещё поцелуешь этого изнеженного слюнтяя, а, Эд? Как грёбаный сказочный принц…» Эдвард поджал губы, чувствуя накатывающую волнами ярость. В последнее время этот сукин сын позволял себе слишком много вольностей. Всего этого бы не случилось, подчиняйся он беспрекословно своему капитану. Нужно было хорошенько его проучить перед тем, как отпускать на все четыре стороны. Возможно, выпороть до кровавых лоскутов. Или отрезать какой-нибудь ненужный орган. Испанка Джеки коллекционирует носы, прекрасно, а Чёрная Борода мог бы собирать, ну, скажем… уши? «Нет», — одёрнул себя Эд. Стид бы этого не одобрил. Он бы сказал, что всё было честно. Что Иззи Хэндс просто сделал свой выбор. Что хоть он и терпеть не мог этого засранца, но он уважает чужие принципы. Грёбаный джентльмен… Корабль качнуло на волнах. Пламя свечи дёрнулось, отбрасывая пляшущие тени на занавески и полку, где покоилась картина маяка. — Дежавю, — услышал Эд сиплый голос, выдернувший его из мыслей о возмездии за капитана «Возмездия», и только тогда заметил, что тот самый капитан, оказывается, успел когда-то разлепить глаза и теперь глядел на него с болезненной улыбкой. — Чего, приятель? — растерянно переспросил Эд, испытывая немыслимое облегчение, на пару мгновений вырубившее ему, видимо, все остальные органы чувств. — Дежавю, — хрипло повторил Стид и прокашлялся. — Это чё ещё за хрень? Стид усмехнулся и тут же поморщился от боли. — Это… Когда тебе кажется, что ты попадаешь в ситуацию, в которой уже когда-то был. Но… Но на самом деле не был. — Тут Стид озадаченно нахмурился, что-то сопоставляя в уме. — Но ты ведь и правда был в похожей ситуации, друг, — осторожно напомнил Эд и с беспокойством тронул его за плечо. — Или ты не помнишь? Только не говори, что не помнишь! Стид тихо засмеялся. — Я помню, Эд, я помню! Что ж, выходит, «дежавю» и правда не самое подходящее слово. Тогда я назову это… просто занимательным наблюдением, — он пожал плечами, а затем широко улыбнулся. — Сколько раз я оказывался заколот, столько раз обнаруживал у своей постели Чёрную Бороду! — Намечается тенденция, а? — хмыкнул Эд. Стид удручённо покачал головой и попытался сесть на кровати, мучительно покряхтывая. — Говоря откровенно, в следующий раз я бы предпочёл обойтись без предшествующих этому событию проникающих ранений, — признался он, наконец оперевшись спиной о стену и с глубоким вздохом откинув голову назад. «В следующий раз…» — эхом отдалось у Эда в голове. На открытой шее Стида, поросшей лёгкой щетиной, пульсировала жилка. Оторвать от неё взгляд было совершенно невозможно. Что ещё, помимо периодического нанизывания себя на чужие сабли, мог бы учудить Стид Боннет, чтобы обнаружить у своей постели Чёрную Бороду? — Эд, — Стид глянул на него искоса из-под мокрой тряпки, сползшей на брови. — Сколько я спал? — Гм… Почти трое суток. — Почти трое… — расстроенно повторил Стид. — Уму непостижимо. — Вполне себе постижимо, — возразил Эдвард. — Знаешь, что было бы непостижимо? Если бы тебя сняли с шампура Иззи, а ты бы тут же ускакал грабить испанцев или устраивать очередной Наёб, на ходу придерживая вываливающиеся кишки. Организму нужен отдых, чудила. Особенно раненому. Стид фыркнул, продолжая рассматривать его из-под своей тряпки. — Не понимаю. Я ведь ранил тебя точно так же. Как у тебя всё так быстро зажило? Сутки — и ты уже на ногах. — А, это… — Эд бросил рассеянный взгляд на свой многострадальный бок. — Просто, знаешь, на мне всё как на собаке заживает. «И если уж кто из нас и отправится после смерти к собакам, так это я, — мрачно подумал он про себя. — Вот только вряд ли на небеса». — Мне бы не помешало немного твоих «собачьих способностей», — протянул Стид. Он с досадой оглядел свою повязку и недовольно сморщил нос. — Наверняка проваляюсь не меньше недели. — Сколько потребуется, столько и проваляешься, мужик, — отмахнулся Эд. — Никто тебя не торопит. Стид удивлённо приподнял брови, отняв затылок от стены. Тряпка со лба шлёпнулась ему на колени. — Приключения, мой друг! Вот, что меня торопит, — пылко воскликнул он. — Романтика пиратской жизни! Впереди столько всего захватывающего и… — он воодушевлённо взмахнул рукой, видно, забыв, какую боль приносит ему любое движение, и закончил уже сдавленно: — и… ох… разбойничьего… — Да, да, я это от тебя всё время слышу, — проворчал Эдвард. — Потерпи, приятель. С романтикой и разбоями придётся немного повременить, никуда они не убегут. Он сгрёб тряпку, снова смочил её в воде и протянул своему неугомонному другу. Стид со вздохом умостил её обратно на лоб. — К тому же, ты участвовал в настоящей дуэли. И победил! — добавил Эд. — Запаса романтики от этого события должно хватить на какое-то время, не думаешь? Стид благодарно улыбнулся. — Ты прав. Это были и впрямь насыщенные деньки, — он покорно сложил руки на коленях. — Что ж, по крайней мере, меня сможешь навещать ты. Иззи не пускал меня к тебе, знаешь… Эд смутно помнил, как Хэндс делал ему перевязку. Его беспрестанная цветистая ругань вперемешку с собственными стонами слились тогда в одну кошмарную какофонию, которая ничуть не облегчала тупую боль в боку, так что Эд предпочёл сосредоточиться на последней, а потом как можно скорее отрубиться. Но надо отдать должное, перевязки Иззи делал на славу. И Эдвард знал, что Хэндс, любивший по делу и без переходить в режим цепного пса, никого из чужой команды бы к нему не подпустил. Правда, он не предполагал, что вход в его каюту будет запрещён даже капитану корабля, на котором эта каюта находится. Эд бы… Эд бы хотел, проснувшись, обнаружить у своей койки Джентльмена Пирата. — Я… я не знал, прости. Если тебя это утешит, я всё равно был в отключке, так что ты мало что потерял. Возможно, Стид почитал бы ему вслух что-нибудь из своей шикарной библиотеки. Что-нибудь не про море. Эд бы притворялся, что спит, чтобы послушать подольше. — Он пообещал прикончить меня, если твоё ранение окажется серьёзнее, чем мы полагали… Признаюсь, я тогда мог думать только об этом. Никак не получалось ни заснуть, ни сосредоточиться. Я чуть не спалил книгу. И, наверное, корабль, — Стид грустно кивнул на подсвечник, посредством которого, очевидно, едва не произошла трагедия. — Всё думал: что, если мы ошиблись? Что, если я тебя потеряю? Подумать только. Одним из последних воспоминаний Стида было то, что его так называемый «друг» признался в намерении его убить и украсть его личность, а его до сих пор печалят абсурдные пугалки Иззи. Подумать только. Стид… боялся его потерять. Эд сглотнул невесть откуда взявшийся ком в горле и заставил себя издать беспечный смешок. — Ну, теперь-то ты убедился, что я херне не научу. Даже дважды. Закрепил урок, так сказать. — Лучшее закрепление материала — испытание на практике, да, да, — подхватил Стид, но как-то безрадостно. В глазах у него по-прежнему таилась грусть. Впервые с момента его пробуждения в каюте воцарилось молчание. Оно Эду не понравилось: слишком уж отчётливо стало слышно, как скребётся где-то внутри его полудохлая совесть. Чтобы поскорее вновь разрушить тишину, он брякнул первое, что пришло ему в голову: — Эй, слушай. А если бы ты и правда всё забыл, нам бы пришлось знакомиться заново. Стид усмехнулся. — Это была бы такая потеря! Я бы не хотел забывать и минуты. «Вот зачем ты такой?» — мысленно вопросил Эдвард. Вслух он сказал: — Давай закрепим твоё ве-жа-дю. — Дежавю. — Дежавю. Я знаю. — Что ж, — улыбнулся Стид. — Буду счастлив познакомиться с тобой ещё раз. Я Стид. Он протянул ладонь. — Эд, — отозвался Эд, обхватывая её своей. Молчание, возникшее на несколько мгновений, в этот раз было куда приятнее. — Жаль, что я опять не при параде, — посетовал Стид, свободной рукой снова стаскивая тряпку со лба. Прерывать рукопожатие он не спешил. — Хотелось бы хоть со второй попытки предстать перед Чёрной Бородой в приличном виде. — Ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз, — утешил его Эд. — О, смею надеяться. — Наклонившись к своей подмышке, Стид повёл носом и радостно объявил: — Даже почти не пованиваю! Неплохо. Хоть и довольно любопытно для трёх суток… — Ох, чёрт, трое суток… — Эд хлопнул себя по лбу. Вот идиот. — Сейчас принесу тебе поесть. Он поднялся было, чтобы отправиться в камбуз, с неохотой собираясь высвободить руку, но Стид удержал её в своей, накрыв сверху второй. — Не надо. Я не голоден, правда. Но, думаю, к утру на меня нападёт зверский аппетит. Эд послушно сел обратно и машинально опустил свободную ладонь поверх Стидовой. — Уверен? — Угу. — Хорошо, — Эд кивнул и замер, с ужасом уставившись на образовавшуюся в кровати пирамиду из рук. Шею и затылок как будто придавило якорем. «Подними голову, братан, — приказал себе Эд. — Ты чёртов пират, мать твою. Ты каждый день смотришь в лицо смерти. Ты…» Стид прервал поток мысленных уговоров, чуть сжав его руки ещё слабыми пальцами. — Ты без перчаток, — негромко проговорил он. — И без куртки. Так непривычно. — Да, я… эм, снимаю их на ночь. Спать в них, знаешь… жарковато. И руки потеют, — промямлил Эд. — Иногда посреди ночи тебе приходится быстро выхватить нож… или ствол… — всё ещё не поднимая головы, он невесомо провёл подушечками пальцев по тыльной стороне Стидовой ладони. — Тогда это может быть немного неудобно. А счёт идёт на секунды, мужик. Это тебе не шутки. Стид согласно хмыкнул. — Могу себе представить! — Ну и, эм… — ведомый какими-то невнятными инстинктами, Эд бережно развернул его руки ладонями кверху и огладил их большими пальцами от запястий до бугорков. — Было бы довольно глупо отдать концы, застряв в сползшей перчатке. — Не глупее, чем споткнувшись о подол ночной рубашки, — заметил Стид. Эд, забывшись, удивлённо поднял на него глаза, и тот охотно пояснил: — Это был бы мой случай. — Что ж… тогда тебе лучше бы держать кого-то проверенного на стрёме. — Или пересмотреть ночной гардероб. — Или… да. Эд снова потупил взгляд, медленно водя круги по его ладоням, старательно следя за тем, чтобы ненароком не поцарапать. Говоря по правде, не так уж часто ему везло найти ножницы на борту, так что ногти у него, отрастая, обычно либо хаотично ломались сами собой, либо накрайняк оказывались совершенно варварским образом обгрызены. Чего уж там, порой он мог и сам себя ими поцарапать. У Стида ногти были, конечно, чистые и аккуратно подстриженные. Даже костяшки его пальцев были бархатистыми, девственно нетронутыми. У Эда они редко когда успевали полностью заживать, вечно либо покрытые засохшей кровяной коркой, либо заново расквашенные в очередной драке. Он чувствовал, как загрубевшими подушечками пальцев цепляет чужую кожу. — Твои руки, — невольно вырвалось у него, — они такие… — Мягкие? — подсказал Стид. — Да. Как тот изысканный кашемир. Только гладкие. И красивые. И тёплые. Лишь слегка натёртые рукояткой сабли после их занятий фехтованием. Стид смиренно склонил голову, словно его поймали с поличным. — Каюсь, есть за мной такой грешок. Привычка из старой жизни. Жизни на суше, — добавил он с небольшим апломбом. — Привычка? — с сомнением переспросил Эд. — Хочешь сказать, твоя кожа привыкла быть мягкой? Оказалась в море и такая: «О, тут повсюду соль, солнце и ветер, а шанс обзавестись тысячей мозолей подстерегает буквально на каждом шагу, но не изменять же привычкам!»? Стид рассмеялся. — Рассказать, в чём секрет? — Уж будь так любезен, иначе я сдохну от любопытства. — Тогда открой верхний ящик комода, будь добр, и достань лиловую пиалу. Эд высвободил одну руку и повернулся к комоду. — С золотистой крышкой, — уточнил Стид. — Тут есть лиловая пиала с золотистой крышкой и нет пиалы вообще, — склонившись над выдвинутым ящиком, передал Эд. — Тебе какую? — Первую, пожалуйста, — отозвался Стид, невозмутимо пропуская подкол мимо ушей. Эдвард достал фарфоровую ёмкость размером с чайную чашку, но не с одной, а с двумя ручками, выполненными в виде изящных стебельков. Стебельки заканчивались крошечными бутонами. — О, осторожнее, она может быть немного скользкой, — озабоченно предупредил Стид, и Эду пришлось с сожалением отпустить его вторую ладонь, чтобы удержать добычу и передать владельцу. Когда Стид снял крышку, над кроватью разнёсся приятный сладковатый запах. Внутри пиалы оказалась какая-то зеленоватая однородная бурда, по консистенции напоминающая густые сливки. Из неё торчала крохотная серебряная ложечка. — Я прошу Роуча смешивать мне его раз в неделю, — пояснил Стид. — Тут миндальное масло, кое-какие травы, немного меда, пчелиный воск и животный жир. Кажется, он думает, что я намазываю это на хлеб за завтраком… — А ты — нет…? — осторожно уточнил Эд. Стид покачал головой. — Если это и пища, то только для кожи. Это крем. Или, как говорят французы, la crème parfumée, — он комично передразнил чудовищный псевдофранцузский акцент пижона Гэбриэла, чтобы повеселить Эда, и тот хихикнул. — Давай я покажу, что он делает. Можно? Стид протянул руку ладонью кверху в приглашающем жесте. Эд без промедлений вложил в неё свою. Недоверие к пахучей жиже у него внутри чудесным образом уравновешивалось желанием снова касаться Стидовых рук. — Кольца… пожалуй, лучше будет снять. — Валяй, — согласился Эд, и только поймав немного удивлённый взгляд Стида, сообразил, что тот, по-видимому, предполагал, что Эд сделает это сам. Впрочем, Стида это ничуть не смутило, и он начал ловко скручивать перстень за перстнем с его шершавых мозолистых пальцев. Эд справедливо решил, что останавливать его уже поздно. — Положу пока сюда, — Стид вывалил звякнувшую горсть бесчисленных перстней на соседнюю подушку, затем, стянув три своих, добавил их туда же. Эду было уже не до перстней; он заворожённо следил, как Стид достаёт из пиалы ложечку, зачерпывает ей свою подозрительную мешанину и аккуратно распределяет по тыльной стороне его ладоней. — Ложка для икры? — поинтересовался Эд со знанием дела. — Ага. Смотри-ка, ты тоже помнишь мои уроки! — восхитился Стид. — Только не сдавай меня высшему обществу, — он подмигнул. — Никогда, — пообещал Эд. «Крем» пах ужасно вкусно. Роуча Эдвард понимал прекрасно: его действительно страшно хотелось сожрать. Не удержавшись, он поднёс одну руку к носу, чтобы понюхать его вблизи. — Тут есть лаванда? — Лаванда? — Стид склонился над пиалой, принюхиваясь. — Хм, да, возможно, здесь есть лаванда. Роуч добавляет всего понемногу из того, что находит в припасах. Шалфей, мята, чабрец, жасмин, бергамот, полынь, фиалковый корень… Из чего-то делает отвар, что-то натирает в порошок. Иногда нам везёт наткнуться на торговцев эфирными маслами, и тогда мы… Эд! — он ахнул, заметив попытку последнего слизнуть с руки немного мази. — Не ешь это! Что я тебе говорил? — Но оно пахнет, как суфле! — ощетинился Эдвард. — Из-за ванили! — Кто добавляет эту твою грёбаную ваниль в штуки, которые нельзя есть?! Что за дьявольская подстава? — Отхожее место на борту одно для всех, Эд! — тоном, не терпящим возражений, проговорил Стид. — Поверь, несварение — последнее, чего тебе захочется при таком раскладе. — Напугал ежа голой ж… — протянул было Эд, но, встретившись со строгим взглядом капитана «Возмездия» — несмотря на свою бледность и полуголое состояние, вид имеющего довольно воинственный, — благоразумно решил капитулировать. — Ладно, ладно. Твоя взяла. — Он поднял руки в примирительном жесте. Хорошо, что Стид не в курсе о реальном количестве всевозможной дряни, которая за долгие годы успела побывать у Эда в желудке, задерживаясь там с попеременным успехом. Возможно, Стид догадывался только про лавандовое мыло. — Веришь или нет, со своей задачей этот крем справляется не хуже, чем суфле — со своей, — заверил Стид, когда удостоверился, что угроза миновала, и снова взял его ладони в свои, принимаясь технично, но деликатно втирать зелёную субстанцию в обветренную кожу. Расслабляющие массажные движения заставили Эда растерянно притихнуть. Из-за крема тёплые руки Стида казались ещё мягче, ещё нежнее. Пока они скользили по его ладоням снаружи, затем внутри, затем вдоль каждого из его пальцев — Стид не пропустил ни одного, уделяя особое внимание сбитым костяшкам, — Эду чудилось, что их руки слились воедино. Никогда ещё чужая кожа не ощущалась настолько близко, что словно бы проникала в его собственную — как сплавляются между собой раскалённые металлы, как волны у берега впитываются в песок. Больше всего на свете Эдвард желал, чтобы это никогда не прекращалось. Даже если он просто растает, как ледяная глыба под солнцем Нассау, чёрт с ним. Он будет самой блаженной лужицой во всей Вест-Индии. — Ну, — закончив, Стид переплёл его пальцы со своими, ладонь к ладони. — Что-то вроде того. Только услышав его голос, Эд понял, что успел прикрыть глаза и поспешно их распахнул. — Приятные ощущения, правда? — понимающе улыбнулся Стид. — Гм… да, эм… — Эд прокашлялся, пытаясь избавиться от предательской хрипотцы. — Это было… неплохо. — Что ж, позволь ему немного впитаться, и будет ещё лучше. Ты не пожалеешь, обещаю. — Пальцы Стида выскользнули из Эдвардовых легко и неуловимо, словно подхваченный ветром шёлковый платок. Он аккуратно прикрыл пиалу крышкой и отставил в сторону. — Перстни советую надеть чуть позже. Будут елозить, — доверительно поведал он, слегка наморщив нос. — Можно запросто растерять. Эд поднял руки перед собой и повертел ими, оглядывая со всех сторон. Пару раз сжал в кулак. Пока что особых изменений он не замечал. Разве что руки чувствовали себя чудовищно одиноко да кожа блестела в свете канделябра. Кое-где крем скопился в трещинках и заусенцах, и Эд досадливо его растёр. — Вряд ли мне это поможет, — бросил он. — Поможет, если пользоваться им регулярно, — возразил Стид. Он снова взял пиалу и протянул Эду. — Держи. Можешь оставить себе. Или хочешь, я попрошу Роуча сделать ещё и на тебя? При условии, что ты не будешь снова пытаться его съесть, конечно. Эд фыркнул, принимая пиалу из его рук. — Ну да. Попробуй меня остановить. — Что ж, в таком случае я буду вынужден за тобой следить, — Стид красноречиво приподнял брови. — Тогда тебе придётся круглые сутки быть настороже, — резонно заметил Эд. — Лучше уж пусть эта штука живёт у тебя. Он сунул пиалу обратно в комод подальше от греха и задвинул ящик. — Пожалуй, да… — согласился Стид. — В таком случае попрошу Роуча сделать двойную порцию, и… — …я мог бы, эм, просто приходить к тебе, и ты бы мог так же мазать мне руки… — ляпнув это, Эд прикусил язык и тут же поспешно добавил: — Пока, конечно, гм… пока я не научусь сам. На лице Стида мелькнуло было недоумение, но быстро пропало. — Эм… да, конечно, почему нет? — он согласно развёл руками. — Это довольно просто, на самом деле, но если ты хочешь… — Ну, знаешь, я никогда этого раньше не делал и всё такое… — О, я понимаю! — А поддерживать регулярность может быть непросто, особенно по первой поре… — Да, да, о! Можешь мне не рассказывать… — подхватил Стид. — Знаешь, я думаю, это можно делать перед сном. Самое подходящее время для… формирования такой привычки. — По-моему, звучит отлично. — Да? — Ага. — Что ж, тогда… договорились? — Договорились. Эд понадеялся, что в сумраке Стид не заметит румянец, заливший его лицо до самой шеи. Благо добрую его часть скрывала борода. Соблазн остудить горящие скулы мокрой тряпкой Стида был слишком велик. — Ну… наверное, я пойду, — помявшись, произнёс он. — Уже поздно. Да и тебе надо набираться сил, дружище. Стид легко вздрогнул, будто бы слова Эда застали его врасплох. — Да, в самом деле… — он бегло глянул на полку, где стояли часы, показывающие половину второго. — Надо же, глубокая ночь. Легко похлопав его по бедру, скрытому одеялом, Эд собрался было попрощаться, однако Боннет его опередил, заставив замереть на месте: — Послушай, Эд… Ты можешь остаться здесь. Спать на диване. Если хочешь… — Стид смотрел ему прямо в глаза. — Тут есть подушки, пледы, — он махнул рукой, указывая на наличие оных. — В гардеробе есть свежие спальные рубашки. Хоть они и почти наверняка могут быть смертельно опасны в случае ночного нападения… Эд нахмурился. — Ты предлагаешь мне… переночевать у тебя? — Ага, — подтвердил Стид. — Только если ты хочешь, конечно. Но предупреждаю, слоняться впотьмах по такому крошечному кораблю — занятие рискованное. Я знаю его как свои пять пальцев, и всё равно собираю все углы. А ещё, если сильно качнёт, удержаться за что-то может быть непросто… — он кивнул на его руки. — Довольно с нас травм на этом судне, не думаешь? Эд опустил взгляд на свои ладони, потёр друг о друга. Кожа всё ещё была скользкой. — Довольно непрактично, — заметил он. Стид виновато склонил голову, а затем лукаво глянул на него исподлобья. — Ты забыл, с кем имеешь дело? Эдвард усмехнулся. — Ни в коем случае. Джентльмен Пират. Забудешь такое. Впрочем, не забыл он и предупреждение Люциуса о том, что рано утром проверить капитана придёт Олуванде. Возможно, с ним придёт и Джим… «Пойдут слухи, Эдвард. Все узнают, что ты размяк. От парня с лютней до парня с птицей. Молва дойдёт до твоей команды… Ты правда хочешь этого?» Стид терпеливо ждал его ответа. Поколебавшись ещё пару секунд («Иди в жопу, Иззи. Тебя даже нет на корабле»), Эд наконец утвердительно кивнул. — Уговорил. Остаюсь. «До рассвета», — добавил он про себя. — Вот и славно, — улыбнулся Стид. — Возьми одеяло из сундука в гардеробной… в основной. Я достал бы сам, но боюсь, тогда мы провозимся до утра. — Не парься, мужик, — Эд прошествовал к дивану и без церемоний рухнул на подушки. — Я в порядке. Доброй ночи. Усмехнувшись и не став спорить, Стид задул свечу. — Доброй ночи, Эдвард. — Он медленно сполз головой на подушку, тихо постанывая от боли, после чего ещё какое-то время ворочался и кряхтел, пытаясь устроиться поудобнее. Не прошло и пары минут, как он опять подал голос: — Эд? — М? — Ты уже спишь? — Да, чувак, я сплю, именно поэтому я тебе отвечаю. Так сон и работает. — Заткнись, умник, — беззлобно фыркнул Стид. Он немного помолчал, а затем снова заговорил: — Слушай… На самом деле я думаю, что ты мог бы перебраться сюда насовсем. — О, да брось. — Нет, я серьёзно. У меня тут полно места. Зачем тебе ютиться в тесной каюте? — Там не так уж плохо, — соврал Эд. — И если ты будешь спать здесь, нам будет проще регулярно соблюдать наш новый ритуал, — продолжал Стид, пропустив его слова мимо ушей. — Да и вообще, Эд… я думаю, незачем тебе быть там одному. По шороху и кряхтению Эд понял, что Стид приподнялся на локтях, чтобы посмотреть в его сторону. — Я не хочу, чтобы ты оставался один, — повторил он. — Не после того, что ты мне тогда рассказал. Что-то подсказывало Эду, что подобные разговоры ведутся как минимум со зрительным контактом, однако заставить себя подняться и посмотреть на Стида было выше его сил. Любые варианты ответов, приходившие ему на ум, сразу застревали в горле. Да и как можно было ответить на слова, которые ему раньше никто никогда не говорил? Стид вздохнул, явно сбитый с толку его молчанием. — Я не настаиваю. Просто подумай об этом. — Я… Я подумаю, приятель, — сипло выдавил Эд. — Спасибо. — О… хорошо, — выдохнул Стид. — Сколько тебе будет нужно. В его голосе слышалось облегчение. Он только что предложил своему несостоявшемуся убийце переехать к нему в каюту и чувствовал облегчение, что тот готов рассмотреть его предложение? Эд правильно его понял? — Знаешь, что? — вдруг заговорщицки зашептал Стид, осенённый очередной идеей. — Завтра утром попросим Роуча приготовить суфле. Или Френчи, он тоже умеет. Это целое искусство, знаешь? — Стид, я не думаю, что… — Мы всё равно взяли небольшую паузу в приключениях, так почему бы не отметить мою первую победу в дуэли? Да и вся команда постаралась на славу с нашим Наёбом. Мы все это заслужили. Разве нет? — Несомненно, — хмыкнул Эд. — Вы заслужили. — Мы, — поправил Стид. — В конце концов, я не дурак, Эд, в финале голландцы наложили в штаны именно благодаря твоему появлению, пусть оно и было непреднамеренным… — и, не дав возможности себе возразить, он поспешно продолжил: — И ещё я сам сделаю тебе чай. Как ты смотришь на это? Думаю, я смогу тебя удивить. Никто из экипажа всё равно не знает о твоей… тайной страсти. Внутри у Эда что-то оборвалось. — Тайной страсти? — он резко перегнулся через спинку дивана, выглядывая в темноте очертания Боннета, но его лица было не разглядеть. Что он, чёрт возьми, имеет в виду? — Сахар, — пояснил Стид таким тоном, будто это самая очевидная для него вещь на земле. — Ты любишь сладкое. Ты — сладкоежка, Эдвард. Кракен тебя подери во все щели… Эд откинулся обратно на подушки, пытаясь унять сбившееся дыхание. — Сахар… — пробормотал он. — Да, точно… — Мы найдём твои идеальные пропорции, — продолжал Стид. — Вот я, например, люблю, когда молоко… Его голос заглушал шум крови у Эда в ушах. Он накрыл руками лицо и судорожно втянул воздух сквозь пальцы. Почему только что на миг ему показалось, будто Стид знает о нём что-то, чего он не знает о себе сам? Почему это ввергало Эда в такой ужас? Крем почти полностью впитался, оставив лишь слабый, но ещё вполне уловимый душистый аромат. Он наполнял ноздри, а следом и голову, словно какой-то туземный дурман. Руки больше не были скользкими, но стали как будто действительно чуточку мягче. Стид был прав. Стид был прав, а ещё его руки — его мягкие, шелковистые, безжалостно ласковые руки — сейчас… пахнут точно так же. Эд резко отнял ладони от лица, испугавшись собственной мысли. Затем, не в силах противиться странному желанию, снова поднёс и коснулся кончиками пальцев своих скул. Невесомо провёл до переносицы, по прикрытым векам и ресницам. Наконец полностью опустил ладонь на щёку и прижался к ней, не сдержав тихий порывистый вздох. Сейчас это была не его ладонь. Сейчас это ладонь Стида гладила его по лицу. Ладонь Стида остужала приятной прохладой пылающие щёки, унимала бешеный стук сердца, возвращала ясность в помутневшую голову. Эдвард слушал его голос, беззаботно болтающий о сортах китайского чая, и отчаянно пытался объяснить себе, как так вышло, что он, Чёрная Борода, легендарный свирепый бандит, одно имя которого заставляло трепетать каждого моряка на тысячи лиг вокруг, сегодня как малолетний воришка крался среди ночи в каюту единственного на всём белом свете человека, который не считает его монстром? Почему он был не в силах дождаться утра, чтобы прийти сюда не таясь? Зачем ему было так жизненно необходимо прямо сейчас, без промедлений увидеть Стида? Стида, который предлагает Эдварду жить вместе в своей каюте. Стида, который стремится запомнить каждую минуту, проведённую рядом с ним, и не хочет, чтобы он оставался один. Стида, который боится его потерять. В сердце Эда рождалось что-то мучительное и прекрасное, и оно причиняло ему незнакомую, сладкую боль. А может, это что-то таилось в нём уже давно, но только сейчас буйно разрасталось и расцветало подобно дикой растительности в тропическом лесу, заполняя собой всё, до чего могло дотянуться. Оно прорастало сквозь каждую клеточку его тела. Бежало по каждой крохотной артерии. Заключало его в тёплый кокон, заботливо пеленая с ног до головы. И пронзало тысячами лезвий в момент, когда Стида пронзали всего одним. Ответ был чудовищно прост. Эдвард… тоже боится его потерять. «Значит, стоит сделать это как можно раньше, Эд», — тихо подсказал голос в его голове. Голос знал, что в этот раз ему не станут перечить. «Пока оно не успело тебя уничтожить. Пока ещё есть шанс, что всё заживёт». Эдвард зажмурился и зарылся лицом в подушку. На рассвете он собирался уходить.