Испепеляющее желание, которое накалялось с каждой секундой ожидания, перетягивало на себя абсолютно всё внимание Харгривза. Именно из-за этого, он уже в чертов третий раз перекрашивает ресницы, благо с румянцем таких проблем у него не возникло. Финальный штрих в виде серебристого блеска «Victory Secret» и он готов встретить своего папочку в полной комплектации. Эйдан до жути любил миленький макияж на своём мальчике.
Нужно признать, вид у него был по истине шикарный: чулочки, прикреплённые к пушистому поясу, комплект чёрного кружевного белья, кожаный ошейник с креплением для поводка, в виде металической цепочки и собачьи ушки, идеально дополняющие его образ.
Он прекрасно знал какую игру любил его парень и именно сегодня побалует его ей. Галлагер просто обожал смотреть на то, как его мальчик баловался сам с собой и исключительно для этих целей покупал ему до неприличия огромное количество различных игрушек и всяких извращённых прибомбасов, вроде воска, зажимов или фалломинаторов. Ох. последнее это просто что-то с чём-то. Ему срывало крышу, когда он видел, как его малыш играл со своей милой задницей именно таким образом, погружая в неё предметы, с которыми казалось невозможно такое провернуть, но для его пёсика не было абсолютно никаких ограничений в этом плане. Он был согласен и готов абсолютно на всё о чем его попросит хозяин. Пятому нравилось быть послушным мальчиком, а Эйдану ощущать ту самую покорность, которая только подчеркивала его доминантное положение и ставила Галлагера определенно выше шатена.
Приняв излюбленную его парнем позу собачки, он поудобней оперся коленками о диван, который вот-вот начнёт натирать их, от сильных толчков и «лег» на плечи. Пять нанёс немного заранее подготовленного, лубриканта на пальцы и, отодвинув кружевные трусики, купленные его парнем, ввёл сразу два пальца. Тяжелый вздох слетел с уст шатена, когда он почувствовал до одури приятную заполненность внутри. Он проворачивал такую незамысловатую шалость далеко не впервые, но каждый раз как первый, готов был терять сознание от этих чувств. Пальчики приятно давили на гладкие стеночки, растягивая их в разные стороны изнутри. Погодя пару секунд, он принялся медленно водить ими, входя полностью до костяшек, хотелось больше. Намного. Нужно сделать все как можно быстрее, чтобы успеть к приходу папочки и он знает что ему в этом поможет. Включив свободной рукой их любимый плейлист для секса, он ещё больше расслабился и отдался ощущениям, четыре пальца приятно скользили в проходе и доставляли парню неподдельное удовольствие, которое хотелось чувствовать все чаще, сильнее и больше, как самый крепкий наркотик. Похабный, пошлый, блядский, разгоряченный. Только для своего папочки он был таким. Для него и не для кого более, нельзя. Страшно даже представить, что сделал бы Эйдан с парнем, посмевшем тронуть Харгривза. Немного увлёкшись процессом, он совсем забыл о том, для кого это делал и открыто, без малейшего стыда, мастурбировал под любимую музыку. Не удивительно, что Пять не заметил тихо, словно кот, подкравшегося Галлагера. Шатен так старательно жмурил глазки и хмурил брови, в попытках заглушить стоны, что не обратил на «гостя» абсолютно никакого внимания. Он был увлечён ну уж слишком интересным занятием, которое завораживало Эйдана с каждым движением мальчишеских пальчиков все больше и больше. Он просто не мог оторвать глаз, словно любуясь Моной Лизой в лувре. Юноша и вправду был ну очень красивым и такое сравнение вполне бы подошло. Долго не выдержав таких сладких пыток, старший решил сообщить парню о своём существовании незамысловатой просьбой:
— возьми игрушку — тёплый бархатный и такой хриплый голос послышался за спиной, стоящего на четвереньках, словно песик, парня. Он ни капли не испугался, только удивленно открыл глазки и ухмыльнулся под нос сам себе. Он распахнул ротик, выбросив немую фразочку и улыбнулся, посмеявшись одним долгим выдохом.
Покорно исполняя просьбу своего хозяина, он тянется длинными хрупкими пальчиками к выше указанному предмету и за одно прихватывает смазку этой же рукой. Обильно распределив лубрикант по фалломинатору, он пару раз повилял попкой, ещё больше заводя и распаляя Галлагера. Атласные ленточки красиво натягивали пояс, из-за чего он приятно стягивался на коже. Легкий майский ветер из приоткрытого окна в соседней комнате трепал пушок на некоторых элементах его «редкого гардероба». Он немного по-другому встал и оперся локтем в быльце дивана, сильнее прогибаясь в пояснице. Шатен начал работать по уже отработанной схеме. Галлагер, с характерным шумом, встал с кресла, стоящего прямо напротив латексного красного диванчика, и сделав пару шагов, вернулся обратно на своё законное место, но уже с пультом от манящей вещицы, которая вот-вот начнёт доставлять неистовое удовольствие его куколке. Не дожидаясь пока малыш начнёт незамысловатые махинации, он включил игрушку, пару раз щёлкнув кнопкой. Ощутив легкую вибрацию, Эйд поднёс вещь к мошонке не принялся плавно водить ею вдоль всей промежности. Яички поджимались из-за резких и до неприличия приятных ощущений, которых, как всегда, было мало. Нагревшаяся от горячего тела, карамельная смазка забавно хлюпала от движений руки и легкой вибрации. Пока что легкой.
— шлёпни себя, пёсик — Эйдан властно посмотрел на своего мальчика. Этот похабный и пошлый взгляд Пятый ощущал всей своей спиной. Наверняка если бы не легкий тёплый сквознячок, он бы задохнулся от переизбытка всех этих приятных чувств.
Всё-таки просьбу хозяина стоит исполнить и он по другому ложится, упираясь хрупкими плечиками в красный латекс. Продолжая играть со своей промежностью, он заносит правую ручку для несильного шлепка. Хрупкие пальчики сжимают покрасневшую кожу, «успокаивая» ее после удара. Взяв инициативу на себя, он ещё два раза шлепает себя, хотя его абсолютно об этом не просили. Шипит, скалится, намеренно причиняя себе до жути сладкую боль. Харгривз мычит и ещё больше вжимается в обивку дивана лицом. Под губами скопилась небольшая вязкая лужица слюны, ведь он так старательно открывал ротик, красиво стонав.
— прекрасен. — Галлагер всегда хвалил своего мальчика во время прелюдий, полового акта, минета, римминга или до банально простых обнимашек. Ему нравилось, когда его мальчик был уверен в себе, а комплименты этому то и способствовали.
Пятому ахуеть как нравилось, когда его хвалили. Он просто плавился от всех этих лестей и поощряющих словечек. Хотелось стараться в десятки раз больше, хотелось прогнуться лучше, хотелось стонать громче, хотелось раздвинуть ножки шире, хотя казалось больше некуда. Харгривз не раз ловил себя на той мысли, что он просто превосходная шлюшка и, будь он Эйданом, ему бы определенно нравилось, хотя так оно и было. Папочка ужасно поступал с ним, изводя от желания и не давая начать что-либо. Это начинало возмущать парня, но предпринимать какие-либо действия без разрешения он не осмеливался — стоит его попросить.
— хозяин? — вопросительно обратился к Галлагеру Пять. Шатен прекрасно понимал суть вопроса и смысла оттягивать то, чего так сильно жаждал пассив, не было.
Немного поерзав на кресле, он стянул с себя чёрные брюки, предварительно вынув из шлевков кожаный ремень, цвета штанов. Металический язычок звякнул о бляшку, когда парень кинул ее на правое быльце, рядом с собой. Быстро вернув пульт в левую руку, он оценивающе посмотрел на милый вид перед собой, прежде чем разрешить своему мальчику немного побаловаться.
Услышав короткое «начинай», Харгривза будто подменили. От милого малыша Файфи, осталась только похотливая, грязная шлюха. Сучка.
Пользуясь привилегией, в виде разработанного прохода, он ввёл фалломинатор до ограничителя, полностью умещая в себе не малый предмет. Это вызвало у
зрителя театра одного актёра неподдельный восторг. Он немного удивленно охнул, оголяя верхний ряд ровных зубов, когда его куколка несдержанно простонала «папочка», полностью поддаваясь чувствам и желанию. Шатен, вспомнив про пульт, увеличил мощность ещё на два деления, из-за чего Пятый окончательно упал на диван и стал похотливо, продолжительно стонать.
Он чувствовал себя просто превосходно, каждый раз, как первый. Ему всегда было мало всех тех колких ощущений, остринки, чего-то новенького, а Галлагер, осознавая это, каждый раз удовлетворять абсолютно все хотелки своего мальчика. Он прекрасно знал о том, что его мальчик хотел попробовать себя в роли пёсика, он надевал ушки, пушистый пояс, строил щенячьи глазки, но дальше такого притворства дело не доходило. Он не мог полностью вжиться в роль и покорно прогнуться под хозяина, нужно же было ему каждый раз показывать свой нрав и пылкую натуру. Сегодня Эйдан настроен более решительно и он доведет дело до конца, даст малышу то, что он так давно хотел, о чем так бредил в своих «влажных» снах, каждый раз позорно кончая в боксёры, а потом пол ночи бесшумно пытался оттереть белье, чтобы не разбудить старшего. Тот всегда крепко его обнимал и выбраться из цепкого хвата, стоило огромного труда.
Сколько прошло? Пять минут? Десять? Пятнадцать? Никто из них не засекал и даже не думал это делать. Зачем торопить такой прекрасный момент? — его наоборот хотелось растягивать как можно дольше, наслаждаясь им каждой клеточкой своего ненасытного тела. Галлагер то понижал, то повышал скорость, то вовсе выключал игрушку, приказывая освободить ее из узкого плена. Такая пытка не могла пройти без последствий, жаркий ноющий узел, внизу живота, стал больно давить на разум и разгоряченный, мокрый парень обернулся на своего хозяина, как бы спрашивая у него разрешение и долгожданную разрядку. Галлагер не хотел мучать его сейчас, нужно оставить силы для десерта, о котором даже не догадывается его мальчик и он наступит намного быстрее, чем Пятый думает.
Кивок.
Несдержанный, до одури громкий стон, который он казалось копил весь вечер, разлетелся по комнате, заполняя абсолютно каждый ее уголочек. Склизкое, белое семя, тоненькое струйкой ударило перпендикулярно мальчишескому торсу, образовывая лужицу на латексном диванчике. Обессилено, до неприличия громко дышать — всё что он сейчас мог. Рука отказывалась вытаскивать предмет, а влажные пальчики продолжали судорожно сжиматься вокруг ручки игрушки. Немного помедлив, он все же избавился от навязчивого предмета и упал на бок, утыкаясь взглядом в быльце дорогой вещи. Указательный пальчик стал исследовать ямочки от пуговиц на коретной стяжке быльца.
Тяжелое прерывистое дыхание было слышно, как казалось младшему, даже соседям снизу. Он и вправду не дышал так громко, но утрирование было некой фишечкой, которая иногда бесила его парня. Паникёр хренов. В комнате было как-то слишком тихо и лишь изредка малыш разбавлял ее своими шорохами или всхлипами. Долго ли продлится такая подозрительно спокойная обстановка?
Скрип латекса. Звон бляшки. Четыре тяжелых шага.
Высокий шатен подошёл к дивану, на котором лежал его мальчик. Он совершенно не знал что произойдёт в следующее мгновение. Его ударят? Похвалят? Возьмут? Погладят? Шлепнут? В голове зеленоглазого могло бы пронестись ещё тысяча мыслей, но его раздумья прервал ласкут грубой ткани. Он сразу же понял что это ремень и недоверчиво посмотрел на возвышающегося парня, резко дёрнувшись, сил на более активные действия не было. Его прерывистое дыхание остановилось всего на пару секунд, но для напуганного парнишки прошла, казалось, вечность. Его никогда прежде не били и такая выходка не на шутку напугала Харгривза.
Тёплая мужская ладонь ложиться на пунцовую щёчку, немного сжимая и оглаживая большим пальцем. Он пытался успокоить мальчика, как бы говоря ему своими жестами о том, что он не причинит ему боль.
Какая же паршивая и грязная ложь.
— на колени, пёсик —другая рука, держащая пугающую вещь, избавилась от ремня и легко шлёпнула малыша по заднице, которая так манила к себе. Его абсолютно не тревожило состояние младшего, он желал одного: довести дело до конца и он добьётся этого любой ценой. Ведь его парень так хотел попробовать себя в роли пёсика, а кто он такой чтобы отказывать ему.
Пятый не сдвинулся с места ни на миллиметр, окончательно застыв от страха и непонимания. Тот лишь тихонько охнул, когда тяжелая рука шлёпнула его.
— Я сказал тебе. На колени.— пальцы, что так старательно оглаживали щёчки, перемещаются на волосы, запутываясь в шелковистых прядях и оттягивают их, заставляя стать в выше указанную позу.
Ему не нравилось, когда Пятый не мог с первого раза услышать приказ своего папочки, а Галлагер не любил повторяться. В руках ремень, а взгляд становился с каждой секундой жёстче, глаза наливаются кровью, от сладкого возбуждения, вызванного не менее сладким мальчиком.
Харгривз до сих пор ещё не мог понять, что происходит. Казалось, что ещё чуть чуть и Пятому придётся просить прощение за свое поведение, вставая на колени и высунув язык, как самая послушная собачка, он посмотрел на хозяина, ожидая от него хоть что-нибудь.
— Красив. — усмехнулся шатен.
— Задницу к верху.— мускулистое предплечье подпирает низ впавшего животика и, с неким напором, «приклеивает» руки к бельцу дивана.
Актив становиться сзади, одной ногой опираясь на диванчик. Латекс поскрипывает под тяжестью шатена и это ещё больше пугает Пятого. Чёрный кожаный ремень ловко запоясывают на запястьях и туго стягивают, на что малыш лишь пискнул, боясь что либо предпринять.
Снова выполняя приказ своего папочки, Харгривз поднял задницу к верху, уже понимая, что от него хочет Эйдан. Сердце стучало быстро, а в ушах был слышен стук. Усталость мигом прошла, заместо неё пришло предвкушение чего-то новенького, чего-то интересного.
Галлагер ещё долго наблюдал за своим пёсиком, оценивая его. Выдержки хватит ненадолго, но ради этого, он готов потратить всё время на неё, чтобы увидеть ещё раз Пятого в такой пикантной и будоражащей позе. Прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох и судорожно выдохнул. Открывая глаза, он прислонился ближе к своему пёсику, начиная поглаживать ягодицы. Длинные пальчики сжимали мягкую плоть и перебирали кожу на худощавых мальчишеских ляжках. Ладошки скользили по самым сокровенным местам, которые мог исследовать исключительно он. Он и никто более. Плавные движения становились все интенсивней и сильнее, иногда переходя на лёгкие шлепки. На это Пять только послушно стоит, изредка шипя и процеживая вязкую слюну через зубы. Раздался очередной несильный шлепок, от которого ягодица подпрыгнула чуть вверх. Она даже не покраснела, ведь Эйдан и вправду был нежен со своим мальчиком.
Чувствуя доминантность своего папочки, он изгибался, всей спиной, боясь отстраниться от манящего и такого горячего тела сзади. Снова почувствовав шлепок, он тихо простонал и закусил пухленькую губу, чувствуя вишневый вкус блеска. Ещё парочка таких шлепков, пока задница нижнего не стала красной.
Актив резко выпрямляет широкую спину и хватает рукой цепочку от ошейника, натягивая назад. Сладкий протяжный стон мальчишки и он начинает хрипеть от возбуждающего давления на кадык. Пухленькие блестящие губки растягиваются в блаженной улыбке, вызванной всем происходящим в этой комнате. Парень пару раз виляет упругой заднице, обтираясь о чувствительное местечко Галлагера. Он всем своим видом пытается показать папочке то, что ему до жути нравятся абсолютно все действия и решения, предпринятые его папочкой.
У верхнего, как и задумывалось, вышло воплотить свой заветный план в реальность. Его мальчик полностью вошёл в роль, об этом ему сказали громкие одобрительные тявканья. Они казались такими сексуальными и возбуждающими, что и, без того затуманенная голова, переставала соображать, от слова совсем. Никогда не мог бы подумать, что ему настолько понравится парень в роли послушного пёсика, но факт оставался фактом и ему сейчас просто срывало от этого крышу.
— хороший мальчик — сказал Галлагер, прежде чем войти в парня четырьмя пальцами, до костяшек. Он словно «посадил» парнишку на свою руку, надавливая большим пальцем на чувствительную промежность. Пятый не мог предвидеть такого резкого движения старшего, ведь он вошёл настолько быстро, практически шлепая нежную кожу. Юноша лишь гортанно прорычал, падая головой на крепкое мужское плечо, позади него. Как же он превосходно себя сейчас чувствовал. Низ живота стянуло в настолько тугой узел, который он, казалось, ранее не ощущал. Пять крутил головой из стороны в сторону, обтираясь взмокшими волосами о трапецию Галлагера, пытаясь заглушить крики. Он не любил кричать — так делают, как ему кажется, только девственные мальчишки, а он далеко не из таких. Ему больше приходились по душе рычание или громкие блядские стоны, соответствующие его шлюшьему образу.
Длинные пальцы покидают горячую скользкую промежность и принимаются натирать мошонку, немного хлюпая гелем из-за вакуума. Это было любимым видом ласк у Пятого. Он вжимается ещё сильнее в плечо, закусывая губу, которой и без того не хило так досталось. Он вновь рычит, издавая звук, больше похожий на крик. Было так приятно, что из глаз вот-вот брызнут слёзы и зальют всю комнату.
Он окончательно убрал руку.
Галлагер был рад тому, что не надо оттягивать момент того, когда он войдёт в это податливое тело, ведь дырочка Пятого была уже разработана им самим.
Шатен взял в правую руку член. Ствол по истине был привлекателен: примерно 16 толстых сантиметров, увитых выпирающими венками. Парень плавно входит на всю длину, как раскалённый нож в масло. Пятый судорожно стонет, кривя губки в странную гримасу. Он нервно выдыхает, вновь набирая кислород в легкие, пытаясь успокоиться. Эйдан, на всё происходящее в комнате, только втягивает холодный воздух через передние зубы и откидывает голову назад, делая пару круговых движений, от чего она немного хрустит. Он вновь «прилипает» к горячему телу спереди и утыкается лбом в его трапецию. Пальчики вновь сжимают мелкую плоть, а нос втягивает дурманящий аромат пряного одеколона.
— Повиляй задницей, сладкий, — нижний смотрел в обивку дивана, удивлённо насупив бровки, не исполняя просьбу папочки. Сейчас он вообще ничего не понимал. Что он в итоге хочет с ним сделать?
— Пожалуйста, покружись, — ещё раз, но уже мягче попросил того. Видимо он осознал то, что возможно слишком резко ввёл игру, совершенно не подготовив парня к таким резким поворотам.
Пять повертелся, из-за чего член начал приятно натирать чувствительную простату. Чувства были двоякие, ведь боль на входе ещё немного чувствовалась, но ради таких прекрасных ощущений её можно было и потерпеть. Немного раскрепостившись, парень стал то подгибать коленки под себя, то обратно вставать на них. Крепкие руки на бёдрах помогали найти нужный угол и темп, из-за чего становилось вдвойне приятней. В животе образовался тугой узел возбуждения, который не давал рационально мыслить. Он не хотел абсолютно ни о чем думать, просто отдавшись опытному парню. У Галлагера, в отличии от юноши, Пятый был далеко не первым партнёром и это добавляло ему намного больше уверенности, нежели мальчику, хотя и тот был не из застенчивых. В начале он даже боялся скинуть футболку, а сейчас может в открытую стать в, излюбленную его парнем, позу собачки и, без малейшего стыда, начать открыто мастурбировать, похотливо и игриво хихикая.
Возбужденная плоть уже стояла, а из уретры сочился предэякулят, который капал на красный латекс и тут же растирался натертыми красными коленками. Головка была опухшей и розовой, требуя разрядки, но Пять не прикасался к себе, ведь парню это точно бы не понравилось.
Галлагер пока ничего не предпринимал, понимая, что нужно ещё немного потерпеть. Тёмные от похоти глаза смотрели на тёмную макушку нижнего. Взгляд опустился ниже. Ошейник. Эта вещица очень красиво выглядела на пёсике. Изящные пальцы оказались на спине Пятого, что вызвало у того мурашки.
— Папочка… Н-не медли… Прошу…— проскулил юноша, чувствуя, как ошейник начинает натирать нежную кожу шеи.
Пальцы уже были на этом предмете гардероба и тянули назад, заставляя пёсика эротично откинуться назад. Глаза в глаза. Ротик приоткрыт, а из него вылетали похабные стоны от удовольствия.
Начиная медленно двигать бёдрами, другая рука стала играться с сосками нижнего. На глазках выступили слезы от лёгкой боли и наслаждения, которое доставлял толстый член папочки. Ножки дрожали, а руки крепко держались за изголовье дивана.
Эйдан не мог больше этого выносить. Блядский вид парня только и говорил о том, что его нужно хорошенько трахнуть. Пёсик хочет быть вытраханным до потери сознания. Начиная чуть ускорять темп, попадая по простате нижнего, он не мог не закатывать глаз. Так было хорошо, так узко. В комнате были слышны стоны, рыки и тяжело дыхание двух парней.
— Прошу. Потрогай… Мой… Агх! — резко вскрикнул от жёсткого толчка Пять. Это было так прекрасно чувствовать. Такой удовольствие он ещё никогда не испытывал.
— Потрогать что? — горячий шёпот на ухо и верхний снова тянет ошейник на себя.
— Член, — хрипло ответил пёсик, закатывая глаза, прижимаясь к парню сзади, насаживаясь на орган того, двигая бёдрами сам.
Галлагер восхищается смелостью Пятого и за это даёт награду в виде своей руки на красной и горячей плоти. Крайняя плоть то прятала под своим покровом красную головку, то показывала ее. Подушечки большого и указательного пальцев скользили по смазанному стволу, усугубляя ситуацию. Казалось, его мальчик сейчас просто взорвется от всех тех ощущений, которые он ему давал и разлетится по комнате, в виде молекул. Харгривз только стонал, похабно открывая ротик, как мальшки в студийных гей порно. Предэякулят сочился из набухшей головки, пачкая пальцы и диван. Благо латекс не составит труда оттереть.
Пять то откидывался на мужское плечо, то утыкался лбом в красное быльце дивана, сжимая его трясущимися ручками. Тела вспотели и создавали разного рода пошлые звуки и хлопанья, когда терлись друг о друга. Из-за влаги руки Эйда все время соскользали с талии и перемещались на бёдра. Так даже лучше — можно с большим напором притягивать к себе мальчика и глубже входить в него. Мужские яички соприкасались друг с другом, во время толчков. Эйдан старался немного приподнимать бёдра, когда входит в парнишку, погружаясь ещё глубже, хотя казалось дальше некуда. Шатен извивался, насаживался, подпихивал, рычал, стонал, молил, а все ради одного — похвалы. Ему до одури нравилось когда его называли хорошим мальчиком или хвалили за проделанную работу, и сегодня он сделает всё, чтобы испытать это вновь.
— ууф.ммг.па-по-ч-ка-а-а — он прерывался буквально на каждой букве, от сильных и грубых толчков. Он попросту не мог нормально выговорить хотя бы пару связных слов.
Галлагер остановился, дабы дать своему пёсику сказать что-либо. Он принялся за своё и вновь стал натирать покрасневшие ягодицы.
— прошу.я больше не могу —проскулил Харгривз, чувствуя как каштановые волосы оттягивают назад. Он шипит, скалиться, но пытается оставаться покорным пёсиком.
— поиграем в 60 секунд? —с интересом спросил верхний. Он знал, что младший прекрасно понимал о чем идёт речь. Он просто обожал эту игру, а послушный пёсик ведь не откажет своему хозяину в таком удовольствии? Верно?
Верно.
— черт.шестьдесят. — он принял игру.
Вы наверняка не понимаете о чем идёт речь и чем же так сильно любят играть мальчики. А суть до банального проста: нижний ведёт отсчёт целую минуту, начиная с шестидесятой секунды. Секунды могут совпадать с количеством толчков, а могут идти абсолютно в разброс — как пойдёт. Игру начинают, когда нижний парень на пике. Задача пассива выдержать 60 секунд и кончить только по истечению минуты.
Буквально каждые десять секунд отдавались новым видом ноющей боли, которая стягивала в тугой узел абсолютно всё ниже пояса. Нижний то кривил губы, то наоборот открывал ротик в букве «O». Тела намокли настолько сильно, будто они занимались этим в душе или под сильным ливнем. В голове была одна мысль: досчитать до последней секунды и феерично закончить столь бурный вечер. Шлепки, хлопки бёдер о ягодицы — все это отдавалось эхом в помутневшем рассудке, прежде чем вовсе перестать соображать и обессилено упасть на спинку дивана, крепко зажимая ее в тиски пальцев.
Один...
