instinct d'amour

      Очередные съёмки проходили без особого напряжения, давая этим самым возможность полностью расслабиться и насладиться атмосферой игры. Все, начиная с самих спортсменов и заканчивая гостями, чувствовали себя абсолютно спокойно, без ощущения грузящего давления серьёзности мероприятия.       Ну, или почти все.       — Самая красивенькая Надюша Сысоева.       — Наденька, кстати, права…       — Вот Надюша так чувствует!       Наденька, Надюша, Надя…       Попов, ты заебал!       Чрезмерное внимание Арсения к Сысоевой вызывало внутри Антона гложущее чувство ревности, которое росло буквально с каждым взглядом брюнета в сторону девушки. Шаг, улыбка, фраза — это всё такие мелочи, казалось бы, но даже эти незначительные действия вызывали бурю негативных эмоций внутри парня, которые ему оставалось лишь держать в себе, скрывая за фальшивой улыбкой на камеру.       Нет, Антон никакой не собственник, тем более, из них двоих роль «хозяина» принадлежит явно не ему. Однако нескончаемый флирт Попова с девушками на любом мероприятии, пусть Антон и понимает, что всё это не всерьёз, изрядно подбешивает Шастуна, который не намерен делить своего мужчину с кем-либо ещё.       Сам же Арсений прекрасно знает, как такие выходки вымораживают Антона, потому временами использует «запрещённый приём», чтобы позлить парня. Однако сегодня это были лишь любезности, лишённые какой-либо предыстории. Мужчина старался таким образом перевести больше внимания Наде, прекрасно понимая, что немного кто зайдёт посмотреть этот выпуск чисто ради неё. К тому же, нужно было максимально уворачиваться от темы шипперства, поскольку немалое количество людей будет смотреть шоу ради этого.       Арсений знал, какой Антон тактильный. Шастун порой не может сдержаться даже на съёмках: трогает или хватает руками, пытается подойти максимально близко, иногда даже приобнять. К слову, сегодняшняя съёмка не стала исключением, но если на их родной площадке Стасик поорёт и всё аккуратненько или не очень вырежет, то здесь абсолютно другие люди, и ничего вырезать они не будут. Потому в моменты, когда Антон нарушал дозволенные им границы, Арсений старался увести внимание к спортсменам или всё той же Наде, которая под конец съёмок начала изрядно так и необоснованно раздражать Шастуна.       Антону и самому было неловко и совестно от своих мыслей. Он обвиняет Надю ни за что. Антон должен злиться на Арсения, ведь это он спонсор шастуновской ревности, которая всё сильнее гложет и съедает парня изнутри. Вот только есть одна проблема: злиться на Арсения для Антона была задача, практически, непосильная.       — Семь — это количество раз, сколько я влюблялся в Надежду только за сегодня…       Очередная фразочка, брошенная Поповым в самом конце передачи, больно резанула по сердцу Антона, которое тоскливо сжималось от каждой любезности Арсения по отношению к девушке. Именно эти слова добили парня. Зачем вот он это сказал? Арсений ведь прекрасно знает, что младший крайне эмоционален: любая мелочь могла произвести на него яркое впечатление, не важно хорошее или плохое. Тем более здесь, когда уже прозвучало неприятное множество слов, колющих по самое не могу.       На его лице отразилась та самая эмоция тоски, которую уже просто не удалось сдержать, благо, что от него в этот момент отвернулись. Хотелось завыть от душевной боли и печали, которая под конец охватила Антона с головой.       Он знал, что это всё несерьёзно. Он знал, что Арсений говорит это специально. Он знал, что мужчина его любит…       правда же.?       любит ведь.?       Съёмки закончились. Участники разбрелись по гримёркам, чтобы наконец разбежаться по своим делам. Антон моментально удалился со съёмочной площадки в сторону своей персональной гримёрки, что не скрылось от Попова. Взгляд его сменился на озадаченный, и он проследовал за парнем, чтобы всё для себя прояснить.       Подойдя к двери гримёрки, он обнаружил, что та заперта изнутри. Антон никогда раньше не закрывался. После съёмок к нему всегда спокойно заходил Арсений. В чём дело?       Попов негромко постучался в закрытую дверь, надеясь, что Антон закрыл её совершенно случайно. Естественно, он был не глуп: прекрасно знал, что Шастун и так сильно устаёт, — Стас постоянно таскает его по всем возможным мероприятиям и съёмкам, совершенно не переживая за состояние и здоровье Шастуна. Из-за этого они стали меньше времени проводить наедине друг с другом, потому Антон так сильно нуждается в поддержке со стороны мужчины, в заботе, ласке, любви… Да и сам Арсений всегда готов давать ему всё это… но только не на съёмках. Ну не могут они позволить себе такую роскошь, потому приходится максимально уходить от столь желанных и нужных касаний, поглаживаний, объятий, которые уже давно стали чем-то значительно большим для этих двоих, что просто нежный знак внимания. Но, видимо, сегодня Арсений переборщил со своей «перестраховкой».       — Антош?       — Уходи, — всё-таки переборщил. Мужчина тяжело выдохнул и прикрыл глаза. Хотелось сейчас прижать Антона к себе, зарыться носом в длинные пушистые кучеряшки, уложить на себя худое тело, которое вечно скрыто за мешковатой одеждой, подобранной стилистами, и целовать его везде, где только можно. Уходить же не хотелось от слова совсем.       Они всегда так делали, после каждых съёмок. Закрывались вместе в гримёрке и наслаждались друг другом в тишине, скрывшись от посторонних глаз. Но сегодня Антон закрылся в комнате один, не желая впускать Арсения к себе.       — Котик, открой дверь, пожалуйста, — Попов не собирался прекращать свои попытки прорваться к парню. Он сам очень сильно нуждался в нём. Все эти показушные выпады и самому брюнету не приносили особого удовольствия. Ему всегда хотелось делать комплименты только одному человеку, который сидит сейчас через стенку обиженный, — ты же сам прекрасно знаешь, зачем я это делаю. Мне самому это неприятно, правда, но ты же и сам понимаешь, что так надо. Прости меня, малыш. Открой дверь, пожалуйста.       Ответа не последовало. Как бы Арсений не прислушивался, шум павильона заглушал любые шорохи за дверью, потому он даже слегка дёрнулся, когда замок на дверной ручке щёлкнул, и в проёме показались грустные зелёные глазки, смотрящие на Арсения. Какой же он всё-таки временами ребёнок. И не скажешь порой, что мужику за 30.       Эта мысль заставила старшего улыбнуться, после чего Арсений зашёл в гримёрку к парню, вновь закрывая дверь на замок.       Теперь они закрылись вместе.       — Прости меня, — старший запускает руку в длинные волосы Антона, массируя затылок, как это любит парень, после чего, наконец, крепко, но нежно прижимает младшего к себе. Антон тут же поддаётся желанным ласкам, укладывая голову на плечо старшего. Пусть Антон и был немного выше Арсения, рядом с ним Шастун всегда чувствовал себя маленьким и защищённым и всегда чуть ли не сворачивался комочком в крепких любимых руках, желая быть укутанным объятиями и чувствами Попова.       Они перебираются на диван, где Антон занимает своё законное место на коленях Арсения, укладываясь тому на грудь. Сам Попов с тёплой улыбкой обнимает парня, прижимая к себе, и коротко чмокает любимого сначала к висок, потом в скулу, щёчку, постепенно добираясь до пухлых, чуть розоватых губ, и мягко к ним припадает.       Нежно и чувственно — это всё про их отношения. Пусть порой они и готовы едва ли не валить друг друга, страстно припадая к партнёру, не силясь себя сдерживать, в большинстве случаев им даже могут быть не нужны разговоры. Язык тела и жестов сам всё за них скажет, нет, прокричит громче любых слов.       Арсений плавно отстраняется от любимых губ на пару сантиметров, желая заглянуть Антону в глаза. Младший смотрит слегка затуманенным от переизбытка эмоций взглядом, но в его зелёных всё равно отчётливо видны нежность и трепет, с которым он смотрит на Арсения постоянно. Арсений мягко этому улыбается, убирает спавшую на глаза мягкую чёлку Антона, и почти шёпотом произносит:       — Я люблю тебя, Антош. И мне не нужен более никто кроме тебя, — смущённая улыбка Антона, которую Арсений хочет видеть каждое мгновение, осчастливливает его ещё больше, и Попов вновь крепко прижимает младшего к себе, после чего слышит тихое:       — И я тебя, Арсюш. Очень сильно, — Арсений широко улыбается от переизбытка нежных чувств и вновь коротко целует своего любимого в макушку.       Теперь они вместе. В одной гримёрке. В тишине. Как это и должно быть.