Город на шпилях высотных зданий.

Здесь все будто с ног на голову перевернутое. Город, поставленный на шпили высотных башен, утонувший в летах, и люди в нем ходят вниз головой. Дороги, выложенные на обугленных костях. Здания, взваленные на исхудалые плечи мертвецов. Кладбище, гораздо большее, чем они думают, ведь никто не заглядывал под землю. Голыми ступнями по ужасам обрушившегося неба, не ощущая боли и даже не кривя лица. Наото неспешно поднимается по ступеням, выше. Если она заберется на самый-самый верх, то, наконец, сможет вступить ногами на землю. Действительно землю, а не на уцелевшие осколки облаков. Жизнь на падшем небе приучила ее ходить на носочках - так не хрустит под ногами остекленевшая вата облаков и не ранятся ступни. И дело вовсе не в том, что не больно, а в том, что неслышно. Если тебя не услышали, значит, ты еще проживешь один день. Наото не слышат - ангелы хранят ее. Ангелы у рухнувшего неба тоже падшие, со сломанными запястьями и шрамами от плетей на хрупкой спине. Наото закрывает лицо от порывов ветра, гуляющего по крыше под руку с непогодой. Сегодня спутница покинула его - ушла на юго-запад, оставив в спокойствии остекленевшее небо. Фуюмине щурится, поднимая голову вверх - ее не обманешь тряпичной растяжкой с нарисованными свалявшимися одеялами облаков. Наверху легче дышится. - Эй, девчонка! Наото нервно оборачивается на голос. Таинство ее планов рушится за шаркающими шагами и этим голосом. От природы негрубым, мягким даже, но теперь прокуренным и севшим. Девушка зажмуривается, до того сильно, что в темноте ослепленного сознания мелькают разноцветные точки и единственное реальное в нем - боль в висках. Если закрыть глаза и представить, что здесь никого нет, то он действительно исчезнет. Этот странный человек. - Ты меня слышишь вообще? Бадоу с неохотой трясет ее за плечо. Странная она, эта Наото. Почти такая же странная, как Хайне, но к нему-то он привык, а вот к этой - никак. Девушка перед ним продолжает жмуриться и тихо бормотать. Нейлз отпускает худощавое плечо, и она неуверенно открывает один глаз. Смотрит недоверчиво, вздыхает, расправляет плечи. Ну, вот снова надменный этот ее вид. Как всегда в прочем. Если честно, это его немного бесит. - Что ты здесь делаешь? - Курю, - рыжий пожимает плечами, похлопывая себя по карманам в поисках зажигалки. Карманов у него много, даже слишком и это иногда совсем не на руку. "Повязка" выуживает на свет пачку сигарет, отработанным до автоматизма движением достает одну и плотно сжимает губами, прикрывая рукой огонек зажигалки от порывов ветра, - а вот ты что? - Спускаюсь на землю, - честно отвечает Фуюмине. Конечно, он ничего не понял. Конечно, изогнул скептически бровь, а после глупо заржал. Наото передергивает плечами и отворачивается от него, запрокидывая назад голову. Под ногами хрустит посеревшая крошка неба. Если качаться с пятки на носок, то ее можно раздавить и тогда она станет пылью. Ее подхватит ветер и, наверное, унесет за рекламную растяжку над ее головой. Значит, нужно стать пылью. Наото вздыхает - слишком многие в нее обратились на ее глазах. Например, та маленькая девочка с разными глазами. - Если ты собралась убиться, то предупреди лучше Хайне об этом, а то он какие-то секреты с твоей помощью раскрывать собрался. Нейлз наблюдает, как она почти болезненно выгибается в спине. И что он такого сказал? Фуюмине не двигается с места. Юноша смотрит на нее и пытается понять: чувствует ли она вообще грани? Те самые острые грани, за которые нельзя переходить, а эта безумная перешагивает отчаянно. Она словно откуда-то с линии перехода фантазии и реальности, безумства и здравого смысла, где-то между небом и землей. В таинстве синих глаз все будто перевернутое. Бадоу как-то раз в них заглянул и сам почувствовал… почувствовал что? Реальности его мира потрескались старыми полотнами. Единственное, что он знает точно, - ему с этой девкой не по пути. - Ты видишь? - тонкая фигура перед ним оборачивается и нервно облизывает губы, будто боится. - Вижу что? - Нейлз вопросительно смотрит. - Просто скажи, что ты видишь. - Ну.. небо вижу. Облака на нем, темные такие. Дождь будет, наверное. - Врешь. Небо под нашими ногами. Наото хмурится. Если ему рассказать, он поймет? Бадоу подходит к ней и кладет прохладную ладонь на лоб. "Да нет, негорячий," - хмыкает рыжий про себя. Фуюмине скидывает чужую руку и сердито смотрит. Нейлз ей в ответ недовольно кривит губы. Он с того неба. У него вся куртка в осколках - вот они, блестят на плечах, лицо в пыли этого упавшего неба. Ему, наверное, тяжело. Ему тоже нужно взлететь. Наото касается его ладони и невольно вздрагивает, когда Бадоу ее отдергивает. Своего рода пощечина. Он ей никогда не доверял. - Иди, - мечница насильно удерживает его за руку и тянет к краю крыши, - небо внизу, под этой землей. Оно упало, помнишь? А потом.. этот город стоит на шпилях своих башен. - Ты говоришь о подземке? - рыжий ненавязчиво пытается высвободить руку. - Да, а земля.. она вон там, - ее рука тянется к темным облакам, - за этой пленкой. Ее нужно сорвать, понимаешь? Да ничерта Бадоу не понимает, но нужно согласно кивать. Наото недоверчиво смотрит на него и, нахмурившись, все же отпускает его руку. Запрокидывает голову, щурится. Нейлз равнодушно курит. Небо противно скрипит под их ногами, ломаясь в крошку, а из крошки - в пыль. Просто девочка любит шутить. Рыжий затягивается до головокружения и, отщелкнув бычок вниз, тянет Наото за плечо. - Завтра, все завтра.. идем, Нелл напоит тебя чаем. Он мягко подталкивает ее к выходу. Наото оборачивается еще раз, смотрит долго на растяжку неба - не колыхнется ли от ветра, не оторвется кусок? Мечница круто разворачивается на каблуках, смотрит на Бадоу и, будто опомнившись, стремглав бежит с лестницы. Рыжий в очередной раз чертыхнулся - странная она, эта Наото. До сих пор не привыкла, глупенькая. Бадоу давно живет на упавшем небе. И он точно знает - нельзя поднимать глаз. Нельзя верить, что где-то есть лучшее небо. Над ними только рекламная растяжка, а за ней - пустота.