Храбрый Человек - Паук

— Наконец-то, у меня получилось! — ворвалась в лабораторию Гвен с победным криком. Мы же с Коннорсом были в явном шоке. — Что у тебя получилось, Гвен? — спросил Коннорс, чуть отойдя от крика. — Я смогла, формула будет рабочей! — Ты шутишь? Покажи, пожалуйста, — Коннорс сразу вскочил и подбежал к Гвен. Девушка же достала свою тетрадь и показала на нужной странице формулу. Я тоже подошёл и посмотрел. И это было удивительно, ведь формула действительно могла сработать. — А ведь это имеет смысл, Гвен. Сейчас попробуем запустить модель на компьютере, и если всё удастся, то будем синтезировать и пробовать на мышах, — возбуждение Коннорса явно было на высоком уровне, оно и понятно, от этого зависела его жизнь. — Ух ты, Гвен, ты большая молодец, как тебе это удалось? — спросил я, пока док загружал данные в компьютер в программу. — Когда ты прикинул пару идей, то я начала работать в этих направлениях и одна из них оказалось нужной. — Всё-таки хорошо, что вы стали моими лаборантами, у нас действительно может получиться лекарство, — сказал док и тут на экране компьютера высветился сигнал об успешном окончании симуляции. — Да, сработало. Осталось только синтезировать лекарство и проверить на мышах. Если получится, то мы уже сделаем большой шаг. А там и рукой подать до испытания на людях. И мы изобретём лекарство для всех страдающих. — Док, вы сладко поете, но сначала надо синтезировать лекарство, — говорю я, побуждая Коннорса подойти к аппарату и начать создание лекарства. — Да, спасибо Питер. Я иногда забываюсь, ведь наконец-то смогу нормально жить, и помочь многим другим людям. — Доктор Коннорс, вы же не один, у вас есть семья и мы, — сказала Гвен и обняла дока. Да, она права в какой-то мере. Я подошёл и тоже обнял их. — Да, ты права, Гвен. И всё же я бы хотел вернуть себе руку. Без неё жизнь перестаёт быть полноценной. — И мы вас полностью поддерживаем, Док, поэтому давайте вколем лекарство в бедную подопытную мышку, — сказал я, ведь синтез закончился две минуты назад. — Точно, отлично. Так, и вот сюда, — док ловко одной рукой заполнил шприц нужным веществом и пошёл к клетке с мышкой. Достав оттуда животное, он аккуратно, с заботой ввёл препарат и вернул обратно мышку на своё место, — и вот так, дружок. А теперь давай за тобой понаблюдаем, посмотрим, как у тебя отрастает лапка. Только вот первые десять минут ничего не происходило. Мы с Гвен сидели и смотрели записи, причём девушка черкала их очень остервенело. Она боялась, что ошиблась. Я видел на лице Гвен напряжение. Сам же по большей части балду пинал, а вот док смотрел с надеждой на мышку, что всё получится. Но с каждой секундой его надежда таяла. Вдруг мышка заметалась по клетке, начала очень судорожно пищать и через минуту свалилась без сознания. Коннорс был перепуган как и Гвен, как, собственно, и я. Мне всё же было жалко беззащитное животное. Но вдруг на наших глазах у мышки начала отрастать лапка. Понемногу, медленнее, чем хотелось бы, но это происходило. Док засиял от счастья, ведь у нас получилось. И более того, всё прошло успешно с первого раза. Гвен же запрыгала рядом со мной от восторга, и на моём лице засияла улыбка. В конце концов не каждый день удаётся совершить научный прорыв, причём в таком необходимом и важном направлении как медицина. Предстояло взять все анализы и проверить их, ведь лекарство могло иметь побочные эффекты. А они могли быть чреваты. Но пускай пока мои товарищи и друзья радуются, всё проверить мы ещё успеем. Около тридцати минут Гвен и Коннорс были заняты своими делами. Девушка в тетради что-то усиленно записывала и рассчитывала. А док в это время вёл ход эксперимента на запись диктофона, детально всё описывая. И когда док перестал вести запись, тут включился уже я. — Док, Гвен, нам надо взять ещё образцы тканей, крови и прочие анализы на тесты. А то вдруг там будут какие-то побочки. — Да-да, ты прав, Питер. Возьмите с Гвен все нужные анализы, а я пока отнесу его на МРТ, посмотрим, не изменилось ли чего внутри. — Хорошо, Доктор Коннорс, мы всё сделаем, — мы с Гвен взяли все необходимые анадизы. На это ушло минут двадцать, а потом док понёс мышку в другой кабинет, где и находится МРТ. А мы с моей подругой остались проводить опыты с анализами. — Питер, скажи, у тебя девушка есть? — что? Откуда такой вопрос так неожиданно. — Оу, эм, ну как бы сказать… знаешь, ох, чёрт. — Успокойся, Питер, я просто задала невинный вопрос, — ага, невинный, у меня сердце ёкнуло. — Да-да, фух, — я глубоко вдохнул и выдохнул, а затем продолжил, — нет, у меня нет девушки. — Оно и заметно, стоило только упомянуть о девушке, как ты сразу покраснел и начал мямлить. — Да кто такие вопросы задаёт так спонтанно? — Ну мы всё же с тобой друзья, так что рано или поздно я спросила бы. — Ага, я уж подумал, что ты хочешь предложить мне начать встречаться. — Ха-ха-ха, — рассмеялась чистым голоском Гвен, обидно вообще-то. Я что, так плох? — Не подумай, конечно, ты очень красив и привлекателен, просто мне сейчас не до отношений, у меня на первом месте стоит карьера. Так что прости. — Ага, все вы так говорите. — Если бы я не была увлечена так сильно наукой, то можно было попробовать, но между тобой и наукой, увы, наука побеждает. — Эх, я бы и сам между собой и наукой выбрал бы науку, — сказал я, на что мы с Гвен оба рассмеялись. — Ладно, давай посмотрим что там происходит. Ох, чёрт! — я посмотрел на девушку от её удивления и подскочил к ней. От информации на экране компьютера я тоже пришёл в шок. — Ты посмотри на ДНК, она не стабильно и постоянно перестраивается. Анализы крови показывают взбесившийся гормональный фон, — я посмотрел на свой компьютер и увидел данные других анализов. — Я тебе большее скажу, он продолжает мутировать. То есть рано или поздно мышка превратиться в мясную мешанину чёрт знает чего. — Нет, Питер, гены мыши заменяются на гены рептилии. Получится помесь ящерицы и мыши. — И насколько я вижу гормональный фон, существо получится очень агрессивным. — Чёрт, док сейчас с мышью, — глаза Гвен округлились от осознания. И я понял, что всё может кончиться очень плохо. — Беги быстрей к нему! — крикнул я, и Гвен сорвалась с кресла, сразу переходя на бег. Чёрт возьми, мы хотели прорыв, а получили чудовище. Это лекарство надо ещё дорабатывать и дорабатывать, иначе мы создадим монстров. Надо ещё посмотреть на результаты. И чем больше я смотрел, тем больше погружался в оцепенение. Меня пугает то, во что может превратиться мышка. И более того, кем она может стать в естественной среде. Конечно мы её никуда не выпустим, но если представить, то становится страшно. Через двадцать минут Док с Гвен вернулись, и Коннорс сразу поместил мышку в клетку. — Так, Питер, на тебе наблюдение над мышкой. Когда с ней начнут происходить изменения, то скажи мне. Гвен, мы с тобой садимся анализировать формулу и дорабатывать её. Так мы и сидели. Я наблюдал за мышкой и записывал все изменения на диктофон, а док с Гвен носились и дорабатывали формулу. Через час у мышки начали появляться чешуйки на спине. Ещё через час я увидел удлинившийся язык. А к тому времени работа уже подошла к концу. — Док, давайте на завтра всё оставим, а то уже нам с Гвен уже домой пора. — Да-да, ребят, идите домой. Я пока тут посижу, ещё подумаю над проблемой, а вы идите домой. — Хорошо, Доктор Коннорс, до свиданья. — До завтра, Док. Мы с Гвен ушли. И я надеюсь, что док ничего с собой не натворит, а то чутьё у меня трезвонит о чём-то плохом. Ох, переживаю за Коннорса. Идём вместе с Гвен рядом и я украдкой смотрю на неё. Видно, что она о чём-то задумалась и очень сильно переживает. Все губы себе уже искусала. Тоже переживает за Коннорса, я в этом уверен. Чуть позже мы расходимся и я иду домой. Через час уже дома, и переодеваюсь в костюм для патруля. Надо освежить голову, а то загружен как-то.

***

Гвен летела по вечернему Нью-Йорку, периодически ловя преступников, но приходилось их вырубать, ведь паутина достаточно легко рвалась. И если она ещё выдерживала вес девушки в качающемся моменте, то вот против ножей уже было бесполезно. Так же можно было и разгрызть. Но ничего страшного, всё равно они попадались полиции, а значит всё было хорошо. Только вот девушку всё ещё беспокоит доктор Коннорс. Он сегодня в конце рабочего дня был таким потерянным и выглядел чуть ли не сломленным. Хотелось как-то помочь ему. Если бы только девушка могла заранее предсказать последствия. Но ладно, надо проверить доктора. Гвен летела в сторону здания Оскорпа. Её голову занимали мысли о создании работающей сыворотки и о спасении доктора Коннорса от стервятников-менеджеров Оскорпа. Из-за этого девушка и решила проследить за доктором. Через час девушка уже была в Манхэттене и до лаборатории было рукой подать. Гвен прилипла к стеклу, которое было в лаборатории Коннорса, и заглянула внутрь. Там она обнаружила доктора, который усердно работал, а через минуту вошёл мужчина в чёрном деловом костюме. Благо у девушки был хороший слух и она могла подслушать разговор. — Здравствуйте, агент Смит, — говорит Коннорс и протягивает руку для рукопожатия. Агент отвечает. — Здравствуйте, Доктор Коннорс. — Вы, наверное, пришли за результатами, вот, мышка была без лапки. Мы ввели ей лекарство и она отрастила её заново. Все отчёты есть на бумагах и ход процедуры на камере. — Это всё хорошо, но испытания на людях проводились? — Что?! Нет, рано, нам сначала нужно исследовать все последствия, выявить все побочные эффекты и влияние на организм, то есть месяца три-четыре, и в лучшем случае сможем только приступить к опытам с участием людей. — Долго, Доктор, очень долго. Вы обещали результаты в течение двух месяцев… — Но прошло только полтора и у нас есть результаты. — Недостаточные. Оскорп нужно уже сейчас лекарство, а вы даже не начали тесты на людях. Либо к концу этого месяца вы заканчиваете лекарство, либо мы закроем ваш проект. И это будет в лучшем случае. — Но как же так, ведь могут случиться непредвиденные исходы, которые приведут к смерти, мы не можем просто так ставить опыты. — Оскорп платит вам не за нытьё, а за результат, так что будьте добры, сделайте лекарство, и неважно, сколько людей умрёт попутно. — Но так нельзя, я не буду брать ответственность за смерти людей. — Тогда сделайте так, чтобы никто не умер, мне без разницы как, это ваша забота. Всё, пошёл, у меня ещё много дел. И помните, Доктор Коннорс, если вы не успеете, то всё может плачевно закончиться. — Агент Смит… — Скажу честно, Доктор. Плевать я хотел на ваши прорывы и опасения. Ваш проект — мой путь в верхние кабинеты Озкорпа, но только если проект будет готов в срок. Если не успеете, я просто предоставлю отчёт, где укажу, что вы ничего не добились, а это короткий путь на улицу. — Я напишу жалобу. — Пишите сколько влезет, всё равно мои друзья в проверке даже не обратят внимания по моей просьбе. Так что, Доктор Коннорс, либо вы заканчиваете проект, либо вылетаете с этой работы, до свиданья. Стоило только уйти агенту, как Коннорс плюхнулся на кресло, пребывая в состоянии шока и неуверенности от происходящего. Мужчина не мог поверить, что Оскорп так прогнила. Коннорс хотел уже написать жалобу, попробовать, но в последний момент опустил руки. Он боялся подтвердить слова агента о том, что все попытки сопротивления бессмысленны. Видимо, Озкорп настолько прогнил, что стал лишь огромной машиной по добыванию прибыли, сращённой с бюрократизмом. Ладно, сейчас надо думать о лекарстве. Доктор Коннорс понимал, что в ближайшие пару месяцев не сделать нормальное и хорошее лекарство с адекватными побочными эффектами. Да что там пару месяцев, даже года может не хватить. Ведь там столько подводных камней может оказаться. Но с него требуют уже сейчас лекарство. А он кроме нестабильного и опасного образца ничего не может предоставить. Мышка уже практически превратилась в ящерицу, а что будет с человеком? И что самое ужасное, мышь начала проявлять агрессию, очень активную агрессию. Поэтому пришлось доктору использовать другую мышь для показа эффективности средства. Но теперь появиться ещё одна мышь, превращающаяся в ящерицу. Коннорс как раз взял все нужные анализы и провёл опыты. И результаты точно также повторялись. Поделать ничего нельзя было, всё точь-в-точь как и в прошлый раз, даже гормональный фон скакал идентично. Но нечего поделать. Коннорс спрятал мышку к другой, а сам сел в кресло и стал смотреть на лекарство. Того количества, которое есть сейчас точно не хватит. Но хочет ли доктор пойти на какой-то рискованный и необдуманный шаг? Если Коннорс не испытает препарат на человеке, то в лучшем случае его проект закроют. А если всё же испытает, то могут быть жертвы. И доктору совершенно не хотелось брать на себя такую ответственность, тем более такой грех на душу. Коннорс не мог подставить обычных людей под удар, а значит надо действовать как-то иначе. Мог ли он пойти на закрытие проекта? С одной стороны — да, но с другой — в лекарство вложена вся его жизнь, и доктор точно не хотел продолжать жить калекой. Кроме того его запросто могли и уволить, а у Коннорса есть жена и ребёнок. И он просто не мог их подвести. Так что закрывать проект тоже не вариант. Оставалось только самому себе ввести сыворотку. Но оставался вопрос в самом лекарстве. Вводить нынешнюю формулу бессмысленно. Она не доработана и имеет слишком много побочных эффектов. Идти к другим отделам? Они даже до формулы не дошли, нет смысла у них что-то брать. Доктор только сегодня проверял своих коллег. Как-то пытаться доработать формулу? Неправильный расчёт может запросто убить человека, даже не будет никаких других побочный эффектов. Либо сердце разорвётся, либо печень сгниёт. Так что это тоже не вариант. Значит остаётся только один вариант. Ввести нынешнюю формулу сейчас, рука отрастёт, а потом ввести подавитель лекарства. Формула очень проста, учитывая, что есть нынешняя. Так что всё может сработать. Коннорс начал составлять формулу. Через сорок минут он закончил и начал синтезировать подавитель. Доктор принял очень серьёзное решение, и сделал он это, потому что не смог иначе. Коннорс достал два шприца. Один наполнился жидкостью изумрудного цвета, другой же заполнила жидкость бирюзового цвета. Изумрудная была лекарством, а бирюзовая подавителем. Доктор перетянул своё плечо на травмированной руке жгутом, чтобы лекарство цельно направилось к сердцу, а от туда по всему телу. Воткнув шприц в вену, Коннорс ввёл лекарство. И тут рука начала отрастать. Понадобилось время, да, минут двадцать, но всё вышло. В это время Гвен шокировано наблюдало за разворачивающейся сценой, и не могла поверить, что доктор Коннорс решился на такой опасный шаг. Девушке было страшно за жизнь доктора, её колотило, но ничего поделать она не могла. А у Коннорса отросла рука. Полностью функционирующая и здоровая, даже разрабатывать не надо было. Только привыкнуть. Доктор от счастья чуть не потерял голову, но вовремя одёрнул себя и ввёл подавитель. Коннорс понадеялся, что его печень выдержит столько веществ. Но вроде было нормально. Только в один момент его скрутило пополам и вырвало на пол. Организму явно не хорошо от того, что с ним происходит. У доктора закружилась голова и начало двоиться перед глазами, но ничего поделать с этим не мог. Оставалось лишь плыть по течению. Глаза начали закрываться, а голова начала наливаться медью. И тут Коннорс отрубился, упав рядом с лужицей рвоты. Гвен же от такого шока оправилась нескоро. Взяв себя в руки, она проникла в кабинет, пощупала пульс доктора, и убедившись, что он жив, покинула лабораторию. Сегодня она ещё не скоро уснёт, а завтра будет переживать и надеется, что всё закончилось хорошо.