Руки

Руки у Мэгуми маленькие, изящные, ухоженные. Ноготки ровные. Пальцы тонкие: кажется, чуть сожми — и переломятся… Каору знает, что на самом деле это не так. Видела — и не раз! — она ладони Мэгуми в мощных лапищах Сано. У самой Каору руки мальчишечьи, все в каких-то царапинах… И откуда только берутся? Костяшки разбиты. Ногти, конечно, не обломаны, но подстрижены коротко. Даже у Кеншина руки аккуратнее. А у нее… да вот как у Яхико — один в один! Каору нравятся руки Мэгуми. Она любит смотреть на них, касаться нежной кожи, обхватывать пальцами ее ладони… и не любит, когда то же самое делает сама Мэгуми. Тогда Каору смущается, сердится и пытается высвободить руки. Если удается — прячет их за спину и недовольно сопит под тихий смех лисицы-Мэгуми. Ну а если не удается — терпит, отводит глаза и не понимает, совершенно не понимает, что же может утонченную Мэгуми так притягивать. А еще Каору нравится, когда выпадает редкая возможность остаться с Мэгуми наедине. С яркой, игривой Мэгуми — с ее ловкими руками и длинными пальцами. Каору знает, что совсем не умеет притворяться, знает, что Мэгуми ясно видит ее нетерпение, знает, что уже практически разучилась смущаться, когда торопливо, не дав им обеим раздеться, первая запускает руки Мэгуми под кимоно. Раздевать друг друга, как кажется Каору, сродни искусству. Но она чувствует, что близка к тому, чтобы наконец приблизиться к его постижению. Ткань одежд издает легкий шорох, за которым так легко спрятать выдох — или хотя бы понадеяться, что получилось это сделать. У Каору огнем горят уши, щеки, живот и ниже — там, где уже влажно и хочется дотронуться. Мэгуми знает, насколько легко всегда вспыхивает Каору, улыбается, ловит ее руку и целует пальцы. И лишь после этого тянется к ее губам. Поцелуй долгий, нежный, ласкающий, полный обещаний. У Каору от него начинает кружиться голова, и она сама не замечает, как оказывается лежащей на полу. Под ней не футон, а кимоно Мэгуми. Каору проводит по нему ладонью и жмурится. Мэгуми тихонько хихикает и царапает острыми ноготками коленку Каору. Выходит неожиданно щекотно. Каору вздрагивает и отводит коленку в сторону… и замирает, едва дыша. Рука Мэгуми накрывает живот Каору — и от ладони пышет жаром, и кажется, что они обе вот-вот сгорят. Каору обнимает Мэгуми, буквально роняет на себя и утягивает в новый поцелуй. Каким-то чудом Каору все еще помнит, что Мэгуми, в отличие от нее самой, любит, когда ей ласкают грудь. И когда, чуть отстранившись, Мэгуми смотрит на Каору затуманенными глазами, Каору почти гордится. А потом Мэгуми касается ее между ног — и Каору смущенно отворачивает лицо. Ей хорошо, ей слишком хорошо. Она ждала этого. Но смотреть в глаза Мэгуми в такие моменты она так до сих пор и не может — первые несколько секунд, потом ей становится уже все равно. Пальцы у Мэгуми длинные, тонкие. Гибкие. Каору прикрывает рот ладонью, но все равно не может полностью заглушить стон. Пальцы покидают ее тело — и вновь проникают внутрь. Лежать спокойно не получается — если бы Каору могла, она бы покраснела еще сильнее. Но на самом деле она может лишь подаваться навстречу дарующим донельзя смущающее, но совершенно бесценное удовольствие рукам. Мэгуми растягивает ласки, мешая их с поцелуями, и Каору окончательно теряется в ощущениях. Позже она едва находит силы отползти чуть в сторону от липкого пятна на кимоно. Мэгуми выглядит позабавленной. Ее, в отличие от самой Каору, ничто не смущает. А потом — откуда только силы берутся? — Каору сама роняет Мэгуми на ее же собственное кимоно. Мэгуми улыбается, облизывает губы. В конце концов, теперь очередь Каору исполнять обещания, данные во время поцелуев.