За Волейбольной Сеткой

Иваизуми стоял посреди коридора; Мимо него проходил рой учеников, покидавших школьные стены. Он смотрел в удаляющуюся спину Наруми, одариваю ту непониманием своих глаз. За ней он гнаться не стал; всё же не столь близки они были на тот момент, да и парень давить не хотел, явно понимая, что причина такому поведению безоговорочно имеется. Обычно домой он шёл вместе с Ойкавой. Но сегодня Иваизуми, не заставшей в школе лучшего друга, настроился идти один. Ива ссутулил спину, держа руки в карманах; он пинал камень в школьном дворе, нацеливаясь к воротам, что были выходом к свободе. Проходя мимо тренировочного зала, он привычно обернулся к нему, ожидая увидеть закрытые двери помещения, но вместо них застал приоткрытую дверь. Парень заподозрил что-то неладное, и тот час же оказался у двери, ведущей в место их тренировок; он медленно раскрыл дверь, за которой находился Ойкава. Парень сидел на лавочки для запасных, прижавшись своими щеками к ладоням; вокруг были разбросаны мячи, свет выключен; лишь еле видимые лучи солнца, пробивались сквозь решётки на окнах, подсвечивая кружащуюся в воздухе пыль; Иваизуми в ступоре, глядел на друга, который будто бы его не замечал; он медленно, обходил мячи, наконец оказавшись рядом с ним. — Эй. Что здесь происходит? — Ива стал выжидающе смотреть на друга, но тот молча уставился на него, сжимая всё крепче свои щёки ладонями, пока его локти крепко прижимались к ляжкам. — Дуракава, я задал вопрос. Почему ты не пришёл в школу? Что ты делаешь в спортивном зале?! — голос Ивы становился громче, а выражение лица Тоору оставалось таким же непроницаемым и в какой-то степени незаинтересованным. Тоору громко вздохнул, впиваясь руками в свои ноги, крепко сжимая кожу и выдыхая сквозь стиснутые зубы. С момента как Наруми покинула зал, он понял свою вину. Понял как оплошал перед ни в чём невинной девушкой. Понял, что был не прав и что все сказанные им слова - ложь. Большая неправда. Пустой набор букв. Гнусные, грязные слова, не имеющие ничего общего с человеком, которому Тоору всё это высказал. Всё, что прозвучало с уст парня в тот момент, было предназначено ни для кого иного, как для него. Он думал так про себя, но ни в коем случае не о девушке. Но как бы не хотелось, он уже не мог вернуться в прошлое и откусить себе язык. Он понимал, что не сможет скрывать это перед Иваизуми. Взглядом он показал другу, чтобы тот сел рядом с ним. Ива молча выполнил просьбу друга и уже через секунду сидел на лавке. Нависло гнетущее молчание, но Иваизуми понимал: Тоору нужно время, чтобы собраться с мыслями, поэтому он терпеливо ждал, пока его друг скажет хоть что-то. — Я идиот. — первое, что послышалось от Ойкавы. — Я это и без тебя прекрасно знаю. — Ива недовольно сложил руки на груди и стал пилить друга ещё более грозным взглядом. — Наруми-чан приходила сюда и я её обидел. — на одном дыхание выпалил Тоору. После его слов в голове Ивы сразу всплыл образ девушки, которая стремительно куда-то бежала, не замечая ничего вокруг себя. Он твёрдо кивнул, терпеливо выжидая продолжение. — Сказал... — Тоору выдохнул, стараясь как можно сильнее оттянуть момент — Я сказал ей чтобы она приберегла свою жалость для таких как она и что она простая, самая обычная неинтересная девушка! Но я так не думаю! — он резко вскочил с лавочки, будто бешеная собака сорвался с цепи и завопил, — Всё что я сказал - неправда! И очки у неё вовсе не дебильные! Это я дебильный! Иваизуми всё ещё сидел, ошарашено рассматривая своего друга. Он понимал, что Ойкава не держал на девушку серьёзного зла и верил тому, что все его слова по отношению к девушки - не имеют ничего общего с правдой. Вмиг лицо Ивы обрело опасные нотки и тот медленно поднялся, подходя к своему другу максимально близко. Тоору смотрел на него с огромнейшим сожалением, пока Ива злобно смотрел на него. В одну секунду послышался стук, отлетевшей по стенам спортивного зала. Прозвучало эхо, от неожиданного крика. Тоору держался за свой свой лоб, в который с точностью прилетел лоб Ивы. У обоих они покраснели, неприятно покалывая, но готовый к такому действию со своей стороны Ива держался ровно, пока Тоору был растерян, но даже в таком положение он понимал - заслужил — Сейчас я пойду и найду Наруми-сан. Поговорю с ней. А когда придёшь в чувство, ты пойдёшь и извинишься перед ней. Дожидаться ответа от Ойкавы, Ива не стал. Тоору продолжал молча стоять посреди зала, пока Иваизуми, громко закрыв дверь, покинул помещение и двинулся на поиски девушки, за которую искренне переживал. Не хотел он, чтобы такая как Наруми, страдала от слов такого как Ойкава. Он сразу понял где она. Парень мчался в кабинет, находящейся в самом дальнем углу третьего этажа. Ива резко открыл двери и тут же застыл на месте. По нему пробежался колючий холод, охвативший каждую клеточку тела юноши. Ему хватило секунды, чтобы понять в чём дело, но он не мог сделать и шага, ошарашенный тем, что предстало перед его лицом. Его будто парализовало и он с ужасом наблюдал страшную картину, открывшуюся перед ним. Юная девушка, лежавшая в углу кабинета, была обкидана книгами с полки, что криво косилась над её головой. Растянутые гольфы болтались на тонких икрах, волосы растрепаны, губа, как и линзы очков разбиты; а перед ней мужчина, судорожно снимающий с себя брюки, дрожащими от предвкушения руками. Он мерзко смеялся, при этом введя свой монолог. — Наруми, Наруми! — смех стал громче — Ты что? Думала, что нравишься мне, потому что ты «талантливая»? Нет, милая моя! Твои работы ничтожно бездарны, как и ты сама! — Он сел на корточки перед ней, сильно сжав одной рукой её подбородок, заставляя тем самым смотреть в его налитые кровью глаза — ты не больше чем пустая оболочка женщина! И единственное, что есть в тебе особенного - твои дырки, которыми я сейчас займусь. Но ничем он «заняться» не успел. Его оглушил удар сзади. Иваизуми держал в руках мольберт, которым со всей силы ударил мужчину по голове. Не смертельно, но тот точно отключился от мира на приличное время. Кадык парня дрожал, как и его руки. Он испуганно смотрел на девушку, которая не смела поднять голову к нему. Выкинув мольберт, парень оттолкнул тушу мужчины, присев перед Наруми на корточки. Юноша медленно потянул к ней руку, дабы не спугнуть, но та всё равно резко дёрнулось от страха, но голову наконец подняла и увидев перед собой доброе, знакомое лицо - успокоилась. Но ненадолго. В эту же минуту послышался всхлип, а за ним и тихий плач. Наруми аккуратно сняла с себя поломанные очки, и со всей силы ударила ладошками по лицу, не отрывая их от заплаканных глаз. Она бесшумно рыдала, лишь редкие всхлипы да шмыганье носом слышались с её стороны. Парень напротив с огромным сожалением и болью смотрел на девушку, которая не заслуживала такой боли. Он положил свою руку ей на плечо, мягко сжав его и вздохнул. — Наруми-сан, ты... — Я в порядке. — она перебила парня, убирая руки с лица. Ива встал во весь рост, протянув девушке свою руку — Я проведу тебя домой, хорошо? Наруми еле заметно кивнула, и схватишься за руку, что была протянута к ней, оказалась на твёрдом полу. Она слегка пошатывалась, но Иваизуми, придерживал её одной рукой за спину, пока другой заботливо поправлял на ней одежду. Сейчас им было не до неловкости. Ива уверенно внушал Наруми спокойствие, хоть и сквозь стиснутые зубы. Он был так зол, как ещё никогда не был в своей жизни. Ему безумно хотелось избить этого мерзкого мужчину до полусмерти, затоптать своими ступнями тому гаду лицу, да и выкинуть с окна кабинета, чтобы он улетел лицом вниз и расшибся в лепёшку. Но понимал, что сейчас не время для агрессия и драк. Тем более он просто школьник. В настоящий момент он должен был держать себя в руках, излучать спокойствие и обеспечивать безопасность для рядом стоящей Наруми. Его забота в данную секунду - это её состояние. А с этой паскудной тварью, лежавшей у них под ногами, словно кусок бессмысленной пыли - разберутся. Перед тем как довести её до дома, Ива помог обработать заработанные раны на теле девушки. Он был как тот самый старший брат, которого ей так не хватало. С таким трепетом, и боязнью сделать больно, он дул на её царапины, с такой заботой довёл до дома, и так скромно сейчас стоит, неловко почёсывая перед ней свой затылок, ничего не требуя от неё взамен. В одну секунду он почувствовал тепло, что овеяло его тело. Наруми прижавшись, захватила парня в крепкое кольцо из своих рук. Это был единственный способ на данный момент хоть как-то выразить ему свою благодарность. От неожиданности он широко раскрыл глаза, неуклюже болтая своими руками по бокам, но тот час же собрался и мягко прижал её к себе поближе, уложив одну руку на её макушке, почувствовав под своей ладонью две средние шишечки на голове у девушки, заработанные в течении тех ужасных минут. Это заставило парня вновь стиснуть крепко зубы, чуть ли не стирая их в порошок. — Иваизуми-сан — наконец послышался голос девушки. Он был охрипшим и совсем тихим, поэтому парню пришёл немного нагнуться, выбрасывая мешающие мысли, чтобы расслышать чётче, что говорила девушка — Я хотела попросить тебя, чтобы это осталось между нами. Никому не говори, пожалуйста. В ответ он кивнул, не в силах спорить с ней. Он хотел сразу доложить на него, чтобы его скрутили и кинули в камеру, где такому человеку самое место, как думал Ива. Но увидев полные боли глаза, что так умоляюще смотрели на него, он мог только сдаться и сделать так, как его попросила девушка. — Когда будешь в состоянии - напишешь мне. — Ива отпустил девушку и та сделав несколько шагов назад, низко поклонилась ему. — Спасибо, Иваизуми-сан. — послышался дрогнувший голос девушки. Какое-то время Ива так и смотрел на девушку, что низко кланялась ему. Он быстро убрал с лица изумлённый вид, и по-доброму улыбнулся ей, хоть и горесть в его улыбке тоже имелась, но он не хотел её показывать; хотел внушить ей, что всё нормально, что она в безопасности. На этой ноте они попрощались. Дом Наруми встретил её непривычным холодом. Хоть может дело было и не в самом доме, а в ней; в том что-то бурлило и отбивалось болью у неё внутри. Уже у себя в комнате девушка упала на кровать. Тиканье настольных часов неприятно ударяло с каждой секундой по вискам. Она зажмурилась и потёрла лицо руками. А после, открыв глаза, взгляд её сразу же встретилась с её рабочим столом, который любезно для неё сделал её дядя Йошито. Отец Тобио был прекрасным плотником, и на четырнадцатилетие смастерил для неё такую нужную вещь. Тогда Наруми радовалась, что у неё появилось такое удобное рабочее место. Чаще всего наброски, которые она делала, девушка дорабатывала тут, за этим столом. На нём лежало бесконечное количество листов, как и с готовыми работами, так и пустые, ровные листочки. Изрисованные альбомы и скетчбуки лежали в другом углу, на том же столе. Наруми встала с кровати и усевшись за стол, принялась всё это листать и рассматривать. Она никогда не стеснялась того, чем она занимается, не скрывала это от остальных, поэтому все её работы лежали на таком видном месте. До этого момента. Она предельно спокойно собрала всё, что лежало на столе и убрала это в большую пустую коробку, запихнув её в шкаф. Рисунки, которые висели на стенах, девушка также сняла, сложив их в отдельные папки и так же убрав их в самые отдалённые углы, вместе с большим количеством профессиональных художественных материалов, скопившихся у неё за все эти годы. Комната обрела совсем другой вид и девушке стало от этого только легче. Закончив с «уборкой» она вновь села на стул, низко опустив голову, перебирая пальцы своих рук. Наруми была спокойна. Она не впадала в истерики, не металась предметами и не хотела причинять себе физической боли, чтобы как-то смягчить моральную. Её духовный мир пал. Мир, который она долго и старательно создавала, её мечты и планы сорвались. Ей попросту ничего не хотелось. По щекам начали течь слёзы, а с уст девушки слышалось одно слово, которое она безостановочно шептала: «бездарь, бездарь, бездарь...» Постепенно её начало охватывать чувство некой мерзости; будто она виновата, она распутная и грязная. Но другим полушарием мозга, что мыслило более рационально, она понимала, что является ни в чём неповинной жертвой. Но тут назрела другая проблема. В этот ужасный день девушку несколько раз задели за живое: Ойкава, что по сути назвал ту пустой; и её Сенсей, пытавшейся насытиться её плотью, ведь видел в ней только это, а таланта никакого в не ней не признавал, ибо прямым текстом ей сказал, что его у неё нет. Бездарь. Несомненно это было сильным ударом, который оставит после себя травму для неё на всю жизнь. Сегодня она позволит побыть себе слабой, возможно завтра тоже. Но уходить глубоко на дно Наруми не будет. Она сильная и справится с этим. Глубокой ночью девушка предпочла компанию прохладной улицы под пение жуков, а не тёплой кровати. Наруми сидела на длинном высоком пороге, задней части своего дома. Она обняла ноги руками, медленно покачиваясь в такт с ветром. Рассматривая тучи на ярком ночном небе, девушка так глубоко ушла в себя, что не услышала тихого шарканья домашних тапочек у себя за спиной. Казуё-сан всегда знал, как Наруми беспокойно спит, постоянно скидывая одеяло. Он часто вставал по ночам, чтобы укрыть внучку и посмотреть на неё хотя бы так. Они редко общались и Наруми часто избегала его, поэтому это были нечастые минуты, когда он хоть как-то, но мог побыть с ней. Но этой ночью, не обнаружив её в постели он почувствовал неприятное волнение, что болью отдалось в сердце. В этот день он толком не видел Наруми, которая сразу после прихода домой, заперлась у себя в комнате. Её родители пытались с ней поговорить, но та заверила, что она в порядке и ей просто нужно сделать много школьных дел. Поэтому отказавшись от ужина, Наруми уклонилось от лишней встречи с семьёй; в тот день она не была в силах, чтобы смотреть им в глаза. — Ми-чан? Ты чего в такой холод здесь сидишь? — Казуё-сан стоял уже совсем близко, смотря на Наруми сверху вниз. — Не спится мне совсем. — она спокойно ответила, но в ту же секунду глаза её засверкали от надвигающихся слёз. Луна в эту ночь дарила достаточно света, чтобы разглядеть чужие лица, поэтому мужчина сразу заметил эту перемену в настроение. Он медленно опустился, сев рядом. Колючий своим холодом ветер, развивал распущенные волосы девушки, раскрыв полностью её лицо. И тут Казуё увидел распухшую девичью губу. Наруми почувствовала его взгляд, громко шмыгнула носом, смахивая короткими ресничками свои слёзы. Прочистив горло, она заговорила: — День у меня дурной. Все губы искусала, да ещё и полка книжная свалилась мне прям на голову. Представляешь? Она замолчала, в ожидании ответа на свои слова, но Казуё просто кивнул. Сейчас он ничего не хотел говорить; он хотел слушать свою внучку, без лишних вопросов. — Ох, деда...— голос Наруми дрогнул; как бы она не старалась, но проглотить твёрдый ком, застрявший глубоко в горле она не смогла и слёзы вновь залили её лицо. — Как же мне тяжело... Для Казуё слёзы его внучки, были как порезы острым ножом по его сердцу. Как бы редко они не общались, он всё равно питал к ней добрые, дедовские чувства. Он крепко обнял её, поглаживая рукой по голове, продолжая держать молчание. Не допрашивал её, не задавал неуместные вопросы, боясь спугнуть этим. Казуё просто сам ждал, пока она сама заговорит. — Знаешь, дедушка — немного успокоившись начала Наруми, — наверно мне всё-таки стоило заняться волейболом. — Почему? — Так бы наверное и ты меня сильнее любил, и я была бы в порядке. — Наруми, ты что такое говоришь?! — А разве нет? — она подняла к нему голову, внимательно рассматривая дедовские глаза. — Разве ты не хотел, чтобы я как и все остальные ушла на волейбол? Мужчина тяжело вздохнул, сжав переносицу указательным и большим пальцами. — Наруми, знала бы ты, как сильно я люблю тебя за твою уникальность! Я тобой всегда восхищался. Но дурак я старый, дурак! Боялся к тебе подходить, казаться глупым стариком. — Уникальность? — переспросила девушка — А как это ещё назвать? Ты сама выбрала свой путь. Никого не слушала и занималась тем, чем хотела. Я рад, что ты хочешь связать свою жизнь с рисованием. Наруми, милая...—он крепко обнял её — я поддерживаю твой выбор. Девушка не могла поверить своим ушам. Она так и застыла: в добрых объятиях своего дедушки, пока с её стеклянных глаз лились слёзы. Всю жизнь она мечтала от него это услышать, но почему-то услышала именно тогда, когда ей это уже было не нужно. — Но деда...— она отстранялась от объятий, чтобы посмотреть ему в лицо, — Я больше не хочу рисовать. — Не хочешь? Почему, Наруми? Ты поэтому плачешь? Она активно закивала головой, прикусив больную губу. — Не моё. — это прозвучало с болью; девушке будто подпалили язык, пока она с трудом произносила эти слова; а в конце от них на языке осталась горечь, «копать от пламени» - боль этих слов можно было сравнить именно с этим. — Я долго думала об этом и пришла к такому выводу сегодня. Мне больно с этим расставаться, но я должна это сделать ради своего будущего. Девушка не стала раскрывать подробности своего решения. Она никогда не расскажет истинную причину. Казуё почесал затылок, задумавшись о словах своей внучки, а после махнул рукой. — Ну ничего! Главное чтобы тебе это нравилось, милая. — сделал заключение дед, а после тише добавил, — Ну и чтоб законно конечно было. Этот разговор бесспорно согрел немного душу девушке. Как бы поздно не прозвучали заветные слова от важного для неё человека, они всё равно легли целебной мазью на её душевные раны. Поль Аппера депортировали. В ту ночь мужчина избил бармена в местном пабе, за что попал на крючок у полиции. Вследствие экспертизы и небольшого расследования, было выяснено, что Поль - неуравновешенный человек с букетом психических расстройств. Он переехал в Японию потому, что только здесь он мог найти подавляющие его агрессию таблетки, которые он закупал незаконным путём в криминальных районах. В последние месяцы поставщики у которых мужчина закупался чудодейственными средствами, прекратили выходить с ним на связь. Началась ломка, на фоне которой усилилась его другое расстройство - влечение к детям. Мужчину отправили на родину, чтобы там с ним и разобрались. Школьная верхушка узнала об этом сразу, ведь Поль работал тут, причём законным путём, по рабочей визе и уйме остальных бумажек. Представители школы были в огромнейшем шоке. В тот день всех рабочих учебного заведения, по всем строгим правилам проверили, но к большому счастью, остальная часть педагогического состава была чиста, без неприятных сюрпризов. Учеников, ясное дело, от этой информации отгородили. Ребятам, которые состояли в клубе искусств, сказали, что Поль просто уволился. И только Наруми догадывалась почему на самом деле Поль покинул школьные стены. Но она была рада, что больше не увидит этого человека. С тех самых пор прошло почти два месяца. Наруми шла на поправку, часто общалась с дедушкой, а в один день перед ней даже извинился Ойкава за свои слова. Она видела как парню было жаль и единственное, что ей оставалось это простить и отпустить. На радостях Ойкава чмокнул ту в щёчку и быстро убежал вприпрыжку. А Наруми так и осталась стоять в коридоре, с красным лицом и желанием ударить разок другой Ойкаву по голове. Он бесспорно раздражал её, но не так сильно, чтобы она его ненавидела. В клубе искусств она не собиралась состоять, даже несмотря на нового преподавателя - миловидной женщины, лет сорока, с короткими вьющимися волосами. Она излучала добро и доверие, но Наруми свой выбор сделала - она туда не вернётся никогда. Все эти дни Наруми посвятила себе. Первое время она старалась найти для себя новое увлечение, но после разговоров с Ивой, который всё это время её поддерживал и давал действительно ценные советы, поняла, что это бессмысленно. Оно само должно к ней прийти. Такие вещи не ищут. Поэтому девушка решила, что сейчас она должна просто отдохнуть. Наруми стояла рядом со школьным автоматом, что отдавался приятным холодом. Будучи безумной любительницей молока, как и в принципе все в её семье, девушка сосредоточенно выбирала между обычным и шоколадным молоком. Она понимала, как забавно выглядела со стороны, но её это совсем не интересовало. Самое главное сейчас - выбрать продукт по вкусу. Но девушку отвлекли от серьёзного дела двое подходящих к ней парней: Иссэй Матсукава - её одноклассник, из параллельного класса, состоящей в волейбольном клубе, и неизвестный девушке первогодка с аккуратно уложенными, каштановыми волосами и милым невинным личиком. — Наруми-сан! — вдруг выкрикнул милый первгодка — Моё имя - Шигеру Яхаба! — он низко поклонился ей — Мне очень приятно с Вами познакомиться, потому что Вы очень красивая! Надеюсь мы когда-нибудь начнём с встречаться, а потом поже...Матсукава схватил того за ухо, чтобы он замолчал и прекратил пугать девушку. — Не обращай на него внимания. — спокойно произнёс Матсукава — Лучше послушай меня. Я хочу с тобой серьёзно поговорить. — слышать такие слова от вечно отчуждённого Матсукавы было непривычно. Наруми кивнула, сделав настороженный шаг к ребятам, настраиваясь, по всей видимости, на действительно серьёзный разговор.