14 - 16.09.2013
Часть 1
16 сентября 2013 г. в 18:48
Генерал лифменов нередко лично участвовал в патрулировании или разведке. Во-первых, не сидеть же в Лунной гавани тогда, когда там нет никаких дел, во-вторых, получить доклад и увидеть своими глазами — вещи иногда несравнимые. В стандартную тройку в таких случаях кроме Ронина входил и его начальник штаба. А третий участник — по ситуации.
В этот раз он хотел проверить информацию, полученную от младших разведчиков, так что третьей стала зоркая лучница Киара, одна из лучших следопытов среди лифменов. Именно она первая и заметила Нода. Пешего, на земле, перепачканного в грязи и крови. Юноша стоял на четвереньках, его рвало уже одной желчью, и он был не в себе настолько, что не заметил ни приближения разведчиков, ни даже громкого оклика.
Шиан — с обнажённым клинком — и Киара — со стрелой на тетиве, — не дожидаясь приказа, заняли позиции по сторонам.
Ронин опустился на колени рядом с Нодом, ухватив его за плечи, заставил выпрямиться и посмотреть на себя. Не сильно, но больно ударил по щеке, пытаясь вернуть его к реальности. Плеснул в лицо воды из фляги, а после поднёс её к губам. Нод начал пить, захлёбываясь и кашляя, пытаясь заглушить горечь и металлический привкус крови с разбитых губ. И только когда Ронин убрал опустевшую флягу, он сбивчиво заговорил, глотая слова:
— Была засада… Яра, Тэслу… Я ничего не смог… Ронин, это… Тэслу, её… её убили сразу, но всё равно начали… тело… это… — он судорожно хватал ртом воздух, и так и не выговорил ничего, — а Яра… Ронин, они его съели, они его ели живого… он больше не кричал… я не смог… ничего не смог… Я сбежал, понимаешь, сбежал, пока они… были заняты… ничего не смог…
Слова переходили в еле различимое бормотание. Нод не плакал, но его трясло, как в лихорадке. Ронин на несколько мгновений прикрыл глаза, заставляя себя воспринимать только факты. Набор слов, доклад разведчика. У него, генерала, права на эмоции не было. Есть информация, её нужно обработать и составить план действий.
И он не знал, что делать здесь и сейчас. Если бы Нод был только его воспитанником, было бы проще. Но тот был гвардейцем, а Ронин — его командиром. Солдат, воин… И в то же время — мальчишка, до сих пор не пробовавший настоящих боли и страха. Ронин бросил короткий взгляд на Шиана, будто спрашивая совета. Разница в ранге? Рыжий был не только начальником штаба, которому по статусу положено давать генералу советы, но и его другом.
Шиан еле заметно кивнул. «Правильно, командир. Воинская дисциплина не всегда важнее всего». Тогда Ронин одной рукой обнял Нода, позволяя уткнуться лицом себе в плечо и почти неслышно всхлипывать от смеси ужаса и облегчения. Не выпускал клинок из второй руки: враги могли быть где-то рядом.
Он снова посмотрел на Шиана, теперь читая в его глазах беспокойство, и не сомневался, что знает, о чём тот думает. Если это была не кучка ренегатов, а отряд, посланный Мандрейком, то лесных жителей ждёт бойня. Некоторые болотники были настолько малоразумны, что немногим отличались от зверей, и без приказа только грызлись между собой, жрали и размножались с переменным успехом. Мандрейк был гораздо умнее, но если он начал отдавать такие приказы… Лифменам останется только начать войну на уничтожение.
Разведку они не продолжили. Сперва вернулись в Лунную гавань: Нод сидел за спиной у Киары. Невысокая лучница была самой лёгкой, а значит, её птица проще всего могла нести дополнительный груз. И, может быть, именно у женщины было достаточно чуткости, чтобы подобрать сейчас правильные слова.
Потом, уже с полным десятком, снова отправились к границе, чтобы найти и забрать тела погибших. Нашли немногое, но Ронин был уверен, что увиденного кому-нибудь хватит для кошмаров.
Но почему-то он не задумался о том, что самый весомый повод видеть страшные сны был у Нода. Тот после возвращение в Гавань держался на удивление хорошо, а от генерала подобное — безумное — нападение на разведчиков требовало немедленных и серьёзных действий. Не было времени. Не было возможности. В военной стратегии он перестал допускать критические ошибки уже достаточно давно (и был, в конце концов, штаб), но что касается чужих эмоций…
Потому Ронин удивился, когда через несколько дней Нод практически посреди ночи постучался к нему в комнату. Правда, сам он спать ещё не лёг, но время для визитов было явно неподходящее. Напоминать об этом он не стал, только, разрешив гостю войти, спросил:
— Что случилось?
Нод остановился в дверях, не проходя дальше.
— Гвардейцам ведь можно ночевать не в казарме?
Ронину понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, в чём могла быть причина такого вопроса.
— Тебя что, выгнали? — кто-то определённо получит нагоняй, если так. Если за дело — то Нод, если без весомой причины… разобраться, кто несёт ответственность, генералу не составит труда. Как и объяснить, что ответственность и злоупотребление полномочиями — разные вещи.
— Нет. Я сам ушёл, — Нод отчаянно старался держаться взросло и уверенно. — Мне кошмары снятся, бужу всех воплями. Нельзя ведь так — мешать остальным нормально отдохнуть. Вот и ушёл, — но вся взрослость и серьёзность закончилась, когда он чуть растерянно добавил: — Только теперь не знаю, куда идти.
Ронин ответил не сразу по двум причинам. Во-первых, ему нужно было время, чтобы определиться, можно ли считать, что его занятость извиняет невнимание к эмоциональному состоянию воспитанника. Во-вторых, чтобы подумать, знает ли он, куда того можно отправить.
Нет. И ещё раз нет.
— Заходи. Можешь пока остаться здесь. Только… — он обвёл рукой комнату, собираясь сказать, что спать тут не на чем, и нужно что-нибудь принести, но Нод перебил его:
— Ничего, у меня одеяло есть. Я на полу могу лечь, — и слишком явным было облегчение в голосе.
Только сейчас Ронин заметил, что на плече у него болтается походная скатка. Похоже, Нод рассматривал и вариант ночевать где-нибудь под кустом, если Ронин ему ничего не посоветует.
— Хорошо, — в какой-то мере это было малодушием. Но он слишком устал за день, чтобы ещё оставались силы на решение бытовых вопросов. Идти искать где-то матрас (Нода посылать, скорее всего, бесполезно)? Нет. Не сейчас. — Тогда ложись, время уже сильно заполночь.
Ронин ещё вытащил из сундука зимний плащ и отдал его юноше: это отчасти успокоило совесть, недовольную тем, что ребёнка обделяют банальными удобствами. Потянулся погасить масляную лампу, но его остановил тихий голос Нода:
— Можешь оставить?
Оставил. Сложил на табурет тунику и штаны, оставшись в нижней рубашке, и улёгся. А Нод, вроде как, замотался в плащ, не раздеваясь. Ронин уже почти заснул, когда из тряпичного кокона приглушённо донеслось:
— Я не хочу тебе мешать.
— Спи.
«Об этом надо было вспоминать несколько раньше» Ронин добавлять не стал. Это было бы несправедливо.
А получилось наоборот. Ронин проснулся от собственного крика. Сколько ему уже не снились кошмары? Достаточно долго, чтобы он их не ждал.
Нод сидел на краю кровати, встревожено вглядываясь ему в лицо. Уже приготовился трясти за плечи — но, когда Ронин открыл глаза, убрал руки. Через несколько мгновений коснулся ладонью его лба, будто проверяя, нет ли жара.
— Ты как? — смесь взрослого сочувствия с детской растерянностью. — Ты не говорил, что ты тоже…
Ронин слабо усмехнулся. Неужели Нод всерьёз считал, что он стал бы ему рассказывать про свои кошмары?
— Сам не ожидал, — ответил он, впрочем, честно. Если бы ожидал — наверное, поломал бы голову, куда ещё можно пристроить мальчишку, кроме своей комнаты.
— Что… тебе снилось?
— Не важно, — он и не помнил точно. Один из боёв, какая-то из смертей, которых он видел немало, кто-то из тех, кого он убил? Не важно. — Я тебя разбудил, извини.
— Нет, — Нод покачал головой, а когда Ронин вопросительно приподнял бровь, объяснил: — Не разбудил. Я заснуть не могу, — он плотно сжал губы, будто пытаясь не дать себе говорить дальше, но всё-таки не выдержал. Тихо и беспомощно признался: — Даже… при свете. Я знаю, что ты здесь, в нескольких шагах, и всё равно, как только закрываю глаза, кажется, будто я один в комнате, и… страшно. Вот и сижу. Смотрю.
Ронин хорошо знал, что его воспитанник терпеть не может признавать свою слабость и невозможность справиться с какой-то проблемой. Значит, всё, дошёл до грани. А он, генерал… Идиот. Беспокоился же. Сильно беспокоился. А потом — стратегия, тактика. Не до того.
— Ложись, — коротко сказал он.
— Так всё равно не засну.
«Посидишь ещё несколько часов — отрубишься».
— Сюда ложись, — Ронин подвинулся, освобождая место на кровати. Это не казарменная лежанка, на которой если лягут двое — один обязательно свалится. — Давай, тащи своё одеяло.
Нод торопливо вскочил — пока наставник не передумал? — и через несколько секунд плюхнулся обратно на кровать, ощутимо пихнув Ронина коленом. Снова замотался почти с головой, вытянулся на животе, уткнувшись лбом в скрещенные руки. Уже из «укрытия» тихо сказал: «Спасибо». Подушки ему практически не досталось, но это его ничуть не огорчало.
Ронин, лёжа на спине, закрыл глаза. От одеяла пахло костром и хвоей. Закатом, дальними рейдами и песнями под гитару. Тем, чего не будет.
В следующий раз Ронин проснулся незадолго до рассвета. Лампа уже прогорела, и комнату заполнял густой сумрак. Нод не кричал — только, навалившись ему на плечо и уткнувшись холодным носом в шею, резко и судорожно втягивал воздух. Правой рукой вцепился в его рубашку, сминая пальцами тонкую ткань. Неосознанно, скорее всего.
Окончательное вторжение в личное пространство. Но беспокойства это не вызывало, даже на уровне рефлексов. Видимо, и во сне Ронин понимал, что рядом находится тот, кому можно доверять, а значит, не нужно просыпаться от первого прикосновения. Опасности, на которую нужно реагировать, нет.
Вот и Нода догнали кошмары. По крайней мере, ему удалось заснуть. А сможет ли он заснуть снова?
Ронин провёл ладонью по его волосам, обозначая: «Я здесь и я не сплю. Не бойся».
Даже когда Нод был ребёнком, он не приходил к Ронину спасаться от страшных снов. Маленький, гордый и упрямый. Тогда порой казалось, что он ненавидит наставника — просто за то, что тот не отец. Когда он начал ему доверять, и начал ли вообще? А вот теперь пришёл: не просил помощи, но достаточно очевидно её искал. Почему? Мысль о том, что Нод мог не выдержать, сломаться, была пугающей. И, если это так, тогда он, Ронин, и виноват — не уследил. Не сдержал обещание.
Ронин не задумывался, что продолжает перебирать пальцами волосы Нода. Не сразу обратил внимание, что сбитое дыхание выравнивается и становится спокойным и мягким. Нод снова заснул. Пока — без сновидений.
Ронин больше так и не уснул, только проваливался в полудрёму, в которой, к счастью, снов не было тоже.