За Волейбольной Сеткой

Не высыпаться для Ойкавы - обычное дело. Вместо сна, он предпочитает просмотр и анализ волейбольных матчей, что были записаны у него на дисках. У парня была целая коллекция. Записи, на которых был Ушиджима или Кагеяма, были самыми потёртыми, ибо смотрел он их чаще всего, и именно из-за этого хотелось разломать эти диски, а затем разломать так же своих противников. Но сейчас Ойкавы хотел разломать только самого себя. Растрепанный, не выспавшийся - он рассматривал своё отражение в зеркале. Ойкавы кое как привёл себя в порядок. Взглянув в зеркало в последний раз перед выходом в школу, он твёрдо решил, что извинится перед Иваидзуми за свой поступок. Сводить его с Мико таким образом было действительно глупо. Учитывая их прошлый опыт, который они оба старались забыть. Флешбек: средняя школа. — Ива-чан! — к парню со всех ног неслась девушка, от которой всё его лицо горело красным цветом. — Хана-чан, не зови меня так громко. — смутившись, Ива потёр свою шею, отводя от девушки взгляд. — Вдруг кто-нибудь услышит… — Услышит? — она уже впритык стояла к нему. — Ты меня стесняешься? — в её словах не было слышно обиды, они звучали так обыденно, будто она просто спросила как у него дела. — Нет! Просто не хочу лишнего внимания! — он всё ещё не мог осмелиться, чтобы взглянуть на девушку. Хана Канэко сводила Иваидзуми Хаджимэ с ума. Он действительно был без ума от этой девочки. Ива не понимал откуда у него взялись такие чувства к ней. Её нрав чаще всего вызывал неприязнь у окружающих. Она была совсем непостоянной личностью. Сначала могла нахамить, потом мило щебетать. Её нельзя было называть загадочной, разгадывать в ней было нечего. Но чем-то она его тянула к себе. Своей творческой личностью? Возможно. То что она творила красками можно было, несомненно, называть шедевром. Иву всегда восхищали люди, умеющие рисовать, лепить или играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Сам он ничего не смыслил в таких вещах, возможно поэтому, люди, которые умели это делать и имели талант в такой сфере, восхищали его. Как-то раз, набравшись смелости, Иваидзуми постаралась сделать комплимент Хане. Тогда та, осмотрела его каким-то непонятным, хитрым взглядом. Поцеловав того в щёчку, и прошептав ему на ухо «спасибо~», она оставила бедного, краснеющего, умирающего от переизбытка чувств Иваидзуми, одного в школьном кабинете. Так они и начали потихоньку общаться друг с другом. Канэко лепетала что-то о своей любви к нему, Ива смущался, но был счастлив. Единственное, что вызывало смущение у парня, это вечный Ойкавы в её монологах. Хана чаще всего появлялась тогда, когда рядом с Ивой был Ойкава. Тоору знал о чувствах друга к однокласснице, поэтому смотрел на девушку по-другому. Ко всему прочему, она была не особо интересна Ойкаве. В какой-то степени она даже пугала его своим неприятным характером. Даже когда она строила из себя милую, в ней всё равно не чувствовалось ничего светлого. Тоору не понимал, что Ива нашёл в ней, но не говорил ничего ему об этом. Со временем, Канэко стала видеться с Ивой исключительно тогда, когда с ним был Ойкава, к которому та невзначай вешалась, прикасалась к нему, да и в целом - бóльшая часть внимания девушки, было приковано именно к Ойкаве, несмотря на то, что она была в «отношениях» с Ивой. Уже со временем выяснилось, что Канэко пользовалась чувствами Ивы к себе, чтобы привлечь внимание Ойкавы. Она просто использовала его, чтобы получить свою выгоду - отношения с самым красивым мальчиком их школы. Для чего ей это было нужно? Польстить своей жалкой личности? Возможно. Тогда Ива поставил на себе крест. Он не был в бешенстве, ему не хотелось убивать всех вокруг или кричать. Просто ему было больно. Тогда ему казалась, что ни одна девушка на свете не будет с ним и он останется один на всю жизнь. Он не винил в этом своего красавца друга. Он винил в этом себя. Тоору, в отличии от Ивы, узнав об этом всём, был просто в бешенстве. За колкими фразами и грубыми шутками, в отношениях между Ойкавой и Хаджимэ крылась большая дружеская любовь, доверие и забота. Причём, со стороны обоих. Ойкава решил отомстить за друга. Он ранил Канэко так, как она ранила Иву. И уже, именно это, и разозлило Иву. — Почему ты вечно лезешь туда, куда тебя не просят?! — кричал на Ойкаву Ива. — Такие как она, должны знать своё место. Я просто решил её проучить. Она использовала тебя, ранила, да ещё и меня в это впутала. Ты думал, я так просто спущу ей это всё с рук? Ну уж нет. Пусть вообще благодарит, что я не стал позорить её на всю школу! Ива в непонимании следил за тем, как Тоору активно машет руками, выпаливая всё то, что думает об этой ситуации. — То есть… ты сделал это ради меня? — Ива притих. Он уже не кричал. Лишь крепко сжал кулаки, прожигая взглядом землю под ним. — Да. — искренне, но так робко сказал Ойкава. — Ты мой лучший друг. И ты дороже мне всех этих сопливых девочек. Этот момент, в отношениях Ойкавы и Иваидзуми, поистине, можно было назвать, одним из самых важных. Он закрепил их дружбу, сделав её ещё более стальной. Но со временем вновь случилось что-то подобное. Только инициатором этого всего, стал уже Ойкава. И только сейчас, стоя на пороге класса, где учился Ива, разглядывая профиль своего друга, одинокого сидящего в пустом кабинете, Ойкав понял - какой же это был тупой план для того, чтобы свести его с Мико таким образом. Тоору медленными шагами стал подходить к Иве. Иваиздуми то ли правда не замечал надвигающуюся на него фигуру, то ли действительно не видел ничего вокруг. Но как только Ойкава подал голос, Ива резко повернул голову к нему. — Ива-чан. — серьёзно произнёс Ойкава. Хоть его тон и взгляд были уверенными, тело парня выдавало всё волнение. Он крепко впился в лямки рюкзака, который висел у него на плечах; его колени немного согнулись, а кадык дёрнулся. Взгляд Ивы не показывал ничего, кроме презрение. Он, сощурив глаза, рассматривал лицо Ойкавы. — Извини меня. — твёрдо и серьёзно сказал парень. А затем, его брови сделались домиком так, будто он вот-вот заплачет. Ива всё также смотрел на него. — Ну, не знаю, не знаю. Как бы мне так простить тебя. — Так, как прощал всегда. — посоветовал ему Ойкава. — Легко сказать! Не всегда же твои идеи настолько тупорылые. Честно сказать, я не ожидала, что ты так сделаешь, Ойкава. — Но ведь… я не хотел, чтобы всё сложилось так. Я делал это для тебя. Хотел залечить ту рану, что когда-то оставила тебе Канэко. — Не строй из себя святого. — Но это правда! У меня правда не было никаких плохих затей! Тем более… ты ведь действительно нравишься Мико-чан! Ей мне тоже хотелось помочь… — И что? Помог?! Ойкава замолчал, отводя взгляд в пол, продолжая неловко теребить лямки рюкзака. Со стороны, он выглядел как ребенок, которого отчитывали родители за плохое поведение. В каком-то смысле так оно и было. Они молчали какое-то время, пока тишину кабинета не разбавил тонкий девичий голос. — Ива-чан! — Мико забежал в класс, даже не заметив Ойкаву. — Ой… — всё-таки заметив Тоору, девушка немного смутилась. — здравствуй, Ойкава-сан! Тоору неловко перевел взгляд с пола на девушку, но та уже не обращала на него внимания. Она подошла ближе к Иваиздуми, который старался не расплыться в улыбке. — Ты вчера обронил это. — девушка протянула ему брелок от ключей в форме Годзиллы. — Ох, чёрт. А я вчера весь дом обыскал. Спасибо, Мико-чан. — он нежно взял из её рук брелок. Девушка, покраснев и поклонившись, выбежала прочь из класса. — Брелок? — переспросил Ойкава. — Да. — Откуда у неё твой брелок? — Видимо, вчера, когда я был у неё дома, выронил его. — Что? — Ойкава оказался в ещё бóльшем ступоре. — Твой план сработал, идиот! — Это значит… — он не мог связать слова в единое предложение. — Да, это и значит. — Ива больше не мог сдерживать недовольное лицо, от чего стал расплываться в неловкой улыбке. Он не смотрел на Тоору, гордо задрав голову к верху. Пока Ойкава его резко не обхватил, крепко обняв. — Боже! — всхлипнул Ойкава. — Я так рад! Ты будешь прекрасным мужем! — Эй! Мы ещё не собирались жениться! — кричал Ива, в объятиях Ойкавы, размахивая руками. Ойкава был почти счастлив. Ему оставалось поговорить лишь с Наруми, перед которой он тоже был виноват. Снова наговорил ей столько лишнего. С ней он встретился лишь под конец школьного дня, в тренировочном зале. Девушка говорила о чём-то очень увлечено с тренером, делая какие-то пометки у себя в блокноте. Тоору терпеливо наблюдал за ними, ожидая, когда же они уже закончат свой разговор. Наруми чувствовал, как Ойкава на неё смотрит. Её жутко бесило это. Поэтому резко выпучив на него свои глаза, она испугала парня. Со стороны это выглядело очень забавно, но Тоору смеяться не хотелось. Под конец тренировки, в зале осталось лишь трое: Тоору, Ива и Наруми. Девушка заполняла какие-то бумажки, пока парни молча мыли пол. Такое явление для Ойкавы было редкостью. Он ненавидел заниматься уборкой после тренировки, но сегодня он искал тысячу и один повод для того, чтобы остаться с Наруми наедине и поговорить, поэтому его резкое желание помыть пол, удивило всех вокруг, от чего это желание все несомненно приняли. Некоторые из команды даже хотели остаться и посмотреть на это, но Ива, шикнув на них, дал понять, чтобы все разошлись домой. Он понимал намерения своего друга, зная, что между ним и Наруми произошло. Поэтому домыв свою сторону площадки, он попрощался с друзьями, оставляя их наедине, и спеша на встречу к Мико. — Не облажайся, идиот, — шёпотом на ухо, сказал Ива Тоору, перед тем, как окончательно покинуть помещение. Ойкава вяло проводил шваброй по полу, разглядывая Наруми, не обращающую на него никакого внимания. Начав усерднее мыть полы, он подумал, что так сможет приковать её взгляд к себе, но всё было тщетно. Тогда он кинул швабру на пол, и та с неприятным треском упала. Наруми рефлекторно подняла голову, чтобы понять, что произошло. Она оглядела Ойкаву, и упавшую рядом с ним швабру. Но долго на нём свой взгляд не задержала, снова возвращая своё внимание к бумажка. — Ми-чан… — позвал её Тоору. Голос парня эхом прозвучал по всему залу. Он был такой нежный и в какой-то степени звучал даже жалостно. — Господи! — девушка психанула, и кинула папку с бумагами на лавочку. — Что?! — она разгневанно посмотрела на него. Ойкава выдохнула с облегчением. — Вот такую Ми-чан я узнаю. — он улыбнулся, подойдя к ней ближе. — Тебе так нравится доводить меня? Ойкава помотал головой. — Не нравится. Ничуть. — Иногда мне кажется, что это твоё второе увлечение после волейбола. — В какой-то степени ты права. — вздохнул Ойкава, присев рядом с девушкой. Тогда он имел в виду, под своим вторым «увлечением» именно её, но постарался перевести тему, как можно скорее, — Наруми, я знаю ты слышала это от меня тысячу раз…но прости. Я не знаю, почему так происходит, и почему я вечно срываюсь именно на тебе. — Мда… — Наруми вздохнула, — знаешь почему я не могу тебя терпеть? — Почему? — невинно спросила Тоору. — Потому что у меня не получается на тебя нормально обидеться! Хотя стоило бы. — она недовольно сложила руки на груди, фыркнув. — Да, иногда я этого заслуживаю. — Иногда?! — Ну ладно, немного чаще чем «иногда». — Так-то лучше. — Ну так… мир? — Ойкава протянул к ней свой мизинец. Девушки ничего не оставалось, кроме того, как протянуть к нему свой палец, и заключить их в перемирие. — Я забуду всё то, что произошло только потому, что твой дерьмовый план всё-таки помог Иве и Мико. — Видишь! Не так уж я и плох. — Да. Ты просто отвратителен. — Эй! Наруми посмеялась с его негодующего лица, а после отпустила его мизинец. — Иди домой пол, поломойка. — девушка собрала документы, чтобы дописать начатое. — Да иду я, иду. Недовольный Ойкава, лишённый всякого энтузиазма, отправился домывать пол. И что только не сделаешь ради человека, который так сильно дорог тебе?