Искусительница

Еще… Еще… Еще… Она уже сбилась со счета. Спина, на которую приходятся бесконечные удары плеткой, вся изуродована глубокими порезами, синяками, кровоподтеками, но ей этого мало. Она еще недостаточно наигралась. Мне не остается выхода. Только ждать, терпеть, молить ее о скорейшем прекращении истязаний. Голос больше похож на предсмертный хрип, но слова можно различить. Когда она понимает, что скоро перейдет черту между бессознательностью и личным удовлетворением, то прекращает. Отбрасывает плетку, избавляется от ошейника с длинными шипами, затрудняющего и без того прерывистое неглубокое дыхание. Опускается, зажимает своими коленями мои лодыжки. Левую ладонь кладет мне на живот, а правой проводит по израненной спине. Холодные пальцы немного притупляют огненную боль, но лишь на время. Она встает. Неизвестность меня пугает, ибо я не могу даже предположить, что же она выдумает на сей раз. Я чувствую, как что-то прикасается к спине. Непроизвольно тело напрягается, но мрачные догадки не оправдываются. Она медленно, тщательно, не пропуская ни одной царапины, слизывает запекшуюся кровь. Я расслабляюсь, и начинаю тихо постанывать от удовольствия. Не дав мне насладится замысловатыми ласками сполна, она отстегивает один наручник и рывком перекладывает меня на спину, а затем снова пристегивает. Левая рука неловко вывернута, кость предательски хрустнула, стоило только пошевелиться. Раны на спине сами по себе сильно ноют, но от соприкосновений с простыней создается впечатление, что их поливают кипящим маслом. Она сдергивает мокрую от слез повязку с моих глаз, и я наконец могу насладиться немного пугающей красотой моей мучительницы. Странная - то слово, которое ясно характеризует ее. Узкие миндалевидные глаза, даже не карие... Черные. Чуть вздернутый нос и тонкие губы, расплывшиеся в кривой усмешке. На ней красное нижнее белье, которое прикрывают длинные светло-русые волосы, немного растрепанные, с завивающимися кончиками. Решив не стеснять тело даже небольшими лоскутами ткани, она откидывает в сторону кружевной бюстгальтер, и, обнажив небольшую грудь с ярко-розовыми сосками, тянется зачем-то к прикроватной тумбочке и через мгновение вытаскивает из ящичка небольшие черные прищепки. Одну немедленно цепляет к моему соску, остальные откладывает в сторону. Садится на мои бедра, медленно проводит прохладной ладонью от лобка до щеки и обратно, не забыв, разумеется, задеть зажатый сосок. Прищепка сжимает настолько сильно, что даже боль от спины отходит на второй план. Я, не удержавшись, всхлипываю, за что получаю злой взгляд и пинок в живот. От удара все в глазах темнеет, и я начинаю глотать ртом воздух. Она бесстыдно пользуется этим - прикусывает мою нижнюю губу и облизывает ее. Ее язык опускается сначала на шею, затем на грудь без прищепки. Ласкает сосок нежными круговыми движениями, посасывает, мягко покусывает. Внезапно появляется резкий дискомфорт - от появившейся и здесь прищепки. Стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть - память о том, что мне сделали за такое в прошлый раз, еще свежа. Тем временем она уже трогает пальцем мой клитор, надавливает, массирует. Боль от прищепок и спины забывается, когда она начинает ласкать его языком. Тяжело дышу. Чувствую, что скоро наступит оргазм, но увы, не суждено. Третья, последняя прищепка, цепляется мне на нежные складки кожи внизу. Тогда я понимаю, что ничего не знала о боли до этого момента. Слезы прыснули из глаз, протяжный крик вырвался из груди. Даже не глядя, можно было понять, как она разозлилась. Сначала ударяет меня под ребра, потом перекручивает на триста шестьдесят градусов прищепку, прикрепленную на соске. Затем повторяет это с остальными двумя. Видимо она сжалилась надо мной, потому что пару минут просто играет с моим ртом. Ясно чувствую вкус блеска для губ. Яблоко. Невольно проходит ассоциация с библейской Евой, которая попробовала запретный плод, совращенная змеем. Она - мой личный искуситель. Я попробовала яблоко. Я пала. Осознание этого приносит какое-то облегчение, и я вымученно улыбаюсь. Обнаруживаю, что не чувствую боли. Лишь небольшой дискомфорт в области живота. Приоткрываю глаза, и сквозь пелену слез замечаю, что в живот воткнуто что-то. Не важно. Уже ничего не важно. Только впечатавшийся в память запах яблока напоминает о прошлых муках. Закрываю глаза. Мне больше не будет больно. Никогда.