***
Очнулся Тьян на мягкой кровати в одних трусах. Чувствовал он себя прекрасно, не считая того, что объятия, в которые он оказался заключен, были чересчур сильными. Тьян повернул голову к источнику тепла и улыбнулся. — Без затычек из бумаги твой нос выглядит намного красивее, — хрипло произнёс он, зевая. — Придурок. Я тебя чуть не угробил, а ты веселишься, — нахмурив брови, раздраженно пробормотал Аллес. — Но я был прав. С тебя поце… — договорить ему не дали, нагло заткнув рот. Стоило ли говорить, что Тьян совсем не был против. Один морок сменился другим.***
30 апреля 2022 г. в 22:55
Вампиры не бессмертны. Аллес понял это еще в детстве, когда собственными глазами увидел, как его дядя полностью осушил своего соседа.
Все рассказы про осиновый кол, серебро и кресты были лишь сказками. В действительности вампиры не могли подхватить смертельную болезнь, умереть под колесами грузовика или же сгореть заживо — тело слишком быстро регенерировалось, потому максимумом возможных неприятностей являлась ужасная агония. Даже Старейшины долго были уверены в своём долгожительстве, пока в один день у дяди не случился необъяснимый припадок.
Это происшествие и стало переломным моментом в жизни маленького Аллеса. Сладкий металлический запах в корне не был похож на тот вязкий и густой, исходящий от крови, которую они обычно употребляли. О вкусе можно было только догадываться, но черноволосый мальчик был уверен, что он ничуть не уступал запаху. Аллес стоял, как обомлелый, таращясь на происходящее, чувствуя, как клыки удлиняются, наслаждаясь новыми эмоциями до тех пор, пока мать судорожно не затащила его в дом.
Она заметила изменения в сыне практически сразу и смогла уберечь от заключения в камере, однако неудобные затычки в нос стали вечным спутником в жизни Алесса. Дышать ртом ему совсем не нравилось, но по мере взросления это вошло в привычку.
С того момента прошло сорок лет. Аллес возмужал: лицо вытянулось, появились высокие скулы, взгляд карих глаз стал более хитрым, а на носу появилась горбинка. Скорее всего, от тех самых затычек, которые нельзя было снимать ни на секунду, но ему даже нравилось. Было в этом что-то особенное.
Старейшины так и не разобрались в той ситуации, да и не то чтобы Аллесу было дело до того, почему его дядя набросился на соседа, его больше интересовали способы спасения от наваждения. Их поселок находился недалеко от человеческого города, и иногда тайком Аллес пробирался туда, чтобы подышать полной грудью. Вампиры были такими же живыми — теплая кожа, дыхание, сердцебиение. Вопреки всем нелепым байкам, никто не смог бы найти в них различия. Даже у людей иногда вырастали клыки длиннее, чем положено — он видел это собственными глазами пару раз в ночных заведениях. Их отличало лишь большее количество возможностей и необходимость питаться кровью. Наверно, когда-то давно в людской расе сбился ген, и на свет появились первые вампиры, но Аллес не был в этом уверен. Уроки истории он предпочитал проводить в наушниках, выводя непонятные каракули на листке бумаги.
Еще через двадцать лет Аллес понял, что такая жизнь ему не нравится от слова совсем. Конечно, ему и так повезло не быть заточенным до конца своих дней в камере, но его жизнь и так представляла собой клетку. С затычками в носу он не чувствовал абсолютно ничего, казалось, будто он вообще находится не на своем месте.
В поселении был строгий контроль рождаемости — нельзя было просто взять и зачать ребенка, в обязательном порядке всё должно было быть согласовано со Старейшинами и только после этого счастливая семья могла произвести потомство. Вследствие чего особое внимание уделялось и количеству проживающих вампиров внутри клана, что в разы усложняло желание Аллеса сбежать.
Но и сдаваться он не был намерен. Потому, в очередной раз тайком пробравшись в город, там и остался. Всю ночь гуляя по узким улицам, Аллес обдумывал своё решение — правильно ли он поступил, что не предупредил ни мать, ни отца? Сможет ли он тут выжить? Но запахи мокрого асфальта и всевозможных видов цветов, торчавших из открытых окон, отрезвили его, напоминая, зачем он это сделал.
Квартира была куплена на отложенные деньги — у них в поселке не было определенной работы, но на оплату труда там не скупились, — длинные волосы обрезаны под короткий ёжик, а затычки выкинуты в урну и забыты навсегда.
По крайней мере, так думал Аллес. Ровно до тех пор, пока через пять спокойных лет не почувствовал тот самый дурманящий запах сладкой крови, который мигом забился в нос. Такого он точно не ожидал. Хоть он и не был таким же сильным, как тогда, в детстве, но от мигом удлинившихся клыков Аллеса это не спасло. Ночной бар в отдаленной части города не был особо популярным, Аллес устроился в него для души. Он стрелой выбежал в уборную, забивая в нос туалетную бумагу, параллельно успевая попрекать самого себя о недальновидности принятого решения выкинуть затычки. Ведь сам же не раз выбирался в город ночью и ходил по барам, но почему-то не додумался, что так могут делать и другие собратья.
Наконец, запахи исчезли, забирая с собой клыки. Взглянув в зеркало, Аллес проверил, чтобы бумага не торчала из носа и вернулся за стойку. Сладкий аромат вернулся, но он был идеально приглушен — приятный, не вызывающий бурной реакции, но всё еще доставляющий дискомфорт.
По возвращении Аллеса новый посетитель уже сидел за барной стойкой и читал меню, раздумывая, что бы выпить. Он оказался довольно красивым: русые волосы мягкими волнами струились по плечам, густые тёмные брови придавали хитрости голубым глазам, а тонкие губы украшали аккуратные усы, слегка подкрученные вверх и разделенные полоской кожи под прямым носом, и борода «островок». Его внешность чем-то напоминала барда из средневековых книжек, для идеального образа к белой рубашке и синим штанам надо было найти лишь шляпу с пером.
— Одну Кровавую Мэри, пожалуйста, — дождавшись, пока его закончат разглядывать, незнакомец, наконец, сделал заказ. — Тьян. А тебя как зовут?
— Аллес, — ответил тот, ни капли не смутившись. Интересно, Тьян понял, что перед ним стоял вампир? — Выбор под стать заказавшему — такой же необычный.
— Спасибо. А ты что предпочитаешь? — Тьян подпёр подбородок рукой, расплываясь в обворожительной улыбке.
— Медузу.
— Тогда еще одну Медузу, — он лениво наблюдал за тем, как Аллес ловко смешивал ингредиенты. — А зачем ты заткнул нос? У вас в баре вроде не воняет.
— У меня сегодня давление скачет, — Аллес выпал в осадок от такого вопроса, однако вида не подал. У него спрашивали вещи и похуже. — Это чтобы в твою Кровавую Мэри не попала настоящая кровь.
— Я бы не отказался от крови такого красавчика.
— С соплями.
— Я и не такое ел, — продолжал парировать Тьян, едва сдерживая смех.
— Боюсь, моя кровь придется тебе не по вкусу. Я вампир, — пришёл черёд Аллеса ликовать — Тьян на секунду потерял самообладание, но и её хватило, чтобы всё понять.
— Ты не вампир, ты дурачок. Разве вам не запрещают пить на рабочем месте? — он залпом осушил первый коктейль, стараясь не выдать волнения.
— Разве вам не запрещают покидать поселение?
— А это что-то новенькое, я такого в книжках не читал. Как называется?
Тьян вопросительно вздернул бровь, а Аллес задумался, пока готовил свой любимый напиток. Вампир, который не в курсе поселения? Он не местный и существуют другие поселения со своими правилами? Или же его родители тоже сбежали, чтобы завести своего ребенка, как они и хотели, вопреки правилам Старейшин? Аллесу захотелось узнать, откуда Тьян, как он вырос, живет, чем питается, да и просто поговорить с кем-то, от кого не надо будет утаивать свою настоящую сущность.
— Не хочешь рассказывать — не надо, — расстроенно произнёс Тьян, пробуя второй коктейль.
— Расскажу. Всё расскажу, после смены, если дождешься. Мы закрываемся в шесть.
— Идёт. Я тогда за столиком подожду, — и, забрав Медузу, он отошёл, залипая в телефон.
Время до закрытия тянулось медленнее, чем обычно. Посетители постепенно рассасывались, а вопросы в голове роились, словно пчёлы. Аллес иногда выходил в туалет, чтобы сменить бумагу в носу — та чересчур быстро пропитывалась навязчиво-вкусным запахом крови, но других вариантов не было. Он пытался вспомнить, из чего были сделаны прошлые затычки, но так и не смог. Единственное, что было очевидно — материал был плотным и запахи не впитывал, а еще подходил идеально и не бросался в глаза. Может, стоило попробовать альтернативу и перебить этот аромат более сильным, например, какой-нибудь вонючей мазью. Однако от такой идеи Аллеса даже передёрнуло — лучше уж не чувствовать ничего, чем испытывать такую каторгу.
Наконец, наступило шесть утра. Аллес быстро навёл порядок в баре, в очередной раз сменил бумагу в носу, подождал, пока клыки исчезнут, и пошёл к выходу, пальцем поманив за собой Тьяна. Они пошли вниз по улице в немом молчании. Аллес не знал, какой вопрос задать первым, и Тьян, не выдержав, сам начал диалог.
— Медуза не очень, Мэри вкуснее.
— Ничего, значит, не твоё, у всех разные предпочтения, — сквозь улыбку проговорил Аллес. Ему понравилась эта попытка. — Сколько тебе лет?
— Двадцать пять.
— И давно тебе двадцать пять?
— О, нет, ты так и будешь сочинять сказки про вампиров? — обреченно простонал Тьян. — Слушай, можно было придумать способ пооригинальнее, чтобы понравиться мне.
— Хотел бы я, чтобы это были сказки, — Аллес вздохнул, понимая, что пока он не откроется — не получит взаимности. — Был бы я обычным вампиром, как ты, например, то и не понял бы даже. Но у меня с детства какой-то сбой на нашу кровь. Я могу учуять любого другого вампира на расстоянии ста метров, как минимум. Она пахнет так маняще-очаровательно, что инстинкты убийцы берут верх. Но твоя почему-то слабее. Может быть, я просто отвык, и еще лет сорок жизни среди людей помогут полностью избавиться от этой проклятой тяги.
— Подожди. Я ничего об этом не знаю, я не вампир, — Тьян остановился и заправил волосы за ухо, собираясь с мыслями. Когда Аллес хотел было уже возразить, он продолжил: — Точнее, я не настоящий вампир. В смысле, я полукровка. Родители рассказали только то, что отец сбежал из города, где жил, чтобы завести семью. Так он и познакомился с мамой. Не знаю даже, как она ему смогла поверить, я бы посчитал, что он сумасшедший, — Тьян рассказывал о них с теплотой, его голос больше не звучал растерянно. — Но мне реально двадцать пять, а тебе?
— Двадцать три. Внешне.
— Только не говори, что сто, — в ответ на это Аллес лишь загадочно улыбнулся. — Да ладно, двести?
— Семьдесят четыре. Но мы и растём гораздо медленнее, чем люди. Некоторым Старейшинам под тысячу лет, а выглядят на пятьдесят. Интересно, а если ты полукровка, ты бессмертный или нет?
— Не знаю, но как-то не хочется проверять, кидаясь под поезд, — от одной мысли об этом Тьян поёжился. — Хотя порезы на мне заживают, как на собаке, но, например, быстро перемещаться я не могу, и гипнотизировать тоже. Но с едой мне повезло — питаться могу и кровью, и обычной пищей. А ты чем?
— Осушаю безобидных бомжей по пути домой, а перед работой у меня вкусный ужин из потерявшихся детей, — хмыкнул Аллес, но его шутку не оценили. — Кровью животных. Какие попадутся. Хотя их вкус не похож на тот, который был в поселении.
— Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о том, где жил? Может, тебе не надо было никуда сбегать, а стоило всё рассказать сразу? Нашли бы решение.
— Дядю с таким же отклонением заперли в клетке на всю жизнь. Пока я еще был там, ничего так и не выяснили, кроме того, что это опасно. Думаешь, от этого можно избавиться? — Аллес провёл по своему короткому ёжику волос и посмотрел на небо. Светало. — Сомневаюсь.
— А если они пробовали не всё? Допустим, его пытались лечить кровью людей и животных, но о полукровках вряд ли кто знал, — Тьян задумался.
— Думаю, они вообще не пробовали.
— Не настолько же они тупые, — ему так и хотелось добавить: «Как ты», но Тьян тактично промолчал. Неподходящая ситуация. — А вдруг еще один такой случай? Ситуация может выйти из-под контроля, им это не надо.
— Ты предлагаешь мне отвести тебя в поселение и сдать на опыты? — Аллес вздёрнул бровь, абсолютно не понимая, к чему клонит собеседник.
— Ты болван, и это утверждение. Я предлагаю тебе попробовать моей крови. Я и не вампир, и не человек. Может, минус на минус даст плюс, как в математике, — Тьян подхватил Аллеса под локоть и увёл в первую попавшуюся подворотню. — Раны на мне быстро заживают, поэтому резать руку смысла нет — кусай, — он оголил правое предплечье, вытягивая вперёд.
— Во-первых, ты знаешь меня не больше часа, во-вторых, даже бессмертные умирают от этого, и, в-третьих, ты мне нравишься, шанс, что это сработает — пятьдесят процентов. Убери руку.
Последняя фраза прозвучала грубее, чем Аллес рассчитывал. Бумага вновь пропиталась запахом, и он начал ощущаться ярче. Это поддавалось контролю ровно до того момента, как Тьян не протянул предплечье.
— Ты можешь и дальше запихивать бумагу в нос, как ненормальный, мы можем больше никогда не встретиться, но если у тебя такая реакция на полукровку, представь, что будет, если ты увидишь чистокровного вампира. Вряд ли у тебя получится сдерживаться. Так что не перечь старшим и пей, — Тьян приподнял руку выше, подставляя к носу Аллеса. Тот отошел на пару шагов, не позволяя инстинктам овладеть им. — Всего пару капель, я от этого не умру.
— Я не смогу сдержаться, ты понимаешь? — рыкнул Аллес, вновь отступая.
— Если это восстановит контроль, то сможешь, — Тьян незаметно приближался, усиливая запах. Аллес отчетливо слышал его пульс, вдыхал вожделенный запах и из последних сил пытался справиться с собой. — Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
Тьян достал из заднего кармана ключи, среди которых всегда носил маленький незаметный нож, снял с него защитный чехол и начал наносить хаотичные порезы по запястью. Они практически сразу заживали, было больно, но он продолжал до тех пор, пока не почувствовал укус. Аллес впился в руку удлинившимися клыками, жадными глотками высасывая кровь. На шестом Тьян сбился — он не успевал считать, настолько быстро это происходило. Ему даже показалось, что ноги начинают слабеть, а голова становится ватной и тяжелой. Он оперся на Аллеса, прикрывая глаза — сразу стало легче. А потом сознание отключилось.