Torn lace

- Отвали! - Лейси выплюнула потухший бычок на тротуар. Холодный ночной ветер неприятно задувал под короткое платье, но под действием алкоголя окружающая реальность казалась не такой уж печальной. Впрочем, было бы еще лучше, если бы не навязчивый ростовщик, упрямо хромавший за девушкой от самого кафе. Кстати, этот мистер как-его-там еще тащится позади? Лейси, нырнув в подворотню, внезапно обернулась и буквально столкнулась с ним лицом к лицу. Девушка брезгливо поморщилась: и как только этот седеющий, немолодой уже мужчина умудрился прогнать здорового сильного парня? Кажется, его звали Кит... Или Рик? Лейси мимолетно пожалела о красавчике. А как от него пахло... Девушка зажмурилась. Потертой кожей, бензином и приключениями - вот как. Не то, что этот чудак со своими безумно респектабельными, терпкими духами и чем-то еще, непонятным и трудноопределимым. Лейси вынырнула из воспоминаний. - Чего пристал? - Белль... - Я не Белль! - раздражение вертелось на языке матерными словами, но девушка сдерживала себя. Ей было элементарно жаль незнакомца: мужчина смотрел на нее обожающими, преданными глазами щенка, которого любимый хозяин гонит из дома. Именно из-за этой нелепой жалости Лейси решилась на свидание, но его обхождение - ласковое, просительное, нежное - с каждой минутой все больше бесило девушку. - Вспомни... - опять этот умоляющий взгляд. - Отвянь уже! - Постой! - он попытался поймать ее за локоть, и чаша терпения Лейси переполнилась. - Так-с, дедуля, - процедила она, с отвращением окидывая взглядом безупречный костюм ростовщика, - запомни раз и навсегда: я - Лейси Франк, и здесь тебе нихрена не светит, даже будь ты последним мужиком на планете, понятно? - она отвернулась, намереваясь перейти безлюдную улицу - прочь от странного человека - и не заметила злобную искорку, блеснувшую в его глазах. Внезапно ее с силой дернули за руку, и Лейси оказалась припертой к стене. Золотой набалдашник трости ощутимо вдавливался в шею, и кричать было затруднительно. - Я не позволю тебе наделать глупостей, дорогуша, - сквозь зубы процедил мужчина, сверля перепуганное личико взглядом. Лейси торопливо закивала, и страшная трость отодвинулась. Девушка растерянно потрогала шею - кажется, останутся синяки. Удивление мешалось в ней с будоражащим кровь восторгом. Неужели сплетни все же имели под собой основание, и незнакомец - мистер Голд, Лейси наконец припомнила его имя - не тот добропорядочный зануда, каким казался весь вечер? - А если не послушаюсь? - Лейси предполагала ответ, но отказывать себе в удовольствии услышать его не хотелось. - Тебе придется, - по коже пробежали мурашки при звуках этого уверенного в себе, многообещающего голоса. И как только она сразу не рассмотрела истинную сущность мужчины под маской влюбленного Арлекино? Теперь он был интересен. Опасен. А потому - чертовски сексуален. Его дорогой парфюм пах властью, деньгами, силой, и сам ростовщик, отбросив манеры печального инженю, совершенно изменился - и эта новая роль ему шла намного больше. Лейси могла легко представить его в ярости, и, пожалуй, не против была бы это увидеть. - Не думаю, - она вызывающе улыбнулась, дразня Голда полуоткрытыми влажными губами. - Разве что ты меня... заставишь. И наглая, призывная улыбка - ну, тебе по буквам объяснять? И откровенный, блядский взгляд из-под полуопущенных ресниц. И напряженное, влекущее к себе тело, едва скрытое под неприлично облегающим платьем. Лейси читает в глазах Голда понимание, и его тонкие сухие губы кривит нервный смешок: - Белль, не надо, - он еще сопротивляется, цепляясь за остатки порядочности или чего-то еще, что привязывало его к девушке со странным именем Белль, которая - Лейси теперь уверена - раньше безраздельно владела этим человеком. Но также она видит, как ответное желание заставляет его судорожно сжимать рукоять трости, как жадно он пожирает девушку взглядом. Лейси чувствует, как дыхание Голда становится быстрым и рваным, и понимает: он проиграл. Его тщательно сдерживаемая, замаскированная деланным безразличием страсть заводит девушку еще больше. - Я не Белль, - бесстыдно глядя в глаза Голду, она берет его руку в свою и опускает вниз. Их пальцы, чуть подрагивая, скользят по тонким чулкам вверх и ложатся на кружевные трусики. Лейси сама сдвигает ажурную ткань в сторону и направляет его - так, что он резко выдыхает, ощутив горячее и влажное доказательство ее желания. С этого момента все тормоза сорваны, и он порывисто приникает к ее губам, сминая и сжимая Лейси в руках. Он не обращает внимания на вскрики, когда невольно или намеренно делает ей больно, ведь в женском голосе также звучит удовольствие. Лейси тянется к его ширинке - он уже готов, и Голд резко разворачивает девушку спиной к себе. Лейси сама покорно прогибается и нетерпеливо прижимается к нему бедрами. Он, хрипло шепча что-то неразборчивое, движется грубо и жестко, совершенно не жалея партнершу, и Лейси жадно принимает его напор. Она с готовностью ловит каждое движение, наконец послушная своему хозяину. Ей хватает пары минут, чтобы кончить, и он закрывает Лейси рот, чтобы случайные прохожие не услышали стоны. Через мгновение он присоединяется к ней, судорожно цепляясь за девушку, как утопающий - за спасательный круг. - Как-нибудь надо повторить, - Лейси первая отталкивает мужчину и одним движением одергивает платье, с сожалением глядя на порванные кружевные трусики под ногами. - И ты должен мне новое белье. Он наконец распрямляет плечи и поднимает взгляд на девушку. В глазах Голда читается потрясение и та самая щенячья преданность, которая мгновенно выводит ее из себя. - Что? - он непонимающе смотрит на Лейси. - Мои ты порвал, - четко выговаривает она с неприязнью. Он кивает, все еще как будто не сознавая произошедшего. - О черт, - Лейси внезапно понимает, - вы что... ни разу? Голд молча опускает голову в знак согласия. - Черт, - Лейси чувствует себя неловко. - Вы же встречались? - Она не была готова. - Понятно. Лейси внезапно становится неприятно, отчего-то в горле перехватывает дыхание. Голд так любил эту девушку? Желания ему не занимать... и при этом не притрагивался к ней? Вот это садомазохизм, выдержка... Лейси не хочется думать, что причина намного проще - это любовь. Она вдруг понимает, что завидует фригидной дурочке по имени Белль. Злясь на саму себя, Лейси упрямо вскидывает голову: - Слушай, если ты и дальше намерен делать из этого конец света, то можешь убираться подальше, - покачивая бедрами, она подходит вплотную. - Усек? - Усек, - он рывком прижимает девушку к себе, и Лейси с удовлетворением видит, как растерянная нежность на его лице быстро сменяется жесткой ухмылкой. Это тоже он - мистер Голд, и таким он ей нравится больше, гораздо больше. *** - Не надо, умоляю... - Лейси? Парень с татуировкой наклоняется над забившейся в угол девушкой и медленно расстегивает джинсы. Она всхлипывает и подвывает от страха, но инстинкт подсказывает ей, что ее мучителя это только забавляет. - Лейси! Лейси, проснись, черт подери! - Не надо... Он хватает ее за подбородок и принуждает открыть рот. Перед тем, как начинается ужас, она смотрит в его прозрачные голубые глаза, на дне которых плещется безумие. - Лейси! - пощечина заставила девушку очнуться, и первое, что она увидела - силуэт склонившегося над ней мужчины. Лейси в панике забилась в его руках, но знакомый голос, привычный и успокаивающий, быстро разогнал остатки кошмара. Всхлипывая, девушка позволила Голду обнять себя. Он крепко прижал ее к своей худой груди, укачивая на руках, словно маленькую. - Тише, - опять его голос. Хрипловатый, заботливый, баюкающий нотками надежности. Лейси снова разрыдалась, но уже от облегчения. Все было хорошо. По негласному соглашению Голд не расспрашивал девушку о ее снах. Он догадывался, что ночные мотыльки, подобные Лейси, скрывают в прошлом немало постыдной грязи. И не важно, сколько раз Голд объяснял ей, что это искусственные воспоминания: для Лейси ее память оставалось единственной реальностью. Он старался не думать, что же там, в ее прошлом, возвращалось ночными кошмарами, от которых он не мог ее избавить. Голд не настаивал на искренности, и Лейси была за это благодарна. Благодарна намного больше, чем за все знаки внимания, на которые не скупился богатый ростовщик. С "той самой ночи" Голд перевез вещи Лейси к себе - не спрашивая мнения девушки или позволения ее отца, не считаясь с точкой зрения закона. Лейси льстило его покровительство. Голд как будто делился частью вседозволенности, которой пользовался среди жителей Сторибрука. Кроме того, дорогой, со вкусом обставленный дом ростовщика приводил в восторг дочку торговца цветами, с детства привыкшую экономить на маленьких радостях жизни. А еще Голд давал девушке все, чего бы Лейси не пожелала, от вычурных украшений и дорогого виски до удовольствия смотреть, как он распоряжается своей властью. Чистый адреналин пополам с алкоголем текли по ее венам, когда Лейси возбужденно наблюдала за "наказанием" неплательщиков или просто неудачников, подвернувшихся Голду под горячую руку. Он не сдерживал больше своих наклонностей, и его жестокость заставляла Лейси буквально самой предлагать себя мужчине, поскуливая от желания. Он никогда не отказывал, но никогда больше не смотрел на нее так, как в первую ночь. Если бы не попытки Голда вернуть ей память, Лейси была бы счастлива - насколько только умела. В первый же день он упросил ее - не без маленькой взятки в виде бутылки отличного бурбона - перемерять весь гардероб Белль, но Лейси нашла длинные юбки и закрытые блузы до блевотины скучными. Правда, при помощи все той же бутылки, сделавшей ее весьма податливой, ситуация плавно перекочевала в горизонтальную примерку, и переодевал девушку уже сам Голд. Если бы не его дрожащие руки и горящий отчаянной надеждой взгляд, Лейси понравилась бы ролевая игра. Но мужчина смотрел на нее, одетую в чужие платья, как на нечто святое, и девушка с неясным ей самой чувством отвращения вырвалась из его объятий. *** - Куда ты идешь? - Голд предостерегающе смерил девушку взглядом с ног до головы. - Я не могу прогуляться? - демонстративно игнорируя его, Лейси красила губы ярко-красной помадой. - Сегодня в "Норе" отличная рок-группа, мальчики просто отпад. И вообще... Я тебе не принадлежу. - Ошибаешься, дорогуша, - он с деланным спокойствием преградил выход. - Как раз наоборот. Лейси покосилась на мужчину. Голд выглядел угрожающе, и от этого в ее животе что-то сладко сжалось. Начиналась игра. - Знаешь, милый, - промурлыкала Лейси, вызывающе вздернув подбородок, - я не в настроении проводить вечер с тобой. Она знала, что бьет по больному, и усилила эффект: - Я не Белль, помнишь? И могу трахать кого хочу и когда хочу. И сегодня, ми-и-лый, - издевательски протянула она, - этим счастливчиком будешь не ты. Лейси наслаждалась выражением его лица. Ярость, боль и ревность, до того скрываемые за бесстрастной маской, исказили черты ростовщика. Голд сжимал трость с такой силой, что костяшки пальцев стали совершенно белые. Лейси чувствовала, скольких усилий ему стоит сдерживаться и не пустить ее в ход, и эта пытка никогда ей не надоедала. - Ты никуда не идешь, - сквозь зубы выдавил он. - Ну да, ну да, - она приподняла уголки губ в пародии на смиренную улыбку. - С дороги. Открывая дверь, она ощутимо зацепила плечом мужчину, и в следующий момент перед ее глазами взорвалось слепящее облако боли. Его пальцы, как стальные зажимы, стиснули хрупкую шею, и девушка оказалась прижата к стене. Эти же пальцы мешали дышать, и она в отчаянии вцепилась в них ногтями, бессильно царапая и пытаясь ослабить хватку. - Пусти, - прохрипела она, не в силах вдохнуть. Ответом послужил только бешеный взгляд, и Голд еще сильнее стиснул ее в своих руках. Лейси окатила холодная волна ужаса. Это уже была не шутка: она знала, что человек перед ней способен на ужасные вещи. Даже на убийство. В особенности на убийство. - Еще есть желание выйти? - прошипел Голд, грубо стирая грязные потеки туши с побелевших щек. Он провел большим пальцем по ее дрожащим губам, размазывая по лицу помаду, следуя взглядом за жирным красным следом на нежной коже. Не удержался, приник сухими губами к ее рту, жадно слизывая остатки краски и соленые слезы. Захват ослаб. Лейси вырвалась из его рук, безвольным мешком сползла по стене вниз, трясясь от беззвучных рыданий. Голд замер, будто пытался удержать в ладонях тепло ее лица, тяжело оперся о стену над сжавшейся в комочек девушкой. - Зачем... Зачем, Лейси? - наконец выдавил он, не смея поднять глаз. - Что ты творишь?! Он ударил кулаком о стену - еще раз и еще. Схватив трость, Голд запустил ею в витрину, и звон стекла смешался с судорожными всхлипываниями Лейси. Рыча от ярости, мужчина громил лавку, и девушка все громче плакала, всем телом вздрагивая при каждом ударе. Наконец он выдохся и остановился, прерывисто дыша. Лейси со страхом смотрела на Голда: она горячо молилась про себя, лишь бы эта трость, не раз окрашенная чужой кровью, не опустилась на ее голову. Тогда - конец. В глазах Голда мелькнула искра сознания, и он с нарастающим ужасом осмотрелся по сторонам. Лавка была совершенно разгромлена, но не это его волновало: не в первый раз вещи страдали от несдержанности их владельца. Намного хуже, что в глазах Лейси читался откровенный животный страх, как у затравленного зверька перед охотником. - Лейси... - скорее простонал, чем выговорил он, падая перед девушкой на колени. - Прости, - Голд умоляюще протянул руки, бережно касаясь заплаканного лица. - Прости, моя милая. Лейси не понимала смысла слов, но слышала его тон: любящий, просящий, взволнованный, - и потянулась навстречу, больше всего на свете желая спрятаться от окружающего мира, пусть даже на груди одного из его чудовищ. Голд крепко обнял девушку, ощущая, как в одном диком ритме стучат их сердца. - Все хорошо, - прошептал он, зарываясь лицом в тяжелые каштановые волосы. - Все в порядке. - Нет, - Лейси тыльной стороной ладони провела по глазам. - Ложь. Я разрушаю все, к чему притрагиваюсь. - Это моя вина. Лейси покачала головой, прижимаясь к нему еще крепче - так, чтобы он не увидел ее лица. - Ты даже не знаешь меня. - Так расскажи, - Голд бережно коснулся губами влажного от пота виска. Лейси закрыла глаза. С чего все началось? Или она всегда была... такая? Девушка вспомнила, как мать, лежа на больничной койке, убеждала девочку, что все будет хорошо. Тоже лгала. Совсем как этот странный мужчина, внезапно вломившийся в ее жизнь. Мать давно умерла. Отец, как в запой, ушел в какие-то дурацкие исследования, едва сводя концы с концами. Он не забросил ни дочь, ни цветочный бизнес, но все его интересы оставались за закрытыми дверями кабинета. Сколько Лейси себя помнила, она отчаянно искала во всем этом смысл: в смерти матери, в безразличии отца, в своей собственной, не особенно нужной кому-то - да и ей самой - жизни. И в конце концов нашла его - на дне бутылки, в сизом дыме прокуренных забегаловок, в маленьких белых таблетках, которые легко можно было раздобыть в любом приличном клубе. В сексе. В удовольствиях. Правда, смысл оказался каким-то фальшивым. На утро оставалось только мерзкое ощущение в душе и противный, горький привкус во рту, но по-другому Лейси не умела. К тому же, жизнь быстро становилась веселой и простой, как только она выпивала стаканчик чего покрепче, а после "раздевала" очередного незнакомца на пару сотен "зеленых". Парней - на неделю, на ночь, на час - Лейси почти не запоминала, и, чтобы чувствовать хоть что-то, заводила новые связи. Лейси жадно искала острых ощущений, и, как наркоман, требовала все больших доз, чтобы хоть ненадолго ощутить себя живой. И теперь - любовь. Чужая. Подсмотренная, будто в замочную скважину. Видная в обрывках нежности в глазах Голда, в страстных, порывистых движениях, которые ему иногда не удавалось скрыть. Проявляющая себя в те редкие моменты, когда насмешливая, злобная улыбка покидала его лицо, и на нем проступала мучительная, безнадежная тоска по утраченному. Он тосковал по Белль. А она... всего лишь суррогат, плохая подделка, пустышка. Но Лейси благодарна за то, с какой осторожностью его руки сжимают эту подделку, как бережно Голд ласкает ее волосы, обещая защиту и покой, даря ощущения того, что она - девушка легкого поведения, прожженный циник в свои неполные двадцать лет! - нужна и важна. Хотя бы ему. Что он не может без нее. Лейси понимает, что Голд обнимает не ее, что в памяти мужчины живет Белль, но внезапно порывисто прижимается губами к его теплой ладони и нервным пальцам. Его сердце пропускает биение, и в душе Лейси разливается пронзительное, щемящее тепло, от которого слезы в который раз за вечер наворачиваются на глаза. Но в этом чувстве нет ничего пошлого или грязного, никакого двойного дна, и она наконец поднимает глаза на Голда. В них недоверие, настороженность, страх и - вопреки всему - любовь и надежда. Девушка опережает его вопрос и отрицательно качает головой. - Нет, это не она, - Лейси отчаянно не хочется слышать имя счастливицы. Она снова прижимается к Голду, и он ее не отталкивает. - Белль, - шепчет она беззвучно. *** - Тогда пусть все погибнет, - твердый ответ Голда застал Джеймса врасплох. Еще несколько мгновений они мерялись взглядами, но Принц уже понял, что упрямый маг не изменит своего решения. - Ты тоже умрешь. - Что же, я не возражаю, - Голд отошел к стойке, плеснул в стаканы виски - себе и Лейси. - А теперь уходи. Тебе здесь не место. Едва за Джеймсом захлопнулась дверь, как Голд обернулся к девушке. - У меня есть тост, - он горько улыбнулся. - За красивый финал. За это стоит выпить, дорогуша. Лейси видит, что ему тяжело. Не из-за гибели их маленького мира, нет. Перед ним стоит совсем другой выбор. Голд, колеблясь, достает из кармана пиджака стеклянный флакончик с простым орнаментом. Девушка знает, что за мерцающая голубая жидкость находится в нем. Не отрываясь, Голд смотрит на серебряные переливы зелья и внезапно принимает решение: пусть счет времени идет на минуты, но он хочет провести их со своей настоящей любовью. В самый последний раз, только проститься - но с ней, с ней одной. Голд выплескивает виски и медленно наливает зелье. Протягивает Лейси, и девушка, как завороженная, принимает его последний дар. Он всего лишь хочет воскресить память, но Лейси знает, что на дне стакана вместе с чужими воспоминаниями притаилась ее смерть. Потому что она, Лейси, - не Белль, никогда ей не была и не будет. И чтобы жила одна из них, вторая должна умереть. Голд умоляюще смотрит на девушку: ну же, пей. Он все еще верит, надеется, тоскует, любит. Лейси закрывает глаза и вспоминает волшебное ощущение, испытанное в его объятиях. Боясь передумать, она быстро подносит зелье к губам. - За тебя.