Жестокая и несправедливая.
Это то, что слышать хочется в последнюю очередь, не так ли? Когда твоя мать умирает при родах твоей младшей сестры, а тебе всего ничего, 9 лет. Сестра не виновна. Ты всё равно её любишь всем сердцем. Отдаёшь ей абсолютно всё, лишь бы ей было хорошо. Не видеть её слезливые глазёнки, печаль. Хочешь видеть улыбку, такую солнечную, греющую душу. Ощущать её бархатные руки, прям как у матери. Вечно тёплые, то, что тебе пол жизни дарило заботу. За матерью уходит отец, по своей неаккуратности и пренебрежением базовых пониманий техники безопасности будучи водителем автомобиля. Один непристёгнутый ремень стоил ему жизни. Всё это происходило практически у Картера на глазах. Он сидел и наблюдал как гибнут его родители без возможности вмешаться. В эти моменты воздух не попадает в лёгкие, а на нижних веках скапливаются слёзы. Стресс давил так сильно, аж до самой тошноты, даже до потери сознания."Я мог что - то с этим сделать"
"я трус. . ."
Эти мысли часто пронизывали ошарашенную голову Брока. Все эти странные воспоминания, так давили на него. Выговорится некому, а если быть точнее, так неохотно. Его лучшие друзья. . .У них своих переживаний полно, верно? Зачем их нагружать лишний раз своей словесной давкой. Никакого толку. Просто пустой звон для них. Он так считал. Юноша часто срывался ночью в подушку рыдая в захлёб, а на утро тот вёл себя как обычно, словно ничего и не произошло вовсе. Стоял и готовил завтрак на двоих, стараясь забыться от прошедших кошмаров. Часто подобная готовка не венчалась успехом, что - то да и подгорит. Жалко последние продукты, слишком не экономно. Горько, приходится жевать сендвичи с арахисовой пастой, от которой уже выворачивает наружу. Больше еды не было. Финансы не позволяли. Будучи подростком 18 лет парню нужно следить за сестрой 9 - летнего возраста: возить в школу, помогать с домашней работой, кормить, одевать и прочие мороки. Всё это требует денег, которые тот зарабатывал кровью и потом на подработках и официантом в забегаловке через дорогу, стараясь так же развить свой собственный магазинчик в гараже, но всё уходило в убытки. Брать кредиты страшно, это долги из которых выбраться будет попросту невозможно, а если и возможно, то очень трудно. Финансовой помощи нету, поддержку просить страшно. Последний кусок хлеба и яичница идут всегда Мэг. Всё лишь бы малышка не ощутила себя бедной. Приходилось выдавливать улыбку, самим не есть аж целую неделю, просто, чтоб обрадовать это маленькое чудо. Видеть её улыбку, слышать её смех, до последнего надеяться, что она не понимает всей ситуации и живёт в удовольствие не мороча себе голову. Мэг - единственное ради чего Брок готов жить дальше. Защищать этот лучик до самой своей смерти.***
Стук в дверь. Тихий. Ненастойчивый. Ещё один. И ещё один. — Я открою, — останавливает Брок младшую, подходя к двери, приоткрывая её. На пороге стоял шериф с пакетом съестного в одной руке, в другой стопка купюр, что после протягивает парню. Брок уводит в сторону ладонь с грязными бумажками, заглядывая в глубокие карие глаза Кольта, поправляя себе шиворот домашней футболки. Было неловко. Вновь он пытается втиснуть огромную сумму, что - то тут опять не чисто. Ведь так? Или это опять параноя? — Что тебе нужно? — обеспокоенно спрашивает Брок, держа дверь лишь слегка приоткрытой, не давая прохода далее. — Тебе нужна помощь? Ты часами не отвечаешь на сообщения, я тебя давно не видел на улице. Что происходит? — в голосе Кольта звучало беспокойство и тревога. — Я? Я ощущаю себя лучше некуда! Потрать деньги на себя! Ох, Кольт, хватит устраивать этот цирк четвёртый раз на неде-. . . Указательный палец шерифа укладывается на пухлые губы Брока. Зрачки уходят вправо, а голова кивает в ту же сторону, так и говоря: "нам нужно отойти". Молча приходится соглашаться. Вялые ноги уносят афроамериканца за порог дома, с грохотом запирая дверь за собой. Пару шагов во двор и те встают у клумбы. Нависла неловкая минутная тишина, оба оглядываются по сторонам, лишь бы не встретится взглядами. — Брок. Тебе тяжело, я вижу это, — первым заговорил Кольт, зачесывая пальцами волосы назад, — ты весь помятый, даже нервный. Хоть я и не являюсь психологом, это отчетливо видно. Меня Рико послал к тебе подумав, что ты помер. И я сейчас серьёзно. Все мы переживаем за тебя. — Этот железный полудурок вечно себя накручивает. Я веду себя как и всегда, отстаньте от меня, ладно? . . . Пожалуйста. — Это из - за родителей? — . . . — губы начали слегка дрожать, рука начала сжимать в кулак, до побеления костяшек, — Персиваль, просто заткнись. . . Допустим и так, но это не ваши проблемы, которыми я должен вас нагружать. Ладно? — Быстро ты. Я думал придётся стучаться до тебя намного дольше, — грубая рука стрелка аккуратно укладывается на щеку игромана, нежно поглаживая скулы большим пальцем. Кисть гуляюще опускается до подбородка, заставляя Брока слегка приподнять голову вверх, — Прошу. Дай возможность хотя бы контактировать с тобой. — Убери руки! — было неожиданно, даже слегка неприятно. Помотыляв головой, рука шерифа успешно возвращается обратно в карман пальто, — Я не хочу нагружать вас своим нытьём и проблемами, сам разберусь, потихоньку, неспеша. — Ты? Разберёшься? Нееет, не посчитай мои слова за грубость Картер, но у тебя сейчас вообще не то положение, чтоб справляться вот так самостоятельно с такими тяжкими морально и финансово проблемами. Это не обговаривается, с сегодняшнего дня ты и Мэг под моей опекой, возражения не принимаются. — Чтоб потом остаться должником? Ни в коем случае. — Я твой друг или банкир? Чёрт возьми, Брок. Очнись! Пакет с продуктами ставят на кислотно - зелёную траву, а обе уже освободившиеся руки укладываются на широкие плечи игромана слегка потряхивающиеся от стресса. Ладони вновь старались убрать, но это было безрезультатно. Плечи крепко сжимали, заставляя Брока успокоится, придти в себя. — Брок. Вдох, выдох. . — Кольт! Развернулся и ушёл! — Хочешь поговорить о проблеме? — Нет. — А поплакать? — Нет. Ложь, очередная ложь. Отрицание — оно не приведёт ни к чему хорошему, не приведёт к результату, к умиротворению. Нужен был психолог, но и на него денег не было. — Давай, зайдём в дом, я тебе заварю чай, приготовлю обед на тебя и Мэг, а в твоей комнате поговорим лично? Последовало тихое сопение носом и кивок. Брок сдался. Ему нужна была забота и ласка, он жаждал её. Жаждил этот успокаивающий как колыбель голос Кольта. Этот самовлюбленный придурок был не так прост, до жути интересный, разговорчивый, привлекательный. Дамский угодник, лучший друг, душа компании - все эти три критерия ассоциируются только с Шерифом. Но говорить о том какой он идеал глупо. Были и свои недостатки, но говорить о них так мелочно сейчас. Броку нужно зацепиться за человека, который по настоящему не наплюет на его проблему, а пригреет к груди и успокоит, вычеркивая все минусы. Это и был Кольт. Вот, уже спустя жалкие 15 минут парни сидели за столом в доме игромана. Мэг к этому времени уже ушла на второй этаж в свою комнату, скорее всего вновь заняться чертежами своей грандиозной машины, а возможно просто поиграть в приставку. Самое главное, что она не будет слышать дальнейших разговоров. Как и обещалось, те пили фруктовый чай. Аромат сладкого напитка наполнил всё помещение. Тишина, которую всё же перебивало тикане часов. Тик - так, тик - так. Стучит по мозгам. Самое время продолжить беседу, которая со временем перельётся в ласки. Туша парня усаживается на колени шерифа , утыкаясь носом ему в шею, наслаждаясь порцией тёплых объятий. Ощущался запах шампуня метросексуала. Малиновый. Нет. . . Вишнёвый аромат его волос сливался с ароматом терпкого чая. Броку это нравится, заставляет ощутить прилив серотонина за этот прогнивший и опечаленный год. Шепот Кольта над ухом, словно ангельское пение, материнская колыбель. Ласковые фразы, советы, что раздавал по пути диалога, нежно поднимая свою руку к волосам, коротким кудряшкам, прям как у барашки. Такие же жесткие, неопрятные, но густые. Лицо Брока тулят прям в грудь, заставляя вдохнуть запах парфюма, уже не такого сладкого, даже горького. Вся эта слащая романтика пропала, от чего клонило в сон от продолжительного шопота. Глаза слипались, мозг воспринимал информацию отрывками, словно это провалы в памяти.***
— Брок, тебе лучше? — Кольт сидел рядом с игроманом на лавочке в парке, наблюдая за эмоциями собеседника, прям как в ту самую встречу. Такая романтичная атмосфера: осень, листопад, бесшумный парк, где гуляют собачники с их любимцами. А погода после грибного дождика, придавало иное настроение, чем обычно. Ох, этот запах подгнившей листвы в перемешку с влажным асфальтом. Все это грело сердце. Картеру трудно представить, что было бы, если не его забота в тот тяжкий период. Все эти слова, вещи, прикосновения. Всё это так дурманит и без того больную голову. Этот вопрос. Он был трудный, но и промолчать было попросту нельзя. — Лучше ли мне? Определённо Кольт. Куда лучше. Руки стрелка так нежно прижимают мулата к груди, доводит до состояния умиротворения. Пальцы аккуратно проводят по коротким синим кудрям, нежно почухивая, прям как собаку. Знакомый аромат малинового шампуня, он так приелся. Он засел в голове у Картера как "зелёный цвет". То, что ему даёт положительную эмоцию, вырабатывая в огромных количествах серотонин. Как выработанный рефлекс, на лице образуется яркая улыбка, а глаза прикрываются. Смуглые руки обвивают спину собеседника, тем самым отвечая на ласки. — Я рад, что тебе куда лучше. Что за эти два года ты не потерял рассудок и вновь стал собой. Смотреть на счастливого тебя куда приятнее, знаешь ли. — Ах, всё таки ты нашёл выгоду для себя, не так ли мистер Персиваль? — Не называй меня по фамилии! Оба залились хохотом. У Кольта аж выступили маленькие слезинки. Повод проявить ответную заботу. Брок отстраняется от объятий, усаживаясь напротив шерифа, большими пальцами утирая эти маленькие влажные комочки. Сердце стучит быстрее, а дыхание замирает. Эти карие глаза. Они так и разъедают душу своей красотой. Парень стал нервничать, оглядываясь по сторонам, начиная извиняться за свой поступок отсаживаясь от друга. — Чувак, за что ты извиняешься? — Кольт непонимающе смотрел на обеспокоенного Брока, вновь пытаясь построить зрительный контакт, ухватив его за руку. — Нет, всё в порядке. Просто, я подумал. . Нечайно там не так пальцем в глаз заехал, я, ну. Прости в общем! — Но ты мне не сделал ничего! — Точно? — игроман склоняет голову вправо, вскинув вопросительно бровь. — Я в этом уверен, — последовал спокойный ответ, вновь начиная тактильно действовать. Сердце замерло, когда стрелок пододвинулся вновь поближе. Настолько, что те буквально соприкасались лоб о лоб. Уже было не понятно, к чему свернет эта дорога. Было слишком хорошо, чтоб свернуть назад, слишком подло. Нужно идти так же решительно! Руки игромана виснут на шее, очень расслабленно, потираясь с собеседником носами. В глазах темнота, а в животе порхают бабочки. Румяные лица сближаются, вот вот соприкоснувшись губами, начав вальсирущий танец.