Клаустрофобия

Полтора часа до аэропорта, еще два с половиной в самом аэропорту, еще час и двадцать минут на перелет Лондон— Париж и еще чуть больше часа от аэропорта до квартиры. В общей сложности полночи он провел за дорогой, что не очень благоприятно сказывалось на самочувствии парня. Он толком не спал и не ел, отчего организм, пускай и привыкший к подобным выходкам хозяина, недовольно бурчал, подарив ему головную боль и спазмы в районе живота. Феликс щелкнул замком так тихо, насколько это вообще было возможно. Бесшумной поступью он прошел в коридор и, практически не издавая звуков, принялся раздеваться. Пальто уже висело на плечиках, чемодан аккуратно припарковался у входной двери, молодой человек кивнул, довольный проделанной работой. Сейчас он также тихо проберется в ванную, а затем наконец ляжет спать в мягкую удобную кровать. И желательно, чтобы эту самую кровать подле него занимал еще кое-кто. — Ты точно не английский шпион? Если бы не знала, что ты должен приехать, я бы и не заметила, — Хлоя ловким движением включила свет в коридоре, отчего парень недовольно зажмурился. — Говорил же, ложись без меня. Четыре часа ночи, Хлоя, нормальные люди в это время спят, — он моргнул пару раз, призывая глаза привыкнуть к свету. — А я не помню, чтобы когда-то была нормальной или послушной, — в тон ему вторила девушка и подошла к нему ближе, развязывая галстук. — Летел бы уже без этой удавки, неудобно же. — Галстук — неотъемлемая часть гардероба приличного мужчины, как можно без него, — его руки нетерпеливо скользнули по талии девушки, крепко сжимая ту в объятиях. Хлоя тихо цокнула и осторожно обняла его в ответ. В этой ситуации было странно все. Она никогда бы не подумала, что будет дожидаться чьего-то прихода поздно в ночи, как самая примерная жена и домохозяйка: с ужином на плите и кружевным пеньюаром на теле. Но вот, часы показывают без четверти пять часов утра, она довольная прижимается к Феликсу, едва перебарывая желание накинуться на него с поцелуями. Конечно, она ценила свое одиночество, свою свободу и комфортно ощущала себя эти несчастные два дня без него. Но стоило ему только войти в квартиру, как стало в разы лучше, будто бы теперь-то точно все на своих местах. Хотя признаться честно, для старой Хлои все было охренеть в каком хаосе. — Пойдем, будем перебивать невкусную еду из аэропорта, — она потянула его за собой на кухню. — Помнится кто-то мне утверждал, что не нанимался в служанки с привилегиями, — он довольно улыбнулся, втягивая умопомрачительный аромат специй. Желудок отозвался жадными всхлипами, уже предвкушая долгожданную пищу. — Будешь выделываться, не получишь ни ужина, ни привилегий, — Хлоя насмешливо покосилась на его урчащий живот и с гордостью поставила перед парнем свои творения. — Слушаюсь и повинуюсь, — Фатом ловко принялся поглощать еду, сбросив с себя все маски. Изначально, когда он просто прокручивал в голове мало возможную, но очень уж желанную, ситуацию с дожидающейся его с горячим ужином девушки, Феликс намеревался немного поиздеваться над кулинарными способностями Буржуа. Но кто бы мог подумать, что она действительно вкусно готовит? И голодный организм отказывался испытывать терпение «хозяюшки»: вот как обидится на его подколы и лавочка с едой прикроется, а этого допускать ну совсем нельзя. Хлоя сидела рядом и довольно косилась на парня. Если бы она вела счет, то однозначно поставила бы себе целых три победы. Но такого смущенного и одновременно счастливого Феликса, который так быстро сметал все, что она ему приготовила, был для неё достаточной наградой. Ну может быть и не очень достаточной, но разве она не заслужила пустить хотя бы пару издевок в его адрес? — Неужели, кто-то проникся вкусом моей гари, м? — золотовласая хитро сверкнула глазами, победно ухмыляясь. — Да, Хлоя, ты действительно меня поразила, как бы тяжело мне не было это признавать, но ты действительно вкусно готовишь, — он тяжело вздохнул, прикрывая глаза. После сытного ужина усталость накатила с новой силой. Веки свинцовыми шторами отказывались разлепляться, руки и ноги подтаявшим воском безвольно свисали. — Так-то лучше и запомни, что со мной не потягаешься, — она усмехнулась и подавила зевоту. В её планах на ночь было припасено кое-что еще, но, пожалуй, ни Феликс, ни Хлоя сейчас не способны на активные телодвижения. — Я жду тебя в кровати… Она вальяжно поднялась со стула и, аккуратно проведя кончиками ногтей по чувствительной шее, заставила юношу поднять голову. Хлоя аккуратно коснулась губами острой скулы, обдавая прохладную кожу горячим дыханием, и скрылась с кухни, оставляя за собой шлейф тяжелых духов. Он приоткрыл ментоловые глаза, внимательно всматриваясь в спину уходящей Буржуа. Если бы он только знал, какую цену заплатит за две бессонные ночи, то никогда бы не отказался от похода в царство Морфея. Ну ничего, тенденций к исчезновению его замечательная гостья не проявляла, так что они обязательно вернутся к этому моменту. Феликс сокрушенно вздохнул и спустя пару мгновений все же нашел в себе силы встать и оправиться в ванную. На душе приятным туманом распласталось то самое чувство уюта и трепета. В далекие подростковые годы он встречал так маму с очередной командировки, до последнего не позволяя себе заснуть. И сегодня впервые его встретила не пустая темная квартира с разогретым в микроволновке ужином из ресторана. Конечно, дома мама всегда старалась встретить его как подобает. Но признаться честно, он уже не ощущал себя в том доме комфортно. С взрослением наступил тот самый ужасный период, когда в родительском доме тебе уже некомфортно, но своего гнезда нет. Интересно, все проходят через это, когда съезжают? Впрочем, сейчас это уже совсем неважно. Куда важнее то, что сегодня он наконец возвращался домой. Он спешил не потому, что завтра на работу, нужно закончить дела, а потому, что действительно хотел. Феликс не был мечтательным романтиком и фантазий об огромной крепкой семье у него не было. В конечном счете, его вполне устраивала его холостяцкая жизнь. Долгое время он думал, что ближе к тридцати познакомится с какой-нибудь кроткой девушкой, которая возьмет на себя весь быт и обязанность поддерживать семейный очаг. Да, вот такая вот патриархальная семья, где муж и отец выполняет лишь вспомогательную роль кошелька, пару раз в месяц приводя немного времени с родными. Звучало не так радужно, но вполне неплохо. Только вот с Хлоей такой жизни можно не ждать, да и его это полностью устраивало. Не нужно ему, чтобы она его встречала каждый раз, как сегодня. Не нужно ей вести образ примерной домохозяйки, ему нравится она дикая, ядовитая и с железной хваткой. И все же, так приятно, когда ты не один. Хлоя неподвижно лежала в кровати, задумчиво рассматривая ночной пейзаж в раскрытом настежь окне. Эта иллюзия идиллии и спокойствия не могла надолго снять с неё все напряжение. Возможно, она так ждала возвращения Феликса, потому что он был для неё якорем реальности. Она не выходила из квартиры, не общалась ни с кем, и вообще, заперлась в его квартире, сидя ниже травы и тише воды. Голова взрывалась от количества разных мыслей, время от времени она едва перебарывала желание вернуться. Нарисовавшийся в голове план казался безумием, не больше, чем несбыточной мечтой. Она ненавидела ситуации, когда на кону стояло все, когда ты или полностью выиграешь или полностью проиграешь. Было страшно. Променять клетку дома, на клетку квартиры Феликса не было тем решением, которое её устраивало. Она не готова не имея ничего за душой садиться ему на шею, связываясь по рукам и ногам. Конечно, сейчас рядом с ним у неё кружилась голова от эйфории, казалось, будто бы теперь ей все по плечу, будто бы она всесильна. Но кто сказал, что это навсегда? Кто даст ей обещание, что все это на самом деле? А вдруг это просто адреналин от запретных отношений, от сожженных мостов за спиной. Она не могла сказать что толком чувствовала к этому человеку, была ли это на самом деле та любовь, о которой писали в книгах. Вряд ли она должна быть похожа на смесь чувства защищенности и при этом какой-то нелепой беспомощности. Девушка прикрыла глаза. Все должно было быть не так, совершенно не так. Разве должна она, наследница огромного состояния, дочь, черт возьми, самого мэра Парижа и главной фигуры мира моды, прятаться у человека, которого всю жизнь ненавидела, трусливо поджав хвост. Эта зависимость от Феликса пугала её больше властолюбивой матери, больше той жизни, что ей была предписана её семьей. У них не будет нормальных в общем понимании отношений. Хлое подошел бы кто-то, похожий на её отца, мягкий и щедрый, глубоко влюбленный и неспособный перечить. Разве Феликс подходил под это описание? Да в жизни он не позволит вить из себя веревки кому бы то ни было. Сколько пройдет времени до их первой ссоры, долго ли они смогут терпеть друг друга? Все эти вопросы словно зыбучие пески утягивали девушку все ниже и ниже. Казалось, еще немного и противные песчинки заполнят рот, сваливаясь образовавшимися от слюны неприятными комьями в глотку, царапая слизистые, завалят ноздри, перекрывая доступ к кислороду. Песок заполнит бронхиальное дерево, пищеварительный тракт, забьется в уши и изрежет конъюнктиву, лишая зрения. Она останется погребенной где-то на дне, с пекущей болью и невозможностью двигаться. Будет лежать среди песков своих беспросветных страхов и так и сгниет заживо, не оставляя от себя прежней даже эфемерного напоминания. Тело будто бы уже чувствовало этот прискорбный конец, наливаясь неприятным свинцом, словно каждая мышца в её теле спазмировалась, не соглашаясь со своей хозяйкой. Но вот за спиной послышался шорох простыней и на талии расположилась чужая рука, еще совсем влажная после душа. Феликс аккуратно поцеловал её в плечо и прижался к ней чуть крепче, чем следовало бы. — Спасибо, что осталась, — его хриплый шепот топором разрубил стоявшую в спальне тишину. — Кажется теперь мой мир правда без тебя рухнет и я ненавижу тебя за это. — Приятно осознавать, что не только я чувствую себя уязвимой, — она накрыла его руку своей и задумчиво хмыкнула. — Я хотела уехать, кучу раз… и я тоже тебя ненавижу за то, что осталась. — Так хорошо, что наши чувства абсолютно взаимны, — Феликс прикрыл глаза, позволяя себе полностью расслабиться и засопел прямо над ухом девушки, которая еще долго наблюдала за восходящим над Парижем солнцем.

***

— Еще раз, черт восьми, куда подевалась твоя сестра!? — Зои вздрогнула, когда мать швырнула на пол кружку, отчего та разбилась на кучу мелких осколков. — Я не знаю, правда, — девушка пару раз моргнула, сгоняя подступившие слезу с глаз. — Мы никогда не были настолько близки, чтобы она мне что-то такое рассказывала… Женщина недовольно фыркнула и резким движением руки приказала слугам убрать мусор. Она едко смотрела на своего ребенка, и во взгляде её не читалось ничего, кроме холодной ярости. Зои невольно сжалась под таким взглядом, изображая почти животный страх перед матерью. Конечно, она знала, где находится Хлоя, но даже если бы эта женщина, называвшаяся их матерью, избила бы её, заперла без еды в комнате, она бы никогда не сдала ей сестру. Только не после того, что Хлое пришлось от неё стерпеть, только не после всех тех слов, которыми она вспоминала свою старшую дочь последние пару дней. Что бы не произошло, что бы с ней не сделали, она не позволит сестре вернуться в это место. Никогда. Зои опустила голову, напряженно втянув воздух, что со стороны показалось всхлипом. Матери не стоит показывать сейчас свой гнев и обиду, она обязана поверить в то, что дочь её боится настолько, что не сможет врать. — А мне так не показалось после вашей выходки на том вечере, — ей принесли новый чай, слишком терпким запахом заполнивший кабинет. — Ты же знаешь, что Хлоя просто хотела тебя позлить… Я тоже сначала понадеялась, что мы наконец подружимся, но она даже слова мне не сказала после того дня, — Зои лепетала, иногда срываясь на шепот. Ах, если бы Одри только знала, что она сейчас врет, наверняка бы хотя бы немного загордилась бы дочерью. — Проклятая девчонка, все планы коту под хвост, — женщина недовольно цокнула. — А что её подруги? Они же есть у неё? — За ней по пятам ходила Сабрина, но она сама мне писала, спрашивала куда подевалась Хлоя, — девушка протянула маме телефон, заранее все подготовив. В какую бы переписку не зашла бы женщина, она не найдет там никакой нужной ей информации. Одри раздраженно хмыкнула. Зои в переписке неловко врала, что Хлоя заболела, говорила только то, что позволила говорить ей мать. Они выдумали легенду и всей семьей поддерживали её. Во всех остальных переписках не было ничего, что могло бы привлечь внимание. Обсуждение школьных предметов, музыкальных шоу, еще какие- то непонятные увлечения и прочее. В общем, ничего, что могло бы устроить Одри. Пожалуй, в Зои не было практически ни одного увлечения, которое женщина могла бы поддержать в полной мере. Но в её сознании уже давно сложилась прекрасная схема, где каждая из девочек занимала свою позицию, а потому, младшей дочери она позволяла гораздо больше, чем старшей, абсолютно намеренно. — Ладно, иди, если вдруг что-то узнаешь, иди сразу ко мне, — женщина встала с кожаного кресла и умудряясь цокать каблуками даже по кавролину, подошла к дочери, вручая телефон. — Да, конечно, как только, так сразу, — девушка кивнула, с опаской посмотрев на мать. — Возможно, я кажусь тебе излишне суровой к твоей сестре и безразличной к тебе, но я воспитываю вас так, как считаю нужным, как могу, — она заправила волосы дочери за ухо. — Этот цвет волос и правда тебе идет больше… Она задумчиво крутила прядь волос в пальцах, слишком глубоко о чем-то задумавшись. Зои внимательно на неё посмотрела: яркие голубые глаза, молочная кожа и пшеничные волосы. Они с сестрой буквально почти полные её копии, ни Хлоя, ни Зои, толком не переняли он своих отцов совершенно ничего. Даже если не брать в расчет то, что ни одна из дочерей не жила с мамой, не воспитывалась толком ею, они все же были слишком похожи на эту женщину. Раньше Зои все время задавалась вопросом: «Ну неужели у неё ничего не ёкает внутри, когда она на нас смотрит?». И сегодня, кажется получила долгожданный ответ, который в данной ситуации был совершенно неуместен. — Мам, ты же переживаешь за неё, правда? — девушка посмотрела на неё с надеждой. Она ни слова не скажет о Хлое, но почему-то ей было так важно знать, что где-то совсем глубоко внутри она все же их любит, просто очень по-своему. — Явно не в том смысле, который ты имеешь в виду. Тут есть только два варианта, она или похожа на мена настолько, чтобы суметь перегнать, или же настолько, чтобы сломаться, — женщина поджала губы. — Ну ты же сильная, значит и она справится, правда? — Зои перешла на шепот, не решаясь говорить в полную силу. Такое настроение у матери она видела настолько редко, что со временем такие моменты казались ей просто ложными воспоминаниями. — В свое время, Зои, я не справилась, — она строго посмотрела на дочь, отгоняя наваждение. — И все мы пойдем на дно, если она наломает столько же дров. Она отвернулась, принявшись раскладывать бумаги на рабочем столе. А значит разговор окончен. Зои в смятении вышла из резиденции матери в башне Монпарнас. О каких таких ошибках говорила эта женщина? Девушка всегда считала, что их мать была представительницей той самой золотой молодежи. Богатые известные родители, муж из такой же семьи, деньги и власть всегда следовали за ней по пятам. Что такого могла она натворить, что думает об этом по сей день? Неужели в далекие годы молодости она была тем самым буйным подростком с бешеными вечеринками и аварией за рулем родительской машины? Хотелось бы спросить об этом у её родителей, но Зои видела только бабушку в совсем далеком детстве. Дедушка умер задолго до рождения внучек от сердечного приступа, а бабушка пусть сейчас жива и здорова телом, не сумела сохранить в таком же здравии свой разум. Нужно было рассказать об этом разговоре сестре, но ехать сейчас к ней слишком опасно, мать могла сделать это специально, установив слежку. Но что-то придумать надо срочно. Зои довольно хмыкнула, есть у неё одна идея, которую она намеренна воплотить в жизнь как можно скорее.