«Лучше бы...?»

Спокойные, полные терпения глаза встречаются с напряженным взглядом исподлобья, заставляя всё же разжать пальцы, выпуская чужую руку и оставляя на ней кровавый след. Хайд ведёт головой в сторону, напряжённо поворачивая шею, стискивает зубы так сильно, что это движение отдаёт болью в челюсти. А затем выдыхает, поднимая внезапно спокойный взгляд на старшего. Кивает чему-то, проводя ладонью под носом. Кидает взгляд на пол, проверяя успел ли он действительно закапать его, и удовлетворённо вновь смотрит на Генри. На его лицо. Не сводя взгляда с его глаз - Думаю, пол остался в безопасности. - наконец отзывается младший, снова чуть заметно кивая. Джекилл кивает в ответ, следя за эмоциями на лице напротив. Точнее за их абсолютным отсутствием. - К счастью. - отвечает Генри. - Осталось только помыть руки и как-будто ничего не произошло. - мужчина чуть заметно пожимает плечами, не сводя взгляда. - Так и есть. - Именно. - эхом отзывается Эдвард, и старший внезапно понимает, что тот его не видит, хоть и смотрит в упор. - Пойдём? - Джекилл легко касается чистой рукой плеча Хайда, заставляя его чуть повести головой в сторону, снова смотря на мужчину, только как-то растерянно. - Куда? - Мыть руки. - аккуратно поясняет Генри, по мере того, как его взгляд из внимательного превращается в напряжённый. И сам он готовится непонятно к чему. - А. Да. - понимающе кивает младший, поднимаясь на ноги. Он делает несколько шагов, прежде чем закашляться. Подавиться кашлем, прикрывая рот рукой. А затем отстранить ладонь, видя на ней кровь. У него темнеет в глазах. Хайд внезапно понимает, что он уже не стоит и не сидит... возможно он упал? Он и вправду находит себя упавшим на колени. Хрипит что-то невнятное, чувствуя, как воздуха слишком мало, а колотящееся внутри сердце своим биением причиняет боль. Пальцы сводит судорогой, когда он пытается зацепиться за что-то, что бы смогло доказать, что он всё ещё тут. Что он всё ещё живой. К его несчастью это оказываются его же волосы. Он не слышит звенящего тревогой голоса над собой, не чувствует сжимающих собственные руки чужих пальцев, не позволяющих навредить себе. А глаза снова, как и во сне, застилает кровь. Во сне ли? Перед глазами вновь жутко искривлённый оскал, кровь на собственном теле, кровь на чужом теле. Эдвард вздрагивает, пытаясь приложиться головой об пол, когда её останавливают. Ему приходится разжать пальцы и выпрямиться, чтобы упереться руками в невидимого врага, попытаться его оттолкнуть. И на какую-то секунду ему удаётся, но это внезапно порождает такую сильную волну одиночества и страха, что он снова начинает задыхаться. Пока рядом был невидимый враг, он знал, что может сражаться. Сейчас он словно ослеп. С подрагивающих губ внезапно срывается короткое и отчаянное: - Генри! Он медлит ещё несколько секунд, прежде чем срывающимся голосом позвать снова, цепляясь руками за голову. Затылка тут же касается ладонь, дёргая куда-то в сторону, внезапно лишая младшего возможности пошевелиться. А он пытается. Пытается ударить, оттолкнуть, подняться, укусить, ранено рычит, почти срываясь на крик. Но чужие руки наоборот сжимают сильнее, а когда он пытается пнуть, в ход идут и чужие ноги, обхвату которых сопутствует звук приложившегося об пол затылка и сдавленного шипения под ним Эдвард невнятно хрипит что-то, с трудом разбирая чужой пробивающийся голос. - Я здесь, я здесь. - повторяет голос, кажется отзываясь на вновь произнесённое только что имя. - Ты живой. Главное дыши. Хайд замолкает, наконец находя за что зацепиться разумом и пальцами. Прерывисто дышит, переставая сопротивляться, срываясь на отчаянный шёпот, угрожающе перерастающий в дрожащий голос. - Нет. Ты не ранен. - рука на затылке замирает, а на лице удерживающего отображается замешательство, когда его перебивают, панически пытаясь добиться нужного ответа. - Я тоже не ранен. - всё же отвечает голос, и несмотря на то, что младший больше не сопротивляется, чужая хватка становится крепче. Эдвард вздыхает слишком облегчённо, так резко хватая ртом воздух, что давится им. Вкрадчивый голос у уха помогает восстановить дыхание, позволяя замереть, медленно обмякая в чужих руках. -- Теперь Генри хоть немного может ослабить хватку, он ничего не говорит, когда Хайд перестаёт беспорядочно шептать. Молчит, давая время, и надеется, что дрожь, окутавшая чужое тело спадёт хоть немного. У Джекилла уже сводит плечи, в которые вцепились чужие пальцы, но он всё также вжимает в себя Эдварда, пытаясь уберечь от чего-то, от кого-то, от самого себя. - Что произошло? Аккуратно разрывает тишину старший, чувствуя, как в ту же секунду мужчина дёргается, пытаясь подняться. Ему не составляет труда остановить Хайда, сжимая руки сильнее. - Не вставай. - Не спрашивай. - сорванным голосом отзывается младший, упираясь лбом в плечо Джекилла. И Генри не спрашивает, как бы не хотел помочь. А Эдвард не встаёт, не находя в себе сил на это, только дышит прерывисто, вслушиваясь в стук сердца старшего. Которое бьётся. Как и его собственное. И пальцы, касающиеся кожи, не скованы из-за трупного окоченения, а, наоборот, пускают мелкими мурашками тепло по телу. И тихое дыхание Джекилла... И... Хайд снова и снова находит маленькие доказательства того, что он живой, что Генри живой. Что кровь на его пальцах всего лишь кровь, оставшаяся от резко поднявшегося давления. Что в ней нет ничего страшного. И что весь тот ужас остался только в спровоцированном жаром больного сне.