Корабль Зевса

Этот вечер - один из самых волшебных. Улицы ярко освещены фонарями, привычно расставленными вдоль дорог. Их симметричность, их последовательность, их старина и свет - все не менялось с того самого дня, как жители рискнули вновь заселить этот город. Этот город ничем не отличался от других. Вернее, можно было бы даже сказать, что он отличался своей невероятной типичностью, обычностью, неприметностью. Гладкие дороги, ровной сеткой делящие город. Паутины проводов, расчерчивающие причудливую голубизну и глубину неба, провода, как макароны, тянулись от одного столба к другому, от одного фонаря до следующего. Дома стояли в правильном порядке, друг напротив друга, изредка были выше нормы, иногда - вообще походили на лес, смешавшись с другими домами. Лес домов. Можно было найти и старые магазины, и небольшую площадь, и фонтан на ней. Самый городской городишка. Этот вечер должен быть самым волшебным. Чистый, белоснежный снег хлопьями валится из облаков, вальсируя в фонарных лучах света. Ветер взметает с земли легкие клубы снега, создавая ощущение, что метель бьет в бубен или звенят бубенцы рождественских оленей. "Это Рождество должно стать волшебным", - думал маленький мальчишка, забравшись с ногами на стул и глядя в окно. В глазах таилось восхищение. Даже наоборот - восхищение так и сверкало, так и норовило выбраться наружу радостным писком, воплем, пляской. "Сейчас-сейчас", - затаив дыхание и привстав на носочки, подумал он с надеждой, - "еще секунду... еще капельку... непременно!" Сердце взволнованно прыгало в груди, как и мальчишка чуть ли не прыгал на месте. Он ждет чудо. И оно обязательно произойдет, ведь этот вечер - непременно будет самым волшебным в его жизни. Зима - самое уютное время года. На улице темно и холодно, а ты - сидишь внутри, в доме, сбросил туфли, начищенные кем-то до блеска и греешь ноги у огня камина. Зима - и актуальны теплые одеяла, которые так поднимают настроение и греют душу, если ты заболел, пришел с мороза или замерз. Зима - и каждый день тебе заваривают чашечку горячего шоколада. А может, и две чашечки. Что может быть уютнее, чем пить горячий шоколад в компании друзей, в теплой и светлой комнате, когда за окном - темно, сыро и холодно? -Мистер Клар... - послышался низкий, грудной голос зрелого, а то и стареющего, человека. Послышался, как сквозь туман. Везде звучал легкий перезвон бубенчиков с упряжки Санта-Клауса. -Нет! - от неожиданности появления голоса, который рикошетом разрушает звенящий туман, мальчишка кубарем скатывается с кресла, на которое залез, хватает башмачки и, едва не снеся на пути человека, доселе говорящего, бросается во входную залу. На глаза навернулись слезы. Это должно быть самое волшебное Рождество! "Нет", - выкрикнул он до того, как скатиться на пол, по пути превратив одну из домашних цветочных ваз в состояние осколков. "Нет", - тихо шепчет он по пути к двери. "Нет" - все повторяет и повторяет, думает и думает. "Нет" - глубоко въелось в душу, засело под кожу. Нет? Он не хотел слушать урок, не хотел идти читать книжку, не хотел пойти отужинать вместе с семьей, не хотел надеть туфли... Не хотел слушать все то, что мог бы предложить в этот раз их скучный семейный дворецкий. -Нет, - выдыхает от и врывается на улицу. Обычный город. Обычный вечер. Но весь воздух вокруг потрескивает от мороза и волшебства, скопившегося в нем. Мальчик оставляет маленькие следы сапогов на заснеженной дорожки от дома до ворот. Мальчик выбегает на дорогу, оглядывается - смотрит, не увязались ли за ним и вновь погружается в мечты. Он вновь не дал реальности ворваться в его мирок. Вернее, дал, но вовремя сбежал. Мальчик вновь представляет себя главой арктической экспедиции. Мальчик вновь представляет себя командиром или капитаном. Мальчик уверенно рассекает сугробы и движется вперед, вперед... Обычный город и обычный маленький мечтающий мальчик. Фонари идут. Один за другим, один за другим... Пятна света на снегу сверкают, как алмазы. Следы ребенка ведут куда-то и уходят все в глубь и в глубь города. Мальчик - Чарли. Лет ему можно дать, от силы, лет 7-9, не более. Прилизанные черные волосы, которые он поспешил взъерошить, едва переступив порог дома, стали пристанищем вороха снежных хлопьев. Чарли бьет себя ладонью по голове, сметая ледяные кристаллики с угольно-черных волос рукой. От холода не спасает теплое зимнее пальто, теплые сапоги, штанишки и длинный красный шарф, следом за мальчонкой тащившийся по снегу. Чарли немного замерз и уже начал подумывать о том, что не повернуть ли ему обратно, домой? Он бы сейчас не отказался от чашечки горячего щоколада в кресле у камина. Или даже двух чашечек. Всем известно, что зимой на дорогах часто встречается лед. Лед покрыт предательским тонким слоем снега. Неаккуратно вступив на такой лед несложно навернуться, упасть и сломать себе что-нибудь. Ии просто проклясть что-нибудь неугодное. Вот и Чарли, поднимаясь с земли, обиженно потирает ушибленную спину, недовольно всхлипывает и тут же бьет себя кулаком в живот. Нельзя плакать и останавливаться! Уже слишком холодно, а до дома - слишком далеко. Да и наверное, вся его семья уже умерла от какой-то напасти. Непременно. Надо идти дальше. Чарли - будущий мужчина! Посапывая, мальчик заставляет себя идти дальше. Он должен обязательно что-то найти. Заметенные снегом, будто сделанный из тысячи снежинок, падая, проваливаясь в снег по колено, расцарапывая щеки о колкий снежный покров, Чарли продолжает за чем-то гнаться. Какая-то невидимая сила витает в воздухе и зовет его за собой. Он уже и не помнит, почему убежал из дома. Нет причин. Он никогда так не делал. Впереди раскинулась пустошь. Огромный железный диск, корабль, как и Чарли, снегом заметенный, стоит посреди поля. -Юноша, назовитесь. - Строгий женский голос, хозяин которого возражений явно не потерпит, остановил мальчишку, что уже пытался отворить большую, железную дверь, ведущую внутрь. Предположительно, в тепло. Чарли огляделся и с удивлением прошептал: -Кларксон, Чарли. Только вот услышат ли его? Никого, кто мог бы попросить назваться, рядом не было. В корабле свет не горел. А есть ли у корабля окна, чтобы юный Кларксон мог так легко судить об этом? Тем не менее, дверь отворилась с тихим шумом. С тихим вздохом, как будто устало задышал корабль. Мальчик недоверчиво заглянул внутрь и, увидев ярко освещенный синий коридор, уходивший вглубь корабля, откуда так и пахнуло теплом и чем-то вкусным, печеным, быстро юркнул внутрь. Около минуты Чарли молча шел вперед по петляющему коридору. То с одной стороны, то с другой мелькали двери различных форм и размеров. -Привет, Чарльз! Голос появился так неожиданно, что Чарльз вздрогнул. Вот оно, волшебное Рождество. Правда в кресле, где сидел говоривший, не было Санты. Там был некто в разы моложе и меньше, глядишь - ровесник мальчика. Только кожа у него была неестественно сероватая, волосы - светлые, а одет он был явно не по эпохе. -Я Зоу.