***
Стан девушки подчёркивает чёрное платье в пол, с серебряной каймой, украшающей прелестные одеяния. Длинные тёмные локоны распущены, ниспадают ниже лопаток, подпрыгивая от каждого резкого движения. В глазах равнодушие, когда она замечает вошедшего в комнату. — Тебе доставляет удовольствие приходить в мои покои и красть моё время? — уголок её губ невольно дёргается. Александр закрывает за собой дверь, проходя внутрь. Кошачьи шаги слышны благодаря острому слуху, что улавливало даже малейшие колебания в воздухе. Когда он подходит ближе, то чувствует, насколько сильно слышен её аромат в комнате, Святые, скорее от неё, пахнет морской солью и лаймом. Может, чутьё её сильнее, но Морозов точно улавливает смешок со стороны девушки, что кружит перед зеркалом, подобно Королеве. — Я должен следить за тобой периодически. Моя обязанность, — отвечает без эмоций он, словно эта броня спасёт его. — Мне бы не хотелось вышвыривать тебя отсюда мощной водяной струей. Рискуешь промокнуть до нитки, — язвит она, колко усмехаясь. — Ты всегда была такой занудой, Улла? — в его голосе читается насмешка. Ещё немного и он бы искренне улыбнулся ей. Улла медленно поворачивается к нему: ледяной взгляд скользит по фигуре брата, что объявился вновь совсем недавно. Их последняя встреча отпечаталась в памяти на всю жизнь. Казалось, что Морозова умывалась собственными слезами по ночам, но это было раньше. Когда она была слаба. — Ты был более вежливым, когда сообщал о моей матери. Что с Багрой, ты так и не рассказал, — девушка подхватывает тёмную прядь и закалывает серебряной шпилькой. — Я убил её. Улла вновь отворачивается от зеркала, пристально вглядываясь в лицо сводного брата, что также сверлил её своими кварцевыми глазами. — Ты сумасшедший. — Весомый аргумент, — хмыкнул Дарклинг. Тени дрогнули и поползли к ногам сестры. — Что я могу сказать человеку, который убил нашу мать? Скажи спасибо, что я не огрела тебя чем-нибудь тяжёлым, — недовольно проворчала Улла. — Багра умерла по своей глупости. В её смерти я виноват косвенно, — фыркнул Александр, подходя к ней ближе. Причёска была закончена, но неприятный осадок всё ещё остался. Морозова смотрела на своего брата через зеркальную гладь и удивлялась, насколько время его изменило. Между ними была вечность, которая в то же время существовала и для неё. Она в полной мере ещё не ощутила, что нашла близкого для себя человека, единственного родственника, что был хоть немного рад тому, что она объявилась в его жизни. — Весьма трогательно. Ты пришёл мне об этом сообщить? — Я пришёл поговорить о другом. Ты наверняка помнишь Алину Старкову… Улла резко обернулась к нему, роняя серьги на пол. — Женщина, что хочет тебя убить. Конечно, знаю. — Ланцов пишет ей письмо о том, что я готов принять её делегацию в Равке. Встреча ради объединения, — Дарклинг холоден и расчётлив. Она смеётся, но звук хлюпающий, будто Улла выплевывает изо рта воду с морской солью, которая нещадно царапает гортань. — И ты готов принять у себя в доме женщину, что без сомнений воткнëт тебе нож под ребра? Ты явно мазохист. Уголок губ дергается, когда Александр произнесит: — Что не убивает, то делает сильнее. Всё равно у меня было желание вновь увидеть человека, который так беспардонно меня покинул.***
Горячий пуэр без сахара отдаёт запахом тухлой рыбы, но, тем не менее, он всё ещё приятен на вкус. Его привезли в подарок из Нового Зема, как один из изысканных сортов чая. В первый раз, когда она его попробовала, сложилось впечатление, что залпом пьёшь рыбий жир, но, распробовав утончённый вкус, понимаешь, насколько интересные вещи делаются в чужеземье. Столовые приборы звенели, раздражающе отдавая по ушам. На её фарфоровой тарелке лежит портерхаус и немного запечëнного картофеля. В ноздри ударил удивительный аромат, от которого слюноотделение появлялось ещё обильнее. — Появился слух, что Керчия примет сторону Дарклинга, если тот разрешит поставки парема и не будет препятствовать транспортировке наркотика, — Роман ловко управлялся с рыбой. — Мне нужна достоверная информация, а не слухи, Роман. Ты можешь чем-то подкрепить свои доводы? — голос Алины твёрдый, как кремень. Маленькая тиара, белые локоны, нежно-розовое платье: весь образ был пропитан нежностью, хотя в глазах были искры дикого огня, при одном лишь упоминании имени человека, что разрушил её жизнь бесповоротно. Она возродилась из пепла, как Феникс. Но на гербе был воинственный лев, чья величественность была неоспорима. — Нужно собрать больше информации. Я дам указания… — Тогда зачем ты говоришь мне то, что может быть опровергнуто? — она опускает столовые приборы и вперивается взглядом в Драгомирова. Многое изменилось со времен её коронации. Казалось, будто прошла целая жизнь, длиною в вечность. Год был сложным, Алина уже успела разочароваться в королевской жизни, полной опасности и жестокости. Суровая школа, что ломает людей, подобно веткам деревьев при непогоде. Старкова пережила три покушения, одно из которых чуть не было доведено до конца, если бы не Филипп. — Алина, я говорю это, потому что вчера мы получили письмо из Равки. Посыльная просилась принять её раньше, но было уже поздно и мы не осмелились вас будить, — Романа передёргивает, будто он жевал лимон, а не фасоль. — Посыльный? Кто-то перешёл Каньон? — Старкова дёрнулась, а тату резко засветились, но практически тут же потухли. Сидящая рядом Роза аккуратно коснулась её ладони, будто успокаивая. Но Королева точно почувствовала, как у неё закололо сердце. — Дарклингу подали на стол прототип люмии. И, как видите, всё прошло успешно. Девушка ждёт аудиенции, в качестве посла Восточной Равки, — Драгомиров многозначительно посмотрел на Алину. — После обеда позови её в зал собрания. Мне бы хотелось поговорить с ней. Как её имя? — она вытирает салфеткой губы, а затем поднимается со стула. Роман недолго молчит, после чего выдаёт: — Женя Сафина.***
Когда их взгляды встречаются, Алина ощущает, как целый мир проносится перед глазами. Она смотрит на Женю, что стоит перед троном в своём красном кафтане, и удивляется, насколько безликим стало лицо Сафиной. — Напоминаю вам, Госпожа Сафина, что использование способностей запрещено. Мы забрали ваше оружие для обеспечения безопасности. Если вы нарушите протокол в качестве посла, вас депортируют с Запада, — говорит Роза, после чего предлагает девушке пройти вперёд, поближе к трону. Женя двигается к ней: шаги размеренные, ровная осанка, и, хотя лицо в шрамах и отсутствует глаз, она по-прежнему прекрасна. Когда Сафина подходит ближе, то вздрагивает всем телом, замечая шрам на лице Королевы, что рассекает бровь и идёт вниз, прямо к щеке. Глаз, что ранее по цвету напоминал кофейные зерна, сейчас был белого цвета, с мутной серой радужкой. Это было ещё одним напоминанием о том, как тяжело быть Королевой. Темной ночью, на неё напали в собственной спальне. Убийца не успел совершить своё грязное дело до конца, но кинжал из стали Гришей достиг лика, оставив рваную рану. Это свершилось полгода назад: Роза плакала навзрыд, пытаясь остановить кровь простынями. Алина потеряла зрение на правый глаз и вместе с тем — глубинное зрение, из-за чего было весьма сложно заполнять документы и заниматься тонкой работой. Целители поработали над тем, чтобы осталась лишь красная полоска, но зрение, увы, было утеряно навсегда. Старкова не позволила Портным прикоснуться к своему лицу и таковой предстала перед народом; всех повергло в шок её лицо, но тем самым она показала, что у неё нет тайн перед подчинёнными. — Вы находитесь перед Королевой Западной Равки, Заклинательницей Солнца, Рожденной от Лучезарного Солнца и Северного Сияния — Алиной Старковой, — провозглашает Роза и делает глубокий реверанс. Старкова немного вытягивается по струнке, когда силуэт Жени виднеется лучше. — Не думала, что кто-то из Равки пересечет Каньон, чтобы передать послание. Здравствуй, Женя, — спокойный тон явно удивил Сафину, которая подошла близко настолько, насколько это было возможно. — Приветствую, Алина. Признаться, я была удивлена, когда Николай сказал мне отправляться в Ос-Керво. Я до последнего была уверена, что все ошибаются, но, наши информаторы оказались треплом и все на Востоке уже знают о том, что ты теперь… Правительница, — Женя стушевалась, не зная, как говорить с человеком, что ранее был обычным солдатом. Равным ей. — Думала, что ты от Дарклинга. Слышала, что сейчас он у власти, — равнодушно машет рукой Алина. Женя закатывает свой единственный глаз: — Я не служу ублюдкам и лицемерам. Мне приходится выслуживаться, чтобы страна держалась на плаву. — Как Мал? — неожиданно для самой себя, спрашивает Заклинательница. Девушка мрачнеет. — Дарклинг сослал его на Север, оборонять границу с Фьердой. Его нет во Дворце. — Наверное, специально его отослал, — с тяжёлым вздохом говорит Алина и поднимается с трона, — Я хочу прогуляться в саду. Ты не против? Всю дорогу они проводят в молчании, а когда оказываются на улице, то к ним присоединяется Филипп, в качестве личного стражника Старковой. Кусты с белыми розами выглядят бесподобно: нежные лепестки ласкают огрубевшие подушечки пальцев. Главное, не касаться стебля — на нем полно острых шипов! — Эти розы прекрасны, не правда ли? — Алина улыбается, трогая мягкие лепестки, — Хрупкие, напоминающие чистоту и непорочность. Но стоит коснуться стебля и прольётся кровь. Молчание затягивается, а Филипп отходит подальше, пристально смотря за садом. — Они были здесь и до моей коронации. И будут ещё долго, если правильно за ними ухаживать. Я слежу за ними, как за детьми. Также и с подданными — всем нужна ласка и внимание, — продолжила Старкова. — Ты стала иной, Алина. Где беззаботная девушка? Где твой глаз? А что с волосами? — Женя хочет протянуть руку к её плечу, но Троянов предостерегающе касается винтовки. — Беззаботность развеялась по ветру, подобно пыли. Волосы попали под влияние Скверны, а глаза меня лишили — в этом мы похожи. — Это точно. В тишине слышен звук, издаваемый цикадами. Здесь была мирная гавань, остров, скрытый ото всех, для личного уединения. — Это место подобно Иерихону. Дом, в котором можно быть самим собой, несмотря на то, что происходит вокруг. — Ты же догадываешься, зачем я пришла к тебе? — Женя просовывает руку во внутренний нагрудный карман кафтана и достаёт оттуда немного истрепавшийся конверт. Алина отрывается от созерцания цветов и забирает письмо из рук бывшей подруги. Она быстро ломает сургуч и достаёт оттуда записку. «Дорогая Алина! Странно писать письмо человеку, которого считал умершим до этого момента. Я направляю к тебе Женю, в надежде, что ты примешь её радушно, в знак нашей дружбы. Моя просьба тривиальна во всех аспектах, но, думаю, по моим ранее сказанным словам, ты наверняка догадалась, что речь пойдёт о Равке. Я не прошу многого — в конце концов, я сам подневольный человек. И, тем не менее, ты должна вернуться домой. Твой дом — Восток, место, где ты выросла. Как тебе известно, Фьерда и Шухан прижали нас с обеих сторон, тебе тоже угрожают, это я знаю точно. Если хочешь видеть Равку свободной, я организую делегацию для тебя. Сможем обсудить вопросы, касающиеся защиты страны. Жду твоего участия, так как нет сил скрывать своё нетерпение от предстоящей встречи с тобой. Зоя просто мечтает отметелить тебя за то, что бросила всех нас, не сказав ни слова. Мы все скучаем. Н.Л» Старкова поднимает глаза на Женю, что спокойно рассматривает кустовые розы. — Почему пишет он? Я думала, что все бразды правления у Дарклинга, — усмехается Алина. — Так и есть. Дарклинг забрал у Николая Первую Армию, но позволил остаться в качестве советника, иначе бы взбунтовалась аристократия. Никого не устраивает его деспотичный режим, но все видят определённые успехи в военной кампании, — пожала плечами Сафина. — И чего он хочет? Чтобы я дала армию? — фыркнула Старкова, невольно одергивая себя. Воспоминания о доме, о Мале нахлынули бурным потоком. Ей бы рот вымыть с мылом, но у неё есть свой долг. — Чтобы ты вернулась и помогла нам. Вернулась навсегда, — у Жени дрожит голос. Старкова чувствует, как в глазах начинает щипать. Она давно думала о доме, думала о тех, кого там оставила. Если сейчас она не поможет, то будет винить себя до конца дней, которые будут равняться вечности. Алина на кончиках пальцев чувствует лёгкое свечение, что привлекает внимание Сафиной и та смотрит на неё, как зачарованная. Это происходит постоянно — магия стала более импульсивной, чем даже была ранее. А ещё теперь она точно знала, что причина её плохого самочувствия — не Скверна. Это была связь с Дарклингом, которая изнывала день за днём. Алина порывалась убрать блок со своего разума, позволить Тьме проникнуть в организм, подобно паразиту, но сдержалась. Она в первую очередь Королева. И это имело значение. — Женя, я рада тебя видеть, правда. Но мне нужно время на обдумывание ситуации. Я управляю Западом и это не игры. Если ситуация будет невыгодной, я не смогу вам помочь, — Алина касается её плеча и Женя вздрагивает. — Дарклинг хочет создать Каньоны на границах, чтобы отгородить от врагов, — горько выпалила Сафина, — Мне кажется, он уже не здраво мыслит. Надеяться на то, что ты сможешь его вразумить — наивно, но мне хочется в это верить. Старкова невольно касается ожерелья Морозова: — Вы подчинились ему. Признали. В этом я не смогу помочь. — Его одолевает какая-то хворь. Я была бы рада, если бы он умер, но сейчас, как бы прискорбно это ни звучало, Дарклинг единственный, кто может помочь Равке. Николай не в состоянии этого сделать из-за Ничегои, что поселилась внутри него, — Женя хватает её ладонь в свою. — И ты веришь в то, что я могу помочь? — ухмылка трогает уголок ее губ. Портная загадочно улыбается, прежде чем ответить: — Ты увела у него из-под носа Запад и правила целый год, а мы ничего не знали. Так что, думаю, да. Твои мозги нам ещё пригодятся, Алина.