you're with me

в душевой кабинке ужасно душно, жарко и слишком тесно для двух человек. тонкие, изящные пальцы зарываются в длинные волосы, когда сигму с силой прижимают к стеклянной дверце. руки, что скользят по его спине и бокам, отдают жаром, возбуждающим своим контрастом с почти ледяной водой. за шумом струй слышен лишь тихий шепот вперемешку с глубокими вдохами и выдохами: — твою выносливость в другое место, и был бы золотым человеком, — сигма прижимается лбом к прохладному стеклу, когда мягкие губы гоголя оказываются на его плечах, сцеловывая чуть видневшиеся веснушки, а через секунду перемещаются к чувствительному месту за ухом. — ох, милый, ты мне льстишь, — николай мурлычет слова куда-то в висок, пока кончики пальцев очерчивают тазовые косточки, прижимая сигму ближе к собственному телу, из-за чего тот чувствует чужое возбуждение, от которого он чувствует себя уже полностью удовлетворённым. — мы закончили аж час назад, у меня было время отдохнуть. гоголь крепко впивается ногтями в щеку, поворачивая лицо сигмы к себе, чтобы утянуть его в глубокий поцелуй. воздух вокруг них наэлектризовывается, когда языки сплетаются, не желая отдавать контроль над ситуацией. николай проводит кончиком по нёбу, вызывая чуть слышный стон, который ловит губами, и нарастающее чувство тяжести в паху. сигма зарывается рукой в пепельные волосы, заставляя гоголя впечатать его в дверь кабинки. николай обхватывает горячими ладонями низ живота, ведёт бедрами вверх, скользит головкой по ягодицам сигмы. тот дёргается, но в ту же секунду появившаяся крепкая хватка на запястьях, прижимающая их чуть выше головы, не позволяет ему сделать лишнего движения. — ты такой красивый, когда выгибаешься так для меня, когда прижимаешься ко мне. — гоголь ведёт кончиком носа по вене на шее, ощущая как быстро бьётся пульс, бедрами чувствует, как дрожат ноги, упивается тем, что это именно он, и только он, довел сигму до такого состояния, тем, какую власть имеет сейчас над ним. — замолчи, пока я не.. — голос срывается на протяжный стон, когда свободная рука николая опускается ещё ниже, обхватывает член у основания, медленно поднимается по всей длине и возвращается обратно, а губы беспрестанно продолжают исследовать каждый сантиметр тела, до которого могут дотянуться. сигму потряхивает каждый раз, когда кольцо пальцев сжимается чуть сильнее, а кожей он чувствует едкую ухмылку гоголя и его прожигающий взгляд. — мне нравится, как ты пытаешься казаться неприступным, но завязывай уже с этим, драгоценный мой. я знаю, ты любишь мои касания, не так ли? – николай ведёт губами по позвонкам, еле касаясь их, глубоко вдыхает такой родной запах разгоряченной кожи, закатывает глаза в наслаждении. – ты так вкусно пахнешь, как самый лучший десерт мира, можно мне откусить кусочек? сигма, почти не различая слова гоголя из-за ударившего в голову возбуждения, лишь толкается сильнее навстречу руке, все ещё медленно двигающейся, не набиравшей темп и доводившей до скулежа. — может ты уже сделаешь хоть что-то? — сигма недовольно хмурит брови, через плечо оглядывается на довольного донельзя николая, пытаясь скрыть наслаждение от медленных ласк на своем лице. — тогда сожми бедра посильнее. — гоголь прижимается всем телом, когда сигма, повинуясь, исполняет просьбу. николай толкается членом между его сомкнутых ног, одновременно кусая за загривок, и удовлетворённо мычит, прикрыв глаза. он отпускает запястья сигмы, чтобы тот, заведя одну руку за спину, провел дрожащими пальцами по низу живота николая, а ребро ладони другой закусил в попытках сдержать рвущиеся наружу стоны. — я хочу слышать тебя, — голос гоголя мягкий, но настолько властный, что не подчиниться невозможно, поэтому сигма только откидывает голову на плечо николая, целует его смазано в шею и стонет почти на ухо при каждом толчке. гоголь уверен, что может кончить только от звуков, с которыми его бедра врезаются в сигму, от стонов и жалобных всхлипов, исходящих от сигмы, когда ладонь николая ускоряется на его члене, и от того, как сигма тянет его волосы, обхватывая его затылок пальцами. гоголь уверен, что может кончить от одного вида сигмы в его руках, так что когда тот на секунду сжимает бедра чуть крепче, николай с тягучим стоном изливается на стеклянную дверцу, и не в силах держаться на ногах дольше доли секунды, опускается на кафельный пол. сигма оборачивается со все ещё твердым членом к сидящему перед ним гоголю и машинально, уйдя в свои мысли, ласково проводит пальцами по его волосам, убирая челку со лба. николай поднимает взгляд и чувствует, как его сердце останавливается при виде затуманенных возбуждением зрачков сигмы, нежно перебирающего мокрые от влаги локоны. — теперь я понимаю твоих подчинённых, — он проводит носом по молочной коже бедра, аккуратно кусает и тут же зализывает место укуса, пальцами выводит одному ему известные узоры, поднимается лёгкими поцелуями вверх по ноге до паха. — если бы я мог, я бы никогда не вставал с колен перед тобой. сигма мягко улыбается ему, чуть сильнее сжимает волосы, направляя. гоголь облизывает головку, выцеловывает вены, прикусывает еле ощутимо кожу у основания. сигма прикрывает глаза, когда николай вбирает всю длину, и блаженно вздыхает. — смотри на меня. — николай выпускает член изо рта, вызывая разочарованный выдох. — я хочу, чтобы ты смотрел только на меня. сигма упирается взглядом в расширенные зрачки, в которых только искреннее восхищение, обожание, словно сигма — не иначе, как величайшее божество, и не может сдержать сладостного стона. ему хватает нескольких секунд и удовлетворенного мычания гоголя, расходившегося вибрациями по всему телу, чтобы переступить через грань, излиться на губы николая и опуститься на холодный пол. тот сразу же прижимается к нему мокрым поцелуем, вылизывая щеки изнутри, обводя кончиком языка зубы, кусая за губы. сигма чувствует собственный вкус, но лишь целует отчаяннее, оттягивает нижнюю губу, будто от этого зависит его собственная жизнь. — ты был великолепен, — гоголь шепчет ему прямо в губы, прикрыв глаза от усталости. — давай останемся здесь навсегда? — у нас ещё много дел, а из-за тебя придется мыться ещё раз, — сигма ворчит, но улыбка не покидает его лицо, когда он касается губами век напротив, мягко переходя на щеки и подбородок, ладонями обхватывает шею и массирует плечи. — но мне понравилось. гоголь поднимает веки, с нежностью смотрит в чужие родные глаза и хочет подарить этому человеку весь чертов мир, если это позволит ему остаться с ним на секунду дольше. — вставай, нас ждут великие дела, — николай привычно заливается звонким смехом и протягивает ладонь, — ты же со мной?