My Final Fantasy

...— Помнишь, люди ведь тоже когда-то умели летать... Аками недоумённо морщится с привычным цинизмом, бросая в ответ: — С чего бы? Не помню. Селест отрывает задумчивый взгляд от вида за окном и поворачивается к ней, спрашивая как-то удивлённо и насмешливо одновременно: — Как же, родилась в проклятой долине и не знаешь её главной легенды? Аками со странной смесью раздражения и стыда стряхивает пепел с сигареты и огрызается: — Как-то не до сказочек мне тогда было, знаешь. Да и вообще, у самой откуда такая интересная информация в голове завелась? Селест усмехается. — Много знать будешь, скоро состаришься. "Ага, как раз то, что мне нужно", — иронично проносится у Аками в голове. Однако вслух она произносит совсем другое: — Ну уж просвети тогда меня, невежду, и расскажи эту прекрасную историю. Я с радостью послушаю, — добавляет девушка, пытаясь сгладить вырвавшуюся изо рта грубость. Селест слегка улыбается краешками губ, в очередной раз заставляя окаменелое сердце Аками вздрогнуть и ухнуть куда-то вниз, и начинает рассказывать. — Так вот, люди тоже когда-то умели летать... Когда-то давным-давно, в пору, когда людской род ещё только начинал своё существование, в крохотной долине между суровыми скалами ютилась маленькая деревушка. Жителей в ней было настолько мало, что все знали друг друга в лицо. И ладили они между собой настолько хорошо, что день за днём царили в этой деревне мир и благодать. Для всех, кроме одной-единственной девушки. Все были настолько шокированы, увидев новорождённую со спиной, гладкой, как море в штиль, что так никогда и не смогли принять её в своё общество. Неясно, что ими двигало: страх перед непривычным, неумение принимать слабость или же незнание, как поступать с теми, кто от них отличается. Так или иначе, годы шли, а она всё росла в окружении бесконечной ненависти и презрения, среди ежедневных насмешек, с детства привыкнув к роли уродливой мутантки и наблюдая любовь лишь со стороны. Взрослея, она всё чаще задавалась вопросом: если они каждый день желали ей смерти, почему не убили с самого начала? Хотели заставить её как можно больше страдать? Или же им не хватило смелости? И однажды она решила, что если воли недостаточно у них, то она будет сильнее и наконец-то закончит всё сама. Очередным ранним утром, придя на обрыв на краю деревни, она, сама того не замечая, начала петь незнакомую мелодию, выражающую всю накопившуюся в сердце боль. И закончилась бы на этой прощальной песне её жизнь здесь и сейчас, если бы в следующий миг после окончания за её спиной не раздался голос. — Признаться честно, пения прекраснее я не слышала никогда. Изумлённая девушка, обернувшись, увидела незнакомку с крыльями столь прекрасными и мощными, что во всей деревне подобных было не сыскать. — Всегда мечтала уметь так же, но никогда не получалось... Хочешь помочь? Дальнейшие дни в маленьком домике вдали от поселения крылатых воплотили мечты обеих. Неожиданная спасительница не могла спеть ни один из своих многочисленных стихов, а её внезапная гостья никогда не ощущала любви и заботы. Теперь же, когда они могли дать это друг другу, тихие совместные будни наконец наполнились долгожданным счастьем. И царила бы эта идиллия вечность, если бы не прервал её однажды один-единственный вечер. Ожившим кошмаром стала картина, где на руках ничего не понимающей девушки, кашляя кровью, умирала её спасительница. Задыхаясь от нехватки воздуха, она успела проронить лишь самое короткое признание и тут же выскользнула из ослабших объятий жизни. В тот же миг будто весь мир погас для сердца, в один момент потерявшего столь же неожиданно появившуюся любовь. И ни намёка на объяснение: скрываемая ли болезнь, очередная ли жестокость от беспощадных крылатых за спасение уродки или же не от них полученное ранение? Была лишь бесконечная боль от несправедливости этого мира, рождающего столь неравноправных, что не по своей воле появившимся на свет уродами приходится проживать каждый миг как страдание. И боль эта, нестерпимо большая для одного лишь сердца, незаметно для самой девушки вновь вылилась через бессловесную песнь. И так сильно она полнилась жгучей ненавистью и тягучей печалью, что разнеслась над окрестностями, заставив всех жителей деревни изумлённо озираться. Но не успели они ничего даже предположить, как начали, корчась от боли, падать на колени. Пачкая одежду кровью из глубоких ран, крылья, выходя из спин, падали на землю, навсегда делая их бывших обладателей теми беспомощными созданиями, которых раньше они же и презирали. Однако поющей девушке было уже не суждено лицезреть желанное отмщение. Как только льющаяся из её уст мелодия подошла к концу, она направилась на тот самый обрыв, где ещё днями ранее должна была закончиться её жизнь. Но в этот раз остановить её было уже некому. Так и закончилась сия история: на справедливости, воцарившейся слишком большой ценой. — Как считаешь, хороший конец? Аками, хмыкнув, неопределённо покачала головой. — Да вроде как бы и хороший... Если бы люди смогли из этого урок вынести. Столько боли и жертв, а все до сих пор без причины травят тех, кто от них отличается. Будто опомнившись, она уже своим привычным тоном произнесла: — Хотя это же в любом случае просто легенда. И всё же добавила: — Может, произойди такое взаправду, бессмысленной ненависти действительно стало бы меньше? Странно прищурившись, Селест протянула: — О-очень сомневаюсь. Зная людей... Махнув рукой, Аками подытожила: — Ладно, спасибо за историю. На самом деле, не думала, что ты расскажешь что-то интереснее той сказки о влюблённом боге. Снова улыбнувшись той самой непонятно-довольной пробирающей улыбкой, Селест ответила: — Всегда пожалуйста. Обращайся, у меня таких легенд в запасе ещё целое море...