Под кожу

— Проходите. Голос мастера холодный, будто иголками пронизанный. Фэн Синь думает, что это иронично, учитывая, где он сейчас. Вообще-то, он не привык работать с другими тату-мастерами, но после переезда выбора не осталось. Мастера он выбирал долго, и нашёл почти случайно по рекламе салона в соц.сетях, но и подумать не мог, что он такой. Фэн Синь все думает о ледяном тоне встретившего его человека, пока они обсуждают детали эскиза. А ещё о том, что… — У вас нет татуировок. — Что? Мастер поднимает на него взгляд, и глаза, такие же, как голос, иголками под кожу. Раздраженные, даже злые. Слишком походит на колючки для защиты. Фэн Синя это не берет. — Татуировки, — он улыбается, заглядывая в глаза, — их у вас нет. Глаза напротив смотрят все так же раздражённо, и Фэн Синь готов поклясться, этот парень закатывает их, когда снова, ни слова не отвечая на его наблюдение, возвращается к эскизу. Клиентоориентированность на высоте. Спустя полчаса Фэн Синь оценивает расположение будущей татуировки, разглядывая свою шею. Му Цин — так зовут этого мастера, стоит сзади и держит для него зеркало. — Кажется, все в порядке. Фэн Синь снова почти уверен, что видит в отражении закатывающиеся глаза. — Сеанс займёт около четырёх часов. Если нужно покурить или ещё что-то, иди сейчас, не люблю прерывать работу. И когда только успел перейти на ты? Но Фэн Синю жаловаться не хочется. Ему почему-то комфортно с этим хмурым парнем, который, кажется, не слышал о слове «вежливость». Фэн Синь разминает затекшие немного плечи и на мгновение ловит на себе взгляд этих колючих глаз. Му Цин отворачивается почти сразу, но Фэн Синю и этого достаточно. Он улыбается. — Выйдешь покурить вместе со мной? Му Цин фыркает. — Не переношу запах табака. — Тогда можешь одолжить мне ту сладкую электронную дрянь, с которой ты стоял у входа, когда я пришёл. Фэн Синь все улыбается, глядя на напряженную спину. Поклясться готов, что парень снова глаза закатывает. Но предложение все же принимает. И даже позволяет Фэн Синю выкурить сигарету, видя, как тот давится той самой «сладкой электронной дрянью». Фэн Синь даже замечает тень улыбки на его лице. Они возвращаются в салон и Му Цин готовит рабочее место для процедуры. Натягивает перчатки, обрабатывает поверхности. Фэн Синь наблюдает за ним с любопытством. — Почему все-таки нет татуировок? В твоей сфере такое редкость. — Ты и мёртвого заебешь, — хмурится Му Цин, и после секундой паузы добавляет, — и с чего ты, взял, что нет? Фэн Синь хочет ответить, хочет пошутить на это, но все слова выбивают из головы мысли о том, _где_ эти татуировки могут быть. Звук машинки выводит его из транса, рука, затянутая в перчатку, ложится на плечо. — Будет немного больно, — голос уже не такой колючий, но насмешки в нем все больше, — потерпишь? Фэн Синь кивает. Ему срочно нужно успокоиться, потому что стояк на ближайшие четыре часа явно не входит в его планы. Шею обжигает первой вспышкой лёгкой боли.

***

Под конец сеанса всегда больно. Му Цин отнимает руку от его кожи и принимается менять иглы, а Фэн Синь проводит напряжённым плечами. — Потерпи ещё полчаса, — Фэн Синь даже удивляется, как мягко звучит уставший голос Му Цина. Уже вечер, и, должно быть, парень тоже устал. — Садись сзади, — говорит Фэн Синь, — так ведь будет удобнее, ты еле на ногах стоишь. Му Цин на это фыркает, и снова ведёт машинкой по коже, вбивая белый пигмент. Но уже через пять минут и правда оказывается на кушетке, сидя позади Фэн Синя. У него рабочий день начался в шесть утра, в конце концов, Му Цин оправдывает себя за эту слабость. Они сидят почти вплотную. Му Цин одним локтем опирается на мощную спину Фэн Синя, склонившегося чуть вперёд, а разведенными по обе стороны кушетки бёдрами едва не касается бёдер Фэн Синя. Поза была бы двусмысленной, если бы он не был так безбожно заебан. Они и правда заканчивают за полчаса. И Му Цин с громким стоном утыкается в плечо Фэн Синя. — Пять минут, и я пойду за плёнкой, хорошо? — говорит он совсем уставшим голосом. — Невозможно отказать парню, который издаёт такие звуки, — Фэн Синь ожидает затрещину за такие слова, но слышит лишь усталое шипение в ответ на пошлый намёк. — Сходишь со мной на свидание? Му Цин отстраняется от его плеча и поднимается с кушетки, опираясь на сильные плечи. — С чего бы? — он отходит к столу с инструментами, роется в ящиках слишком долго, и Фэн Синь понимает, что он просто прячет лицо. — Хочу узнать, где у тебя татуировки. Он улыбается, когда Му Цин все-таки отвешивает ему затрещину, лёгкую, лишь растрепавшую хвост на макушке. — Придурок. — Сходишь? Му Цин снова устраивается сзади и клеит защитную плёнку. Его руки ощущаются на воспаленной коже так правильно. — Согласен, если сейчас отвезешь меня домой. — Ко мне? — Мне похуй, — звучит так, будто и правда похуй. Они заканчивают все быстро. Му Цин прибирает рабочее место и выходит спустя пять минут, ищет глазами Фэн Синя, который ждёт его у машины. Ночной город слепит огнями. В струящихся по плечам распущенным наконец, волосах Му Цина они отражаются особенно ярко. — Ты красивый, — говорит Фэн Синь, и тут же получает в свою сторону убийственный взгляд. — А ты всегда говоришь, что думаешь? Фэн Синь кивает, открывает перед Му Цином дверь машины, и сам садится за руль. Они едут по ночному городу около десяти мунут в тишине. Му Цин, кажется, дремлет все это время, потому что когда он поднимает глаза, то недоверчиво озирается. — Куда мы едем? — Ты же сказал, что тебе похуй, — улыбается Фэн Синь, — поэтому, едем ко мне. — Идиот, — закатывает глаза Му Цин, — мог бы хоть для приличия не пользоваться этим. — Хочу воспользоваться. В глазах Му Цина на мгновение мелькает паника, которую он тут же прячет. Но Фэн Синь замечает. — Эй, все в порядке? — он косится в сторону своего спутника, чуть сбавляя скорость, — я не собирался… Ничего такого. Только скажи адрес, и я отвезу тебя, куда скажешь. Прости. Му Цин молчит. Нервно сжимает руки в кулаки и медленно выдыхает. — Все нормально. — Ты уверен? — Да. Ты… Только не дави, хорошо? Я давно такого… Ни с кем… Фэн Синь слышит в голосе нотки паники, и не знает, зачем вообще всю эту глупость затеял. Но к Му Цину он не прикоснется сегодня, слово даёт. Они проезжают остаток пути молча, и в квартиру на четырнадцатом этаже поднимаются все в той же тишине. Фэн Синь наливает Му Цину чай, показывает, где душ, даёт свою одежду. Не лезет с намёками, не провоцирует больше. Спустя полчаса Му Цин выходит из душа. В одной футболке, шлепая босыми ногами по полу. Его длинные мокрые волосы струятся по плечам, и Фэн Синю отчаянно хочется зарыться в них пальцами. — Пойдём, покажу тебе гостевую спальню. Му Цин опускает взгляд. И едва едва слышно шепчет: — А можно в твою? Вдох. Глубокий, чтобы сдержаться. Чтобы не прижать к стене прямо здесь. Фэн Синь контролирует себя, свое тело и свои инстинкты, которые буквально кричат о том, что этого человека хочется разложить здесь и сейчас. — Можно. Но ты устал. — Тогда… Просто полежи рядом. Му Цин все так же не поднимает глаз. Фэн Синь скользит взглядом по его ногам, длинным, подтянутым, и вдруг замечает. Чернильный край, исчезающий под длинной футболкой. Так вот оно. Он резко вытягивает воздух в лёгкие. «Просто полежи рядом». Легче сказать, чем сделать. Он тянет руку к крепкому бедру, ведёт кончиками пальцев, чуть поднимая футболку. Бедро опоясывает тонкий чёрный обод, так похожий на кружевную подвязку. Хочется провести губами. Упасть на колени и зацеловать эти ноги, а потом выше… — Пойдём, — говорит он, и цепляет уже за руку, чтобы увести за собой. Они укладываются на кровать, мягко пружинящую под ними, не касаясь друг друга. Лежат на боку, смотря друг другу в глаза. — Почему ты позвал меня? — спрашивает Му Цин. — А почему ты согласился? Фэн Синь в ответ улыбается. Этот парень в его кровати ведь совсем не умеет об эмоциях. Не знает, как выражать желание, не знает, как просить. Фэн Синь придвигается чуть ближе. — Можно, я тебя поцелую? Му Цин кивает и прикрывает глаза. Касание губ совсем лёгкое. Невесомое. Но Му Цин задыхается и от этого. Задыхается и дрожит, упираясь в грудь Фэн Синя, оглаживая. Хорошо. Так хорошо и правильно. Фэн Синь позволяет себе, наконец, коснуться бедра так, как хотелось. Огладить контур татуировки, сжать пальцы, скользнуть к тонкой коже на внутренней стороне. Му Цин под его руками постанывает, и вскрикивает едва, когда Фэн Синь переворачивает его на спину, рывком задирая футболку. На торсе ещё пара тату, и Фэн Синь покрывает поцелуем каждую под тихие вздохи. Вязь шипов под ключицами, какая-то геометрия с одной стороны груди на ребрах. — Ты красивый, — повторяет Фэн Синь, спускаясь все ниже. Подхватывают под бедро, выцеловывает контур вбитого в кожу кружева, покусывает, вырывая стоны. Такой чувствительный. — Всё хорошо? — Да, — шепчет Му Цин из-за закрывающих лицо ладоней, — да, продолжай. Скользнуть языком по внутренней стороне бедра, выше, пока бедра под руками не станут дрожать в нетерпении. Фэн Синю эта дрожь нравится. Он накрывает губами член Му Цина, и вслушивается в длинный просящий стон. Двигает головой, медленно, не спеша, пока цепкая ладонь не зарывается в волосы, распутывая и без того сбившийся пучок. — Быстрее! Звучит как приказ, которому Фэн Синь готов подчиниться. Но ему так хочется довести Му Цина до криков, до сорванного голоса. До пятен перед глазами. Поэтому он отстраняется все так же медленно, слыша разочарованный стон. Который тут же сменяется удивлённым вскриком, когда Фэн Синь переворачивает Му Цина на живот, заставляя приподнять бедра. — Что ты..? Ах! Фэн… А-Синь… Му Цин и правда на сдерживает громкого стона, почти переходящего в крик, когда Фэн Синь скользит языком между ягодиц. Лаская, нажимая на узкий неразработанный вход, припадая к нему губами, и рукой скользя вниз, обхватывая сочащийся член. Му Цин под ним извивается. То ли вырваться пытается, то ли прижаться теснее. Рука снова путается в волосах, тянет, и Фэн Синю от этого так охренительно, что, кажется, он сам кончить готов. От сладких стонов, от дрожи под руками. Он продолжает ласкать его языком, слюна капает на кровать, и у Му Цина между ног так влажно и скользко, что хочется толкнуться в его тело, взять быстро и рвано. Но Фэн Синь сдерживается. Только лишь ласкает, целует, сжимает. До тех пор, пока Му Цина не начинает ломать. Пока дрожь не превращается в судороги, а стоны — в крики. Фэн Синь не останавливается. Продолжает вылизывать его, продолжает ласкать рукой, пока пальцы не оказываются перепачканными в сперме, а рука в волосах не скользит безвольно вниз. Он укладывает Му Цина на кровать, приносит из ванной влажное полотенце и обтирает с кожи остатки семени. Му Цин, кажется, даже шевелиться не может, но когда Фэн Синь возвращается к нему, он ластится в руки. — А ты? — Ты ведь не сбежишь утром? — Посмотрим. Му Цин говорит сонно, но по его лёгкой улыбке Фэн Синь понимает — не сбежит. И времени у них полно.