Бомонд.

Свежий ночной воздух смело разрезает летящий под двести спорткар. Красный Lamborghini Aventador две тысячи восемнадцатого года выпуска, любимая из его коллекции. Торчащая рука из полностью опущенного окна машины свешена вниз, а водитель ведёт её так, словно ничего вокруг не замечает. Чужая беспечность в большей степени вызвана не то чтобы действием алкоголя, само ощущение свободы на пустой ровной дороге и есть счастье. Он курит длинную, очень тонкую сигарету, пепел от которой стряхивает время от времени, не обращая особого внимания на механические действия. Второй рукой удерживая руль на неподвижном месте, Хэ Тянь мало внимания обращает на пустую, освещенную светом столицы, дорогу. Все его внимание отведено звездному, на редкость, небу. Светофор горит красным, но его точно не заботят правила дорожного движения. Он пролетает быстро и незаметно, но окружающие машины резко тормозят при виде рассекающего на дорогой тачке, очевидно, отморозка. Ветер, дующий по встречной, давно растрепал не уложенные чёрные волосы и нещадно бьет в лицо с четкими, грубо выраженными чертами. Спорткар врезается в него, режет ветер пополам своим сплюснутым носом, нарушает темноту светом белых фар. Водитель еле щурит узкие глаза, выдыхает ядовитый сплошной дым сквозь слегка приоткрытый рот. Вся его фигура, все его манеры и привычки кричат о невозмутимости и величии. Он очень красив, красотой статуи. Бесконечно трудно описать красивого двадцатилетнего парня, в нем все безукоризненно, безупречно, гармонично. Весь он — совершенство. Даже глаза его, очень темные, кажется, совсем чёрные, смотрели и будто не видели, были глазами статуи. Они, изучающие усыпанную белыми точками высь, зацепились за билборд с одной единственной надписью. Он белым пятном на чёрном небе слишком привлекает к себе внимание. « Тянь, ты обещал ». — чёрным по белому. С легкой полу-улыбкой водитель подносит к губам тонкую сигарету, скрученную бог знает из чего, и уже щурит глаза по привычке своей больше, когда затягивается, чем от бьющего в лицо ветра. Чуть снизив скорость, Хэ Тянь уже с явной насмешкой готовит себя к следующим сюрпризам от братца. Теперь весь город знает что какой-то Тянь что-то обещал. В Пекине огромное количество разных обещавших кому-то что-то Тяней, но столице не сложно догадаться, о ком идёт речь.Мало того, что в свете Младший Хэ получил прозвище «Мажор», что никак не заботит и так полного по уши беспечностью Мажора, так тот ещё и поддерживать без своего участия своё имя на слуху умудряется. Спасибо, Старший Братец. Он набирает номер, никак не обращая внимания ни на дорогу, ни на сигналящие машины. — Алло, здарова брат, — Да видел, видел, — Что, трудно было позвонить? — Да возьмусь я за ум, возьмусь. Слыша в ответ старческое ворчание, Тянь только коверкал чужие слова в трубку, закатывая глаза так сильно, что они чудом не выкатились из орбит. — Обещаю, я же тебе сказал, ну? Скоро увидишь, — Сюрприз, — Все, давай, пока. Он второпях попрощался и скинул. Прибавив громкости играющей в машине музыке, он проговорил себе под нос: — Вот нудный тип. Через несколько минувших милей новый билборд с новой, более душераздирающей надписью. « Остановись, Одумайся! » или что-то в этом роде. Хэ Тянь уже особо не приглядывался, и звездное небо уже не привлекает его внимания. Взгляд устремлён к приближающимся ярким огням центра столицы, из-за чего он окончательно снижает скорость.Родной город встречает его шумом и светом всех цветов. Яркие пятна по началу режут глаза, но со временем они привыкают и Тянь, выросший в этой праздничной торжественности, ощущает себя как рыба в воде. Последний билборд, который Тянь встретил, единственный твердил ему то, что было высечено у него на сердце — «Ты ведь не остановишься». И это абсолютная правда. Авентадор летит бесшумно, но звук содрогающегося ветра заставляет прохожих оборачиваться на секундное красное пятно. Предвкушение сегодняшнего события, как вишенка на торте, завершает весь спектр счастливейших эмоций. Окончательно Хэ Тянь останавливается рядом с огромным ночным клубом, в котором он и его «сегодняшнее событие» решили встретиться. Все владельцы клубов столицы знают, если Господин Хэ побывал в вашем заведении больше одного раза — это успех. Паркуется на любом свободном месте. Дверца спорткара взлетает вверх и демонстрирует всем в округе своего безупречного хозяина. Одет в самые респектабельные бренды, он не только выглядит, пахнет и просто стоит дорого, но ещё и не лишён славы в своих кругах. Не проронив ни слова, он привычной походкой, такой, словно идёт бить кому-то лицо, достаточно надменной для такого, как он, проходит сквозь очередь оборачивающихся на него людей и отвечая на приветствие охранника, салютует ему двумя пальцами от виска. Большенство людей, в основном девушки, здороваясь с ним и перекидываясь парой фраз, пытаются обратить на себя его внимание. — Господин Хэ, проходите. И Господин Хэ проходит. Его пропускают без очереди в заведениях такого типа, стоит только ему назвать своё имя или просто встретиться лицом к лицу. Грохочущая музыка со всех сторон, приятный запах табака, алкоголя, знакомые на каждом шагу, куда не повернись. Красивые девушки, такие, о которых не каждый парень посмеет мечтать, проводят своими нежными ладонями с длинными ноготками вскользь его груди едва касаясь. Все они мечтают получить хотя бы мимолетный взгляд, встретиться глазами или просто перекинуться парой фраз с Мажором. Ни одна из них не надеется больше, с тех пор как лицо Тяня украшает кривая усмешка и его встречает она. Все вокруг знают, кому именно она предназначена. Великолепная, светловолосая девушка, без грамма пластики. Она останавливается возле него, закидывает руки на чужие массивные плечи и беспардонно мокро встречает его глубоким, но коротким поцелуем. Сладко и липко, розовый блеск для губ остаётся на тяневских, искривлённых в усмешке. Широкой ладонью он по хозяйски мажет по тонкой женской талии, поглаживает ягодицу через тонкую мягкую ткань короткого платья. — Мадмуазель Ли, вы сногсшибательны нынче, — полушепотом заговорил Хэ Тянь, прислонившись губами к чужому уху через волосы, пахнущие лаком и еле уловимым в этом море чужих запахов, женскими сладкими духами. — Но где же ваш брат? Заставлять друзей ждать себя — дурные манеры. По насмешливому тону Тай Ли понимает, что её партнёр в отличном расположении духа. Это её радует, и оценив чужую шутку коротким смешком, она укладывает руки Тяню на грудь и поворачивается полу-боком. Сквозь толпу знакомых/незнакомых людей, Хэ Тянь замечает приближающуюся светлую макушку, обладатель которой явно навеселе. Чужие жёлтые глаза даже на таком расстоянии сверкают ненормальным блеском. Вприпрыжку парень минует короткое, разделяющее его и парочку, расстояние, тряся отросшей длинной белой челкой из стороны в сторону. Шэ Ли целует сестру в щеку, будто не они вместе сюда приехали, жмёт руку с Хэ Тянем и похлопывает того по спине в братском приветствии. — Здарова, — Шэ Ли заговорил сразу же, как только отстранился и воодушевленно потёр ладони друг об друга — Я такую штучку попробовал, — быстрым заговорщицким тоном прошептал он Тяню, затем громко присвистнул, задирая указательные пальцы вверх и поднимая глаза к потолку. Эти его манерные жесты означали только одно — вещь и правда стоящая. Говорил он на повышенных тонах, и по его трясущимся зрачкам и активной жестикуляции Хэ понял, что штучку он попробовал в большом количестве. Мажор насмешливо хмыкнул, он знает этого парня с самого детства и все его привычки наизусть — Ну что, где сели? — перевёл тему Тянь, ища глазами свободные места. — Так негде, враги говорят, мест нет, — укоризненно обернувшись на персонал, стоявший неподалёку барной стойки, Ли высунул язык, скривившись от обиды и вглядываясь с надеждой в чужое лицо, — Я пытался порешать, но как-то глухо. Хэ понимающе кивнул и подозвал к себе персонал. Тот отнекивался и клялся, что мест вообще нет. Куда в наше время без подачек? Вот и Мажор того же мнения. Вытащив пару крупных купюр, он сжал их покомпактнее в своей ладони и неаккуратно всунул комок бумаги в чужой карман пиджака. Тот сразу в лице поменялся, заулыбался во все тридцать два и указал на ВИП-ку, кланяясь. — Решай вопросы, дядя. Тай Ли хмыкнула, мокро поцеловала Хэ в щеку и предупредив, удалилась на танцпол. Мажор провёл ее взглядом до того момента, пока та не скрылась в толпе и еле освещённой темноте и его не позвал Шэ Ли. — Поговорить хочу на счёт сестренки моей, — он заулыбался во все зубы и закинув руку на братское плечо, повёл того присесть возле бара и был явно настроен завести серьезный разговор. Заняв два места возле, Тянь в пол уха слушает чужую речь о глубокой братской любви Ли к его младшей сестре и о том, что за неё он готов любого разорвать в клочья. Но тяневское внимание сейчас полностью и целиком отдано танцовщицам и красивым дамам вокруг, от которых невозможно отвести глаз. Вообще, это его своеобразная прерогатива, неотъемлемая черта характера, не слушать и не вникать в слова обращающегося к нему, кто бы то ни был. — Я знаю тебя ещё со школы, так? Хэ неопределенно кивнул и снова обворожительно улыбнулся проходящей мимо красавице. На красивых девушек невозможно смотреть без восхищения, но Тянь определенно смотрит оценивающе. — Вот об этом я и говорю, — Шэ Ли схватил того за лицо, держа двумя пальцами его за щеки и обращая на себя его внимание, поворачивает тяневскую голову к себе, — Не смей обижать ее. Тай у меня красавица, ты ее вот этим не обижай, а? — Да не обижу я. Бармен поставил перед ними две стопки текилы, постукивая пальцем по стойке и вернулся к своей работе. Они одновременно взяли их и неотрывно смотрели друг другу в глаза открыто и со всей братской верой. — Обещаю, — для большей достоверности своих слов и намерений, добавил Тянь. — Я тебе доверяю. Они так же одновременно, не чокаясь, залпом влили в себя текилу. Тянь даже не поморщился, только дернул шеей в сторону и насмешливо глянул на Ли, от горечи в горле скривившего лицо и прикладывая к носу кулак. Прорычав во все горло, словно они дикие, сбежавшие животные, ударились лбами по старой привычке. Громкая музыка перекрывала их вопли, так что не обделённый вечным вниманием Тянь остался незамеченным со своей этой выходкой. Только внезапно подбежавшая к ним Тай Ли снова сладко поцеловала тяневские горькие губы, и обращаясь к обоим, сказала прежде, чем утащить их к ВИП-ке: — Перерыв на рекламную паузу. * Сидя рядом друг от друга в нескольких сантиметрах, они выжрали уже бутылку мартини. Веселье общее плотно заполнило воздух, окружающий их и подняв стопки с горьким, жгучим алкоголем, Шэ Ли красноречиво выдвинул тост: — За нас! Опустошив емкости, жидкость влилась в каждого из них, оставаясь горечью в горле и приятным потеплением в груди. Тянь, громко похлопав в ладоши, дабы обратить внимание к себе, повернулся полу боком так, чтоб его отчетливо было видно двоим остальным, он обратился к ним: — Итак, сегодня, в этот знаменательный день мы собрались здесь с вами, — расслабленная улыбка, до сих пор не сходившая с его лица, стала вновь насмешливой, и вот в глазах его почти чёрных решительность и уверенность в своих словах и сама манера речи вызывает восхищение, — Дабы мы с Тай Ли, — уже обратился он к ней, — Узаконили то, чем занимались незаконно. — Хэ, это ты мне предложение делаешь? — озадачено ахнула девушка, не веря чужим словам ровно на столько, на сколько возможно на ее месте. — А на что похоже? — А как же твой брат? Что если я ему не понравлюсь? — Тай Ли быстро отвела смущенный счастливый взгляд в стол от тяневского лица, не в силах больше смотреть на его теперь еще более самодовольное лицо и стала нервно поправлять волосы, растрепавшееся за то время, пока она скакала на танцполе. — У вашего бати денег много? — риторически обратился Хэ к Шэ Ли и, получив утвердительный кивок, шутливо успокаивающе погладил девушку по коленке, смеясь. — Значит понравишься, деньги к деньгам. — Тянь? — Ау? — он повернул голову к обращавшейся и сразу же получил мимолетный поцелуй в уголок губ. — Я согласна, — ее тон, веселый и счастливый, ее глаза, полные радости заставляют что-то внутри Тяня содрогнуться. Он уверяет в этом себя, хотя бы чуточку дрогнуть должно было. — Ещё бы, — тихо бросил себе под нос он, доставая из кармана джинс чёрную бархатную коробочку, обмотанную прозрачной чёрной лентой и протягивает ее девушке, — Держи. Она с удовольствием принимает подарок, ловко открывая коробочку. В ней Тай Ли находит шесть одинаковых колец разного размера, далеко не помолвочных. Она сразу переводит недоуменный взгляд сначала с коробки на Хэ, затем на брата, который тут же подскочил с места и стал трепать его и сестру по волосам, приговаривая: — Мои хорошие, самое время плодить олигархов! Огромный клуб переполнен людьми и у каждого из них свои заботы. Хэ Тянь в этом море теряется, тонет и прячется одновременно. От чего прячется? От неопределенности и своеобразного страха, но не перед кем-либо, а перед самим собой. Вот так спонтанно строить своё будущее, на эмоциях совершать такие поступки совсем не про него. * Холодный воздух сентябрьской ночи контрастирует с горячим клубным, благодаря чему Хэ немного трезвеет и приходит в себя. Шэ Ли уже с каким-то парнем ссорится, отпихивая его от себя. Тот весь пыжится, пытается что-то доказывать, но мгновенно улетает в кусты, поднятый за нагрудники своей верхней одежды из какой-то очевидно дорогой ткани раз она не рвётся от бешеного натиска Ли. Он — неуравновешенный кретин, выросший в вседозволенности, поэтому ни для его сестры, ни для Тяня не удивление, что тот всего-то одним взмахом ступни отхерачивает красивую, сверкающую эмблему чужой иномарки. Сразу же срабатывает сигнализация и в этом громком и быстром безумстве Шэ Ли громко кричит, убегая от очухавшегося парня к своей машине: — Женатики, по коням! Крики людей, разбегающихся перед их тачками становятся отчетливее, стоит Хэ опустить окна и вот свежий воздух снова гуляет по салону, выветривая еле ощутимый запах табака и баблгама. Рядом сидящая Тай заливисто смеётся, заразительно и громко, опрометчиво толкает Тяня за рулем ладонью в плечо, мол, посмейся тоже. Хэ обожает ее и эту атмосферу безумства. Они гонят друг за другом, словно соревнуясь, устраивают гонки на почти пустых ночных улицах столицы, обгоняя редко встречающиеся автомобили и не обращая внимания на красный свет светофора. Шэ Ли, ехавший впереди, сбавляет скорость и выравнивает машину на уровне с Хэ. Они смотрят друг другу в глаза, между ними всего пару метров, матовый металл и крепость безрассудного сумасшествия. Тянь думает, что их связь вечна, их душевная болезнь — беснование только на них двоих. Шэ Ли, явно не умеющий читать мысли, всего на секунду криво скалится и в перекошенности его лица Хэ читает потемнение его ума. Это страшная вещь, но она рождает в его душе несуществующий огонёк соперничества и как только Ли подмигнув, исчезает вдали идеальной столичной дороги, Тянь не сразу срывается за ним, отвлекаясь на девушку, которая никак не может успокоится и смеётся во все горло. Шэ Ли, как только пропадает из поля зрения, трясущимися руками открывает бардачок и как только достаёт оттуда какую-то баночку с таблетками, принимает пару и вжимает газ до упора. Яркие огни со всех сторон и громкая музыка, выкрученная на всю туманит разум ещё сильнее, и частые пятна красок только придают яркости. Стекла быстро запотевают и Ли никак не может разглядеть странный мигающий сине-красный свет в боковом окне. Приходится его протереть такой же потной ладонью и только тогда он замечает чужое хмурое лицо. На таком же расстоянии, что и Тянь был пару десятков минут назад на него смотрит пара карих глаз через не опущенное стекло ментовской тачки. Его странный вид и грустное выражение лица нагнетают и от этого на плечи давит тяжестью, что начинает раздражать угашенного Ли. Чтоб как-то развеселить хмурого беднягу, видимо, не знавшего радости жизни, он строит тому рожи, кривляясь и высовывая язык. Тот, не оценив такого высокоинтеллектуального юмора лишь отводит крыло носа в гримасе отвращения и тыкает в него большим пальцем, указывая ещё одному менту. Шэ Ли такая реакция явно не устраивает и на непонимающий взгляд второго, лысого мусора, он тыкает указательным пальцем в окно, посылая их обоих. Лысый моментально взрывается, немо уточняя, ему ли это было адресовано и убедившись в своих догадках не без помощи уродской ухмылки на лице очередного нарика, которого он обязан сегодня принять, врубает мигалку и злостно говорит в громкоговоритель « Прижмитесь к обочине». Умора. Как же легко современного полицая из себя вывести, думает Ли, и ускоряется, срываясь с места и салютуя мусорам. А те на месте не стоят и уже во всю открыли погоню. Но долго эти догонялки не продержались, стоило Шэ Ли свернуть к парковке по дурости накаченного всяким дерьмом мозга. От безысходности Ли просто останавливается посреди дороги и, как маленький ребёнок, скрещивает руки на груди и откидывается на спинку водительского кресла. К его машине сразу же подбегают двое, а хмурый оказывается ещё и рыжий, вот смех. Стучит во всю в окно, да ещё и с таким еблетом, словно стоит Ли окошко опустить и ему моментально рожу развалят. Ну кто так делает, он же совсем доверия не вызывает! Чему только учат в мусарне. Ощущение появляется, будто Ли в зоопарке перед двумя разъярёнными львами, готовыми разорвать его на куски и проглотить с костями и всем дерьмом. Но они его не тронут, он под защитой. Между ними всего пару сантиметров стекла, но для еле работающего мозга стекло кажется самой надежной решёткой с прутьями-шокерами. Видно, как у рыжего кончается терпение, жвалки на его висках и скулы напрягаются, осталось только крыльями носа задвигать и вот он — лев во плоти. От такой ассоциации Шэ Ли бросает смешок и опускает зеркало, завороженно разглядывая чужое хмурое и такой смешное лицо. Но не успевает он и лица повернуть, как чужая пронырливая рука ныряет в машину и щелчком открывает двери и вот — Ли уже прижат к капоту собственной иномарки. — Только не по лицу! — остаётся только смеяться и ждать помощи, пока по карманам рыскают мусора. Тянь, через пару секунд подкативший, останавливается рядом с открытой машиной друга и непонимающе разглядывает картину. Девушка рядом резко напрягается и испугано хватается за тяневское плечо: — У него же наркота, что делать? Хэ, он вмазанный! — Сиди здесь, я все решу, — бросает Тянь, словно отмахнувшись от надоедливой мошки. Выскакивая из машины, он первым делом прочищает горло и уверенной походкой направляется к интересующей сцене, предварительно вскинув руки в смирительном жесте и понизив тон громко окрикивает: — Оу-оу-оу! Он сразу же привлекает к себе внимание двоих, и пока лысый мент удерживает его кента на капоте и приговаривает что-то про приезжих дружков, рыжий, хмурый и сбитый парень, почти с ним ростом, грубо подходит к Тяню и раздраженно спрашивает: — Тебе че надо? — А вы, — обводит с ног до головы взглядом, — Собственно говоря, кто? — Мигалку не видишь? — Я такие в восьмом классе на дискотеку таскал, серьезно, — он расслаблен и уверен в себе и своих словах, ведёт разговор непринужденно и шутливо, но рыжему парню это явно не по душе. Его грубый тон и резкие слова — показатель очень плохих манер и скверного воспитания, так бы выразился Чэн. Рыжий хмурый тип раздраженно вздыхает и быстро достаёт удостоверение из заднего кармана джинс. В его глазах читается отчетливое желание тыкнуть этой корочкой в лицо наглому мажору, что он собственно и делает. В ответ на Хэ Тяня с фотографии сморит такое же хмурое и недовольное лицо, только чуть смазанное, из-за чего единственным различием между ним и хмурым ментом являются веснушки. Забавно. — Вопросы остались? — гаркает мент, и прячет корочку. Тянь снова возвращает взгляд к чужому лицу, и как же его радует своё положение. Он смотрит на рыжего сверху вниз, но из-за чужого, явно упёртого характера, рыжий подбородок высоко вздёрнут, как некий протест «Не позволю смотреть на себя свысока». — Да, один вопрос, — нагло кинув взгляд на Ли, тот продолжает, — Почему мой друг, собственно, разлёгся на капоте, как морская звезда на дне? — Ты че несёшь? — зло кривится мент, упираясь руками в бока и уже, Тянь точно не слышит но видит, как у него скрипят зубы. Это было забавно, но до тех пор, пока у самого Хэ есть терпение. — За что остановили? — более серьезно говорит Хэ, но не стирая своей улыбки все ещё надеясь на ее чары. — Вершок, покажи. Лысый, держащий Ли сзади за запястья одной рукой, второй поднимает того за плечо головой вверх, являя Тяню прекраснейший вид раскрасневшегося чужого лица. Ужасно унизительная картина. Хэ Тянь на это лишь смеётся, снова возвращаясь к рыжему забавному лицу: — Так ему же плохо, серьезно. Мы ведь в больницу ехали, — не сдержав ещё одного смешка, Тянь указывает на Ли ладонью, — Вы не видите? У человека запор, ну? — К наркологу ехали, а? — подхватывает лысый мент байку и мутузит никак не успокаивающегося Ли под собой. — К пропердологу, — огрызается хихикающий Ли. Хэ на это лишь наигранно тяжело вздохнул и опустив плечи, смесительного опустил голову: — Понял, готов понести финансовое наказание. Стоило ему только потянуться к кошельку, как у груди похолодало. В одном конкретном месте, в том, к которому ствол приставили. У рыжего неплохая реакция, немного пугающая правда. Тяню теперь совсем не до шуток, лицо за считаные секунды твердость приобретает и собственный тон сталью пропитывается: — Эй, спокойно. Это всего лишь деньги. — Взятку решил дать? — С определенной суммой взятка может показаться чудом, — остро ухмыляется и уже отсчитывает купюры почти перед носом у рыжего мусора. — Поосторожнее, волшебник, — натиск на чужой груди усиливается по нажиму не сложно догадаться, что там у рыжего на уме. — Да ладно тебе, смотри сколько, — Тянь специально веером достаточно большое количество крупных купюр складывает и заманчивом машет перед чужим лицом. — Шлюхе своей предложи, — яростно отпихивает от себя руку надоедливого мажора и сплёвывает ему в ноги. Нашёл, перед кем выебываться, золотой мальчик. Держать теперь пистолет ровно не получается, Мажор свою ауру словно по щелчку пальцев меняет и вот уже против приставленного к груди ствола прет. Напирает с ещё большим натиском, чем ранее пистолет, мол, теперь моя очередь. — А вот это ты зря. — А то че? — сильнее давит рыжий в чужую широкую грудину, адреналин так и бьет по вискам. Сейчас дашь слабину и тебя размажут об это же асфальт, нутром чует. Он пихает Мажора дулом в грудь, поднимаясь к кадыку и вскидывая подбородок, — Че, а? В последнюю секунду он видит, как крылья носа Мажора раздуваются и тот в считаные мгновенья выбивает из его рук пушку. Та летит куда-то в бок и теряется в решетке канализации, а сам рыжий отхватывает по роже. У Хэ Тяня правильно стоит удар и тяжёлая рука, а все вместе это — убийственное комбо. Менту остаётся только принимать удар, да так, что с места чуть ли не падает. К этому моменту уже подбегает второй и проявив бесплодные попытки наброситься на Мажора, предварительно приложил Ли лицом об капот. Лысый моментально оказывается на асфальте спиной и уже получает по роже с считанными промежутками в ударах, пока рыжий рыскает в поисках ствола. Забив на него, он возвращается к нависшему над вторым Хэ и отцепив того от избиений своего приятеля, прописывает ему кулаком по скуле. Тянь, чуть потерявший равновесие, ударяется головой об багажник ментовской машины и под крики Тай Ли, выбежавшей из машины, из-за действия выжратого алкоголя и наркотиков теряет сознание прям там, на асфальте в ногах у двух ментов. * Хэ Чэн стоит лицом к огромному панорамному окну, открывающему вид на город сверху. Высокий этаж его офисного кабинета позволяет ему рассмотреть всего лишь полосы вместо дорог и точки вместо людей. Люди, сидящие сзади него ждут, что он скажет. А его голова и мысли заняты совершенно другим. Как он мог допустить такое, как он мог позволить? Не верится, что это — результат его воспитания. Но вот оно, открытое доказательство, вещьдок в его руках. Открытое уголовное дело на его младшего братишку, который давно уже не ребёнок и которому пора уже давно взяться за ум. Выходки его младшего брата уже ни в какие рамки, а ведь он так хотел вырастить из Тяня человека. Образование ему юридическое — на, держи, неограниченный бюджет и доступ к деньгам — пожалуйста, беззаботная и веселая жизнь — вот, не подавись. К большому сожалению Тяня и великому счастью Чэна, все хорошее и дозволенное когда-нибудь кончается, и слава богу старший Хэ может этому поспособствовать. Он которую минуту разглядывает опухшую морду брата на фотографии заведённого дела и наконец захлопывает его с такой силой, что люди, сидящие позади дёргаются. Чэн медленно поворачивается к собравшимся подопечным и после небольшой паузы проговаривает четко и доходчиво: — Вы все профессионалы своего дела и я уверен в каждом из вас. Но, — делает паузу, за время которой встречается взглядом с каждым, — Если один из вас меня подведёт, значит я ошибся. Поверьте мне, есть полно... — Бла-бла-бла, да знаю я все! Люди мгновенно потеряли интерес и озадачено уставились на перебившего. Хэ Тянь вальяжно вваливается в помещение, игнорируя предупреждения секретарши и и перебив речь старшего брата. Его вся эта скукота не волнует, он только поправляет солнечные очки и проходит к креслу, расположенному в другой половине комнаты. — Доброе утро! Запыхавшаяся секретарша пыталась что-то объяснить и оправдаться перед Чэном, но тот её сдержано послал. — И воды принеси! — командующие прикрикнул младший Хэ. — Так вот же.. — Мало! Чэн, объявив всем присутствующим, что они могут быть свободны, да и таким тоном, что никто и слова лишнего промолвить не отважился, он всем своим видом старался не показывать, что сейчас взорвется. Если он хотел просто отрезать младшего от всех финансовых средств, то теперь он придумает наказание куда изощреннее. Это своеобразная плата за все потратившиеся на этого малолетнего козла нервы. Тянь, ни о чем не догадывающийся, спокойно расположился на офисном кресле Чэна, удобно сложив свои пятки в брендовых кроссовках на его письменном столе, при этом умудрившись сбросить с него какие-то папки. Подняв на лоб очки, неизвестно для чего предназначенные, хотя как говорится, блатным и ночью солнце светит. Он демонстративно открыл бутылку с водой, предназначенную для кого-то из работников, взял горлышко зубами и запрокинул голову назад. Когда все, до последнего, покинули комнату, Чэн, не сдерживая своего гнева, громким шагом направился к своему рабочему месту, грозно глядя прямо на ничего не ведающего брата. Огромное желание выбить из него всю дурь нашептывает старшему Хэ о своём существовании, но пока оно не стало сильнее, Чэн держит его в узде. Сократив расстояние, он одним взмахом ладони скидывает чужие ступни со своего стола, да так яростно, что у младшего Хэ со рта бутылка вываливается, к счастью почти пустая. Округлив в удивлении глаза, Тянь ни в коем случае не собирается смотреть такому брату в лицо, это может стоить ему ... жизни. — Встань, — грозным шепотом говорит Чэн, не глядя на младшего. Кажется, стоит ему только на него взглянуть и старший удушит его голыми руками. — Ну брат.. — Я сказал, встань. Он зло хватает Тяня за грудки и легко подняв того с сидящего положения, смотрит ему в лицо бешеными от гнева глазами. Не хватало ему ещё брата наркомана и уголовника. — Ты хоть понимаешь, что ты творишь? Наркота? Ты хоть понимаешь, сколько мне стоило тебя отмазать, да ещё и который раз, — тихо говорит старший, яростно дыша тому в лоб, что голосы от такого напора разлетаются в разные стороны. Тяню остаётся только оправдываться и жмурить глаза, чтоб в Чэновы не смотреть. — Да это не моя, друга же.. — За своих друзей ты тоже отвечаешь, как и сам за свою жизнь. Немного помедлив, он уже спокойнее непонимающе разглядывает отведённый взгляд младшего и его обиженное лицо. Словно ребус разгадывает, ей богу. — Ты чего хочешь вообще? — бросив попытки догадываться, в лоб интересуется Чэн, разочаровано блуждая по тяневскому лицу. — Чего все хотят, — пожимает плечами Тянь, взяв себя в руки и взглянув старшему в глаза. — То, чего хотят все, у тебя было сразу. Что дальше? — А что дальше? — уже не выдержав давления, огрызается младший, — Я женюсь. Женюсь на Тай Ли, вчера ей предложение сделал, вот, отмечали. — Какая Тай Ли? — Ну та, у отца которой ресторанный бизнес, мебельный... тебе понравится, — похлопав брата по плечу, Тянь уже собирался закончить осточертевший диалог и покинуть брата, как тот снова хватает его за одежду и тянет на себя. — Ты что, не соображаешь? Мне не нужно, чтоб ты искал себе невесту из списка Форбс. Мне нужно, чтоб ты просто, — потрепал младшего по макушке, специально толкнув широкой ладонью его бестолковую голову в конце, — Взялся за ум. Да что творится у него в голове, думает Чэн. Чего же тебе, засранцу, не хватает? У него в глазах одни смешки и надменность. Сколько ты его словами не бери, сколько ты ему речи высокие не толкай, он не поймёт, пока на своей шкуре не прочувствует трудности жизни обычных людей. Гнусно вздохнув, старший Хэ убирает руку в карман, другую выдвинув ладонью вверх между ними: — Кошелек. — Ты серьезно? Нетерпеливо засунув руку в передний карман тяневского пиджака, Чэн вырвал оттуда бумажник и обойдя стол, вытащил оттуда все кредитные карты. Швырнув его обратно, оставил одну, прежде чем взять ножницы и разрезать их на части под сопровождение тяневского ужаснувшегося взгляда и скулящего и умоляющего «Ну не надо». — Вот на это, — вернул младшему почти пустой бумажник с одной единственной картой и парой крупных купюр, — будешь жить. Остальное заработаешь, — смел весь образовавшийся мусор со стола и снова посмотрел в чужое лицо, по-отцовски ставя младшему ультиматум, — Год протянешь, а потом посмотрим. — Мм, а где я заработаю? — с проскальзывающей надеждой интересуется Тянь, немного раздраженно сверкая глазами в Чэна. — Где Я скажу, разговор окончен. Объявив об окончании разговора, старший Хэ устало опускается в своё законное кресло, лениво потирая переносицу и прикрывая глаза. Настапиздило все это, куда-то рыпаться, что-то решать за младшего, печься о нем, как о собственном сыне. Он в свои тридцать с хвостом в одинокие отцы не записывался и даже не собирался. Хэ Тянь, словно обиженный котенок, подобрал свои вещи, оставленные на чэновом столе и, раздраженно оглядываясь, прошёл до двери. Но, стоило ему открыть ее, как его настроение моментально изменилось. Снова он клоунаду разводит и, манерно выпрямив спину с корявым акцентом стал проталкиваться сквозь толпу. Старший на это лишь тяжело вздохнул, цокнув и обречённо покачивая головой в знак неодобрения.