*****
Пейдж мотается в штаб при каждой удобной возможности, будто ей легче дышать полной грудью там, среди плесени и копошащихся под ногами крыс. Возможно, это напоминает ей о том, кто она такая и чему служит — Ривер не может быть уверен. Известно, что юный король родился и вырос в замке — он привыкает к тронному залу и повседневным обязанностям быстро, а Пейдж, стоя перед ним, болезненно прямая, излишне решительная, стискивает и разжимает кулак — словно рефлекторно ищет пистолетную рукоять на поясе. Возможно, она боится, что её друг, упиваясь богатством и властью, решит, что некогда данные обещания не так уж и важны. Возможно, ей просто не нравится, когда на неё смотрят свысока — паршивые воспоминания, не раз задетые нежные революционные чувства и всё в таком духе… Возможно, видя всё это убранство, она способна думать лишь о том, скольким несчастным попрошайкам можно было бы спасти жизнь, распродав это дорогущее барахло. Остаётся только гадать, и Ривер гадает — не слишком часто и интенсивно, скорее от скуки. Потом гадать вовсе надоедает. Как-то вечером он заглядывает в покои, что предоставил Пейдж молодой король — ему любопытно, прогонит она его или нет, опровергнет или же окончательно подтвердит его главную догадку. Ривер стучится в дверь набалдашником трости, три долгих и два коротких постукивания — Пейдж не открывает, и он с усмешкой и в красках воображает то, как она напрягается там, за дверью, но решает оставаться беспристрастной и недоступной. На вид. Беззастенчиво войдя в комнату, Ривер застаёт Пейдж спящей на диване. Не успевает толком полюбоваться, как та рывком вскакивает, вызволив из-под диванной подушечки пистолет. — Ждёшь кого-то? Или это ты меня так счастлива видеть? — любопытствует Ривер, спиной закрывая за собой дверь, к которой прислоняется на миг, прежде чем неспешно подойти к дивану. Сесть рядом. Пейдж, видимо, хоть и уже глядит зло, ещё не отошла от кошмара — дышит шумно и часто, сверкает влажными глазами. Сам Ривер давно не видел дурных снов, хотя прежде они были нередкими гостями в его спальне, где бы он ни был. Один и тот же сон. Одни и те же предсмертные крики. Одно, самое дорогое, лицо. Сейчас это даже представить странно. Ривер тянет ладонь к лицу Пейдж — не из сострадания и стремления утешить, скорее из праздного интереса — она действительно плакала во сне? Скорость реакции Пейдж впечатляет — его запястье немедленно оказывается в жёсткой хватке её горячих пальцев. — Что на этот раз? — Всё то же самое, — Ривер облизывает пересохшие губы, растянутые в улыбке. — Хочу знать, как сильно ты меня ненавидишь. И что мы можем с этим сделать. Соблазнить её было бы неплохо — очередной бесполезный, но очень приятный трофей. Пейдж вдруг смотрит долго и проницательно, после чего поджимает губы. Она, кажется, больше не злится. Вероятно, Ривер только что волей-неволей помог ей отвлечься от воспоминаний о страшном сне — иронично и в то же время очаровательно, если так. Он устраивает руку на спинке дивана, словно обнимая Пейдж, не прикасаясь к ней, но придвинувшись вплотную. — Бордель вместо приюта, — она презрительно морщится. — Когда мне начинает казаться, что тебе дальше просто некуда падать… Ривер театрально вздыхает. — Прекрасное предложение — какая досада, что наш король отверг его. Досада для его казначея, конечно, и всех недолюбленных бедолаг при деньгах. Зря воротишь нос, Пейдж — между нами говоря, тебе бы самой не помешало найти шлюховатого, готового на всё мужчину. Или ты предпочитаешь женщин? Он её разозлил — видит, чувствует, и доволен. Она смеряет его едким, но в то же время тяжёлым взглядом. — Рядом со мной уже есть один — зачем мне искать? Ривер хмыкает, не пытаясь даже казаться обиженным — он скорее польщён. — И правда, милая, — он переводит многозначительный взгляд на свои колени — и, кажется, Пейдж только тогда замечает, что всё ещё держит его за запястье. Её очередь уязвляться. — Как ты считаешь, сколько я стою? Отдёрнувшая было руку, как от нагретого докрасна металла, Пейдж снова хватает его, но на этот раз за воротник, бесцеремонно и грубо, как нашкодившего мальчишку, которого иначе не сцапаешь, ускользнёт ведь — и это крайне забавно с учётом того, насколько он выше её ростом. — Ни монеты из казны Альбиона, — заявляет она. — Ни монеты рабочего, которого ты лишал последнего своими налогами. И если есть только один способ вбить тебе что-то в голову… — Пейдж тянет Ривера на себя, и он уже готов оседлать её бёдра и показать ей, чего он стоит на самом деле, но у неё другие планы. Вот он, едва умещаясь на диване во весь рост, лежит лицом вниз, всё так же схваченный за воротник, с содранными чуть пониже ягодиц штанами вместе с бельём — сам охотно приподнял бёдра, пока Пейдж возилась с ними — недолго, к её чести. — Я всегда знал, что ты девочка с огоньком, Пейдж, — радуется Ривер. — Я это чувствовал! — Заткнись, — велит Пейдж, и за словами следует первый шлепок, сразу жгучий, нещадный, щедрый — и Ривер вздрагивает, мысленно отмечая про себя, что она, скорее всего, делает это не в первый раз, и одна мысль о том, как Пейдж точно так же, переломив через колено, наказывает кого-нибудь из своих молодчиков, кажется ему очень, очень приятной. Когда Пейдж огревает его ладонью снова, а затем снова — тут же, Ривер в немом восторге приоткрывает рот. Его лицо горит не меньше, чем ягодицы, но он знает, как правильно дышать. Он много раз делал это, с ним много раз делали это. Происходили вещи и побезумнее, такие, после которых шлепки ладошкой кажутся милой забавной ерундой. Могли бы казаться, но это Пейдж — её ладонь грубоватая от мозолей, а пальцы… Что же, одним из них она нажала на спусковой крючок, попытавшись прикончить Ривера в его же особняке. Посоветовала юному королю пощадить его брата-тирана — а что до Ривера? Расщедрилась бы на помилование? Предпочла бы увидеть мёртвым? Ривер тихо стонет сквозь улыбку. Это не игры с плёточками, не безупречно разыгранный жестокий и пикантный сюжет. Пейдж действительно ненавидит его. Возможно, ей нравится вымещать на нём застарелую злость. Возможно, он нужен ей, потому что сейчас, в этом дворце, где судьба и успех её революции полностью возложены на плечи монарха, он, Ривер, единственное, что напоминает ей о её прежней жизни и борьбе. Но к чему гадать?.. Риверу даже грустно из-за того, что на этот день с аудиенциями покончено — он бы не отказался стоять рядом с ней и спорить, и усмехаться, чувствуя, как горит от недавней порки задница. Зная, что она знает, что он ощущает. Зная, что она зла, но довольна. Ривер шумно выдыхает, и этот выдох похож на всхлип, трётся ноющим членом о бедро Пейдж — ловит воздух ртом, когда та хватает его за волосы. — Ты не будешь себя награждать, Ривер. Не за мой счёт. Он и раздосадован, и восхищён. Никто никогда не лишал его возможности кончить против его воли, но Пейдж — не кто-то. Пейдж ненавидит его так же сильно, как нуждается в нём. Ривер замирает, закусывая губу. Пейдж не видела его улыбки — она не видит и того, что он перестал улыбаться.*****
Следующий раз наступает быстрее, чем Ривер мог предположить. Кто-то правда вошёл во вкус… Пейдж вжимает его в дверь сама и, когда он жадно обнимает её за талию, тычет дулом пистолета ему под подбородок. Холодно. Убедительно. — Раз ты понимаешь только так, — говорит она, — пора тебе узнать, каково это — когда ты трудишься и не получаешь ничего взамен. Воспитательные меры у неё, конечно же, курам на смех, но Ривер доволен, и позже, долго целуя её во внутреннюю сторону бедра, чувствуя её дрожь и тепло ладонями и щекой, которой жмётся к бедру напоследок, он смотрит ей в глаза — тёмные и мутные, непривычные, поскольку в этот момент они лишены обыкновенной остроты выражения. Пейдж протягивает руку к его лицу — Риверу интересно, что же случится дальше, а дальше… Она почти нежно обводит подушечкой большого пальца сердечко на его щеке, ведёт ниже и поддевает, чуть оттягивая, нижнюю губу. Маленькая врунья. Утверждала, что он ничего не получит взамен, но ведь то, что она показывает ему этим взглядом и жестом, ничуть не меньше того, что он для неё сделал. Может, больше.*****
— Как человек, из чьего дома открывается вид на Глухое озеро, я с удовольствием объявляю, что это чудо природы находится под официальной защитой, — говорит Ривер во всеуслышание, постукивая тростью. — И пусть в нём захлебнётся всякий, кто не ценит его красоту. Он чувствует спиной острый взгляд Пейдж. Король опять послушался её — руднику не бывать, как, возможно, и Альбиону не бывать в скором времени — если личных накоплений Его Величества не будет достаточно, чтобы покрыть расходы на армию. Ривер лениво оборачивается и смотрит на Пейдж — в тронном зале она стояла, расправив плечи и демонстрируя своё превосходство, а теперь почему-то притихла, и тень задумчивости ничуть не портит её прехорошенькое волевое лицо. Всё-таки, вопреки всякому здравому смыслу, Риверу даже нравится, когда она побеждает. Возможно, потому что так он сам побеждает её в отместку — почти незаметно, медленно, шаг за шагом. Как скоро она поймёт это? Быть может, уже понимает подспудно? А впрочем — к чему гадать.