Дождик осенний

      За окном шел дождь. Рваный, промерзший сентябрь сыростью своей глушил пряный ягодный запах только-только заваренного чая, поглощал тепло очага, проникая через щели холодным ветром, подтекая сквозь прореху в крыше.       Гизмо сидела в кресле, подобрав под себя ноги. Она куталась в старый плед из овечьей шерсти, но тот от чего-то вовсе не грел и стал невыносимо колючим. Накатила какая-то тоска, дрожащая, словно пламя в камине. Не хотелось ничего, разве что забыться в тревожном сне. Но дремы не было, а дождь все шел…       Раздался бычий рев грома, а затем что-то застучало по крыше. Гизмо прислушалась. Когда живешь в одиноком доме на опушке леса, не стоит забывать об осторожности. По деревянному покрытию точно прокатился шар, с хлюпаньем упал в жидкую грязь. Яблоко. Всего лишь спелый плод, упавший с дерева под напором дыхания севера. Все облетает, увядает… Плохое время- осень, тоскливое.       Снова стук, на этот раз в дверь. Вновь обман? Нет, не похоже. Девушка осторожно встала с кресла. Под ногами, звериными, покрытыми серой шерстью, скрипнули половицы. Стук повторился. Гизмо затихла, решив показать пришельцу, что тут его, по меньшей мере, не ждут.       От очередного порыва ветра качнулись под потолком развешенные на сушку грибы. Звякнул в сенях колокольчик, точно кто-то ударил по хрусталю.       — Эй, хозяин, отворяй! Пусти обогреться! — послышался звонкий женский голос.       Гизмо наморщила нос. Вот еще. Кто-то собрался испортить столь восхитительное в своей серости одиночество.       — Тут не ночлежка.- громко буркнула она, стараясь, чтобы голос звучал как можно более грубо. — До деревни полмили через поле.       — Дороги размокли, не добраться, — незнакомка для наглядности шлепнула сапогом по луже.       — Не желаю ничего слышать. Кто бы ты ни была — убирайся.       Стало неожиданно тихо. В печную трубу залетел кленовый лист, похожий на подстреленную птицу, упал в огонь. Пламя обняло свою жертву и, целуя, закружилось с ней в ослепительно-коротком вальсе. За мгновение от растения остался лишь серый пепел.       Послышались удаляющиеся шаги, потом кашель. Стена дождя поглотила следы путника, словно мотылек пришедшего на манящий теплый свет.       Недовольно ворча, Гизмо вновь уселась обратно. Теперь ее ничто не должно было побеспокоить. Девушка взяла с прикроватного столика книгу, в парадном алом переплете и телячьей кожи. «Люди и нелюди» — гласили золотые буквы на корешке. Ах, сколько прекрасных склянок с зельями пришлось продать, чтобы выкупить этот экземпляр.       Она вдохнула запах старой, много повидавшей бумаги. Горьковатый, насыщенный он защекотал ноздри и заставил оглушительно чихнуть. Пламя, точно горная лань, отшатнулось в сторону, недовольно потрескивая. Со страниц слетело целое облако пыли.       Шмыгнув, Гизмо всмотрелась в буквицу на первой странице, выведенную черной тушью. Буква «Ш» изображала странника в капюшоне, с дорожной палкой в руке и мечом на поясе. Путник… Мысли вновь возвратились к недавнему происшествию. Может, зря она так? Можно было и потерпеть пару часов разговора ни о чем, поделиться чаем… Впрочем, к черту. Если б, да кабы, во рту росли грибы. Ядовитые. Мухоморы, вернее всего.       Девушка попробовала углубиться в чтение, но мысли упорно вернулись к незнакомке. А ведь и правда, до поселка сейчас не дойти. С холмов спустился туман и заволок все пути молочно-белой пеленой.       Не выдержав, Гизмо встала, накинула плащ. Есть ли смысл брать фонарь? Ливень затушит его за пару мгновений. Нет, лучше воспользоваться заклинанием. На ладони вспыхнул маленький светящийся шарик. Глубоко вздохнув, она вышла из дома. В лицо тут же полетели холодные капли, брызги дождя. Ветер дернул плащ, явно намереваясь унести его в дальние просторы и там сбросить куда-нибудь в болото, на потеху лешакам.       Долго идти не пришлось. Незнакомка нашлась под навесом для дров. Юная, тонкая словно лучина, эльфийка с длинными белыми волосами и ярко-голубым взором. По легкой сыромятной броне ее стекала вода.       — Идем в дом. — коротко бросила Гизмо, и не дожидаясь ответа направилась обратно.       Помещение наполнил сладкий запах влажной древесины и кислый — шерсти.       — Как звать? — хмуро спросила хозяйка дома, занимая свое прежнее место.       — Юлиста.       — Гизмо.- неохотно представившись, девушка указала на стол. — Там суп, еще теплый. Чай тоже свежий, только заварила.       Прошел час. Все так же шумел дождь. Плакала серая осень. Ручьи на улице переросли в настоящие реки, в которых отражались силуэты черных птиц, снующих в поисках укрытия от непогоды. Лето сгорело в последних желтых листьях.       Гизмо не отрываясь, смотрела на огонь. Любимый плед вновь стал мягким и теплым. Почему? Не ясно, да и разве могут кого-то волновать такие мелочи? Рядом, прямо на полу, по-турецки скрестив ноги, пристроилась Юлиста.       Они молчали и слушали песню призраков ветра. Наверное, им, вечным спутникам осени все еще было тоскливо и одиноко… Но в маленьком доме возле леса внезапно стало уютно и тепло.