Судьба

Но, смерти на челе неся печать Любовную храню от смерти жажду И, чтоб людей сочувственному плачу Не обрекать, безмолвия печать Уста мои сомкнула: я не жажду Чтобы другие знали как я плачу. Франческа Петрарка Рури прекрасно помнила тот день, когда его перевели в их школу. Середина весны в Киото выдалась необычайно теплой и дорожка, ведущая в школу, была усыпана лепестками с цветущих деревьев. Создавалось впечатление что идешь не по каменной плитке, которой вымощен тротуар, а по сказочному ковру. Рури рассеяно слушала болтовню Сары, оглядываясь вокруг. Но все лица — знакомые и до боли опостылевшие. Они зашли на территорию школы и Сара потащила ее к стенду со списками классов. —Мы вместе, — радостно объявила Сара, привстав на цыпочки и внимательно осмотрев листы со списками, — ой… А еще там этот придурок Саито вместе с идиотом Икэдой. И… —Что такое? — поинтересовалась Рури, взволнованная заминкой подруги. —Похоже, с нами будет учится новенький, — хмыкнула Сара, ткнув куда-то в конец списка, — я не знаю ученика с таким именем. Девушки поспешили в класс — опаздывать в первый день было неправильно. Они сели на привычные для себя места. Сара села за вторую парту возле окна, а Рури на вторую на соседнем ряду. Со звонком в класс вошла Кагуя-сенсей за которой плелся незнакомый Рури парень в форме их школы. Рури внимательно уставилась на него, не понимая, что именно так привлекло ее в этом парне: то ли длинные светлые волосы, собранные в небрежный хвостик на затылке, то ли абсолютно безразличный взгляд светло-карих глаз. —Доброе утро, класс, — поздоровалась Кагуя-сенсей. Ученики встали и поклонились. —Начнем учебный год с приятных новостей, — улыбнулась учительница и обратилась к новенькому, — представься. Парень обвел класс внимательным, но слегка рассеянным взглядом из-под светлой челки, и слегка склонил голову вбок. —Хотори Тадасе, — выдохнул он в абсолютной тишине  класса, — пожалуйста, позаботьтесь обо мне. Рури невольно стало не по себе от звучания его голоса — тихого и без намека на какие-либо эмоции. Он прошел по проходу между партами и сел за указанную учителем парту — прямо за ней. Рури оглянулась, но парень уткнулся в учебник, демонстрируя абсолютное безразличие к украдкой разглядывающим его одноклассникам. Первый урок в начале года никогда не бывает полноценным уроком — они обсудили всякие разные мелочи, вроде дежурств, назначения старосты и кружков. А после звонка, ученики по старой доброй традиции столпились возле парты новенького. Рури не любила подобное, поэтому осталась на своем месте. Тем более в числе первых стояла Сара, которая все ей потом перескажет. Но как оказалось не одна Рури не подошла к нему. Саито Кичиро — негласный лидер их класса — и его лучший друг Икэда Акихито тоже не желали с ним общаться. Но от них это было ожидаемо — эти двое славились своим невыносимым характером и привычкой считать, что все им должны. Ученики стали засыпать новенького стандартными вопросами, но тот оставался все также безразличен к ним. Но в какой-то момент поднял голову и оглядел всех собравшихся. Ребята неловко замолкли. Новенький вздохнул. —Мое имя вы уже знаете. В младшей школе учился в Токио, потом моя семья переехала сюда. О своих хобби рассказывать не буду, в друзьях не нуждаюсь. — он опустил голову, не обращая внимания на многочисленные возмущенные роптания, и вернулся к рисованию. Подобное отношение охладило желания с ним подружиться, и чаще всего его просто игнорировали. Да и сам Тадасе не спешил с ними общаться — он разговаривал только когда его спросят на прямую, и чаще всего просто рисовал, ни на кого не обращая внимание. Но исправно участвовал во всех школьных и классных делах. Правда, были в их классе и те, кого подобное отношение возмущало. И на третью неделю его пребывания в школе Саито Кичиро решил проучить «наглого новенького» —Эй ты, — хмуро окликнул новенького Кичиро, — как тебя там… —Хотори Тадасе, — отозвался он, неожиданно улыбаясь. И Рури, которая присутствовала при этой сцене, невольно подумалось, что Тадасе очень милый когда улыбается. —Да плевать в общем-то, — фыркнул Кичиро, — ты что из себя крутого возомнил? —Ни в коем случае, Саито-сан. — ответил Тадасе, — простите, но сейчас я немного занят… Кичиро раздражено скрипнул зубами, оскорбленный таким явным безразличием к его персоне, и подался вперед грубо хватая его за волосы, вздергивая голову и заставляя посмотреть ему в глаза. —А ты миленький, — ехидно заметил Кичиро, нагло рассматривая его лицо и подмечая для себя особо понравившиеся детали: по-девичьи пушистые ресницы и чуть пухлые губы, — может будешь моей девчонкой? Тадасе слегка поморщился, от грубого обращения со своими волосами, и неожиданно фыркнул: —Не ровня Икуто… Не внушает, — Кичиро хотел было возмутится, но Тадасе продолжил, посмотрев прямо ему в глаза и заставив Саито вздрогнуть, — Боюсь, Икэда-сан будет против. Ведь он уже долгое время влюблен в вас, а вы не обращаете на него внимание. —Ты… какого черта ты несешь? — просипел Акихито, нервно стиснув карандаш в пальцах настолько сильно, что тот переломился пополам. Тадасе слегка отклонился, благо удивленный Кичиро ослабил хватку, и посмотрел на него. —А разве это не так? —Акихито-кун, он ведь лжет, да? — с надеждой поинтересовался Кичиро, но Икэда неожиданно побледнел, что-то пробормотал себе под нос и выбежал из класса. Кичиро, потеряв интерес к новенькому, побежал вслед за другом. —Везде одно и тоже, — тихо хмыкнул Тадасе и вернулся к рисунку. С тех пор к нему предпочитали не лезть. Потому что он умел огорошить неожиданным разоблачением чувств, которые люди старательно скрывали в своей душе. Перелом в отношениях с ним, по крайней мере у Рури, наступил во время подготовки к фестивалю. Сара, на правах старосты, предложила открыть лавку со сладостями - так как именно большая часть девочек в кулинарном клубе состояла из их одноклассниц, это было самое удобное и выигрышное решение. Но помимо самих угощений, нужно было нарисовать плакаты для украшения. Рури вызвалась по привычке — она занималась этим еще со времен средней школы. И к ее глубочайшему удивлению, следом вызвался Тадасе. После этого они часто оставались вдвоем после уроков, чтобы нарисовать их. Сначала Рури было неловко: все же Тадасе ясно дал понять, что не особо хочет общаться с ними. Но увидев ее зажатость, Тадасе лишь виновато улыбнулся ей. — Тебе неловко рядом со мной, Миякэ-сан? —А? — Рури тут же смутилась и помахала руками, — нет, нет, я просто… — Я был довольно груб тогда, — согласился Тадасе, пожав плечами, — мне самому неприятно от своего поведения, но так будет лучше. —Лучше? Тадасе окунул кисть в темно-синюю краску и принялся обводить иероглифы названия их маленькой лавки. — Я…плохой друг, на самом то деле, — грустно хмыкнул он, — и кроме того, когда ты сильно привязан к человеку, то когда он исчезает,  ты непременно будешь сильно страдать. Я не хочу больше заставлять людей страдать. Рури подняла на его взгляд. Парень сосредоточенно обводил надписи на листе бумаги, закусив нижнюю губу. Невольно Рури начала его понимать — она сама держалась в стороне от людей после ссоры со своей подругой детства. И если бы не Сара, которая не смогла пройти мимо меланхоличной девушки в первом классе старшей школы, то Рури бы вела себя точно также. И сейчас, рассматривая погрузившегося в свои мысли парня, ей хотелось лишь спросить: «Кто же так сильно тебя ранил?». Но она молчала, будучи слишком трусливой по натуре и боясь, что подобный вопрос может затронуть слишком личные темы. Рури взяла карандаш и опустила взгляд на плакат. Нужно было тоже приступить к работе, а не перекладывать ее на другого. Взгляд невольно зацепился за ладони парня — его пальцы были заклеены пластырем в некоторых местах, в на ладонях виднелись тонкие практически зажившие шрамы. Рури смутилась, нервно мазнув карандашом по листу. Так разглядывать других людей невежливо и неправильно. —А какие у тебя отношения с Ватанабэ-сан? —С Сарой-чан? —удивленно переспросила Рури. Тадасе смутился от собственного вопроса, но кивнул. —Мы друзья, — немного подумав, ответила Рури, вырисовывая очертания капкейка карандашом, — Сара-чан вытащила меня из депрессии и стала моим единственным другом. Я люблю ее. — слегка покраснев, закончила она, невольно улыбнувшись. —Вот как, — отозвался Тадасе, скользнув взглядом по ее левой руке, — хорошо, когда у тебя есть настолько близкий человек. —А у тебя его нет? — Рури посмотрела на него, невольно поразившись, какая боль отразилась в его глазах после этих слов. —Был, но там, в Токио…— он легонько закусил нижнюю губу, — я сам оттолкнул её, считая, что так будет лучше. Я…я не тот человек, который бы смог сделать её счастливой. Он закашлялся, прикрыв рот платком. Рури поняла, что невольно затронула ту тему, о которой Тадасе хотел говорить меньше всего, и тут же тактично сменила её. Они провозились с плакатом до самого вечера, но идя домой, Рури невольно улыбалась, думая о том, что она, похоже, смогла найти общий язык с парнем. И, может, ей даже удасться стать для него той, кем для нее однажды стала Сара. После этого они стали часто проводить время вместе: то Рури составляла ему компанию во время похода в библиотеку, то они вместе украшали стойку для фестиваля. И она в очередной раз невольно поразилась тому, как первое впечатление, что создает человек, может отличаться от того, какой он на самом деле. Потому что на самом деле, Тадасе оказался добрым, отзывчивым, всегда готовым помочь и выслушать. Поэтому однажды во время обеденной перемены, она предложила ему пообедать вместе с ней и Сарой. Рури прекрасно видела, что он судорожно придумывал способ отказаться, но на помощь ей неожиданно пришла Сара. Та, как оказалось, была немного возмущена тем, что Рури уделяет ей мало внимания, и решила выяснить, что же в этом новеньком такого. Под натиском двух излишне упорных девушек Тадасе сдался и покорно пошел за ними. К концу обеда скептически настроенная Сара тоже оттаяла и стала добрее к нему — Тадасе умел каким-то необъяснимым образом располагать к себе людей. Но девушка, стоило Рури отойти к сенсею, который позвал её, тут же обернулась к Тадасе и недовольно уставилась на него. —Что-то не так, Ватанабэ-сан? — нервно поинтересовался Тадасе. Подобных взглядов он не любил — после этого его часто начинали обвинять во всех смертных грехах. —Не смей, — неожиданно прошипела Сара, — я прекрасно знаю, что Рури-чан наивная дурочка, которую очень просто влюбить в себя, но не смей. — С чего бы мне делать что-то подобное? — с искренним удивлением поинтересовался Тадасе. —А к чему тогда это все?! Строишь из себя добренького, и ради чего?! Если я узнаю, что ты её обидел, или увижу как она плачет из-за тебя, то… — Ватанабэ-сан…— Тадасе опустил взгляд на ее правую руку, безымянный палец которой был обвязан их совместной с Рури нитью, — Миякэ-сан замечательная, но я не рассматриваю её в качестве своей девушки. Тем более, — он поджал губы, не решаясь раскрыть свою тайну, — у меня уже есть любимый человек. И я слишком верен ему, чтобы любить кого-то другого. Сара прищурилась, пристально вглядываясь в лицо парня, словно пытаясь уличить его во лжи, но увидев, что он искренен, расслабилась. —Ну ладно, — протянула она, скрестив руки на груди, — но смотри мне! Она погрозила ему пальцем, но тут же улыбнулась. Тадасе в эту улыбку не поверил: все же каждый взгляд и жест девушки сквозил неприкрытой ревностью каждый раз, когда Рури уделяла ему больше внимания нежели положено обычному другу. Он прекрасно понимал, что такое отношение с её стороны не является признаком симпатии — просто Рури была доброй альтруистичной девушкой, желающей помогать всем окружающим, если есть возможность. Глядя на нее Тадасе невольно вспоминал самого себя в начальной школе и молился всем известным богам, чтобы её никто не сломал и она осталась такой навсегда. Отношения с девушками у Тадасе стали напоминать дружеские, и он, пусть и всеми силами старался этого не допускать, стал невольно привязываться к ним. Но как бы он не желал избежать проблем, они были неотъемлемой частью его жизни. Это Тадасе понял, когда Акихито грубо прижал его к дальней стене за школой, ухватив за форменную куртку. —Как ты узнал? — прорычал он. Тадасе едва подавил желание тоскливо вздохнуть. Икэда выше и сильнее — не зря был капитаном баскетбольной команды — и если парень хотел его избить, то нормальный отпор он дать точно не сможет. —Узнал что? — решил поиграть в дурочка Тадасе — все же подобная тактика прекрасно срабатывала в средней школе. Он в очередной раз пожалел, что когда-то не попросил Соуму научить его драться, наивно веря в то, что любую проблему можно решить словами. Идиот, одним словом. — Про то, что я… Про то, что я влюблен в Кичиро-куна — выдавил Акихито, слегка покраснев. Тадасе нервно облизнул губы, судорожно пытаясь придумать хоть какую-то адекватную версию. Ну не говорить же: «Я могу видеть нити Судьбы, которые могут рассказать о чувствах людей».  Вот она — очередная подстава от привычки сначала говорить, а потом думать. —А вы влюблены в него? — ему удалось изобразить искреннее удивление на лице, отчего Акихито растеряно посмотрел на него и даже слегка разжал руки. —Но ведь…но… — А…так я тогда это просто так сказал, — попытался сделать как можно более невинное лицо Тадасе. Он бы еще плечами пожал, но это было неудобно в данном положении. —Зачем? — прорычал Акихито, вновь вжав его в стену и заставив поморщится от боли. —Это…это тактика еще со средней школы. Ляпнуть какую-нибудь глупость, чтобы хулиган растерялся и отстал. —Глупая тактика, — хмыкнул Акихито, отпуская его и отходя. —Зато действенная, — нервно улыбнулся ему Тадасе, слегка потирая ушибленное плечо. —И правда, — заметил Акихито и неожиданно рассмеялся, — ведь какая глупость — влюбиться в парня! Кто поверит в этот бред? —Да уж, — пробормотал Тадасе, наблюдая как Акихито возвращается на территорию школы и чувствуя как во рту горчит кровь, — какая глупость. Он глянул на собственную ладонь, рассматривая нить. Та слегка потемнела, но все также напоминала кровавый след. Он скучал — боги, как же он скучал — и наивно пытался восполнить отсутсвие близких короткими телефонами разговорами с теми же Утау или Кукаем, но это было всё же не то. Ему ужасно хотелось увидится с ними. Ему ужасно хотелось увидится с Аму или же — в чем признаваться себе было еще страшнее — с Икуто. Но этот добровольный переезд — его личный крест, который он упорно нес, пытаясь что-то кому-то доказать. Кроме того…те чувства, что терзали его разум и в которых он признался Саре, были слишком неправильными. И глупыми — как выразился Икэда. Он вновь пытался забыться в рисунках, но непроизвольно начинал рисовать кого-то из них. От этого становилось ещё хуже — ведь хобби должно было позволять ему отдохнуть, но лишь заставляло вновь думать о своем малодушном поступке. Тадасе успокаивал себя тем, что Аму скорее всего счастлива и совсем не думает о нем — да и зачем девушке он, когда рядом есть Икуто, который лучше во всем? Рури стала часто находится рядом с ним, но чаще всего девушка любила садиться рядом и смотреть, как он рисует. Рури всегда с удовольствием наблюдала за его четкими движениями и плавными линиями, складывающимися в рисунки. Он зарисовывал много разных вещей, но чаще всего это были портреты незнакомых ей двух людей. Правда, порой, Рури замечала капли крови на листах блокнота. Один раз Рури заметила в его руках книгу со сказкой про истинных. —Ты веришь в это? — поинтересовалась она, садясь рядом. Она прекрасно знала, что Тадасе совершенно не против. —Ну как сказать…— он  неопределенно пожал плечами и посмотрел на нее, — а ты? —Я думаю, это глупости, — слегка покраснев, ответила Рури и откусила кусок от яблока, — быть связанной с кем-то это, конечно, романтично, но я считаю, что чувства важнее, чем выверты судьбы. —То есть, ты бы хотела не знать, кто тебе предназначен? Рури на мгновение задумалась и уверенно кивнула: —Да, не хотела бы. Я хочу любить человека не из-за метафорический нити, что нас связывает, а из-за того, какой он на самом деле. —Хорошие мысли, — Тадасе улыбнулся и Рури невольно покраснела. — А кто это? — спросила она, указав на его блокнот, — я заметила, что этих двоих ты рисуешь чаще всего. — Это…— он замялся, — дорогие мне люди. — Ты скучаешь по ним, — тут же распознала его эмоции Рури. — Очень, — не стал скрывать Тадасе. Он судорожно вздохнул и потер лицо руками, — я бы очень хотел снова увидится с ними, но… Будет лучше если меня не будет рядом. Я…кха… — он судорожно закашлялся, прикрыв рот платком. —Ты в порядке? — испуганно воскликнула Рури. Ее мама была врачем, и девушка была полностью уверена, что это совершенно нездоровый кашель. Он слабо кивнул, отнимая платок от губ и быстро убирая его в карман. Но Рури смогла рассмотреть на нем темные пятна крови. Она невольно испугалась за него, потому что это явно было ненормально. Но зато теперь она знала причину этой неестественной худобы парня и нелюдимости в целом. Он явно был чем-то болен. Вот только чем — Рури не могла понять, как бы ни пыталась. Тадасе кивнул, потерев нижнюю губу платком. —Прости, я не хотел нагружать тебя своими проблемами, — он собрал вещи и поднялся, — до завтра, Миякэ-сан. —До завтра, — слабо улыбнулась ему Рури, хотя внутри все дрожало от желание облегчить боль, что застыла в глубине его глаз. Фестиваль подкрался быстро и практически незаметно. Их класс был практически готов к нему, если бы не огорошившая всех неожиданной новостью Сара. —Ребята, — она забежала в класс и замахала руками, привлекая внимание, — нам разрешили сделать не просто лавку с выпечкой, а целое кафе! —С горничными? — мечтательно поинтересовалась одна из учениц, но тут же покраснела, когда одноклассники недоуменно посмотрели на нее. —Можно, — согласилась Сара. —Вот только кто будет официантками? — спросила Рури, — из не занятых готовкой у нас только я и Сара-чан. Нам нужен кто-то еще. —Точно, — кивнула Сара, опустившись на рядом стоящий стул, — а никто из наших парней в костюм горничной не влезет. —Ну почему же — никто? — протянул Кичиро, ехидно усмехнувшись, — есть у нас один парень который вполне может сойти за девушку. Он красноречиво глянул на как всегда сидящего в углу и рисующего Тадасе. Чужое наносное безразличие, по какой-то необъяснимой причине, раздражало Кичиро и тот вечно искал повод его задеть. Но позволял себе лишь шуточки и легкие оскорбления. Что-то не давало перейти к привычному избиению, которое практиковал Саито для усмирения наглых кохаев. Вот только, тот оставался к подобным высказываниям абсолютно безразличен или же — что раздражало ещё сильнее — позволял себе отвечать. Но вся проблема заключалась в том, что парень бесил его в той же степени, что и привлекал. —А так вот зачем вы пялились на меня в раздевалке, — заметил Тадасе, оторвавшись от блокнота. Кичиро смущенно отвел взгляд. Он давно поймал себя на том, что порой и правда засматривается на странного парня, особенно когда они переодеваются на физкультуру. На первый взгляд, его телосложение прекрасный повод для очередных шуток или издевок — Тадасе был ниже и худее большинства парней в их классе и порой и правда напоминал девчонку. Но… Было в этом что-то такое, что не позволяло Кичиро отвести от него взгляд.  Обычно это замечал Акихито и, скрепя зубами, отдергивал его. Одноклассники затихли, ожидая продолжения. —Я с удовольствием помогу вам, — Тадасе улыбнулся Рури и Саре, чьи лица тут же просияли. Следом тема обсуждения сменилась на украшения, и он вновь вернулся к привычному игнорированию происходящего. Кичиро прожигал парня хмурым взглядом всё оставшееся время, а после и во дворе, когда тот уходил домой. —О чем думаешь? — поинтересовался Акихито. Он узнал от Сары, что Тадасе уже в кого-то влюблен, но все равно не мог побороть противной ревности, возникающей каждый раз, когда Кичиро смотрел на этого парня. —Хочу его избить — скрепя зубами, процедил Кичиро, слегка прищурившись. Эмоции, порождаемые присутствием этого странного парня, достигли своего предела и он не смог найти иного способа справиться с ними кроме старого доброго насилия. Акихито торжествующе усмехнулся, радуясь возвращению прежнего настроя друга. Это оказалось даже проще, чем Кичиро думал изначально. Излишне осторожный и внимательный ко всему происходящему парень расслабился под влиянием дружелюбной Рури. За это Саито поблагодарил наивную дурочку Миякэ. Он едва ли мог побороть торжествующую усмешку, в которую растягивались  губы, от вида избитого парня, сидящего у его ног. Это ощущалось правильно. Рядом стоял довольно скалящийся Акихито, потирая ноющие костяшки. Тадасе тяжело сглотнул отдающую противным металическим привкусом слюну. Дышать было тяжело — грудь сдавливало слабой болью при каждом вдохе. Он цеплялся грязными и мокрыми ладонями за каменную кладку в попытке удержать горизонтальное положение тела и не свалиться в ноги хулигана изломанной куклой. Он был морально готов к подобной ситуации, но он не думал, что они решаться сделать это вдвоем. Это был их с Саито личный конфликт и Икэда здесь совсем ни при чем. Киричо подошел к нему и грубо сжал челюсть ладонью, поднимая голову вверх и заставляя посмотреть себе в глаза. —Уяснил свое место? Тадасе поморщился и что-то едва слышно прошипел. Кичиро, полностью удовлетворившись происходящим, отпустил его голову и, развернувшись, пошел прочь. Акихито, подобно верной собачке, потрусил следом. Как он дошел до дома, Тадасе не помнил. Весь путь смазался из-за тупой ноющей боли, которая, казалось, была в каждой клеточке тела. Только оказавшись в ванне, он смог придти в себя. Он взгляда на собственное лицо, испачканное в крови из сломанного носа стало тошно. Ему казалось, что Кичиро в нем что-то сломал. Не физически — хотя Тадасе бы не удивился трещинам в ребрах. Он вновь ощутил себя слабым и беспомощным — каким был ещё тогда, в младшей школе выслушивая очередную издевку Икуто. Тадасе пытался меняться, подстраиваться, но все заканчивалось одинаково — побоями. В средней школе его не приняли — подобных ему никогда не любили, да ещё и настолько выделяющихся. Поэтому те 3 года стали для него адом на Земле, в течение которых Тадасе усвоил множество правил и в том числе и самое главное — если не доверять людям и не ждать от них ничего хорошего, то они не подведут. Он едва ли понимал что нужно делать: в средней школе он пытался быть добрым и вежливым — его били, сейчас старался игнорировать людей и отстраниться от них — его били. Так зачем стараться если все в итоге закончится одинаково?! Тадасе тихо взвыл и ударил кулаком по стене. Демоны в голове шипели о трусости и слабости болезненно знакомым голосом. Он сбивал кулаки о стену в попытке заглушить воспоминания о чужих издевательствах. Дело было не в Кичиро — тот всего лишь очередной хулиган тешущий свое эго избиением слабых. Во всем был виноват Икуто, точнее в его словах — те были слишком правдивыми, они навсегда поселились в сердце острыми осколками и терзали его, оставляя кровоточащие раны. Даже уехав в другой город и избавившись от его общества, вытравить это не получилось. Икуто навечно остался его внутренними демонами и кошмарами. Его слабостью, что призывала сдаться. Его бессонницей, истериками и болью, что разрушала изнутри. «Так может стоит ответить им тем же?» — ехидно поинтересовалось подсознание, — «Может стоит показать им зубы?» Тадасе казалось, что его выворачивает наизнанку. Он устало вжался лбом в холодную керамику, и слепо нашарил вентиль, открывая холодную воду. Кровь смешивалась со слюной и капала внутрь чаши. От понимания того, что произошло его замутило еще сильнее. Его только что вырвало. Кровью. Умывшись и прополоскав рот, Тадасе обработал раны и мрачно уставился на собственное лицо. Переносица слегка покраснела, но вроде все было нормально и кровь больше не шла. Разбитая губа опухла, а на левой скуле было несколько ссадин. Он перевел взгляд на руки, рассматривая сбитые костяшки, и невольно посмотрел на нить, оплетающую мизинец. По ней тонкими нитками поползла чернота, плотно сплетаясь с кроваво-алой основой.