«Что ж, будем сегодня изнывать от скуки, дорогуша»
Ино томно вздохнул и принялся медленно расстегивать пуговицы своего пиджака. Гостиничный номер в вечернем мраке тосклив и печален. Грусть разбавляло буро-оранжевое свечение настольной лампы, смутно похожий на японский, бумажный фонарик. Гостиничный номер на два места. Мягкий свет растекался по мраку, ложился на кресло, переливался на запонках пиджака, поблескивал в длинных, светлых прядях звукового гения. Легкий сумрак комнаты был приятен и нежен. Легок. Интимен? Пиджак бесшумно упал на край кровати. Ино лениво потянулся и усталым, расфокусированным взглядом уставился на своего соседа — не менее усталый Ферри буравил взглядом дешевый персидский ковер на полу. — Твоя ирония не избавит нас от этой самой скуки, — тихо бубнит он, не поднимая взгляда. — Может, закажем одну на этот вечер? — У них тут прослушка. Наивно предполагать, что нам вот так просто дадут поразвлекаться с фанатками, — раздосадованный, немного нервный смех Ино в сумраке был совсем неприятен. — И вообще: как ты себе это представляешь? Втроем, в этой крошечной комнате? Ведь это не в твоем вкусе… И стиле. — Я уже на всё готов, поверь. — Тяжелый вздох пронесся в сумраке, но быстро был поглощен напряженной тишиной. Именно напряженной. Им не удалось сегодня подцепить двух шикарных девушек из клуба. Побывать в районе красных фонарей они не сумели, ибо Ино предпочел борделям высокоинтеллектуальный разговор с одним журналистом о влиянии авангардной музыки и новеньких магнитофонах. В гостинице строго-настрого запретили любые связи — будь то фанатка или фанат. Странные меры здесь, в Японии. Остров разврата, где этот самый разврат строго недопустим. Теперь уже вздохнул Ино. От печали и скуки они были готовы пойти на экстренные меры. Но пока до этого не дошло — звуковой гений придумал идею интереснее. — Ох, такими темпами мы от безысходности отдадимся друг другу, — Ино оказывается совсем близко, совсем рядом. Глухой сумрак комнаты заставляет слова звучать несколько двусмысленно. Стоя у кресла, где сидел унывающий Ферри, звуковой гений задумчиво покосился. — Надеюсь, ты готов к таким экспериментам, дорогой мой. Ферри не успел возразить — Ино тут же опустился на колени, быстро бросив свой взгляд на блестящую бляху на ремне солиста. — Надеюсь, Ино, ты просто шутишь. — Хм? Блондин нагнулся, припав к полу. Солист от волнения напрягся всем телом. — Иронизирую, друг мой, просто иронизирую, — Ино приподнялся, и Ферри с тяжелым выдохом отбросил все настигшие его, пошлые мысли. — Нет, ну если ты хочешь, — пожал плечами звуковой гений, издевательски улыбаясь, — то могу сделать тебе… — Мы не настолько одичали, Ино, — оборвал его Брайан. В руках Ино он заметил смутно очерченный блеском, силуэт стеклянной бутылки. — Ты всё это время прятал под моим креслом бутылку вина? — Это сакэ, — Ино медленно поднялся на ноги, немного пошатываясь. В смутном мраке он казался очень неловким. Похотливо взглянув на бутылку, звуковой гений поднял свой взгляд на солиста. — Будешь? — Ну… — Ферри наблюдал, как его коллега неумело пытался вынуть пробку. — Думаю, что можно. Через пять минут жалких манипуляций руками, Ино наконец сдался, додумавшись взять штопор. Ферри наблюдал за его действиями, которые больше напоминали загадочный восточный танец. Наконец, пробка была вынута и мягко упала на ковер, укатившись во тьму под кроватью. — Что ж, — выдыхает громко Ино. Ухмыляется, поднимая взгляд на Ферри. Три верхние пуговицы на рубашке, расстегнувшиеся будто сами, по волшебству, кокетливо обнажали голую грудь. — Стаканов в этом чудесном номере отродясь не было и нет — будем пить из горла. Надеюсь, дорогуша, ты не против оральных ласк. — Ино. — М? — Представить даже не могу, какую околесицу ты будешь нести, когда напьешься. — Поверь мне, не буду, — заверил Ино, глядя на бутылку: интересно, хватит ли содержимого внутри им двоим? — Обычно, я засыпаю, когда напьюсь. Или же начинаю что-то увлеченно рассказывать. И нет, вовсе не околесицу, дорогой мой. Через пять глотков сакэ оба музыканта уже лежали на заправленной кровати. Ферри всматривался в злой блеск бутылки, наблюдая, как звуковой гений делает очередной глоток. Ино замирает, опустив бутылку. Расфокусированным взглядом пробегается по комнате. Рубашка на нем уже полностью расстегнута. Облизнув губы, звуковой гений протягивает бутылку солисту. — Я думаю, во всем виноваты длинные языки корреспондентов, — забыв о предыдущем разговоре начинает новый Ино. Как и Ферри, он уже плохо разбирал происходящее из-за алкоголя, что с неприятной горечью осел в сознании. — Однажды журналисты сказали, что я коллекционирую серию ароматических свечей. — И чем они не правы? — Брайан взял бутылку и тоже немного отпил. — Там была лишь одна свечка. Но они раздули из этого целую сенсацию. — Это они умеют. — Глупцы. — Действительно. — Однажды я где-то вычитал интересный факт, что ты неравнодушен к молодым мальчикам, — Ино тихо усмехается. — Проверить бы. Жаль только, я под категорию красивых молодых мальчиков не подхожу. Мерный голос Ино нарушил оглушительный кашель — солист чуть не подавился алкоголем от таких новостей. Откашлявшись, он поднимает взгляд на сидящего рядом звукового гения. Цвет глаз, словно хитрый хамелеон, меняют эмоции и оттенки — от темно-синего до озадаченно-разгневанного. — Что ещё за бред? — удивляется Брайан. — Журналисты… Они не просто глупцы — они идиоты какие-то! — Ну, не скажу, — до ужаса довольная и сладкая улыбка показалась на лице звукового гения. — Ведь со свечами они хоть и преувеличили, но были правы. Откуда же мне знать, что ты прячешь в своей маленькой комнатке. Тихий смешок звучит как издевательство. Брайана одолевала злость, а Ино — специально или забавы ради — подливал масло в огонь, продолжая рассказывать о глупостях желтой прессы. — Помню, читал ещё один презабавный случай, — отпрянув от бутылки, говорил звуковой гений, — про Аманду Лир. — Ее признали «маленьким, красивым мальчиком»? — мрачно предполагает солист. — Куда интереснее, — Ино протянул бутылку Брайану. Лениво потянувшись и тихо зевнув, звуковой гений плавно растягивается на заправленной кровати. Голова опускается на колени солиста. Ферри от неожиданности пытается не подать вида, но всё же легонько вздрагивает. — И что же? — Есть версия, что на обложке нашего альбома красуется вовсе не полу голенькая Аманда Лир, а кое-кто другой. — «Другой»? И кто же? — По предположениям журналистов, наряженный в милое платьице стиля пин-ап, там красуется полу голенький Брайан Ферри. Наступила тишина. Замолчало, казалось, всё, и только Ферри что-то напряженно обдумывал в сумраке. Лицо его в блекло-желтом свете лампы становилось подозрительно злым — и Ино, поняв это, спешно поднимает голову с его колен. — Кто это, черт возьми, придумал?! — Из-за алкоголя гнев Брайана звучал достаточно нелепо. — Какой ещё журналист? Из какого журнала? — Ох, я не запомнил ни имени, ни названия, дорогой мой, — вздыхает наигранно Ино. Тянет руку, в надежде выхватить из руки солиста полупустую бутылку. — Это возмутительно! Бред собачий! — восклицает Брайан. Поднимает руку, и Ино, не успев схватить бутылку, виновато падает на одеяло. — Я должен знать, кто это написал! — Я правда не помню. — А не сам ли ты? Написал это. — Ферри становится подозрительно-серьезным и настороженным. — У тебя ведь много дружков-журналистов, и, возможно, кого-то из них ты надоумил это написать. — Даже в самых пошлых мыслях не подумал бы. — Хотя «Musical Express» те ещё извращенцы. — Там такие забавные новости про Боуи пишут, знал бы. — Не хуже «Lady Stardust»? — О да, а как воет в припеве, дорогуша… Нить разговора всё сильнее и сильнее истончалась. А вскоре пропала и вовсе. Они принялись бессмысленно обсуждать всё на свете — алкоголь взял над их разумом верх. Потом забылся и физический порядок действий — всё забывалось в пелене алкоголя. Теплый свет лампы, мягкий смех Ино и пляшущие за спинами тени — это последнее, что запомнилось обоим Брайаном.***
— Помнишь ту забавную историю про журналистов и дебютный альбом? Голос Брайана Ферри звучал куда более хрипло, ибо последствия времени, сигарет, алкоголя и нескольких операций дают уже о себе знать. Ино, что возился у микшерского пульта, поднял на него вопросительный, серый взгляд. — Это когда они сообщили, что будто бы я написал все песни в альбоме? — улыбается звуковой гений. Голос его тоже утратил звонкость, как и волосы, что утратили свою длину и блеск, став чересчур короткими и серебристыми от приближающиеся седины. — Нет-нет. Вовсе нет, я про другой случай. — Ах, да? И какой же? Спустя почти сорок лет их разговор звучит так же открыто и просто, как и тогда, в группе. Кажется, будто этого, настоящего, времени и не существовало, и приближающиеся миллениум — всего лишь час в их жизни. — Про Аманду Лир, — объясняет Ферри. Вспоминая, едва сдерживает улыбку. — И ее «двойника». — Ах, да, точно, — отзывается Ино. — Как будто вся эта история — лишь славный бред, вызванный алкоголем. Не вспомню уже, что там и было. — В Японии, вроде как. И ты рассказывал, будто на обложке альбома красуюсь я в платье стиля пин-ап. Мы тогда жутко напились сакэ. — И ни одна красотка нам не дала. Да, кажется, припоминаю. Забавная история. С горя мы чуть не отдались друг другу. — Этого я не припомню. — Да и я достаточно смутно, признать честно. Ино устало опускается в кресло. Выглядывает из нагромождения аппаратуры, задумчиво-отстраненно осматривая стоящего напротив Ферри. — Думаю, мы это сделали, — с загадочной ухмылкой говорит звуковой гений, — всё-таки некоторые тайны твоей маленькой комнатки мне удалось разгадать. Ферри лишь иронично вздохнул: что-что, а невообразимо-недвусмысленные шутки Ино, кажется, совершенно неподвластны времени.