Буду жить вечно.

- Я буду жить, слышишь? Буду жить! Всегда буду жить, ты слышишь меня? Всегда! Ее крик так пронзителен, что закладывает уши. Но он исчезает, тонет в тишине леса, остаются лишь хриплые стоны и жалкие попытки вырваться, которые ни к чему не приведут. Невнятный шепот, скрип зубов и снова визг, отчаянный, долгий, невыносимый. Она затихает. Обессилено опускает голову, прислушиваясь к его ровному дыханию. Граф медлит, затягивает веревку на ее запястьях туже, тщательно завязывает узлы. Вот снова уныло запели птицы, но как-то настороженно, испугано. Она готова снова спугнуть их, прогнать прочь, но может только беззвучно шевелить губами, потерявшими весь свой соблазнительный цвет. Наконец он отходит на несколько шагов. Внимательно осматривает ее, словно тушу зверька, которую можно освежевать. А она висит, покачиваясь из стороны в сторону, все еще шипя что-то порочными устами. Он переводит взгляд на плечо. Растрепавшиеся волосы закрывают клеймо, но оно вновь, как когда безжалостный палач наносил его, причиняет непередаваемую боль, жжет, заставляет ее извиваться все сильнее. Ее лицо, когда-то такое прекрасное и юное, исказила гримаса безумия и страха. Что он сделает с ней? Как будет мстить? - Граф де Ла Фер, благородный граф, почему вы так смотрите на свою жену? Подойдите же, поцелуйте ее, отведите в свой дом и согрейте в своей постели! Ну же, граф, отпустите меня, поцелуйте меня… Она широко распахнула свои глаза, изобразила на своем лице ангельскую улыбку и если б только могла, поманила бы рукой графа, но чудесные белые ручки ее были связаны. Но что такое руки для женщины, если ее лицо так пленительно в эту минуту? На короткий миг луч солнечного света пробрался через густую листву деревьев и ударил ей в глаза. Она была ослеплена всего на несколько секунд, но дрожь одолела ее тело, паника усилилась. Этот страшный человек, граф, он не пожалеет ее, не поверит ей! Ее слова бессмысленны для него, не нужны ему! И вот она смогла видеть своими очами мир и его, стоящего напротив, похожего на мертвый камень. Лишь тонкие губы его, те, что она целовала, еще более сомкнулись меж собою. Он сделал шаг вперед и неожиданно поднял руку, прикоснулся кончиками своих длинных пальцев к ее плечу, очертил лилию и занес ладонь, казалось, для удара. Она испустила вздох и вся обмякла, словно в обмороке. Щеки ее утратили весь окрас, вызванный гневом, только ресницы чуть подрагивали, позволяя ей, искусной актрисе, видеть все незаметно для графа. И снова она почувствовала его холодные пальцы на своем подбородке. Граф почти грубо поднял ее голову, долго всматривался в безжизненные черты ее лица. Он наклонился еще ближе, и она уже подумала, что муж поцелует ее, но он только выдохнул ей в губы твердым, но тусклым голосом: - За все свои грехи ты будешь мертва. И она услышала, как его шаги по мягкой траве удаляются. Услышала, как недовольно фыркнула лошадь и как бешеным галопом ускакала прочь. Ее лицо озарила зловещая улыбка. Она начала раскачиваться и хохотать, все громче и громче. - Я буду жить! Вечно, вечно, вечно! – Взвизгнула она, устремляя свои глаза к небу и продолжая, словно одержимая, шептать эти слова, как заклятье. «Буду жить вечно…вечно…вечно…»