Второй шанс

      Остаток дня был проведён в отстранении и прострации. Самый же первый семинар настолько выбил его из душевного равновесия, что для остальных чувств места просто не осталось. Спокойное выражение лица, содержательность материала и стройность изложения создали вполне положительный образ преподавателя у его курсантов. На последней паре удалось поприсутствовать и Тай Хуа, который сегодня специально пораньше закончил и решил поддержать наставника Се. Подперев кулаками щёки, он расположился на первом ряду и с удовольствием следил за демонстрируемым на экране материалом. На какой-то момент ему показалось, что Се Лянь, по сравнению со вчерашним днем, ощущается совершенно по-другому. Накануне он был словно спокойная река, но сегодня больше походил на клинок в тесных ножнах. Тай Хуа, обладая живым воображением, иногда был крайне наблюдателен. Но, к сожалению, его природный талант редко мог помочь аспиранту из-за импульсивности и энергичности натуры, владеющей этим талантом. — Мои поздравления, Наставник Се, — он пошёл сразу же, как только преподаватель дал знак курсантам расходиться. — Всё было великолепно. — Да, — Се Лянь крайне рассеянно принял похвалу. Надо было сказать что-то ещё или хотя бы улыбнуться, отвечая теплом на оказанную поддержку. Но до чужих ли чувств тогда, когда своих слишком много. — Может Вас подвезти? — аспирант ловко перехватил падающие с края стола журналы, неловко отложенные коллегой. — Вы выглядите крайне утомлённым. Се Лянь непонимающе посмотрел на своего помощника, пытаясь осознать что вообще тому надо. — Куда подвезти? — Домой, — Тай Хуа улыбнулся. — Вы не подумайте ничего такого. Сейчас кажется, что поезд переехал не того несчастного, о котором была речь в последнем слайде, а Вас, наставник. Сегодня я на машине, поэтому и предложил. Се Ляню захотелось перестать существовать прямо здесь и сейчас. Если даже не самый наблюдательный мальчишка заметил его раздробленность, то… — Кхм, я откажусь, Тай Хуа, — улыбка получилась довольно слабая, но приятно-вежливая. — Мне добираться не так далеко, а погода слишком хороша, чтобы ей пренебрегать. — Тогда до завтра, наставник! — парень подхватил документы, которые Се Ляню требовалось занести на кафедру, тем самым снимая часть забот с коллеги, и оставил наконец-то того в покое. Его Высочество устало снял очки и протёр их краем рубашки. По дому и в бюро было раскидано довольно много специальных тряпочек, покупаемых в надежде побороть пагубную привычку протирать стёкла чем попало. Но вспоминал о них он очень редко. Под слоем оставшихся на столе бумаг лежала объяснительная Хуа Чэна. И об этом он никак не мог забыть. Как талисман, приманивающий нечисть, этот лист сегодня целый день притягивал к себе внимание принца. Доказательство того, что он не сошёл с ума и его утро не было продолжением бреда прошлой жизни. Утомившись от собственных мыслей больше, чем от самой тяжёлой работы, Се Лянь почти выбросил исписанный листок, но не смог. Аккуратно сложив его, принц с толикой раздражения засунул лист во внутренний карман пиджака и закрыл аудиторию. Он нисколько не соврал Цяньцю — погода и правда стояла великолепная. Тёплый вечер рабочего дня доставлял удовольствие людям, спешащим по своим чрезвычайно важным делам. Курсанты покидали пары, весело и озабоченно говоря с друг другом. Преподаватели с чувством собственного достоинства и важности расходились, спеша домой к семьям и близким. Прочие сотрудники также постепенно заканчивали свои дела. Се Лянь, идя по дорожкам на территории университета, почувствовал себя намного лучше. В какой бы век он ни жил, город всегда умиротворял его своим гулом и движением. Сказав Лан Цяньцю, что живёт недалеко, Его Высочество несколько погорячился. Около полутора часов пешком было не слишком проблематично для небожителя, но довольно значительно по человеческим меркам. Се Лянь не успел ещё достаточно хорошо изучить маршрут, лишь примерно представляя общее направление движения. Переживания никуда не ушли, но постепенно Се Лянь смог убедить себя, что всё намного лучше, чем могло быть. Хуа Чэн жив. И пусть он не помнит своего бога, это даже к лучшему. Значит он не помнит тех страданий, проблем и боли, которыми была наполнена его прошлая жизнь. И что большинство этой боли, преднамеренно или нет, было причинено Непревзойденному его же богом. От тяжёлых мыслей Его Высочество отвлёк так не вовремя забурливший от голода живот. Последние несколько дней он питался как попало, а сегодня смог в перерыв запихнуть в себя только кофе. Раньше пара дней голода не создавали ему больших проблем, но хрупкое человеческое тело было более требовательно к уходу за собой. По счастью, рядом с университетом, почти прижавшись к окружающей его ограде, располагалось довольно много кафешек и мобильных палаток с быстрой едой. Ведь нет никого более выгодного, чем голодный студент. Под конец рабочего дня у многих точек образовались небольшие очереди, по длине которых можно было судить о популярности того или иного места. Се Лянь пошарил по карманам, оценивая свою финансовую состоятельность. Последнее время он довольно редко пользовался оплатой телефоном, стараясь иметь наличные деньги. Они придавали ему больше уверенности, чем какой-то эфемерный счет на экране. Найденное вызвало у него довольно унылый вздох. Максимум его финансовых возможностей хватило бы только на оплату одной-двух баоцзы. Решив, что часть он пройдёт пешком, а часть всё же преодолеет на транспорте, принц беззаботно поправил небольшую рабочую сумку на плече, присмотрев себе небольшую палаточку с паровыми пирожками.

***

— Один с мясом, будьте добры, — рядом с торговцем практически никого не было, так что заказ принца практически моментально попал к нему в руки. Тёплый пирожок будоражил в уставшем мужчине только самые нежные чувства. Раньше бы ему пришлось за такой пирожок полдня развлекать толпу представлениями или песнями, а сейчас он может получить его так просто. Задумавшись, Се Лянь опять ушёл в свои воспоминания настолько глубоко, что не успел вовремя сделать шаг в сторону и столкнулся с одним из стоящих в соседней очереди курсантов. Пирожок выскользнул из пальцев и, кувыркнувшись в воздухе, приземлился на землю. Се Лянь, не задумываясь, тут же наклонился за своей потерей, поднимая уже не слишком товарно выглядящий ужин. — Эй! Смотри куда прёшься! — естественно, никаких извинений он не получил. Рабочий пропуск и бейдж по совместительству лежали сейчас в сумке, а гражданская одежда делала его больше похожим на обычного клерка. — Ты мне теперь должен химчистку! — Сожалею, — Се Лянь попытался отряхнуть непрезентабельный пирожок, оценивая его потенциальную съедобность. — Но моя платежеспособность оставляет желать лучшего. К тому же, мы оба пострадали в этой ситуации. Устраивать конфликт на пустом месте совершенно не входило в его интересы. Виноватым он себя не считал, а проявлять агрессию в сторону детей — это ниже его достоинства. — Это ты у нас пострадавший? — курсант явно рисовался перед девушками, стоящими рядом с ним. — Порча формы может приравниваться к нападению на полицейского. Молодой человек откровенно передёргивал факты, но много ли надо, чтобы почувствовать себя важнее, чем ты есть на самом деле. А с учётом того, что их маленькая перепалка стала привлекать всё больше внимания, то курсант с каждой фразой распалялся сильнее. — Могу предложить только это, — показав потрёпанный пирожок, принц пожал плечами. Се Ляню почему-то стало довольно весело. — Ах ты… — сосуды в глазах курсанта наполнились кровью. Он замахнулся, собираясь ударить по протянутой руке. — Только попробуй, — негромкий голос Хуа Чэна над ухом прозвучал внезапно. Сделав стремительный шаг из-за спины Се Ляня, он без замаха отбил удар сокурсника. — Хочешь завтра же вылететь из университета? Посягательство на жизнь и здоровье преподавателя — грубейшее нарушение устава. Верно, доцент Се? Се Лянь взъерошил волосы, задумчиво оценивая сложившуюся ситуацию. — Я не в курсе, курсант Хуа, — немного нервно отозвался он после короткой паузы. — Но могу уточнить это завтра на учёном совете. Услышав обращение другого студента университета к мужчине, зарвавшийся курсант сначала побледнел, потом покраснел и, стремительно развернувшись, скрылся в толпе. Немногочисленные зеваки, так и не получившие желанного, быстро потеряли интерес, оставляя их хоть и среди людей, но одних. — Благодарю, — Се Лянь старался не поднимать глаз, чтобы было проще контролировать свои эмоции. Сань Лан всегда говорил, что его лицо как чистый холст — любой штрих на нём виден отчетливо. — Но не стоило. Хуа Чэн хмыкнул, переведя свой взгляд на многострадальную еду, окончательно превратившуюся в нечто несъедобное. Принц с большим сожалением завернул бедную булочку в салфетку и оставил на краю урны. Ему было глубоко не по себе, что пришлось так расточительно распорядится едой, но в этой жизни у него был определённый статус, который нужно поддерживать. — Я могу угостить тебя? — никакого уважительного обращения в словах, обращённых к нему, Се Лянь не услышал. Слишком неформальный тон разговора снова сбил его с толку, заставив слегка нахмуриться. — Нет, — твёрдо. — Не могу больше задерживаться. Се Лянь, уже собравшийся уходить, почувствовал, что вокруг его запястья сомкнулись чужие пальцы, останавливая его. Сердце пропустило удар, наполняясь надеждой, которую он боялся озвучить даже внутри себя. — Давай поговорим не здесь, доцент Се, — Се Лянь заколебался между желанием выдернуть руку и исчезнуть отсюда поскорее и перехватить чужую ладонь покрепче. — Курсант Хуа, отработки пропущенных занятий у меня по понедельникам после пяти вечера, — дрогнувшая рука всё же была освобождена из захвата, — Подготовьте материал и приходите. — Странно, — Хуа Чэн слегка приподнял бровь, больше не препятствуя преподавателю. — А я думал, что ты меня хочешь до дрожи в коленях, господин доцент. Так чего отказываешься от моего предложения? Негромкий сарказм возымел эффект разорвавшейся бомбы для Се Ляня. Внутри всё сковало льдом и тут же разлетелось на сотни осколков. Он остановился. Если раньше он выглядел и ощущал себя как растерянный подросток, то сейчас напротив Хуа Чэна оказался совсем другой человек. Плечи развернулись, осанка стала ровнее, а взгляд больше не пытался изучать мелкие трещинки на асфальте и стал прямым и полным превосходства. — Я желаю только одного человека, — Се Лянь внутри был спокоен как никогда. — И он бы никогда не посмел оскорбить. Умереть за меня, жить для меня, смести всех, кто посмел причинить мне боль — это было в его силах. Но ты — не он. Как бы я этого не хотел. Оставаться дальше здесь было невыносимо, поэтому Се Лянь, сохраняя достоинство и больше не произнося ни слова, ушел. Хуа Чэн проводил его долгим взглядом, не смея больше ничего говорить или пытаться останавливать. Сегодня с ним целый день что-то не так. Хуа Чэн привык идти по жизни, сметая всё на своем пути и получая всё желаемое. Оценки, деньги, женщины — всё ложилось в его руки беспрекословно и покорно. Но этот мужчина… Это было что-то новое. У Се Ляня чувствовалась внутренняя сила, но в то же время волнами исходил такой живой интерес, что неосознанно начинал вызывать в Хуа Чэне что-то ранее неизведанное. Или давно забытое. Это не давало парню покоя сегодня целый день, с первых же минут, когда он увидел нового преподавателя. Курсант еле дождался окончания пар, чтобы найти этого человека. Но даже столь благоприятное стечение обстоятельств, как их новая встреча, стало очередным провалом. Хуа Чэн не понимал природу своих чувств, и это лишало его покоя. Когда же он услышал про другого человека, то всё внутри на мгновение сжалось от какого-то гадкого чувства, которому он не смог подобрать определение. — До следующей встречи, доцент Се, — Хуа Чэн тихо рассмеялся. — Я всё же пойму, почему Вы не такой, как все.